..
И Вера часто смеялась на любое почти слово, закидывая на красные подушки Фишки апельсиновые волосы. Митя видел ее белую, длинную, с длинными пальцами руку, которая плавно двигалась в
пространстве машины: то поправляла притемненные очки, то барабанила по стеклу, то закладывала рассыпающиеся волосы за ухо. Рука эта не делала только одного: не обнимала Митю, не брала его за руку, не дотрагивалась до него никак.
Всего такого будто и не было никогда. И не будет. Митя чувствовал, как надежда утекает из его сердца и оно пустеет и сморщивается. Все равно Митя был счастлив, что эта женщина, - казалось, когда-то давным-давно, принадлежала ему и плакала от любви и горя...
И это все больше заводило его.
Машина мчалась, Вера не спрашивала, куда, и они перебрасывались незначащим разговором, не касаясь никаких острых или больных тем. Вырвавшись из города, Митя круто повел машину, но Веру ничто не трогало. Она отдалась быстрой езде, ветру, рвущемуся в окно и закрыла глаза. А Митя нервничал. Сейчас надо будет съезжать на проселок... что, если она спросит: куда они едут? Он ответит - на Лосиный остров... Вдруг это оскорбит ее и не понравится...
Он-таки свернул на проселок, но она лишь приоткрыла глаза на мгновение, - ее совсем не интересовало, куда и зачем они едут. Едут и все. Так виделось Мите.
Они въехали на остров, в рощу, полосатую от тени деревьев, но совсем не такую, какой представлял ее Митя - после окончания первого курса они ездили сюда жарить шашлыки.
Теперь эта роща показалась ему унылой и некрасивой.
Вера, выйдя из машины, воскликнула: как здесь хорошо! Как тихо! Ты молодец, что приехал сюда.
Она скинула туфли и пошла по мягкой волнистой траве. Митя пошел за ней, тоскливо понимая, что ничего сегодня не будет: ни любви, ни разговора... Он вспомнил о Нэле, которая печет в жаре кухни ненужные ему пироги и ко всему еще прибавилась досада на жену.
Вера исчезла и вдруг откуда-то снизу крикнула: Митя! Иди сюда, здесь такой ручей! Он прошел вперед и увидел обрыв. Внизу, на бревне сидела Вера, опустив в ручей ноги. Она глянула на него снизу и снова позвала: иди сюда...
Он спустился и сел рядом с ней. Он молчал, а время уходило, убегало, уносилось... И он еще ничего не сказал и не спросил... А надо ли тебе это? подумал он, не хочешь ли ты только мимолетной любви, чтобы удовлетворить свою жажду этой женщины и улететь со сладостным ощущением счастья, оставив надолго память о себе?.. Как же тебе понравилась любовь, которую ты нашел как монетку в пыли дороги!..
Вера обернула к нему лицо: Митя, это правда, что ты купил меня за пятьдесят рублей? - Вдруг спросила она, - или Санька мистифицировал?..
- Правда. Я бы дал, сколько угодно, но он сам назвал цифру.
- Видимо, я больше не стою, - с печальной смешливостью откликнулась она.
Он не нашелся, как ответить и промолчал, поглядел на часы и понял, что времени уже нет. Скоро Нэля станет звонить по всем телефонам и начнется паника. Ну, что ж...- пусть будет так.
Он посмотрел на ее покрасневшие от ледяной воды ноги и сказал: это же ключ, ты простудишься...
- Злишься, что все идет не по твоему плану? - Спросила вдруг она, остро глянув на него.
Он сделал вид, что обиделся: не надо так зло, Вера. Я - плохой, я знаю, но не настолько.
- А на сколько? - весело спросила она.
- Возможно, это знаешь ты... - со значением сказал он.
- Возможно, - прозвучало ее эхо.
- Мне пора, дорогая, - сказал он, - ведь утром я улетаю...
- И тебя ждут, - утвердила она и встала. Ноги у нее покраснели и он снова заметил: ты - простудишься. Идем в машину, я включу печку.
