Его длинные черные волосы спадали на узкие плечи, а над верхней губой чернели тонкие усики. Незнакомец пристально смотрел на девушку; глаза его сверкали. Неожиданно он улыбнулся, и она увидела его необычайно мелкие и острые зубы. А взгляд этого человека – он чем-то напоминал взгляд Вэнса Пакстона; во всяком случае, Марселине так показалось.
– Кто вы? – с дрожью в голосе проговорила она.
– Человек, который здесь был… Он сейчас там, где я убил его, – вместо ответа заявил незнакомец.
– Что вы здесь делаете?
Поставив ружья в угол, мужчина подошел к Марселине. Затем, усмехнувшись, протянул руку – и разорвал на ней блузку до самой талии.
– Вот это, – проговорил он, сжимая пальцами ее грудь. – И это. – Он впился жадным поцелуем в губы девушки.
Марселина попыталась оттолкнуть его, но, не удержавшись на ногах, упала на кровать. Он тотчас же стащил с нее штаны и распустил ремень, высвобождая свою разбухшую плоть. Девушка пыталась вырваться, но незнакомец крепко прижимал ее к матрасу.
– И вот это… – Он засмеялся; в следующее мгновение его плоть ворвалась в лоно девушки. – И это… И вот это… – Но потерявшая сознание Марселина уже ничего не слышала.
…Солнце уже заходило, когда к хижине подъехали всадники. И, тотчас же почувствовав это, черноволосый вскочил с кровати и бесшумно приблизился к двери. Схватив ружья, он выглянул наружу, но, увидев человека с одним ухом, успокоился.
Одноухий же проговорил:
– Парни вернулись, Джако. Скоро будет гроза.
Услышав это имя, Марселина, лежавшая на кровати, приподнялась.
«Джако?! Так вот кто это такой, – думала она. – Он настоящий мужчина, с таким хочется иметь дело».
– А как же рейнджеры? – спросил Джако.
– Хосе считает, что они потеряли наш след.
– Хосе – дурак. Аркадио, а ты что скажешь?
– Они отстали, но, по-моему, ненадолго.
– Значит, сегодня, – усмехнулся Джако, – мы сожжем ранчо.
Одноухий, замешкавшись в дверях, заглянул за спину Джако.
– Ну… Что еще?..
– Парни хотят… – Аркадио замялся. – Маркес спрашивает, нельзя ли позабавиться с девчонкой.
Оглянувшись на Марселину, Джако ухмыльнулся.
– Она моя, – заявил он. – На то есть причины.
– Но, Маркес…
Джако плюнул Аркадио под ноги, и тот умолк – ответ главаря был ясен.
Марселина села на кровати и, прислонившись к стене, прикрыла ноги одеялом. Она молча смотрела на обнаженного Джако – присев на корточки перед очагом, он подбросил в огонь несколько поленьев. Джако… Знаменитый бандит, которого все боятся… Положив ружье на стол, Джако подошел к Марселине и присел на кровать. Затем, откинув в сторону одеяло, приложил ладонь к лону девушки.
– Кровь? – усмехнулся он, взглянув минуту спустя на свою руку. – Кровь – это хорошо…
Потом Джако принялся ласкать ее груди, а она поглаживала пальчиками его восставшую плоть. Когда возбуждение достигло предела, он привлек Марселину к себе и, расхохотавшись, заставил попробовать на вкус горячее семя, изливавшееся из его естества…
Они ехали рядом. Люди Джако держались поодаль – на случай, если кто-нибудь на ранчо, заподозрив неладное, отправился на поиски Марселины. Они заключили сделку, но Марселина еще не до конца' поняла ее значение. Запахнув на груди куртку, чтобы прикрыть разорванную блузку, она проговорила:
– Но вы не должны трогать пожилую женщину.
