– А если в серебряную фольгу?
– Нет. Они будут выглядеть слишком просто. Надо что-то такое… чтобы все рот разинули. Помнишь, как мы удачно придумали на свадьбу Нэнси Эверсон? Завернули шоколадные сердечки в красную обертку и связали по два серебряными нитками?
– Ах, да, они еще приклеили сзади коробки фотографию жениха и невесты. Как же это я забыла!
– Да, люди такое не забывают. После этого у меня появилось целых четыре новых клиента, которые были тогда среди гостей. И они заказали мне придумать что-нибудь для их праздников.
Долли взглянула через открытую дверь в салон магазина, где Глория обслуживала седовласую женщину в плаще. Ежедневная торговля – это очень хорошо, очень важно… Но заказы на оформление приемов и контракты с отелями – вот что дает настоящие деньги.
– Это как пластинки, – сказала Энни.
– Не поняла?
– Я просто подумала, что артистка может петь одну песню сколько угодно долго, но не разбогатеет, пока не выпустит свой сольный диск и не продаст огромный тираж.
– У тебя богатое воображение. Но мы так и не решили нашей проблемы. – И Долли махнула рукой на подносы с конфетами, которые Энни только что вынула из картонных упаковок, причем ее серебряные браслеты зазвенели и блеснули длинные, крашенные ярким фуксином ногти.
Энни взглянула на броское с зигзагообразным узором платье Долли и внезапно вспомнила один эпизод. Был день ее рождения – ей исполнилось лет семь или восемь, – и Муся устроила чудесный праздник. Маленькие сэндвичи со срезанной корочкой, торт в виде лица клоуна, человечек в расшитой галуном рубашке с обезьянкой на коротеньком красном шнурке.
Но самое главное – пиньята, ярко раскрашенный ослик, сделанный из папье-маше и наполненный леденцами в разноцветных фантиках. Он свисал с потолка подвешенный на шнурке. Ей завязали глаза и дали длинную палку, чтобы сбить ослика вниз. Она промахивалась несколько раз пока наконец он не рухнул и не раскрылся от падения. Сняв с глаз повязку, она смотрела на рассыпавшиеся у ног конфеты и на своих маленьких гостей, которые с шумом и криком бросились собирать их. Она была так взволнована, словно совершила какое-то чудо, достав для своих друзей такой замечательный подарок.
– У меня есть одна мысль, – произнесла Энни и вдруг разволновалась. – Можно завернуть их в фольгу или в фантики, не важно, и положить в три или четыре пиньяты. Пускай дети сбивают их и открывают, а взрослым будет забавно на все это смотреть.
Энни не успела еще закончить описание своей идеи, как уже усомнилась в ее ценности. Мексиканская забава на еврейском празднике в баре? Но ведь две недели назад Долли понравилось ее предложение для банкета благотворительного общества «Марч-оф-Даймс» с целью сбора средств. Она положила экзотические трюфели Лапсанг Сушанг в радужных целлофановых фантиках по одной штучке в двустворчатые ракушки от устриц, которые насобирала задаром в рыбных рядах на рынке, покрасила безвредной золотой краской и скрепила тоненькими золотистыми проволочками.
Однако новая ее идея, видимо, не понравилась Долли. Та сидела слегка нахмурившись и постукивая пальцами по подбородку. Наверно, обдумывает, как бы помягче сказать, насколько это глупо.
– Пиньяты, – повторила тетка, как бы рассуждая вслух, и вдруг принялась усмехаться, а затем и вовсе рассмеялась, безудержно, всем телом, так что вздрагивала даже талия, стянутая широким ремнем.
Энни почувствовала, что краснеет. Конечно, она и сама понимает, что сморозила чушь. Уж лучше бы молчала. Но Долли, вытирая платочком уголки глаз, неожиданно сказала:
– А что! Блестящая мысль! – Затем снова помрачнела. – Но где, шут их побери, мы достанем эти самые пиньяты, можно сказать, в последнюю минуту?
Энни снова просияла:
– Я уверена, что с этим отлично справится Лори. Она делала однажды из папье-маше маску льва. Надо только подумать, каких животных лучше всего сделать.
– Великолепно. Но сначала все-таки надо позвонить миссис Леви и посоветоваться. – И Долли кинулась наверх, где лежал ее толстый потрепанный телефонный справочник.
Вернувшись, она объяснила:
– Поначалу миссис Леви отнеслась к этому немного скептически. Но когда я сказала, какая ты изобретательная и какой успех имели твои ракушки на банкете «Марч-оф-Даймс», она начала понимать, как здорово они будут выглядеть, эти самые пиньяты. Но объясни мне, ради Бога, как такое могло прийти тебе в голову?
Энни взглянула на нее с высоты своего роста.
– Это Муся показала мне. Она устроила такую штуку на мой день рождения, когда я была маленькая.
Энни тяжело сглотнула, охваченная печальными воспоминаниями. И вдруг, как когда-то в детстве, крепко сжала руку тети, унизанную кольцами и браслетами, и, глядя ей в ярко-красные губы, спросила:
– Долли, а почему вы поссорились?
