Он был остроумен и заразительно смеялся. Он оказался очаровательным собеседником, и легко было понять, почему друзья так его любили и так восхищались им. Когда банкет подходил к концу, Эниссон заговорил с ним о том, что организуется покушение с целью убить или скомпрометировать его. Лютард усмехнулся.
– Друг мой, – сказал он, – я очень ценю все ваши заботы обо мне, но все же подумайте о том, что мне уже 70 лет, и проживу ли я два лишних года или нет, не имеет особого значения. Что же касается моей чести, – никакой враг не может запятнать ее. Если я окружу себя телохранителями, как вы предлагаете, я буду чувствовать себя словно запертым в оранжерею и буду думать, что во мне лишь искусственно поддерживают жизнь. Я знаю, без меня трудно будет привести в исполнение некоторые из намеченных нами планов и отношения между Англией и Францией от этого пострадают. В один-два месяца все будет приведено в порядок – для нас начнется новая эра, и в течение этих нескольких месяцев я охотно соглашусь подвергать себя опасности. Я не желаю, чтобы за мной шпионили.
– Но это делает вражеская партия.
– Если я кого-нибудь из них поймаю на этом, – был горячий ответ, – я его подстрелю.
Все же в течение ближайших трех дней я непрерывно наблюдал за великим государственным человеком с раннего утра до поздней ночи. Я сопровождал его, о чем он не имел ни малейшего представления, во все его ночные прогулки, против которых так восставали его друзья. При этом я мог наблюдать, как великодушен он к бедным, которым помогал не только деньгами, но и добрым словом.
Молоденькая, очень красивая девушка с большими черными глазами остановила его однажды вечером и рассказала ему какую-то трогательную историю. Она хромала и все время указывала на свою ногу. Лютард подозвал фиакр. Она сжала пальцами его руку, словно желая опереться на нее. Я находился достаточно близко, чтобы заметить, как крепко она сжала ее и как засверкали при этом ее глаза. Он повел ее к фиакру. Я слышал ее умоляющие слова. Если бы он согласился немного проводить ее! Но Лютард серьезно покачал головой. Он уплатил кучеру, поклонился девушке и ушел. Я увидел, как выражение лица девушки сразу же резко изменилось. Это была ловушка, которой ему посчастливилось избежать. Более тревожные минуты пережил я ночью, когда он возвращался пешком с Ке д'Орсе домой. Я видел, как четыре темных фигуры следовали за ним, и заметил ожидавшее на углу авто. Осторожность вынудила меня предупредить их, каковы бы там ни были их намерения. Услышав выстрелы, прозвучавшие над самыми их ушами, они обратились в бегство. Я показал свой значок подоспевшему полицейскому, и он тотчас же подозвал машину. Лютард, убедившийся, наконец, что его враги не шутят, послушался моего совета, и я остался при нем в качестве секретаря.
Следующие два-три дня были совершенно спокойны. Потом случилось то, что мы давно уже предвидели. Это произошло в шесть часов вечера, когда я сидел в комнате Лютарда у письменного стола, делая вид, что просматриваю какие-то бумаги. Слуга принес письмо, которое министр быстро прочел и передал мне. Оно было написано на бланке министерства иностранных дел и подписано занимающим один из важнейших постов лицом. Смысл содержания был приблизительно следующим:
«Податель сего письма заслуживает абсолютного доверия. Ему поручено устно передать очень важное сообщение, и в интересах обеих сторон отнестись к этому с серьезнейшим вниманием».
– Навряд ли это письмо подделано, – сказал Лютард.
– Так, по крайней мере, кажется.
– Впустите человека, принесшего это письмо, – приказал Лютард своему слуге.
Маленькая случайность явилась причиной того, что я вернулся к своему шпионскому посту, как называл его господин Лютард. Я хорошо сделал, так как, к моему удивлению, в комнату вошла Дженет.
– Вы привезли это письмо, мадам? – спросил он, держа его в руках.
– Собственно, привезла его не я, – ответила она, опустившись в кресло, которое он предложил ей, и слегка склонившись над его письменным столом.
– Сюда должен был прийти мой муж. Он передал бы вам одно устное сообщение, составляющее его миссию, но вчера вечером с ним случился припадок его старой болезни – подагры, и он совершенно не в состоянии пошевельнуться. Он поручил мне попросить вас, принимая во внимание серьезность событий, оказать ему честь своим посещением в его отеле. Он очень сожалеет, что вынужден просить вас об этом, но врач запретил ему вставать с постели; вот свидетельство от врача.
– Я сейчас же поеду к нему, мадам, – сказал Лютард, кладя в сторону принесенное ею письмо.
– Внизу ждет авто, которым я сюда приехала, – продолжала она, – но вы, вероятно, предпочитаете поехать в вашем собственном?
– Это необязательно. В каком отеле вы остановились?
– В гостинице «Наполеон», на улице Траншар.
Министр отступил на шаг. Я тоже был поражен. Этот квартал пользовался в Париже самой дурной репутацией.
