Неужели с тех пор прошло всего два дня? А кажется, что миновала вечность, подумала Элис и, захватив сумочку, выбежала из спальни.
Проносясь мимо кухни – которая тоже не имела дверей, как и все помещения этой квартиры, – она вновь испытала короткий будоражащий импульс. Кальсада утром оставил ей еще одну записку, на этот раз на кухонном столе:
«Можете слегка отойти от привычного официально-секретарского стиля, мисс Слейтон, и превратиться для меня просто в очароватыьную Элис.
P.S. Поставь шампанское в ведро со льдом».
Послание не оставляло сомнений, чего ожидает Мигель от нынешнего вечера. Но это было еще полбеды. Элис больше смущало другое: она действительно поместила бутылку в ведерко со льдом. Разве данное действие не доказывает, что их с Кальсадой объединяет один и тот же замысел?
Нет, мрачно отогнала Элис соблазнительное предположение. Мы лишь поужинаем вместе, и все.
Она ступила в лифт и нажала на нужную кнопку. Когда вечер закончится, она вернется к себе, в свою постель, а Кальсаде придется пить шампанское в одиночестве, твердо решила она.
К несчастью, данное ею себе обещание оказалось забытым в тот самый миг, когда Элис увидела Мигеля. Дверцы лифта отворились, и стоявший в фойе Мигель обернулся на звук. В этот миг Элис померещилось, будто между ними сверкнула молния.
Он застыл. То же произошло и с вышедшей ему навстречу Элис. На нем был темный костюм, белая рубашка и пестрый галстук. Выглядел он так, будто переоделся минуту назад. Лицо его было чисто выбрито, шелковистые волосы поблескивали. Его горячий взгляд обжег ее…
Неужели сработало? Этот вопрос Мигель задал себе, обернувшись на звук открывающегося лифта. Неужто ему удалось заставить Элис весь день вертеться мыслями вокруг него?
Один-единственный взгляд на пылающее, напряженное лицо Элис – и ответ готов.
Ура! – едва не воскликнул Кальсада, всецело захваченный триумфом. Сердце запело у него в груди. Ему удалось завоевать Элис! Ее потемневшие глаза видели только одного человека. Она думала лишь о нем и желала только его – Мигеля! Его самого в эту минуту охватил столь сильный чувственный порыв, что это даже слегка пугало. Элис выглядела сногсшибательно. Жар, сияние и неотразимая притягательность исходили от нее. А как она смотрела на Кальсаду! Все его мужское естество словно перевернулось от этого взгляда. Ни одной другой женщине не удавалось сделать ничего подобного. Какие прекрасные глаза, какие роскошные волосы и чудная кожа! Очертания великолепной фигуры, прячущейся под льнущим к телу платьем, пробуждают воображение и находят такой невыносимо сладостный отклик у плоти, что общий эффект потрясает до мозга костей. А рот? – подумал Мигель, переводя взгляд на полные губы Элис. К ним хотелось припасть и забыться, упиваясь сладострастным восторгом. А оторвавшись, прильнуть вновь.
Первым и самым искренним импульсом Мигеля было увлечь Элис обратно в лифт и поскорей увезти наверх. Но это желание оказалось потесненным видом стройных ножек, несущих к нему обворожительную Элис.
И вся эта прелесть принадлежит мне, заговорило в Мигеле собственническое мужское начало. С этой мыслью он ступил вперед, галантно предложив Элис руку.
– Буэнас ночес, сеньорита! Мэ алегро дэ бэрле… Кальсада произнес несколько фраз на родном языке. Пока он говорил, находившийся в некотором отдалении пожилой консьерж снисходительно и понимающе улыбался, наблюдая за молодыми людьми. Однако пара ничего не замечала вокруг. Мигель был поглощен волшебными переменами, которые в эту минуту происходили со взглядом Элис, а сама она, не понимая практически ничего из сказанного, невольно поддалась волнующему воздействию хрипловатого голоса.
– Еще раз и по-английски? – попросила Элис, когда он умолк. Ее тревожило, уж не выговаривает ли он ей за опоздание.
– Сказал, что рад тебя видеть и что красота принадлежит не тем, кто ею обладает, а тем, кто любуется.
Элис вспыхнула от смущения, а Мигель улыбнулся и сжал ей руку.
– Почему бы и тебе не ответить комплиментом, сказав, например, что я тоже неплохо выгляжу? – поддразнил он ее.
Однако Элис покачала головой.
– Разве способна я в своем красноречии сравниться с мужчиной, говорящим по-испански? С тем же успехом ты мог бы затронуть тему биржевых акций, на твоем языке это все равно звучало бы… чувственно. – Последнее слово она произнесла с запинкой, но лучшего определения у нее не нашлось.
Нежное движение его пальцев по ее руке сказало Элис, что он одобряет этот выбор.
