Увидев его, вопреки всем разумным раскладам Нэля обрадовалась и почувствовала себя счастливой, идя рядом с ним по улице.
Она расспрашивала Митю о его жизни, - не из любопытства, Нэля не была любопытна, просто ей хотелось знать о Мите все,- но он как-то странно увиливал от рассказов и тогда она методически - как она умела, - стала его добивать. И добила.
Митя нехотя признался, что живет в общежитии... Нэля даже остановилась от потрясения - эта перемена показалась ей прямо катастрофичной. ... Значит с теткой что-то, противная она, подумала Нэля, хотя етку Мити никогда не видела... И снова дотошно стала давить. И Митя сдался, он был слабее Нэли, а она - девочка крепенькая, с маленькими, но крепенькими ручками и небольшим, но устойчивым и крепеньким умом. Митя не смог устоять перед таким натиском и сообщил, что тетка его выгнала.
- Но почему? За что? - вскрикнула Нэля.
Митя, конечно, не стал рассказывать - за что и почему, - а неясно объяснил, что тетка его ненавидела всегда и он ее не любит и они друг другу мешали и так далее... Он что-то говорил, а перед глазами вставали картины ТОЙ жизни: Елена Николаевна, о которой он запретил себе думать, потому что мысли о ней болели как соляные раны, - не смертельно, но дико больно.
Нэля же, не дослушав митины сбивчивые объяснения, прервала его и сказала, что она так и думала, что он с теткой не уживется (она так раньше не думала, но ей всегда казалось что она обладает тайной предвидения)...
Она начала расспрашивать его об общежитии и ей показалось диким, что их - в комнате одиннадцать, что парни любят выпить и на занятия особо не ходят и чистоплотностью не отличаются... Они все приехали из-за "чистоты" своих биографий и домашний мальчик Митя был для них и обузой, и помехой, и посмешищем. Но не для Спартака, - потому Митю все же по-настоящему не трогали.
Нэля не только слушала Митю, но и раскидывала своим крепеньким практичным умцом. На языке у нее уже повисло одно весьма дельное предложение, но она пока не сообщала его.
Они довольно долго ходили по улицам и Нэля смолчала, решив обдумать все дома. Расстались они опять друзьями.
Нэля пришла домой озабоченной, даже морщинка появилась меж бровей, черных и густых, как у отца.
Отец спросил, что с его ненаглядной дочечкой такое, и она без колебаний (уже!), твердо и прямо глядя отцу в глаза, сказала, что хочет пригласить своего друга пожить у них дома, так как в общежитии ему плохо, там одиннадцать человек в комнате, а друг ее отличник и талантливый человек... Пока, сказала Нэля, он найдет себе комнату.
Глядя отцу прямо в глаза, она все же отчаянно покраснела и отец рассмеялся, услышав при этом сообщение о дружбе.
Отец Нэли, Трофим Глебович, давно уже занимал командные высоты в эшелонах власти, но, став опытным руководителем людей, в душе остался тем же, прокаленным степными ветрами и солнцем, парнем, - широким, хлебосольным, добрым, но и крутым, могущим иной раз и отчаянно напиться, петь, плясать, куролесить... Однако на приемах он держался весомо, там никогда не напивался и не стеснялся своего сельского южного говора и толстых малоподвижных рук сельхозрабочего.
Свою Нэлю он обожал. Ему казалось, что она вылеплена из другого теста, - хотя откуда ему, другому-то тесту, взяться? И эта нэлина "чужесть" умиляла его и заставляла трепетать перед собс
твенной дочерью. Она виделась ему высокородной панночкой, тогда как себя он ощущал батраком и сыном батрака (чем и был на самом деле), даже сидя в своем огромном служебном кресле, куда могли ы поместиться аж четверо, поплоше должностями и похилее телом.
Трофим Глебович сразу понял, что Нэля влюблена в этого своего" товарища" и по-мужицки боясь ранней ее порчи, ответил, что знает, какая у нее добрая душа, но заранее сказать ничего не может, а сначала хочет посмотреть на "товарища"...
Тут нашла коса на камень.
Нэля сдвинула свои черные "бривы", стала вылитым отцом и сообщила, что никаких смотрин она устраивать не собирается и что если отец против, то пусть скажет сразу.
Но такие отцы, даже если они тысячу раз против, ни в чем не могут отказать своим принцам и принцессам, - эти отцы навсегда ударены громом и молнией от сознания высокой значимости и прекрасности своих отпрысков. А если детки не выдерживают, скажем, критики, то родители будут винить всех вокруг поголовно, но дите свое в обиду не дадут...
Итак, папенька Трофим Глебович не смог отказать своей бровастенькой и глазастенькой дочке, студентке первого курса самого престижного столичного вуза.
... Друг так друг. Он не станет докапываться. В конце концов, отец при ней и всегда сумеет, - так или этак, - сокрушить обидчика.
А Нэля, скорее, ждала запрета. Именно со стороны. Не от самой себя.
