– Кто вы такой? И почему здесь находитесь? – возмущенно спросила Элис.
Однако чужак и не подумал ответить. Он изучал взглядом стоящую перед ним девушку с головы до ног – от сияющей бронзой макушки до изящных черных туфелек. У Элис возникло ощущение, будто его глаза, как два черных лазера, сдирают с нее одежду, выставляя голой на всеобщее обозрение.
– Я задала вам вопрос, – напомнила она.
– И даже не один, а сразу два, – сухо поправил чужак. В его голосе появилась хрипотца.
Словно в ответ желудок Элис сжался. Это был чувственный отзыв, в его происхождении она не сомневалась. Что с ней сегодня происходит? Кто этот человек и почему его присутствие так сильно действует на нее?
– Я вызову охрану! – Она повернулась к выходу.
– А точнее, даже три вопроса, если учесть тот, что вы задали Роберту, – невозмутимо продолжал чужак.
Упомянутое имя мгновенно подействовало на Элис. Обронив его, незнакомец словно натянул поводья, заставив строптивую лошадку замереть на месте. Тем временем мозг Элис быстро сопоставлял некоторые факты, отфильтровывая информацию.
Впервые она заметила этого человека стоящим рядом с Дорой. А сейчас он устроился за столом Боба. И снял пиджак, будто собирался пробыть здесь некоторое время. Кроме того, в речи незнакомца явственно присутствовал иностранный акцент.
Нет, не может быть! Когда Элис разобралась наконец в ситуации, в ее желудке словно образовался ком, на этот раз не имевший никакого отношения к чувственности.
– Мигель Кальсада… – едва слышно произнесла она.
– В сообразительности вам не откажешь, – заметил он с улыбкой, которая Элис совершенно не понравилась. – Садитесь, мисс Слейтон, – указал Кальсада на стоявшее напротив стола кресло. – Нам нужно поговорить, так почему не сделать это в комфортных условиях?
Однако, когда Элис поняла, кто перед ней, у нее не возникло ни малейшего желания хотя бы на дюйм отойти от двери, во всяком случае пока она не получит некоторой информации.
– Что случилось с Робертом? Он здоров? – Звонкие нотки в голосе Элис выдавали ее тревогу.
Темные глаза Мигеля Кальсады мгновенно вспыхнули такой злостью, что Элис невольно отпрянула.
– Ничего с ним не случилось! И со здоровьем у него все в порядке. Уж вам ли этого не знать!
Элис покоробил вызывающий тон этих слов.
Кроме того, в них содержался некий циничный намек. С чего вдруг Кальсада так взъерепенился? И где все-таки Боб? По спине Элис пробежал тревожный холодок.
– Но что же стряслось? Может, заболела его жена? – Элис настолько разволновалась, что даже не сообразила, на какую скользкую дорожку выходит, задавая подобные вопросы. – Скажите, с вашей сестрой ничего не произошло?
Гнев, казалось, превратил Кальсаду в глыбу льда.
– Вам не кажется, что секретарше не положено задавать столько вопросов?
– Я не просто секретарша.
– А кто же?
Элис выпрямилась. Кальсаде ничего не может быть известно, подумала она. В течение нескольких мгновений она напряженно изучала выражение его лица в поисках ключа к разгадке происходящего. Что-нибудь непременно случилось, иначе почему этот человек здесь?
Неужели он что-то разнюхал о наших с Бобом отношениях? – холодея подумала Элис.
Наблюдая за сменой эмоций на лице девушки, Мигель испытывал приятное чувство удовлетворения. Девицу очень быстро удалось поставить на место и вдобавок устрашить перспективой разоблачения. Да и кто бы в ее положении не испугался? Если мисс Слейтон смогла зайти так далеко, то она способна сообразить, что сейчас имеет дело не с покладистым американцем, а с человеком, в чьих жилах течет горячая испанская кровь и который сумеет постоять за честь семьи. Отсюда следует единственно правильный вывод: Элис Слейтон попала в опасную ситуацию.
Впрочем, странно, но Мигелю вовсе не хотелось, чтобы пассия Боба боялась его, хотя не далее как час назад он вошел в это здание с единственной целью: вытрясти дух из гнусной авантюристки и пинком выставить ее на улицу.
Однако все странным образом переменилось. В правила игры была внесена поправка. Мигель посмотрел в глаза мисс Слейтон, неожиданно увидел там обещание райского блаженства и не смог его проигнорировать. Ему захотелось испытать это наслаждение. Прикоснуться, попробовать на вкус, раствориться в нем. Прожить дни, ночи и долгие томительные недели, исследуя все малейшие нюансы посулов, содержавшихся во взгляде Элис Слейтон, а уж затем беспощадно покончить с ее здешним пребыванием.
Весь этот замысел, естественно, подразумевал наличие определенного рода отзывчивости со стороны очаровательной секретарши Роберта Маккинли. Она должна была смотреть на Кальсаду, как на предмет своей мечты, а не как на врага. Только при таком условии ему удастся занять место Боба в ее постели.