Вздох тетки был сильнее, чем просто вздох. Он прозвучал словно медленно вышедший воздух из проколотой камеры или баллона. И совсем как баллон, она вся опала, плечи повисли, лицо побледнело и осунулось, покрывшись множеством морщин, которых мгновение назад не было. Браслеты не звенели.
Один из пальцев с длинным красным ногтем надавил на висок, словно в этом месте была кнопка, включающая память, которую старались держать отключенной.
– Господи… Это было так давно… – Она попыталась улыбнуться, но губы опустились, так и не поднявшись. – Твоя мама и я… Мы разочаровались друг в друге.
– Это я знаю. Но из-за чего?
– Это началось из-за Вэла, ты, наверно, знаешь. Хотя теперь я благодарна твоей маме. Она избавила меня от большого несчастья, выйдя за него замуж.
– Из-за Вэла? – Энни уставилась на нее, ошеломленная до глубины души. – Вы были с Вэлом?
– Была… – Она прижала ладонь к своей полной груди и на сей раз слегка улыбнулась. – Но, видишь ли, это было давным-давно. И я, сказать по правде, даже не помню, что я тогда чувствовала к нему. – Она выпрямилась, стараясь взять себя в руки, на что, видимо, потребовалось огромное усилие. – Ну так вот, по поводу этих пиньят. Позвони сейчас Лорел, может она уже дома и сядет поскорее за работу.
Энни чувствовала, что не только Вэл уничтожил отношения двух сестер. Иначе, это не было бы так фатально для них обеих. Определенно, было что-то еще. Но она не стала допытываться. Да и не время сейчас. Кроме того, она стала уважать Долли. А вдруг прошлое скрывает что-то такое, что заставит ее возненавидеть свою тетю? Может, не стоит рисковать?
Энни взглянула на часы. Да, Лорел, наверно, уже пришла из школы. Энни позвонила по телефону со склада и спросила, не возьмется ли она сделать пиньяты. Лорел сказала, что с удовольствием, только боится, что им не понравится. Затем продиктовала Энни список материалов, которые ей понадобятся.
Надев пальто, Энни уже направилась было к выходу, но остановилась и, подбежав к Долли, обняла ее. Взглянув в лицо тетке, увидела на глазах слезы.
– Спасибо, – прошептала Энни.
– За что? – с совершенно искренним недоумением спросила та.
– За… – Энни хотелось сказать: за то, что вы такая хорошая, что вы даете мне работу, что вы так добры ко мне и Лори, – но она только пробормотала: – За все.
Кто-то шел за ней.
Энни заметила его, когда вышла с работы в шесть часов, – приземистый мужчина в помятом плаще цвета хаки, задержавшийся возле почтового ящика. И теперь, перейдя через Лексингтон-авеню в направлении Семьдесят седьмой улицы, она снова бросила взгляд через плечо и увидела что он тоже пересекает авеню. Это значит, он шел за ней несколько кварталов. Зачем? Что ему надо?
Энни показалось, что ледяная рука сжала ей сердце. «Ну ты даешь! – сказала она самой себе. – Десятки людей ходят здесь на метро».
С чего она решила, что он идет за ней? А если и идет, неужели его надо обязательно бояться? Может, это какой-нибудь псих, который любит высматривать девушек. Конечно, ему скоро надоест таскаться за ней. А если нет, она легко сбежит от него.
Но в глубине души она знала, что напрасно успокаивает себя. Одного взгляда было достаточно, чтобы пульс участился до невероятной силы, ноги стали словно ватные.
Я схожу с ума. Совсем, как Муся.
С того дня, когда у Долли побывал Руди, с Энни стало твориться что-то невообразимое. Она вскакивала при малейшем шуме, озиралась по сторонам, тщетно пытаясь убедить себя в собственной глупости. Вэл находится за тысячи миль отсюда. И Руди тоже. Долли уверяет, что сумела направить его по ложному следу.
А если она ошибается?
Увидев впереди мелочную лавку, Энни нырнула туда. Разглядывая витрину и стараясь протянуть время, она нашла кое-что из списка Лорел – гофрированную бумагу, стеклянные колбы, плакатные краски. А крахмал и муку, которые нужны, чтобы изготовить клей для папье-маше, можно купить в бакалее на авеню Джей.
Встав в очередь в кассу, она старалась забыть о мужчине в плаще цвета хаки. Потому что ко времени, как она выйдет из магазина он уже исчезнет. Будто его вообще не существует. Просто стыдно быть такой истеричкой. Глядя на светящиеся полоски ламп на потолке, на полки, уставленные конфетами, почтовыми открытками, фотопленкой, – обычными вещами, которые постоянно покупают люди, хорошие нормальные люди, почтальоны, учителя, – она чувствовала себя глупой паникершей, которой мерещатся всякие киношные страсти. Ни Вэл, ни Руди не могут преследовать ее. Прошло уже три месяца с тех пор, как она привезла Лори в Нью-Йорк, и больше месяца со времени посещения Руди. И до сих пор от них не было ни слуху ни духу.
