С моей будущей женой Надеждой Максимовной я познакомился, как уже писал, в венгерском городишке Кишкунлацхаза. Наши встречи продолжались в 1945 году в Гетцендорфе, недалеко от Вены, а потом и в Бузэу. После окончания войны мы перелетели в Орадеа-Маре и остались там в составе оккупационных войск до 1948 года.
В Орадеа-Маре Надя демобилизовалась и устроилась на работу вольнонаемной в наш 210-й штурмовой авиационный полк. В это время я был в Дядьково под Москвой, куда нас командировали за учебными самолетами УИл-2. Война-то закончилась, настало время учиться. Какие мы были летчики? Большинство из нас могли взлетать и садиться и то не всегда удачно. Для настоящего летчика явно недостаточно. Хотя я и пробыл на войне в течение двух лет, но мне было далеко до тех летчиков, которые ее встретили в 1941 году. Они были подготовлены во всех отношениях намного лучше. Я уже писал, что для меня облака были страшнее, чем истребители противника, потому что по приборам, как говорили летчики, "вслепую" я летать не мог.
Вот мы и полетели получать УИлы, чтобы снова начать прерванную войной учебу. Командировка затянулась. Вместо двух-трех недель она продлилась полгода. Вынужденное безделье. Опускаются руки. На какой аэродром ни прилетим, то нет горючего, то масла или воздуха для заправки бортовых баллонов. И спросить было не с кого, и пожаловаться некому. Все отвечали: война-то закончилась, чего вы хотите.
Совершили перелет в Орел. Примерно через две недели нам сказали, что бензин в аэропорт привезли и будут заправлять наши самолеты. Быстро собрались - и на аэродром. Подъехали к проходной. Грузовая машина, доставившая нас, повернула назад и уехала в город. От проходной к самолетам мы пошли группой пешком. Во время движения нас стала обгонять другая автомашина. Едет по аэродрому на большой скорости. Один летчик из соседнего полка (группа летчиков была сборная из разных полков 17-й воздушной рармии), шел по обочине дороги. Автомашина, обгоняя нас, зацепила того летчика. Он кубарем покатился по травяному полю. Многие бросились ему на помощь. Другие стали кричать водителю, чтобы он остановился, но он продолжал удаляться. Тогда я и еще один из нашей группы вынули пистолеты и произвели по два выстрела в воздух, чтобы остановить хулигана. Автомашина остановилась. Из нее вышел водитель. Спросил, что случилось. Мы ему приказали повернуть назад, взять летчика и отвезти в медпункт аэродрома. Он наше указание выполнил. К счастью, летчик получил небольшую царапину и чувствовал себя нормально.
На стоянке, выяснилось, что на все самолеты горючего не хватает. Пришлось обратно вернуться в город. Вечером в гостиницу прибыли два человека во главе с комендантом города и приказали сдать личное оружие. Мы удивились такому приказу, на что комендант Орла иронически процедил: - Надо было на фронте стрелять, а не здесь. Война закончилась, и баловаться оружием я не позволю.
После некоторых колебаний оружие пришлось сдать. В обмен каждому из нас выдали справки. Прибыли в полк, отчитались за оружие перед начальником ВСС майором Галичевым. И на этом, кажется, инцидент был исчерпан.
В 1990 году пришло время уходить в отставку. Пригласили в военкомат. Перелистывая свое личное дело, обнаружил запись: "Лейтенант Фролов и ст. л-т Николаенко во время перегонки самолетов из Дядьково (Подмосковье) в Румынию на аэродроме г.Орла незаконно применили оружие против водителя аэродромной автомашины, за что у всей группы комендантом города были конфискованы пистолеты". Пришлось военкому рассказать подробно эту историю.
В Орадеа-Маре
Вернувшись в Орадеа-Маре, мы к общей радости вновь встретились с Надеждой снова и решили связать наши судьбы на всю жизнь.
4 апреля 1946 года мы расписались в Бухаресте в советском посольстве. Затем была организована полковая свадьба.