– Но, сударыня, – сказал он, – местность, в которой расположена улица Траншар, ни в коем случае не подходящее…
– Да, поэтому-то мой муж так сожалеет, что вынужден пригласить вас туда. Лицо, приславшее моего мужа, очень озабочено тем, чтобы никто в Париже не знал о его приезде, и мой муж намеренно выбрал эту гостиницу, в которой он часто останавливался во время войны, когда работал тайным агентом. Но если вам все-таки неприятно показаться в этой местности, он готов приехать сюда в санитарной карете.
– Этого я не могу допустить. Я, само собой разумеется, поеду с вами.
Он позвонил.
– Проводите эту даму к ее машине, – приказал он вошедшему слуге, – и тотчас же принесите мне пальто и шляпу.
Подходя к двери, Дженет прошла совсем близко от меня. Она была снова такой, как встарь. Спокойная, уравновешенная и рассудительная. Ничто не выдавало ее радости по поводу успеха. Она играла роль озабоченной супруги, предпринявшей важный шаг ради своего мужа.
Когда она ушла, я вышел из засады.
– Что же? – сказал Лютард, вопросительно поглядев на меня.
– Все в точности совпадает с моими предположениями.
Лютард, бывший по природе чрезвычайно доверчивым человеком, посмотрел на меня с изумлением.
– Вы хотите сказать, что эта женщина обманывала меня?
– Это жена известного английского преступника. Все, что она вам рассказала, кажется вполне вероятным, и все же эта история совершенно невозможна. Где письмо, которое она принесла?
Министр стал искать на столе среди своих бумаг, и я видел, как он улыбался.
– Ваши поиски совершенно напрасны. Я видел, как она сунула его к себе в карман.
– Что же теперь остается делать? – спросил он.
– Пусть она обождет пару минут, потом пожалуйте с ней по указанному адресу, но только туда. Я позвоню Эниссону и буду там прежде вас. Если мы притворимся, что верим ей, нам удастся раскрыть этот заговор. Я даю вам слово, что вы не подвергнетесь никакой опасности.
– Я не боюсь, – ответил Лютард, нахмурившись.
– Я имел в виду только ваше доброе имя, – ответил я. Обождав несколько минут, Лютард пошел к автомобилю и уехал вместе с Дженет. Непосредственно после этого за мной заехал на своем авто Эниссон, которому я позвонил. У меня был еще один короткий телефонный разговор. После чего мы помчались к отелю, далеко опередив Лютарда и его спутницу.
Когда мы вошли, хозяйка отеля окинула нас из-за своего огороженного стеклянной стеной бюро подозрительным взглядом. Я занял ее разговором о комнатах, которые я хотел снять, и она не заметила, как четверо людей проследовали за нами и исчезли в коридоре по разным направлениям. Вскоре после этого я услышал, как приехала машина Дженет. Я извинился перед хозяйкой, и мы с Эниссоном отправились в столовую. Дженет же и Лютард, который снял шляпу, но держал ее перед собой, заслоняя лицо, направились к лифту. Хозяйка отеля протянула ей ключ, который Дженет взяла, коротко кивнув ей. Я вернулся в бюро и стал заинтересованно расспрашивать хозяйку о вновь прибывших.
– Не Лютард ли это был? – прошептал я.
– Это действительно он. А сопровождавшая его женщина – жена американца, который сегодня уехал в Лондон.
– Любовная история? – спросил я, задыхаясь от удивления и любопытства.
Женщина пожала плечами, но взгляд ее был достаточно красноречив.
– Что поделаешь? – Я надеюсь, что ее муж не вернется так скоро. Он очень вспыльчивый человек – это было бы трагично.
В отель ворвался какой-то господин, которого я узнал не сразу. Я отошел на несколько шагов в сторону, чтобы он не смог меня заметить, и наблюдал за происходившей сценой.
Новоприбывший превосходно играл свою роль.
– Мой ключ, мадам! – крикнул он, стукнув кулаком по столу.
Хозяйка отеля притворилась, что ищет его. Ей хорошо была внушена ее роль, так же, как нескольким гостям отеля, стоявшим невдалеке, возле небольшой группы журналистов.
– Но его у меня нет, сударь. Ваша супруга…
Мужчина кинулся к лифту, который, как я полагаю, намеренно не был спущен вниз. Он стучал по решетке двери и бешено звонил.
– В чем дело, сударь? – спросила она.
– В чем дело! – возмущенно крикнул он и заговорил, сбиваясь с ломаного французского языка на английский с американским акцентом. – Три минуты тому назад я видел мою жену входящей в отель с каким-то незнакомцем. Час назад она проводила меня к Северному вокзалу и думает, что я действительно уехал. Черт побери ваш лифт, мадам. Вы тоже в заговоре с моей женой! Все против меня!
– Но, мосье… – пролепетала хозяйка.
– Замолчите, – прервал ее взбешенный человек, дрожа от гнева.