... Ну, вот и все, подумала Вера, еще полчаса вместе в машине и три года одиночества - впереди... Она готова была закричать, но сдержала себя и села в машину.
Он было завел мотор, но вдруг повернул ключ и бросился к ней. Взял в руки ее лицо и сказал: Вера, знай, - я люблю тебя. Одну тебя. Что бы там ни было раньше. Только ты. И пожалуйста, запомни это.
Он поцеловал ее и она не оттолкнула его. Но дальше ничего не последовало.
Она решила так и он как-то почуял это.
Они подъехали к ее дому уже в темноту.
Она хотела быстро выйти из машины, но Митя задержал ее за руку: неужели ты ничего мне не скажешь? - спросил он и в голосе его звучала искренняя боль.
- До свиданья, Митя, - сказал она, - до свиданья. - Поцеловала его в волосы, выскочила из машины и... исчезла.
Он не побежал за ней, не крикнул, чтобы вернулась... Посидел недолго и с места взял разгон.
Он ехал домой и думал, что вернется к Вере. Пусть не сейчас,
- через годы, - но вернется. Она - его судьба, а он - ее, и им друг от друга никуда не деться.
Около их дома стояла толпа и Митя, остановив машину, услышал обрывки разговоров: кто-то то ли упал с высокого этажа, то ли по
пал под машину. Смертельный исход... Жертва - женщина.
Митя вихрем взлетел к себе.
Открыл дверь и крикнул: Нэля! И громче: Нэ-эля-я! Никто не отвечал. Он обежал все комнаты - никого. И тут он подумал, что "то" происшествие - с ней, Нэлей... Почувствовал он вину? Пожалуй, только ужас... Захотел ли бежать вниз и узнавать, так ли?.. Нет.
Он сел и закурил. Перед мысленным взором замельтешили картинки: пышные похороны... Тесть с тещей... Митенька... Его отпускают с миром. Отдают ему сына... Он никуда больше не едет... Он пишет книгу... А рядом с ним она. Вера. И дочь. Тоже Вера. Вера маленькая. Но здравые мысли, прорывавшиеся сквозь сладкие картинки, говорили, что ничего не могло случиться, что там, внизу, не Нэля... Что это было бы ужасно, - нести всю жизнь такую вину!.. Но картинки были сладки, а здравые мысли - сухи и бесцветны. И быстро исчезали.
Он решил, что выкурит еще сигарету и тогда начнет действовать. Было одиннадцать вечера.
Ключ повернулся в замке и вошла Нэля.
Она сразу увидела Митю в кресле, с сигаретой. А он вскочил, швырнул сигарету, бросился в переднюю и истерически стал кричать, что она его перепугала насмерть, что он слышал о происшествии и чуть не умер от ужаса, и собирался с силами, чтобы узнать. Можно - так? Где ее носило?
- А тебя? - Спросила Нэля, - что сделал со мной ты? Ты уехал ровно в пять, сейчас одиннадцать. Я не звонила в издательство, потому что уверена была, что там никого нет.
- Но почему? - вскрикнул он.
- Потому что ты, Митя, - фальшивый человек. Я не знаю, где ты был и никогда не узнаю... Но так, как ты поступил со мной - бессердечно и подло... - Она села в кресло и заплакала. Это уже легче! Слезы всегда разбавляют сухость злобы. Они разводят до нужной размягченной кондиции жертву... Теперь можно начать выкручиваться.
- Ты зря обижаешь меня и обвиняешь в несуществующих грехах, - сказал он ровным голосом, в котором все же проглядывала обида, - сейчас ты все узнаешь. В издательстве я выпил с ребятами бутылку пива... Поехал и нарушил, - на красный свет, что меня дернуло! Ну и забрали. Я мог бы до утра в отделении просидеть. Еле отбрехался. Штраф взяли - пятьдесят рублей. На лакмус показало... Хотели права отобрать, а ты черт-те что выдумываешь!
