- Ты обманул меня, - сказала наконец Бекки. - И я тебя никогда не прощу.
- Бекки, прошу тебя, не надо! - взмолился Дуглас. - Ведь я люблю тебя. Да, я допустил ошибку, и я бы все отдал, чтобы повернуть время вспять, но, увы, это невозможно. Бекки, родная моя, я все сделаю, чтобы загладить свою вину. Только скажи, что прощаешь меня.
- Этого я тебе не скажу, - холодно ответила Бекки. - Потому что, в отличие от тебя, не привыкла врать. Тем более - глядя людям в глаза. И уж никогда бы я не обманула любимого человека.
- Бекки, я все исправлю, - в отчаянии повторял Дуглас. - Мы должны о нашем ребенке подумать. Я все сделаю, поверь мне, родимая.
- Похоже, Дуглас, что тебе придется думать сразу о двух детях, сказала Бекки. - Причем все узнают, что у Келли тоже ребенок от тебя. И поймут, что ты меня предал. Как ты мог, Дуглас? Ведь я тебе верила. Сколько раз ты мне врал? И сколько раз спал со своей женой? Тебе нравилось вылезать из её постели и залезать ко мне, да? Ты нас сравнивал? И кто из нас лучше она, да? - Из угла её глаза выкатилась слезинка.
- Бекки, клянусь тебе, это случилось всего один раз, - пробормотал Дуглас. По ошибке. Нелепой и несчастной ошибке. - Он попытался снова взять её за руку, но Бекки отдернула её. Прежде она никогда так не поступала, и Дугласу показалось, что нутро его пронзили раскаленным кинжалом.
- Не прикасайся ко мне, - холодно сказала Бекки. - Я не уверена, позволю ли тебе вообще когда-нибудь ко мне прикоснуться снова. А сейчас я должна уйти. Боюсь, что меня стошнит.
Дуглас проводил её взглядом, высокую, стройную и элегантную. Именно эту женщину он ждал всю свою жизнь. И не мог позволить себе лишиться её из-за идиотской ошибки.
Пусть немного успокоится, подумал он. А я отправлю ей корзину белоснежных лилий, от которых она без ума.
Выйдя из запасного выхода "Савоя", Бекки решила прогуляться по набережной. Дойдя до высокого египетского обелиска, "Иглы Клеопатры", охраняемого по сторонам спящими львами, она присела и уставилась на мутные воды Темзы.
Узнав, что забеременела, она бросила курить, но сейчас её отчаянно тянуло выкурить сигаретку и выпить вина. Желудок мучительно ныл, голова налилась свинцом. С детских времен любые страхи и волнения отражались для неё болью в желудке, и теперь, повзрослев, Бекки по-прежнему реагировала на страхи и волнения таким же образом.
С самого детства в ней воспитывали чувство долга. Брак её богатых родителей нельзя было назвать очень удачным, однако мать в свое время объяснила Бекки, почему не ушла.
- Мне даже в голову это не приходило, - сказала она. - Ведь я законная жена, а вдобавок ещё и мать. Женщина должна нести свой крест. Это мой долг. А особенного счастья в браке я и не ждала, главное для меня - мир и спокойствие, а все это у меня есть. И крыша над головой, и семья.
Уортингтоны были одним из старейших и богатейших семейств в Северном Йоркшире. Прекрасное образование, полученное Бекки сначала в частной школе-пансионе, а потом в одной из лучших швейцарских гимназий, сделало её завидной невестой. Родители рассчитывали на подходящую партию, однако Бекки поразила всех, устроившись работать в рекламное агентство и отвергая ухаживания одного аристократа за другим. Ей хотелось жить, "как все люди", работать, влюбиться и вообще хоть немного порезвиться. И вскоре на её пути встретился Дуглас Холлоуэй.