А в том, что супруг его сестры побывал в койке красотки, Мигель абсолютно не сомневался. Ведь независимо от того, насколько привлекательно выглядит Элис внешне, не следует забывать, что она обладает трезвым и расчетливым умом. Иначе зачем ей понадобилось увлекать в свои тенета человека возраста Роберта, если не из желания извлечь из подобной ситуации некоторые дивиденды?
Выходит, деньги являются для Элис своего рода возбуждающим средством? Что ж, у Кальсады в этом смысле гораздо больше возможностей раздуть пламя страсти, чем когда-либо могло присниться старине Бобу. К тому же у Мигеля преимущество в годах, да и внешностью Бог не обидел…
Жаль только, время ограничено. Лишь четыре недели сумел Кальсада выкроить из своего напряженного делового графика для пребывания в Майами. В эти сроки он должен успеть добиться желаемого: сполна насладиться рыжей красоткой, а затем восстановить фамильную честь. Да так, чтобы Элис Слейтон навек запомнила, как завлекать женатых мужчин. Мигель на секунду мечтательно прикрыл глаза в предвкушении блаженства.
– Прошу меня простить, мисс Слейтон, – тихо произнес он в следующее мгновение. – Кажется, я расстроил вас, хотя в мои намерения это не входило. Пожалуйста, присядьте, и я объясню, почему приехал в Америку.
По лицу Элис пробежала тень, однако внутренние сомнения все же не помешали ей сделать над собой усилие и приблизиться к столу. Наблюдать, как она идет, уже было удовольствием. Грациозная походка, едва заметное покачивание бедер и ореол чувственности, окутывающий всю изящную фигуру от нежных плеч до стройных ног! Даже движение, с которым Элис опустилась в кресло, несло выраженный эротический оттенок. И волосы ее вовсе не были рыжими, а имели цвет благородной темной бронзы. Они сияли в свете солнечных лучей, лившихся в кабинет через окно, находившееся за спиной Кальсады. Кроме того, кожа Элис отличалась удивительной молочной белизной – последний штрих, завершающий общую картину.
Он не пропустил ни единой детали. Ему уже сейчас хотелось владеть всей этой прелестью. Особенно притягательными казались губы. Нежные, чуть припухшие, они были приоткрыты и подрагивали, словно подзывая к себе.
Но в глазах больше не было томления. Оно сменилось тревогой. А Кальсаде больше по сердцу пришлось первое. И чтобы вернуть предыдущее состояние, он медленно наклонился вперед, намеренно призывая в помощь сладострастный язык тела и надеясь с его участием завладеть вниманием Элис. Уловка сработала. Длинные ресницы затрепетали, взгляд соскользнул с его лица, остановившись на рубашке. В этот миг волоски на груди Мигеля, казалось, зашевелились, потому что он тоже испытал прилив сладостного волнения.
Вот что придает остроту жизни, промелькнула у него мысль. Он подметил, как участилось дыхание Элис, как ее грудь приподнялась и опала, выдавая общее душевное состояние. Решив подкрепить полученный результат, он обошел стол и уселся на столешницу таким образом, чтобы его мускулистое бедро очутилось всего в нескольких дюймах от Элис.
– С Робертом все в порядке, – произнес Кальсада, проследив, как ее взгляд скользнул украдкой вверх по оказавшимся рядом его ногам и быстренько ретировался. – И моя сестра Марта жива-здорова. Кстати, в данный момент они катаются на лыжах на одном из швейцарских горных курортов.
Она удивленно вскинула глаза и уперлась в его взгляд.
– Но Роберт ничего не говорил мне… – начала она, пытаясь вспомнить, упоминал ли шеф когда-нибудь о своем пристрастии к лыжному спорту.
– Верно. Потому что сам до последнего момента ни о чем не догадывался, – ухмыльнулся он. – Отдых в Альпах мой подарок сестре и Роберту на серебряную годовщину их брака. Вам известно, что они женаты уже двадцать пять лет?
– Да.
Еще бы, как тебе не знать, голубушка! Он с самого начала задумал использовать данное обстоятельство в качестве козыря, когда придет время открыть карты и сообщить мисс Слейтон, что ему прекрасно известно об их с Бобом связи. А потом он собирался предложить мерзавке убираться из жизни супруга Марты. Мигель даже приготовил на сей случай чек на кругленькую сумму, который, по его расчетам, должен был способствовать скорейшему исчезновению наглой особы.
Но чек остался лежать в кармане, потому что Кальсада передумал расставаться с Элис. Вначале ему хотелось раскрыть секреты ее прелестного тела и подобрать ключ к сердцу. Подобная тактика не шла вразрез с его моральными убеждениями.