Когда узнали, что Вася Фролов женится, то к организации свадьбы подключились не только летчики нашей эскадрильи, но и полковое начальство. Володя Иванов, летчик нашей эскадрильи, сказав, что тоже женится, обратился с предложением отпраздновать вместе наши свадьбы. Таким образом, в Орадеа-Маре на моей квартире было организовано совместное торжество. Пришли командир полка А.Ю. Заблудовский с женой Натальей, начальник штаба полка Дмитрий Провоторов с женой Ольгой, командир эскадрильи Миша Ткаченко с Аней, врач Фима Фишелевич. Кстати, он все время говорил, что никогда свою Одессу не променяет ни на какие Нью-Йорки и Вашингтоны, но в 1990 году покинул родину и уехал в США, где как участник второй мировой войны получил пенсию в 650 долларов и поселился со своей семьей у старшего брата, покинувшего Одессу много лет назад. Конечно, на свадьбе была вся 1-я эскадрилья. Жаль, что не было с нами Г.Ф. Сивкова. Он уехал в Москву поступать в Военно-воздушную инженерную академию имени Жуковского, которую окончил по специальности "летчик-инженер-испытатель".
Только что закончилась война. Везде разруха. С продуктами трудно. В магазинах бешеные цены. Помню, после свадьбы я купил ботинки за 18 млн. лей. Но все же не шикарный, но приличный стол был накрыт. И цуйка (местный румынский напиток) была на столе, которую где-то достал все тот же Вася Борщев, причем натуральную без табачного настоя. Румыны на базаре часто продавали цуйку с табачным настоем. Пьешь - продирает, на самом деле 18-20 градусов крепости, но зато потом голова разламывается. Свадьба прошла весело, организованно и даже, я бы сказал, торжественно. Песни, шутки, танцы под аккордеон, и самое главное, что все были свои - настоящие боевые друзья.
Мне в то время было 23 года. Когда мы поженились, у меня была должность летчика, желание летать, летная и повседневная форма, а у Надежды - кирзовые сапоги, алюминиевые вилка с ложкой, юбочка в клеточку и гимнастерка, с которой были сняты погоны. При переезде не надо было укладывать багаж. Но мы были счастливы. Довольны. Не ворчали. Не хныкали. Радовались, что закончилась война и остались живы.
1 сентября 1947 года у нас родилась дочь. Назвали Светланой. Какое счастье! В других семьях тоже рождались дети. Правда, семейных было тогда немного. Проблема регистрации детей как-то притупилась. Но о гражданском долге не забывали. Надо было зарегистрировать новорожденных. Только где? Этого никто не знал. И вот собрались мы, молодые папы, набралось человек десять, и поехали в Бухарест, где располагалось советское посольство. В консульском отделе в регистрации нам отказали, дескать, опоздали, раньше следовало это сделать. Один из посольских работников посоветовал нам поехать в г. Клуж (600 км от Бухареста) и обратиться с этим вопросом в генконсульство. Так мы и сделали. Приехали. Стали упрашивать, чтобы нас не штрафовали, а выдали свидетельства о рождении наших детей. Вопрос заключался в том, что после рождения ребенка по закону новорожденного надо регистрировать в течение месяца, а мы спохватились через четыре - пять, а некоторые даже через восемь.
Консул сжалился над нами. Всем нам выдали свидетельства о рождении наших детей, но одним днем для всех. Хорошо, что после рождения моей дочери прошло меньше месяца, поэтому ей консул и оставил действительный день рождения.
Мирная жизнь продолжалась. Жили мы на частных квартирах. Полк располагался в одной из школ города, который разрушению в годы войны не подвергался. Все здания целы. Магазины работают. Продукты мы получали в батальоне аэродромного обслуживания. Дочь растет. Полеты продолжаются. Но и в мирное время тоже потери были. Летчик второй эскадрильи Спродис, молодой, красивый юноша, погиб в тренировочном полете на УИл-2. Остались жена, сын. Через некоторое время начальник строевого отдела полка Головко предложил свою руку и сердце Кате Спродис. Так у маленького Коли появился новый отец, причем Головко оказался не только хорошим отцом, но и мужем. В 1953 году, когда я учился в Военно-воздушной академии в Монино, мы встретились с семьей Головко. У них уже был не один сын, а два. Вот какая была полковая дружба. В это же время у нас должен был появиться новый ребенок - 2 сентября 1953 года родился сын и мы его назвали Виктором. Сейчас дети уже совсем взрослые, у них есть свои семьи.