Родители отнеслись к её поклоннику с презрением, как и любому другому нуворишу. Костюмы с Савил-роу* (*улица, в Лондоне, на которой расположены дорогие пошивочные мужской одежды), сорочки ручной выделки, отделанный серебром "бентли" 1957 года, вышколенный англичанин-дворецкий - все это свидетельствовало, по их мнению, о его стремлении примкнуть к "белой кости", тряся туго набитой мошной. Сэр Чарльз долго вспоминал, что не видел зрелища нелепее, нежели Дуглас Холлоуэй в охотничьем костюме, которого он как-то раз пригласил поохотиться на фазанов в своих угодьях. Дуглас добрую дюжину раз повторял, что как все принадлежности его охотничьего туалета, так и роскошно отделанное охотничье ружье, куплены в магазине фирмы "Холланд энд Холланд"* (*основанная в 1835 компания по производству ружей и спортивно-рыболовных принадлежностей), старинном поставщике королевской фамилии. Уортингтоны всерьез опасались, что и в дочери их Дуглас видит прежде всего охотничий трофей. Или трамплин, с которого может взлететь в круги сливок общества.
От матери Бекки унаследовала немалую толику присущего этой женщине здравого смысла. И вот сейчас, сидя в тени древнего египетского обелиска, она трезво взвешивала все "за" и "против". Да, она могла бросить Дугласа и воспитывать ребенка в одиночку. Либо - могла простить изменника. Она хорошо представляла мужские слабости. Еще девочкой, она не раз слышала, как её родители обсуждают очередной эпизод отцовской измены. Да, такова была жизнь. Мужчины развлекались на стороне, а верные жены их прощали.
Все бы хорошо, но Бекки было безумно обидно. Ее душили слезы, хотелось поплакать на материнском плече. Недолго думая, она остановила такси и назвала адрес родительского поместья в Северном Йоркшире.
Дэниел приехал в Лондон один, без Жаклин, и Дуглас пригласил Джорджину вечером посидеть и распить с ними бутылку вина в баре. С Бекки ему связаться не удавалось, но он оставил сообщение на её мобильном телефоне, что в десять хочет встретиться с ней в обычном месте. Исчезновение Бекки его не слишком озаботило. Даже хорошо, подумал он, пусть где-нибудь побродит и поостынет.
После случившегося с Дугласом на заседании Совета директоров, Джорджине попросту не хватило сил отказать ему во встрече.
Сразу после обеда в её кабинет влетел Феретти. Он просто сиял.
- Вы не поверите, Джорджина, - заявил он, - но Келли Дуглас только что ворвалась в зал заседаний и при всем честном народе отхлестала своего благоверного по щекам. Вопила, как недорезанная, что вывела его на чистую воду, что знает о его связи с Бекки Уортингтон, которая ждет от него ребенка. Но главное, что и сама Келли беременна! Представляете? Она там все вверх дном перевернула, словно в неё какой-то бес вселился. Пришлось полицию вызывать, чтобы её утихомирить.
Бедный Дуглас, подумала Джорджина. Пусть даже половину всех этих сенсационных подробностей Феретти выдумал, все равно это казалось кошмаром. Откуда Келли узнала про внебрачную связь Дугласа? Ведь он вел себя предельно осторожно. И что там наболтал Феретти про её беременность? Господи, ну и передряга. Дугласу не позавидуешь.
- Господи, Феретти, - возмутилась Джорджина. - Как вы можете так радостно описывать чужие несчастья? Неужели вам это и в самом деле удовольствие доставляет?
Феретти надулся.
- А вот Шарон просто обхохоталась, когда об этом узнала, - обиженно сказал он. - Я и сам, когда она мне рассказала, смеялся до колик. Поделом этому прохвосту, - мстительно заключил Феретти и отправился восвояси.
Вот почему, получив от Дугласа приглашение встретиться, Джорджина поняла, что отказываться не имеет права. Она тут же перезвонила Белинде, объяснила ситуацию и предупредила, что задержится, и к ужину опоздает. Они уговорились сегодня отужинать с друзьями.