– Я буду обращаться с ней, как с родной матерью, – ухмыльнулся Джако. – Это я тебе обещаю. Я приехал сюда за стариком и его сыном – они меня интересуют. Аркадно, Маркес, Хосе и другие явились за добычей. Они унесут все, что можно продать, чтобы на полученные деньги купить женщин и виски. Возможно, они также прихватят ружья и лошадей. На все остальное им наплевать. Они убивают лишь по необходимости, когда кто-то мешает им взять то, что хочется.
– А ты?
Джако зловеще улыбнулся.
– Я убью Тру Пакстона, – заявил он, не скрывая своих чувств. – И его отродье.
– А женщину?
– Ее, может быть, оставлю. – Марселина насупилась, а Джако весело рассмеялся. – А может, я отдам ее мужчинам, – добавил он.
– Она ждет ребенка, – заметила Марселина.
– Вот и хорошо. Может, я даже не сразу убью ее мужа. Хочу, чтобы он увидел все собственными глазами. – Ярость Джако превосходила даже ненависть Марселины, и ей стало любопытно: что же он задумал? Она уже хотела спросить об этом, но Джако зажал ей рот ладонью: кто-то приближался к ним по тропе. Марселина пустила Аппалусу рысью, а Джако тотчас же затаился в кустах. Вскоре она увидела выехавшего из-за поворота Теда Утреннее Небо. Поперек его седла лежало ружье.
– А ты поздно, девочка, – сказал он. – На тропе ночью небезопасно.
– Я… Гибби не было в хижине, и я ждала его, – солгала Марселина. – А когда он вернулся, я посидела у него немного, потому что ему там очень одиноко. Но я не захотела оставаться у него на ночь. – Пришпорив кобылу, она поехала вниз по тропе. – Я рада, Тед, что ты составишь мне компанию.
Индеец окинул взглядом горы. Прислушался к ночным звукам… Он ничего подозрительного не заметил, но все же… Команчи обладали особой чувствительностью и полагались не только на свои пять чувств. Тед чувствовал: что-то не так… Объехав большой валун, – он направил коня в сторону асиенды Пакстонов.
Глава 10
Стоя у очага, Карен помешивала деревянным черпаком в большом котле. Неожиданно дверь распахнулась, и в кухню вошла Марселина. Увидев, что ее место у очага заняла золотоволосая соперница, она нахмурилась.
– Я уже здесь, – заявила она, ожидая, что Карен отойдет в сторону.
– Мы за тебя беспокоились.
– Уходи отсюда, – бросила Марселина. Карен покачала головой.
– Может, Марайе нужна помощь, иди к ней.
– Это мое место, – заявила Марселина. Она протянула руку к черпаку, но Карен не отдала его.
И тут дверь снова отворилась – в кухню вошли Марайя с Вэнсом и Тру. Карен нахмурилась, увидев, что отец с сыном держат в руках оружие и коробки с патронами. Не говоря ни слова, Марайя вытерла широкий дубовый стол и выставила на него овощи, приправы и банки с сахаром, солью и мукой. Вэнс и Тру сложили пистолеты и ружья на стол.
– Я принесу патронташ, – сказал Тру. Сердце Карен тревожно забилось.
– Вэнс…
Муж взял ее за руки.
– Если что-нибудь случится, оставайся здесь и делай то, что скажет Марайя.
– Что происходит?
– Пока не знаю. Может, ничего. Просто Тед что-то чувствует. – Вэнс посмотрел на Марселину. – Ты не видела кого-нибудь на тропе? – спросил он.
Та пожала плечами.
– Ночь иногда играет с нами злые шутки, – проговорила она. – Но я не видела и не слышала ничего такого, чего не замечала бы раньше.
Тру надел теплую куртку, застегнул ее до подбородка и обмотал шею шарфом.
– Там сильный ветер, – заметил Вэнс.
– И что же?
– А то, что нога у тебя опять заболит, если ты замерзнешь.
– И что же? – снова проворчал старик.
– Тебе лучше остаться дома.
– И не подумаю! – Глаза Тру сверкнули. – Попробуй удержать меня!
– Но твоя нога… – пробормотал Вэнс.