– Уверяю тебя, ни один уважающий себя испанец не станет говорить с очаровательной дамой о таком презренном предмете, как биржевые акции. В его глазах это будет преступлением…
О, Элис вполне могла поверить Мигелю. Ведь не зря говорят, что испанские мужчины появляются на свет уже с кипящей в крови страстью.
– Куда ты меня пригласишь? – сменила она тему.
– В какое-нибудь уютное заведение, где нам будет хорошо вдвоем.
Мигель распахнул перед Элис стеклянные двери и вежливо пропустил вперед. Однако руки своей от нее не отнял. Они вместе подошли к «ламборджини». Кальсада открыл дверцу, усадил Элис, затем занял водительское место. Пока он усаживался рядом, Элис исподтишка наблюдала за ним. В профиль его лицо казалось еще красивее, чем в фас, что не могло не удивлять, принимая во внимание далекий от совершенства нос.
Уловив заинтересованный взгляд Элис, Мигель повернулся к ней.
– Что-то хочешь сказать?
– Почему ты не поднялся в квартиру? – быстро и напряженно спросила Элис.
Его глаза потемнели.
– Ты сама знаешь ответ. Если бы я сделал это, мы бы никуда не поехали. – Он наклонился и поцеловал ее.
Для Элис это был самый прекрасный момент с начала их знакомства. Сейчас ей не нужно было сражаться ни с Мигелем, ни с собой. Осталось лишь ничем не замутненное волшебство поцелуя. В нем содержалось обещание, которому – Элис знала это – она не сможет противостоять, когда в конце концов наступит заветный миг.
Он отодвинулся и, нежно глядя в глаза Элис, провел большим пальцем по ее приоткрытым губам. Повторив движение несколько раз, он вновь прильнул к ним.
– Мне хочется ощущать твой собственный вкус, а не привкус твоей помады, – тихо произнес Мигель, снова отрываясь от нее.
Кальсада вел автомобиль, а Элис сидела спокойно, постепенно привыкая к мысли, что с этого момента между ними что-то изменилось. Она не знала что, но ей нравилась подобная перемена.
Мигель припарковал «ламборджини» на одной из боковых улочек, неподалеку от своего дома. Он провел Элис через вращающуюся дверь вниз по ступенькам, которые вели в расположенный в подвальном помещении клуб. Здесь было сумеречно, звучал блюз. Их усадили за угловым столиком с одиноко горящей в центре свечой. Официант принес блюдо макарон с мидиями и другими морепродуктами, из которого Элис и Мигель ели вместе. Потом им подали запеченную райскую птицу – во всяком случае именно так восприняла Элис обыкновенную курицу, весьма искусно приготовленную здешним поваром.
За ужином они беседовали – негромко, осторожно подбирая слова и учась непринужденному общению друг с другом. Оба расслабились и хорошо освоились с полумраком. Возможно, приятной перемене способствовало также то обстоятельство, что Мигель все же уговорил Элис выпить немного вина, предварительно позаботившись о том, чтобы разбавить его минеральной водой. Сам он пил апельсиновый сок.
– Я за рулем, – пояснил Мигель в ответ на вопросительный взгляд Элис.
Однако оба знали, что дело не только в этом. Мигелю хотелось, чтобы они остались совершенно трезвыми, особенно Элис, которая должна была отчетливо осознавать все, что происходит нынешним вечером. Мигель желал исключить всякое недоразумение в вопросе, почему она позволит ему сегодня заняться с нею любовью. Для осуществления задуманного плана было совершенно необходимо, чтобы Элис пришла в его объятия добровольно, с открытой душой, а не под влиянием минутной слабости, порожденной алкоголем.
– Потанцуем? – предложил Мигель, решительно вытаскивая Элис из-за стола, пока она не успела опомниться и возразить.
Ему необходимо было ощутить ее близость, почувствовать под ладонями ее тело, прижать к своим бедрам, чтобы она легонько терлась о них в движении, пока сам он будет растворяться в многообещающем сиянии голубых глаз.
Мало того, ему хотелось продлить прекрасные минуты, когда понимаешь, что сладостная отрава желания постепенно вливается в кровь, неотвратимо приближая мгновение, когда ни сам он, ни Элис не смогут больше выдержать натиска вожделения. И как затем копившееся многие часы напряжение выльется в сумасшедшую вспышку страсти, которая так спаяет их воедино, что Элис больше никогда не захочется разлучаться с ним.
Он привел ее на небольшой танцевальный пятачок напротив музыкантов, заключил в объятия и сразу ощутил вибрирующие потоки напряжения, идущие от их тел навстречу друг другу.
Данное обстоятельство свидетельствовало о многом. С легким вздохом удовольствия, Мигель рукой, лежавшей на талии Элис, прижал ее к себе и двинулся в медленном ритме музыки. Самым мучительным было то, что Элис нравилось находиться в подобной близости от него. Ощущение было пьянящим. Оно действовало гораздо сильнее выпитого бокала вина, особенно в сочетании с проникновенным блюзом, чей ритм полностью совпадал с пульсацией энергии, которую их тела генерировали не хуже музыкантов, творивших чарующее волшебство музыки.