Если бы Нэля умела молиться!
Она бы брякнулась тут же на колени и долго била поклоны и благодарила Бога за спасение в пути... За спасение в любви. Но она не умела этого ничего и просто тихо поворчала, что так и думала, что сердце чувствовало, что уже готова была звонить в Управление милиции... - и заключила это все обыденным, таким милым и домашним вопросом: ужинать будешь? Пироги уж остыли совсем...
- Нет, - ответил Митя, - меня до сих пор трясет. Пойду лягу.
Он был настолько опустошен, что едва мог двигаться. Прошел в спальню и, не раздеваясь, рухнул на постель. Нэля опять поворчала насчет мальчишества, легкомыслия, идиотского пива, стащила с него ботинки, брюки, пиджак и заботливо укрыла одеялом.
Утром Митя улетел в Америку. Нэля осталась на неделю одна.
И прямо на следующий день позвонил забытый всеми Анатолий.
Нэля не узнала его и когда он наконец назвался после длинных кокетливых напоминаний, вдруг почувствовала недовольство: он был ей не нужен, полной Митей, своей беременностью, отъездом через несколько дней... Поэтому разговаривала с ним суховато и без интереса. Он это почувствовал и разозлился. Сказал, что вообще-то он звонит Мите...
Нэля ответила, что Митя утром улетел в Америку.
Анатолий помолчал, переваривая новость, и сказал, что у него есть небольшой разговор. Если можно, то он приедет.
- Ну, хорошо, приезжайте, я правда, вся в сборах...
- Ничего, я не надолго, - заверил Анатолий.
Нэля сердито начала приводить квартиру в порядок, но снова раздался телефонный перезвон. Опять Анатолий!
Он сказал, что подумал и понял, что не с руки принимать гостей, когда предотъездная суета... Придется им, к его огромному сожалению, обойтись телефоном.
Нэля так обрадовалась, что радостно сказала, что очень бы хотела с ним повидаться, да и Митя тоже, но они почти весь отпуск провели в разьездах, а теперь вот его вызвали...
- Вызвали? - С какой-то затаенностью переспросил Анатолий, - а что, неприятности?..
- Нет, отчего, просто там какая-то необходимость, я, честно говоря, не вникала... - И вдруг забеспокоилась, почему это Анатолий сказал о неприятностях?.. Может Митька ей не сказал? А сам знал, что летит на экзекуцию? Но почему там? Должны бы здесь сказать... Но кто их всех знает, - Нэля в этой дипработе ничего не понимала и, растревожась, спросила: а что, вы что-нибудь слышали?
- Да нет, - малость струхнул от своего намека Анатолий, - очень уж озлился на удачливого Митьку, а он так и сидит здесь в тухлом мидовском болоте, - я так спросил. Если б неприятности, зачем туда вызывать, все здесь скажут.
Нэля переменила тему: а как ваш малыш? Кто у вас?..
- Девочка, назвали Жанночка, - ответил Анатолий, внутренне корежась и и произнося про себя совсем не такие словечки! ... Твой Митька папашка "нашей Жанночки", хотелось сказать ему, и не по телефону, а так, вживе, и посмотреть, как эта заносчивая Нэлька на жопу плюхнется. Нельзя. Надо гнуть свое.
И он начал: да, хорошо бы опять вместе попасть! Все же старые знакомые. Я слышал, там много новых, почти весь костяк поменялся... Опять начинать все сначала, но Митя - коммуникабельный, - выпевал Анатолий, а про себя: кобельный он, сука... - Нэля, мы так и не сходили в ресторан, а я ведь часто звонил, - но глухо, как в танке... может, в эти дни?
- Нет, - твердо ответила Нэля.
Во-первых, ей действительно некогда, а во-вторых, она помнила, как поддалась чарам Анатолия и вовсе не хотела унижать Митю и идти с чужим мужиком, да который еще нравился когда-то! Мите своему она не изменит даже в малом!