Он отошел от лифта и взбежал вверх по лестнице, сопровождаемый группой любопытных, за которыми мне легко удалось спрягаться. Мы поднялись на второй этаж. Теперь только я узнал мужчину. Это был не кто иной, как Стенфилд. Он колотил в дверь и рычал:
– Она заперта! Я знал это! Сюзанна, открой! Открой, или я сломаю дверь!
Дверь раскрылась. Несколько человек ворвались в комнату. Дженет отвернулась, закрыв лицо руками. Лютард, который чувствовал себя, вероятно, не совсем хорошо, стал в стороне, скрестив руки.
– Кто вы, сударь, и что вы делаете в моей комнате? – возмущенно спросил Стенфилд.
– Ваша жена просила меня прийти, потому что, как она утверждала, ее муж должен был передать мне важное сообщение из Лондона.
– Ложь! Я ее муж и ничего об этом не знаю. Ни я, ни она несколько лет не были в Лондоне. Это глупые увертки. Сюзанна, говори правду!
Дженет кинулась в кресло и закрыла лицо руками.
– Он твой любовник.
– Я не могла поступить иначе, – расплакалась Дженет, – за последнее время ты был так жесток ко мне. Зачем ты вообще вернулся?
Толпа любопытных в коридоре тихо переговаривалась. Худой, черноволосый мужчина, по-видимому, репортер, попытался ускользнуть, вероятно, чтобы первым сообщить своей газете сенсационную новость. Минута вмешательства наступила. Я протиснулся вперед. Стенфилд уставился глазами в дуло моего револьвера.
– Руки вверх, Стенфилд! Эниссон, прикажите занять все выходы.
Я бы никогда раньше не поверил, что лицо моего врага способно выражать смущение. Но несмотря на талантливую маску, из-под нее на мгновение выглянуло его настоящее «я».
Он посмотрел на меня злобно, но все же смущенно, как человек, в чью жизнь ворвалось что-то новое и совершенно неожиданное. Дженет уселась глубже в свое кресло, как бы желая отодвинуться от меня по возможности дальше, в то время как ее пальцы впились в обивку, словно стремясь изодрать ее в клочья. Внезапно она вскочила, как кошка, и стала между мной и Стенфилдом. Он воспользовался этой минутой и ринулся к двери. Остолбеневшая толпа, точно загипнотизированная, подалась в сторону, чтобы дать ему дорогу. Я опустил револьвер и что было мочи крикнул, чтобы его задержали. Внизу прозвучал выстрел и послышался топот бегущих ног. Седой, хорошо одетый господин, с ленточкой Почетного легиона в петлице, бывший, как я потом узнал, издателем одного партийного органа, обратился ко мне:
– Сударь! Не можете ли вы объяснить мне, что, собственно, здесь произошло?
– Дело идет об организованном против г-на Лютарда комплоте, имевшем целью его скомпрометировать. «Оскорбленный супруг» – известный английский преступник, его жена, – я помедлил, – является соучастницей провокации. Господин Лютард ни разу в жизни до этого дня не видел их. Репортеры были сюда приглашены, чтобы стать свидетелями совсем другой сцены. Вам всем придется предъявить сейчас ваши удостоверения личности, так как вы должны будете предстать на суде свидетелями. В настоящую минуту весь отель оцеплен французской тайной полицией.
По толпе пробежал шепот удивления.
– Разрешите узнать, кто вы, мосье? – обратился ко мне господин с орденом Почетного легиона.
– Мое имя Норман Грэй. Когда-то я служил в Скотленд-Ярде и теперь нахожусь здесь по поручению британского правительства.
Господин почтительно поклонился мне.
– Благодарю за объяснение.
Толпа любопытных начала расходиться.
Внизу, за запертыми дверьми, составлялся протокол. Лютард подошел ко мне и пожал мне руку.
– Немного позже я поговорю с вами об этом, сэр Норман. Пока все.
Вошел Эниссон, сопровождаемый опытным секретарем Лютарда и известным французским юристом. Все четверо оживленно заговорили, выражая свою радость и изумление по поводу спасения Лютарда. Потом направились к двери. Я тронул Эниссона за руку.
– Что со Стенфилдом?
– Удрал! Ему удалось скрыться через заднюю дверь.
– Скрылся, – прошептала Дженет с каким-то загадочным выражением на лице.
Все покинули комнату. Я остался один. Дженет поднялась. Она пристально взглянула на меня.
– Что будет теперь со мной? – спросила она.
– Насколько я знаю, на вас пока не будет подана жалоба.
Она приблизилась ко мне.
– Я боюсь, что меня признают виновной.
Эниссон уже ушел. Дверь оставалась широко раскрытой. Мы с Дженет были совершенно одни.
– Я боюсь, – сказала она снова и вплотную подошла ко мне. Внизу в отеле стоял странный шум. Внезапно меня охватило чувство глубокого отвращения ко всей этой подлой истории.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27