И все-таки она продолжала тянуть время, медленно проверяя и пересчитывая деньги, стараясь дать кассиру в точности ту сумму, которая требовалась.
Выйдя на улицу, сначала не нашла но затем уголком глаза заметила, что он остановился у газетного стенда неподалеку, делая вид, что просматривает заголовки. Было уже достаточно темно, но она узнала плащ. Ясно, что он ждал ее.
Кровь бросилась ей в голову, и будто горячие тиски сдавили череп. Колени задрожали, и она чуть не налетела на женщину с портфелем. Проходя мимо газетного киоска, не посмела кинуть на него взгляд – боялась, что после этого не сможет двинуться с места. Но он был там. Она знала это. Кожа на руках и шее натянулась, словно уменьшилась в размерах.
Ступив на эскалатор в метро, Энни схватилась за поручень, боясь упасть. Верхняя часть ее тела казалась все легче и легче, словно вся жизнь уходила в ноги, которые стали совсем тяжелыми и неповоротливыми.
Определенно, он связан с Руди и Вэлом. Может, это частный детектив. Иначе, зачем ему преследовать ее? Мысли устремились к Лорел. Она дома. Неужели он пойдет вслед за ней прямо домой? Тогда им придется немедленно уезжать, прямо завтра пока Вэл и Руди не нагрянули сами и не увели Лорел.
При мысли о необходимости покинуть Долли, Джо, Ривку в горле встал комок. Придется начинать все сначала жить в грязном отеле, пока не найдется подходящая квартира…
Колени совсем ослабели, и пришлось сделать неимоверное усилие, чтобы сойти с эскалатора на нижней ступеньке.
На платформе было много народу – час «пик». Может, ей удастся затереться в толпе. Пассажиры стремительно бежали по эскалаторам, застревали у турникетов, пробиваясь сквозь них на платформу. Как раз подошел поезд. Если она успеет влететь в вагон перед самым закрытием дверей, то сможет оторваться от него.
Глянув через плечо, заметила его у самого эскалатора в толпе пассажиров. Но перед ней тоже была толпа. Нет, не успеть! Если только поезд задержится, а такого никогда не бывает. Или если…
Следуя внезапному решению, Энни метнулась вперед. Зажав под мышкой пакет и сумочку, она перемахнула через металлическое ограждение, проходящее на уровне талии, и очутилась за турникетами. Узкая юбка треснула по шву, когда она подняла ногу. А, Бог с ней, пусть хоть вообще лопнет! Только бы успеть, пока не закрылись двери. Несокрушимая энергия наполнила каждую мышцу ее тела, тараном пробивающегося сквозь толпу.
– Хэй, хэй, ты! Стой! – услышала она мужской голос позади. Господи, это ей! Краем глаза успела заметить синюю форменную тужурку возле грязно-белой стены из кафеля, отраженным светом блеснула полицейская бляха.
Ее обдало холодом. Неповиновение полиции! Такого с ней еще не бывало. Когда она училась в пятом классе, учительница водила их на экскурсию в полицейское управление в Беверли-Хиллз, и седовласый полицейский в синей отутюженной форме по-отечески угостил их леденцами. «Нет! Если он поймает меня, я упущу поезд. Он узнает, кто я, и арестует… и… и… О Господи!»
Она рванулась вперед изо всех сил и оказалась у дверей в тот миг, когда они захлопнулись. Она чуть не завизжала на всю станцию, едва сдерживаясь, чтобы не замолотить по дверям кулаками. Это несправедливо!
Оглянувшись, увидела, что полицейский пробирается к ней сквозь толпу. А мужчина в плаще цвета хаки как раз проходит через турникет. Она в ловушке. Вопрос только в том, кому она в конце концов достанется. Ей показалось, что сознание покидает ее.
И тут произошло чудо. Двери снова разошлись. – Не держите двери! – раздался повелительный голос кондуктора.
В эту секунду Энни метнулась в вагон, вжавшись всем телом в почти непроницаемую стену уже стоявших внутри людей. Двери сошлись, пройдя по ее спине.
И вот поезд задрожал, дернулся вперед, пошел, набирая скорость. Упершись плечом в стекло двери и повернув голову, она смотрела, как уносится прочь, будто кошмарный сон, вся платформа вместе с ее преследователем в плаще цвета хаки. Она успела взглянуть в его лицо под полями шляпы – светло-голубые глаза, рыжеватые усы, тонкие сжатые губы.
Затем он исчез. Поезд ворвался в туннель, черный, как угольная шахта, и только белый свет в вагоне защищал всех от этого гремящего мрака. В горле встал комок, но она глубоко вздохнула, подавив рыдание.
Развернувшись, уперлась в затуманившееся стекло лбом и закрыла глаза. Она была почти счастлива, чувствуя плотный напор тел сзади и с боков, – все эти влажно пахнущие шубы, шляпы, свертки, портфели, толкающие ее при малейшем наклоне поезда, словно удерживая от падения, помогая стоять прямо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82