- Никак у меня не получится, - добавила она извиняюще и вроде бы разговор как-то подошел к концу, но Анатолий не сказал главного, из-за чего и позвонил, и набрался с духом, - у меня к Мите был деловой разговор, но раз уж его нет, то...
- А в чем дело? - с живостью откликнулась Нэля, - ей хоть как-то хотелось загладить свой резкий отказ.
- Да нет, Нэлечка, это я мог сказать только Мите...
- А мне, что? - нельзя? - вроде бы обиделась Нэля, а сама сгорала от любопытства.
- Почему?- можно, но неловко как-то, - ответил Анатолий.
- Давай, давай, - вдруг на "ты" сказала она Анатолию и он обрадовался, потому что пока она ему - "выкала",- все было не дружески, очень далеко и официально. - Между товарищами тайн нет.
- Понимаешь, Нэля, я хотел, чтобы Митя поговорил с В.В. насчет меня. Здесь нам жить невозможно. Ребенок, я, Ритка и еще тещенька, знаешь какая она у меня? - пьяница, целыми днями забивает козла, и все у нас, то есть у нее, - в квартире! Представляешь? А стоит сказать, как тут же крик: вы у меня живете! Извольте терпеть. Я собираюсь купить однокомнатную,- у моей матери комната в коммуналке, - но пока денюжек не хватает. Ладно, Нэль, навешал я тебе... - но сама захотела.
Нэля молчала, проникнувшись ужасной жизнью молодой семьи Анатолия. А как живут они! - как короли! Чего там говорить. И все ее папа! который добился таких высот... У Анатолия такого папы нет. У его Риты - тоже, одна мама, да какая!.. Митя тоже неизвестно как жил бы, если б не она, не ее папа! Она подумала, что Митя мог бы быть более внимательным и благодарным, но сразу же ответила: он - такой и нечего его ломать. Но что делать с Анатолием? Как помочь? Может, попросить папу? Он обещал прилететь из Киева, проводить ее... Вот она и попробует. Ничего! Как говорят: да-да, нет-нет.
И она сказала: Толя, я ничего не обещаю, но кое-что попробую... Позвоню тебе через несколько дней, обязательно, дай мне телефон твой, я куда-то задевала...
Анатолий возрадовался - все проехало как по маслу, - но с телефоном нельзя.
Он сказал: знаешь, я буду в бегах, пытаюсь что-то устроить, я сам тебе позвоню ровно через три дня, в это же время, идет? - Отлично, - сказал Нэля, - только позвони обязательно, хотя ничего не гарантирую...
- О чем ты говоришь! Спасибо просто на добром отношении... Закончим сразу эту слезную историю. Трофим Глебович прилетел
проводить свою любимую дочурку в Америку... Дочурка как-то вечерком, за кофе с ликерцем, под размягченные разговоры о будущей девочке: все почему-то хотели и ждали девочку, хотя Митеньку любили, мальчик он был необыкновенный, - послушный, любящий, - ангел, как говорили про него, к слову рассказала об Анатолии. Как они живут, то да се, и сообщила неопределенно: мне бы так хотелось помочь им! такие замечательные ребята!
Трофим нахмурился, он был быстрый на соображение и тут же понял, что его любимая дочурка будет просить, - уже, фактически просит! - за этих "милых ребят", которые наверняка продумали, кого просить. Это, значит, звонить Г.Г. по поводу каких-то лю
дей, - кто они? О Митьке говорить было просто - первый среди
студентов, на практике показал себя с языками - отлично, была
правда какая-то темная историйка с парижской девицей, но это, в
конце концов, - чепуха: обалдел малый от Парижа... Можно простить. А в Америке все в порядке, - вон В.В. пишет, что будет
предлагать зятька на серьезное дело... Мол, такое дело по Митьке, а вот - канцелярия его только раздражает и не нужен он там. С бумажками другие могут возиться... У них там перетрубации, может, попросить за этих?.. Нет, - Америка слишком большой козырь. И почему этого "милого парня" снова туда не направили?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74