– Если на нас нападут, то я буду стрелять, а не скрываться в доме. Я всю жизнь так поступал. Поэтому помолчи и скажи своей жене, что ее варево пахнет изумительно. – Тру покосился на Марселину. – Может, тебе придется бегать к стене. Ты готова к этому, детка?
– Готова, – кивнула Марселина, дрожа от страха.
Марайя открыла коробочку с патронами. Осмотрев одно из ружей, она выложила на стол дюжину патронов и принялась вставлять их в барабан. Подойдя к ней поближе, Тру осторожно коснулся ее руки.
– Ты держала их в сухом месте?
Карие глаза Марайи потеплели, когда она посмотрела на старшего Пакстона.
– Я всегда так поступала, сеньор, – проговорила она.
– Да, конечно, – кивнул Тру. – Все верно. – Он едва заметно улыбнулся и вышел из комнаты.
Карен проводила Вэнса до двери. Он хотел поцеловать ее в щеку, но она обвила руками его шею и крепко прижалась к нему.
– Ты чего-то боишься? – спросил он.
– Будь осторожен. – Чуть, отстранившись, Карен долго вглядывалась в лицо мужа. И вдруг глаза ее наполнились слезами, хотя она и старалась держать себя в руках… «Его лицо… оно создано для улыбок, – подумала она. – Ведь улыбаться так просто. Но почему же он так редко улыбается?»
Внезапно Карен почувствовала острое желание – оно не угасло даже сейчас, когда им грозила опасность, даже на восьмом месяце беременности.
Он осторожно положил ладонь ей на живот, где зрел плод их любви.
– Через месяц, миссис Пакстон, у нас появится сын. Карен улыбнулась.
– Да, сын… – Она посмотрела ему в глаза. – Но почему ты уверен, что именно сын?
– Я знаю, наверняка, – заявил Вэнс. – Потому что мне об этом сказал старый мудрый индеец. – Он распахнул дверь, и тут же резкий порыв ветра проник в дом, наполняя его запахами ночи, холодай…
– Возвращайся побыстрее! – закричала Карен вслед мужу. Он обернулся, помахал ей рукой и направился к заградительной стене.
Ворота были распахнуты. Ковбои заводили лошадей во двор и оставляли их у стены. Испуганные животные ржали и порывались встать на дыбы. Карен почти физически ощущала опасность, нависшую над ранчо. Но что это за опасность?.. Она поспешила захлопнуть дверь и направилась в гостиную. А ветер за стенами дома все усиливался, все громче завывал, – казалось, это сонмы злых демонов пытаются проникнуть в дом. Карен стало страшно в одиночестве, и она бросилась на кухню.
– Может, надо помочь? – Карен согласилась бы на любую работу, только бы забыть о терзавших ее страхах.
– Лучше помогите мне делать это, сеньора, – попросила Марайя.
– Но я… я не знаю, как… – в нерешительности пробормотала Карен.
Мексиканка вручила ей «винчестер».
– Я покажу вам, сеньора, – сказала она. – Пора уже научиться. – И под руководством Марайи принялась «кормить» оружие «свинцовой пищей».
Марселина же задержалась у дома. Что скажет мать, узнав, что ее дочь стала предательницей?
– Мама… Нет… – прошептала она.
Марселина поплотнее запахнула на груди серапе – пеструю мексиканскую накидку, – буря началась даже раньше, чем она предполагала. А может, Джако передумает? Нет, он непременно появится. Марселина мысленно усмехнулась. Что ж, сеньор Вэнс отказался от нее – и он пожалеет об этом. А мать… Она, конечно, поймет ее, должна понять…
Тихонько рассмеявшись, Марселина направилась к потайной двери в северо-восточном углу стены.
Стоя у загона, Бразос наблюдал, как последних лошадей уводят под прикрытие стены. Увидев Вэнса и Теда, он улыбнулся:
– Да уж, ночью скучать не придется.
– Тебе, Бразос, не помешало бы немного развлечься, – усмехнулся Тед.
Бразос повернулся и, проворчав себе под нос что-то про слишком умных команчей, направился к ближайшей конюшне.