- Послушай, Джорджина, - начала Белинда. - Я могу войти в твое положение, когда ты вынуждена задержаться на работе. Но ведь я прекрасно знаю, что провести вечер в обществе Дугласа и его братца тебе вовсе не улыбается. Почему ты опять меня подводишь? Мне уже надоело, что ты заявляешься к тому времени, когда официанты уже приносят кофе. Лучше бы я одна пошла.
- Пожалуйста, не устраивай сцену, - со вздохом попросила Джорджина.
- Я не собираюсь устраивать тебе сцену, - отрезала Белинда. - Но мне до смерти надоело, что ты мной пренебрегаешь. Ты всегда занята, тебе вечно некогда, ты валишься с ног от усталости. Когда, наконец, добираешься домой, то я должна за тобой ухаживать. Можно подумать, что я замужем за каким-нибудь шовинистом-мужланом.
- Да, а ты ведешь себя точь-в-точь, как сварливая жена, - ответила Джорджина и в сердцах бросила трубку.
К бару, в котором они встречались с Дэниелом, Дуглас подвез её в своем автомобиле. Всю дорогу оба не раскрывали рта. Джорджина слишком хорошо знала Дугласа, чтобы попытаться завязать разговор. В такие минуты он уходил в себя, и контакт с ним был попросту невозможен.
А вот Дэниел, напротив, тут же попытался расшевелить брата.
- Я все знаю, - заявил он. - Келли позвонила Жаклин и все рассказала. Представляю, что тебе пришлось пережить. Что ж, возможно, это и к лучшему. По крайней мере, теперь вам больше не надо прятаться.
- Я не хочу это обсуждать, - сухо промолвил Дуглас. - Меня интересует лишь одно: как она об этом разнюхала? Я уверен, что кто-то намеренно все это подстроил. Меня предали.
Дэниел счел неуместным напомнить Дугласу, что он сам предал и жену, и любовницу. Разговор явно не клеился. Наконец, Дэниел, сославшись на дела, удалился, но Дуглас по-прежнему пребывал в самом дурном расположении духа. И даже, что было ему совершенно несвойственно, заказал вторую бутылку вина.
- Посиди со мной еще, Джорджина, - попросил он. И, сокрушенно качая головой, добавил: - Я вовсе не хотел огорчать Келли, но меня подставили. Я хотел ей сам рассказать обо всем. Неделями собирался с духом, но всякий раз, стоило мне начать разговор, как она закатывала истерику, и я откладывал признание до следующего раза. Господи, ну и влип же я теперь!
- Но почему она позвонила именно Жаклин? - спросила Джорджина. - С какой стати? Мне казалось, что они не ладят.
- Наверно, - пояснил Дуглас, криво улыбаясь, - Келли приятно было поговорить с женщиной, которая ненавидит меня столь же яростно, как и она сама.
- Но почему, Дуглас? Чем вы так не угодили Жаклин? Я никогда не понимала, отчего она настроена к вам столь враждебно. - Джорджина и прежде не раз задавала ему эти вопросы, но Дуглас неизменно пропускал их мимо ушей.
- Обещай, что никому не расскажешь, - потребовал он.
- Клянусь, - быстро ответила Джорджина.
- Ну, так вот, - сказал Дуглас, немного помолчав. - Дело в том, что Жаклин была моим первым серьезным увлечением. Первой женщиной, с которой я переспал. Мы познакомились в университете и вскоре полюбили друг друга. Ты, наверно, и сама представляешь, что такое первая любовь. Тогда Жаклин была чудо как хороша! Смешливая, веселая. Теперь, глядя на нее, ты ни за что бы этого ни заподозрила. Потом случилось так, что она забеременела, а я... наверно, тогда я оплошал. Я не хотел детей. И уж тем более не собирался жениться. Мне ведь ещё всего девятнадцать было.