Когда отец разрешил поселить здесь Митю, это означало для нее полный переход Мити в разряд друзей, потому что, как порядочная девушка, она уже не должна будет надеяться на какие-либо иные отношения. Что, прямо в папином доме, что ли? Она будет дружелюбной, но еприступной - никаких, конечно, поцелуев! Иначе она станет выглядеть охотницей за мужчинами, и вообще - девушкой, которую нельзя уважать.
А Митя ничего такого не думал, когда Нэля, в следующую их встречу, уже приближаясь к своему дому, сказала, что она решила, а ее папа согласился, чтобы Митя у них какое-то время пожил, пока не найдет комнату, - ведь у них в квартире их целых пять, а живут они с папой вдвоем.
Митя ничего такого не думал, а как-то даже для себя удивительно быстро согласился переехать.
В общежитии ему ни с кем не пришлось прощаться - даже Спартака не было.
Митя оставил ему записку, что - съезжает, а куда - не написал. На выходе из общежития, вдруг что-то свербнуло ему по сердцу, - что? - он не понял, но захотелось вернуться и снова спать на железной койке под тоненьким байковым одеялом, затыкая уши, дабы не слышать пьяных глаголов сожителей.
Едучи к новому месту жительства Митя наконец подумал о том, чего так боялась Нэля, о чем, - по нэлиным расчетам - он должен был подумать сразу. Что Нэля его арканит, что он - дурень, зря согласился у них жить, но уж если согласился, то ухо должен держать востро, чтобы не дать себя охомутать, тем более, что любит он попрежнему Елену Николаевну, а к Нэле испытывает лишь приятельские чувства.
Мужескую эту премудрость Митя подцепил в общежитии, где вечерами велись откровенные беседы, как по содержанию, так и по средствам выражения - парни были опытные.
Митя уяснил, что самое страшное, когда тебя помимо твоей воли заарканят и ты - человек конченый: пойдут дети...( почему они "пойдут"? удивлялся Митя) и ни от чего не отвертишься, - твоей молодой свободной жизни - конец.
То, что он об этом знает и сможет себя уберечь от притязаний, как-то приободрило Митю и он уже твердо зашагал со своим чемоданом по бульварам, припорошенным снежком.
Нэлин дом располагался весьма приятно среди Москвы. Пешая дорога, ведущая к нему, была бульварами, с маленькими деревянными забегаловками и желтыми фонарями, светившимися сквозь решетку голых ветвей.
Митя пошел медленнее, на бульварах нравилось все, в отличие от района, где жила Кира, хотя там тоже был центр.
У лифта Мите пришлось попотеть.
Лифтерша привязалась к нему, куда он идет.
Митя сначала не хотел говорить, но швейцарка или лифтерша, кто ее разберет, вцепилась в него, как клещ. Тогда он назвал Нэлю, - он не знал, как зовут ее отца. Швейцарка покачала головой,
глядя на его "заслуженный" чемодан, и недовольно, но пропустила,
сказав как в назидание: Трофим-то Глебович дома.
Митя уже был готов сбежать - еще бы минута разговора с неприязненной швейцаркой...
В лифте он с трепетом оглядел красного дерева полированные стенки, зеркала, мягкие бархатные диванчики... В лифте он еще не ездил и хотя понимал, что надо нажать кнопку, - не знал, какую... Швейцарка, которая следила за ним в стеклянную дверь, вошла и уже дружелюбно спросила: впервой в лифте? И нажала на кнопку, а потом еще спросила: Трофима Глебыча племянник, оттудова?
Митя кивнул и они плавно уехали на шестой этаж.
Митя нэлиному отцу не понравился. Не потому, что был слишком юн и беден. Как разумный человек Трофим Глебович считал, что эти недостатки поправимы. Не понравились ему митина хлипкость, неспортивность и взгляд узкий, неопределенный, ускользающий. Отец хотел бы видеть дочериного избранника другим: открытый взгляд голубых глаз, разворот плеч... Хотя бы это. Остальное папа брал на себя. Что дочь влюблена, Трофим видел. Что рано, он считал скорее плюсом: чем раньше попал хлюпик в его, трофимовы, руки, - тем лучше, но...
Мите нэлин папенька показался ужасным. Короткая бычья шея заканчивалась небольшой круглой головой, которая навевала мысль, что она является лишь продолжением шеи... А черные разросшиеся бровищи?...
Они сидели за столом, напротив друг друга, а Нэля им как бы прислуживала, нося чай, нарезая закуски, подавая то, это, и была счастлива, - наконец-то они, Митя и папа, сидели у них в столовой за столом и разговаривали. На Митю она старалась не смотреть, потому что уверила себя, что они только друзья, а на друзей не смотрят слишком часто и с чувством, а иначе она на Митю смотреть не могла.
Трофим расспрашивал Митю о его жизни подробно, примерно, как в хорошем отделе кадров для очень серьезной должности, - и действительно, коль судьба Мити стать зятем, - эта должность не малая.