– Путешествие планировалось в полной тайне и стало сюрпризом и для Марты, и для Боба. Им пришлось в спешном порядке собираться в дорогу, – продолжал Кальсада с хитринкой в глазах. По сути, он не дал супругам опомниться, а просто отвез в аэропорт и усадил в самолет. – Бобу я обещал проследить за делами фирмы в его отсутствие, так что причин отказываться от отдыха у него не было.
– Очевидно, вы поселили их в одной из своих гостиниц? – поинтересовалась Элис, начиная кое-что понимать. В ее глазах еще не появилось спокойствия, но тревога заметно уменьшилась.
– Где же еще? – вновь усмехнулся Кальсада. – Я выделил им роскошный номер для молодоженов. Должен сказать, что беспокойство о шефе делает вам честь, мисс Слейтон. Со своей стороны я тоже позаботился о том, чтобы предложить Марте и Бобу нечто особенное, что могло бы хоть отчасти компенсировать трагичность последнего пережитого ими года.
Вот еще одно важное слово, мрачно отметил про себя Мигель, наблюдая за Элис, которая быстро поднялась с кресла при упоминании о трагедии. Выражение ее глаз вновь изменилось: они слегка затуманились, но не настолько, чтобы выглядеть томными, как того хотелось Кальсаде. В ее взгляде сквозила вина. Похоже, девица еще не окончательно потеряла совесть, решил Мигель, хотя снисхождения ей от меня все равно не видать.
А может, вернуться к первоначальному плану и вышвырнуть ее отсюда, подумал он, чувствуя, как в душе вновь поднимается черная волна гнева при воспоминании об ужасном и бесконечном годе, который прожила его сестра после смерти единственной дочери, которая утонула, купаясь в океане, здесь же, в Майами. С тех пор Марта ни разу не побывала на пляже и даже старалась не смотреть в ту сторону, где плескались волны, унесшие жизнь ее дорогого ребенка. Детей у Боба с Мартой долго не было. Джейн родилась, когда ее матери исполнилось тридцать семь лет. Девочка была светом, озарявшим жизнь Марты. С тех пор как он погас, и сам Мигель, и другие родственники боялись, что та никогда не выберется из мрака.
Разумеется, обнаружив тот факт, что, пока она горевала, ее муж нашел себе утеху в лице двадцатипятилетней красотки, Марта не нашла бы в себе сил простить супруга. Ни одна уважающая себя испанка не смогла бы закрыть глаза на подобный грех. То же самое относится и к ее ближайшим родственникам. Поэтому Мигель, глядя в виноватое лицо Элис Слейтон, испытывал лишь одно желание: вытрясти из нее душу.
Трудно себе представить, какие противоречивые чувства он испытал, когда обольстительная потаскушка неожиданно протянула руку и легонько тронула его за плечо.
– Я очень сочувствую вашей потере, – тихо промолвила она. – Роберт рассказывал, как вы все любили Джейн. Мне не нужно объяснять, что вам пришлось пережить.
Пока Элис говорила, Кальсада понял, что произошло. Девица увидела в его глазах гнев и ошибочно приняла его за боль утраты. Почти невесомое прикосновение ее пальцев заставило мышцы плеча настороженно напрячься под тканью рубашки.
Ложь, констатировал Мигель, имея в виду слова Элис, но в следующую минуту ему пришлось пересмотреть отношение к происходящему. Он вынужден был признаться самому себе, что его мускулы сократились от удовольствия, доставленного прикосновением женской ручки, а не от негодования по поводу неискреннего соболезнования. Сердце Кальсады тоже застучало быстрее, потому что именно сейчас он увидел в голубых глазах выражение, которое вполне можно было назвать томным. И идея вернуться к изначальным планам внезапно потеряла привлекательность, потому что существовала лучшая возможность: добиться гораздо большего удовлетворения, погасив злость в этой женщине, подобно тому, как гасят известь. А что потом останется от Элис Слейтон, Мигеля не заботит!
Перед внутренним взором Кальсады вдруг вспыхнул яркий образ раскинувшейся на постели Элис, обнаженной и манящей к себе выражением бездонных голубых глаз, в значении которого невозможно было ошибиться.
Гораздо более приятная форма мести, решил Мигель, тем не менее все же отдавая себе отчет, что в эту минуту в нем говорит скорее голос разбуженной плоти, чем разума. Однако данное соображение не помешало ему в свою очередь протянуть руку и дотронуться кончиком пальца до уголка прелестного рта Элис.
– Благодарю, – тихо сказал он. – За сочувствие.
Губы Элис дрогнули под этим прикосновением, глаза потемнели, щеки слегка порозовели, и Мигель вдруг осознал, что незаметно для себя самого склоняется над ее лицом, причем его рот находился уже почти на волосок от возможности вкусить божественного блаженства.
Элис отшатнулась и с ошеломленным видом сделала шаг назад. При этом, спеша установить хоть какое-то расстояние между собой и Кальсадой, она едва не упала в кресло, в котором недавно сидела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19