Он приумолк. Джорджина тоже молчала, зная, что лучше его не понукать.
- Мы долго обсуждали, как нам быть, - продолжил наконец Дуглас. Жаклин была настроена во что бы то ни стало сохранить ребенка. Мы спорили до хрипоты, и в конце концов я сказал, что коль скоро она так мечтает о ребенке, то я готов выплачивать деньги на его содержание, однако ни о каком браке не может быть и речи. Несколько дней спустя Жаклин пришла ко мне. Выглядела она ужасно, была бледна как смерть. Рассказала, что из-за меня была вынуждена пойти на аборт. И никогда не простит мне, что я толкнул её на это: на убийство нашего ребенка.
Сердце Джорджины екнуло. Такого она не ожидала. Дуглас отпил вина и продолжил.
- А за Дэниела она вышла в отместку, - сказал он. - Чтобы уязвить меня. И это ей удалось. Я так страдал, что был вынужден покинуть Канаду. Сил моих не было видеть их вместе. И вот теперь, тридцать лет спустя, я вновь наступил на те же грабли. Правда, я до сих пор не могу поверить, что Келли и в самом деле беременна. Вполне возможно, что она это выдумала.
- Но есть все-таки возможность, что она забеременела от вас? уточнила Джорджина.
- Крайне низкая, но - да, - признал Дуглас, уставившись в какую-то точку на стене. - Но это ничего. Главное сейчас для меня - уладить размолвку с Бекки. Извини, Джорджина, но мне пора идти. Я обещал ей быть к десяти.
Едва вернувшись домой, Джорджина налила себе вина и поставила компакт-диск "Каубой Джанкиз". Мысли её унеслись к газете и к предложению Дугласа слетать в Австралию. Такой отпуск выглядел довольно соблазнительным. Тем более что вернуться она могла через Южную Африку, и повидаться с родными.
Тем временем обстановка на работе накалилась. Новая ведущая журналистка "Трибьюн", которую назначила на эту должность Шарон, с ходу попыталась сделать из "Санди" антиправительственную газету. Джорджине приходилось самой переписывать её статьи.
Дуглас, напротив, тащил "Санди Трибьюн" в противоположную сторону. Иными словами, газету по-прежнему издавали трое. И битвы между ними разгорались нешуточные.
Да и с Белиндой отношения были довольно натянутыми. Джорджина подумала даже, что, возможно, для них обеих лучше было бы совсем перестать встречаться. В этот самый миг её размышления прервал приход Белинды. Отомкнув дверь своим ключом, она выхватила из руки Джорджины бокал вина и залпом опустошила. Затем прошла в гостиную и налила себе еще.
- Может, тебе уже достаточно, милая? - озабоченно спросила Джорджина.
- Как ты смеешь мне указывать? - взвилась Белинда, пролив немного вина на пол. - Я сама прекрасно знаю, сколько мне можно пить. - Закурив сигарету, она, подбоченившись, стояла посреди гостиной. Бокал вина в одной руке, сигарета в другой - вся её поза говорила о готовности принять бой.
- Ты ужинала? - заботливо спросила Джорджина. - Могу тебе что-нибудь сварганить.
Белинда испустила горестный вздох.
- Ты себя выдала, - уныло промолвила она. - Ты даже забыла, что я ждала тебя в ресторане. А ведь обещала, что придешь. Ты провела вечер с кем-то другим, да?
У Белинды была навязчивая мания, что Джорджина может изменить ей с мужчиной. Всякий раз, когда она выпивала, её мучил этот вопрос. А сегодня она явно перебрала.
- Милая, я была с Дугласом и Дэниелом, - терпеливо напомнила Джорджина. - Ни с кем больше я не встречаюсь. И, поверь, мне очень хочется, чтобы у нас с тобой все было хорошо. Да, кстати, я хотела кое-что с тобой обсудить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45