Вэнс улыбнулся, глядя вслед ковбою. Но тотчас же нахмурился, заметив, как помрачнел Тед Утреннее Небо. Индеец пристально вглядывался во тьму. Внезапно начался дождь – по шляпам друзей барабанили крупные капли.
– Сколько их? – спросил Вэнс.
– Думаю, больше, чем нас, – ответил Тед. Расправив плечи, Вэнс в задумчивости теребил ус.
– Сейчас неподходящее время, – проговорил он наконец. – И я постоянно спрашиваю себя: «Кто это, почему?»
– Это не важно. Главное – они пришли.
– Надеюсь, ты ошибаешься, друг.
– Буря… – Индеец поднял голову, подставляя лицо дождю. – Буря… она принесет не только снег или дождь. Слушай голос ветра… Однажды, очень давно, мои соплеменники пережили такую же бурю. В ту ночь многие умерли. Некоторые сошли с ума, убили своих близких, а потом себя. Когда наступило утро, мой отец собрал людей, и мы ушли из долины. После этого дня ни один краснокожий не ступал туда ногой. Так вот, Вэнс Пакстон, этой ночью злой ветер дует с гор точно так же, как он дул в ту страшную ночь.
– Но мы все равно отсюда не уйдем, – заявил Вэнс. – Никто не выгонит меня из этой долины – ни люди, ни злые духи. – Он посмотрел на конюшню, а потом направился к сараю, где жили ковбои, – следовало дать указания Хогану, Бразосу и всем прочим.
Тед же по-прежнему стоял у загона. Но сейчас он уже не вглядывался во тьму и не прислушивался к реву ветра – сейчас он знал: враг близко, и воин должен идти в бой, чтобы удовлетворить Великий Дух.
И тут Теду почудилось, что чья-то теплая рука коснулась его щеки. Резко обернувшись, он вскинул ружье и выстрелил в человека, поднимавшегося на крышу конюшни. Выстрелил, потому что знал, что это не Хоган, хотя именно он должен был сейчас находиться на крыше. Марайя, стоявшая у кухонного очага, замерла, услышав выстрел. Карен же в испуге вздрогнула.
– Началось, – с невозмутимым видом заметила мексиканка.
Глядя в темноту, Карен судорожно сжала руки, чтобы унять дрожь.
А Тед тем временем снова вскинул ружье и снова спустил курок. В следующее мгновение откуда-то из темноты донесся вопль. Вэнс бросился на землю и, выхватив пистолет, пополз к стене конюшни. Несколько раз над его головой просвистели пули. Бандиты, не ожидавшие отпора, то и дело выглядывали из укрытий и отвечали на огонь индейца. Внезапно Вэнс поднялся и бросился к открытой двери конюшни. Но едва он оказался под прикрытием ее стен, как слева от него в полутьме что-то шевельнулось, и тотчас же раздалась несколько выстрелов. Вэнс хотел спрятаться, но тут порыв ветра распахнул заднюю дверь, и он заметил справа от себя еще одну темную фигуру. Вэнс выстрелил. Раздался вопль, и кто-то, падая, сбил на пол едва тлеющий фонарь, висевший на крюке. Тотчас же занялась солома – яркое пламя осветило конюшню. Пакстон быстро перезарядил пистолет и выстрелил в направлявшегося к нему бандита. Тот повалился на стол, стол перевернулся, и масло из стоявшего на нем фонаря растеклось по полу, а пламя стало еще ярче.
Внезапно перед Пакстоном появился еще один бандит. Мексиканец нажал на спуск, но его пистолет дал осечку, и бандит попятился, снова целясь в Вэнса. Тут Пакстон спустил курок, и противник с диким воплем рухнул на пол.
А языки пламени уже подбирались к крыше. Вэнс осмотрелся и тотчас же понял: конюшню не спасти. Выругавшись сквозь зубы, он схватил третий фонарь и швырнул его в дальний угол. Услышав отчаянный вопль, Пакстон усмехнулся и, прикрыв лицо ладонью, выбежал из пылающей конюшни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44