И папа скрупулезно выяснял все, а Митя был в изнеможении и ужасе и не один раз укорил себя, что позарился на дармовое жилье. Но отвечал Трофиму Глебовичу как на экзамене - четко и подробно, без умолчаний и хохмочек.
Даже если бы нэлиному папе пришло в голову спросить Митю о том, как он относится к его Нэле, то Митя, не задержавшись ни на минуту, ответил бы: никак.
А если бы Трофим поднажал и спросил, кого же тогда Митя любит, то рассказал бы, наверное, о Елене Николаевне.
Вот в таком Митя был состоянии, и вообще, был вот таким.
А папа, поговорив с мальчонкой, почувствовал себя гораздо лучше: пригоден был для воспитания этот Митя, а его прямота и честность говорили о том, что Митя воспринимает серьезно и Нэлю и его, папу.
А значит будет слушаться, - и присно и во веки веков.
Разошлись из-за стола поздно. Папа сказал, что спать Митя будет в столовой, на диване. Митя согласно кивнул - ему было все равно,- лишь бы лечь и погасить свет. А папа специально избрал эту комнату, так как в нее выходил папин кабинет, а нэлина комната была дальше, по коридору. Там же были и остальные комнаты, но... как любил повторять Трофим Глебович: доверяй и проверяй.
Теперь и в институт и из него Нэля и Митя ходили вместе.
Митя было робко сказал, что лучше им незадолго перед институтом разъединяться... На что Нэля весьма обиделась: мало ли девчонок провожают в институт их ухажеры? И никто не думает, что они вместе живут. Митя покорился, хотя его раздражало и это, и то, что Нэля обязательно забегала к нему в один из перерывов, чтобы сказать какую-нибудь ерунду, типа, купить хлеба или кончились спички... Ей хотелось, чтобы возникли у других мысли, что дело-то у Митьки с Нэлькой не просто. А Митя именно этого и боялся, потому что вовсе не жаждал никаких уз ни с Нэлей, ни с ее папой.
Постепенно Митя входил в студенческую среду, а вот Нэля наоборот отдалялась от нее, потому что главным для нее стал Митя, а Митя теперь был не только в институте, но и дома! и от этого она испытывала ни с чем не сравнимое чувство удовлетворения и,
возможно, - счастья.
Митя вдруг оказался центром студенческой жизни, совершенно неожиданно. Его дружок по общежитию Спартак был невероятным любителем и ценителем джаза и собирал его по крупицам, надеясь сбить хорошую команду. Тут и занадобился Митя, который в короткую свою бытность в общежитии, как-то во время вечернего обмена трепом, сказал, что играет на фоно и даже сочинял когда-то в юности(!?) песнюшки. Спартак вспомнил об этом и слезно стал просить Митю поучаствовать в его джазкоманде.
Митя, в принципе, не с большой радостью учился музыке. - потакал желаниям мамы и бабушки, но серьезно играть и бацать импровизы в любительском джазе - разные вещи, и Митя согласился. А когда стал что-то сочинять, - в основном о потерянной романтической любви, да еще и петь вполне красивым небольшим голосом,
то стал просто-напросто героем.
Оказалось, что он хорош необыкновенно ( это объявила женская часть института) и то, что раньше вызывало недоверие, стало его главной привлекательностью: узкие длинные глаза с неуловимым выражением и цветом, изящество небольшой фигурки, тонкая полуулыбка на изогнутых губах.
Нормы поэта далеки от норм обычных мужчин, а Митя - по внешности - был истинный поэт и песни у него были грустные, разъедающие душу и тревожащие девичьи сны. Все песни были посвящены Елене Николаевне.
Когда Митя выходил с микрофоном на авансцену и начинал нашептывать " ну, скажи мне, где же ты, как с тобой встретиться... И надежда в сердце светится, светится, тает..." зал молчал как пришибленный, особенно малая девичья его часть.
А когда песня заканчивалась, зал взрывался визгом и воплями. Ему писали записки о любви, жаждали встреч, но он возвел в душе своей аналой Елены Николаевны и никого не допускал в свое сердце, хотя, скажем честно, это уже была искусственная любовь, сделанная из того, что оставалось, - а оставались уже обломки и осколки. Но так было надо Мите, чтобы чувствовать себя именно ем романтическим томным героем, которого так жаждала толпа.
Он бессознательно создавал свой имидж, от которого, в принципе, потом уже не отступал.
На него в институте пошла мода и Нэля в ужасе чувствовала, что Митя,этот скользкий уж!- уплывает из ее ручек и скоро уплывет навеки. Она была в панике, но виду не показывала.
А Митя и вправду постепенно, но быстро отплывал от ее пристани.
Он уже сложил в уме свою ближайшую программу на жизнь: он снимает комнату, - деньги у него появились, так как их джаз стали приглашать в другие места и платить за это, - неутомимый Спартак держал все в своих руках, - переезжает, наконец, от Нэли и ее папы, начинает серьезно заниматься поэзией, разыскивает Елену Николаевну и.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74