Элис осознавала, что томившее ее плоть желание ищет отклика в теле Кальсады. Это отражалось во всем, даже в медленном скольжении кончиков ее пальцев с бугорков мускулов на его груди к плечам. В плоти буйствовала сила, больше не подвластная контролю.
Под воздействием неуправляемых импульсов Элис изогнулась, стремясь еще ближе придвинуться к Мигелю для лучшего восприятия отголосков мощных вихрей, что проносились по его венам. Он принял ее порыв как должное, и они, слившись воедино, продолжили плавно покачиваться в танце. В конце концов наступило мгновение, когда Элис больше не смогла выносить щекочущего нервы напряжения. Она подняла лицо – как оказалось, в ту самую секунду, когда Мигель начал опускать свое.
При виде выражения его глаз у Элис перехватило дыхание. В темных зрачках дышало желание – неприкрытое, горячее и плохо сдерживаемое.
– Давай уйдем отсюда, – шепнул он таким голосом, будто галстук чересчур сильно стягивал ему шею. Впрочем, при этом в его тоне сквозили командные нотки, но они странным образом оказали на Элис дополнительное будоражащее воздействие.
– Хорошо, – негромко ответила она.
В ту же минуту Кальсада повел Элис обратно к столику, где оставалась ее сумочка. Там он быстро расплатился, после чего они без дальнейших задержек повернули к выходу.
На улице было тепло, но Элис все равно задрожала словно в лихорадке. Так продолжалось до тех пор, пока Мигель не открыл дверцу машины. Они уселись, и «ламборджини» двинулся по темным улицам. Оба молчали, пока не добрались до места. Тот факт, что Элис не стала возражать против этой поездки, сказал Мигелю все, о чем он желал знать.
Мигель сразу направил «ламборджини» в подземный гараж. Выключив двигатель, он не стал поворачиваться к Элис, чему она была несказанно рада, так как сейчас у нее недостало бы мужества посмотреть ему в глаза.
Неожиданно Элис сообразила, что оказалась в совершенно новой для себя ситуации. Не то чтобы ей прежде не приходилось встречаться с парнями, но подобные моменты, размышляла она, наверняка требуют от партнерши проявления некоторых артистических навыков, иначе общение с мужчиной будет выглядеть чересчур прямолинейным.
Хотя, с другой стороны, как прикажете держаться, когда оба прекрасно осведомлены о том, что должно произойти? – подумала Элис. Чудесные мгновения любви, а затем грусть расставания.
Но Элис надеялась справиться с этим, ведь ей с самого начала были известны правила игры, хотя она сама никогда не участвовала в подобных забавах. Более того, Элис хотела играть по этим правилам, потому что у нее не было выбора: она не могла позволить себе надеяться на иной поворот событий.
Мигель вышел из автомобиля, открыв дверцу со своей стороны. Элис проделала аналогичное действие – с противоположной. Так они и пошли – вместе, но в то же время раздельно – к лифту. Наверх поднимались, ни единым словом не упоминая о том, что вот-вот должно было произойти.
Что касается Элис, то она боялась проронить хоть звук из опасения, что дрожью голоса выдаст свою нервозность. Однако непонятное молчание Мигеля беспокоило ее. Разве столь опытный в подобных делах человек не знает, как важно поддерживать в такие минуты непринужденную атмосферу?
Тем не менее он молчал, хмуро разглядывая носки собственных туфель, как будто ему не давало покоя какое-то соображение, но он не решался высказать его вслух.
Уж не передумал ли он? – вдруг пронеслось в голове Элис. Не явилось ли ее добровольное согласие вернуться сюда своеобразным уничтожающим фактором для самой сути затеянной Мигелем игры?
Лифт замер и открылся. Никто из них не шелохнулся. Потом он поднял голову и посмотрел ей прямо в глаза.
– Игры кончились, Элис, – серьезно произнес он.
Это заявление заставило ее болезненно поморщиться, потому что если и имела место некая игра, то она с самого начала совершенно не являлась таковой для Элис.
– Дело в том, что по натуре я собственник. Если сейчас ты останешься со мной, то и впредь будешь принадлежать мне. Я не потерплю меньшего. Только полная преданность, до тех пор пока продолжаются наши отношения.
Иными словами, дело не закончится единственной проведенной вместе ночью, с облегчением сообразила Элис.
Фраза «пока продолжаются наши отношения» тоже вполне ее устраивала. Данный вариант был лучше, чем единичное приключение, и гораздо лучше, чем развитие легких, ни к чему не обязывающих отношений в нечто более глубокое и весомое. Ведь ясно же, что ни о какой любви речь идти не может, так и не нужно давать чувствам волю!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19