Возвращение на Родину
В 1948 году полк вылетел из Орадеа-Маре и произвел посадку на аэродроме Одессы. Вначале в Советский Союз были отправлены наши семьи. Для них был выделен товарный с теплушками поезд. Не доезжая до Унген, он потерпел аварию. Во время движения поезд сошел с рельсов, и некоторые вагоны перевернулись. Из-за очень малой скорости движения жертв не было. Но пострадавших много, в том числе и моя Надя. С дочкой было все в порядке. Из опрокинувшихся вагонов людей и вещи вытаскивали через сделанные пробоины. Была ли в данном случае диверсия, трудно сказать. Причиной скорее всего явилась плохая укладка полотна. В Одессе жилья для семей не было. Разместились в сохранившемся в целостности гараже на школьном аэродроме. На другой день вместе с детьми пошли на строительство 4-этажного жилого дома на окраине аэродрома, который начали строить еще немецкие военнопленные. Дом уже почти был готов. Через несколько дней мы в него вселились. Нам досталась в общей трехкомнатной квартире на три семьи одна комнатка размером 11 квадратных метров. Мы были довольны. Предел мечтаний. Молодость. Одесса. Привоз с огромным количеством продуктов и причем с регулируемыми ценами. На прилавках прибиты таблички: яблоки "Антоновка" не дороже 2 руб., мясо, говядина, - не дороже 6 руб. и так далее. Но это было до денежной реформы.
Соседом по квартире был заместитель командира эскадрильи нашего полка капитан В.В. Гладилин. Вновь встретились мы с ним в 1995 году, когда Владимир Васильевич был уже в звании генерал-лейтенанта в отставке, выйдя на заслуженный отдых с должности первого заместителя командующего военно-транспортной авиацией. На его долю выпало участвовать во многих локальных войнах в 50-80-е годы, перечень которых составит не один десяток.
На аэродроме жизнь идет своим чередом. Полеты. Но уже не боевые, а учебные с бомбометанием и стрельбой на полигоне.
Через несколько дней после нашей эвакуации из Румынии самолетом ЛИ-2 прибыла семья моего бывшего командира эскадрильи в период войны Героя Советского Союза Михаила Ткаченко. Только Мишу привезли в гробу, его сопровождали жена и сын. Учитывая, что Ткаченко - воспитанник нашего полка, а в Брашове он прослужил всего полгода, было принято решение привезти его в Одессу и похоронить здесь со всеми почестями на гражданском кладбище.
На погребении собрался выступить, но почти ничего не мог сказать, так как какой-то ком подступил к горлу. Я заплакал, что редко бывало со мной. Кое-как справился с чувствами, сбивчиво пересказал обо всем, что связывало нас в боевые годы и в послевоенный период. Ведь в Орадеа-Маре мы жили в одном доме. Дружили семьями.
Что же произошло? После объявления приказа о расформировании авиационной части, дислоцировавшейся на аэродроме города Брашов, предстоял отъезд всего личного состава на родину, но не организованно, а кто как мог. Или другими словами, как принято у нас в армии, "сделал дело - гуляй смело". Миша вернулся на квартиру, сказал жене о предстоящем отъезде. Собрали нехитрые пожитки. Все было готово. Миша отправился к друзьям попрощаться. Решили отметить отъезд. Немного выпили. Слово за слово. Воспоминания. Планы. Договоренность о будущих встречах. Кто-то собирался продолжать службу, кто-то решил уволиться из рядов Советской Армии и перейти работать в Аэрофлот. Многие мечтали об учебе. Дружеская компания обычное дело для фронтовиков - не предвещала никаких неожиданностей, тем более трагедии. В какой-то момент Миша решил выйти на улицу, чтобы подышать свежим воздухом. На время про него забыли. В том, что он вышел, не было ничего особенного. Потом хватились. Кто-то вспомнил, что Ткаченко долго не возвращается с улицы. Вышли посмотреть. Было уже темно. Стали звать. Никто не отзывается. Минут через десять Мишу нашли мертвым у соседнего дома. В том месте, где курил Миша, провисали электропровода. Они были оголены и под током. Он схватился за эти провода, и его убило. Прошла экспертиза. Заключение врачей гласило: смерть от несчастного случая.
Об этом мне рассказал командир эскадрильи Миша Немцов, у которого Ткаченко был заместителем.
Миша Ткаченко - человек-легенда. Достойно жил, прекрасно воевал. Трагически погиб. О нем можно было бы написать интереснейшую книгу. Помню, отличился Миша во время штурма Севастополя нашими войсками. Водил на боевое задание группы самолетов. Перед штурмом ему попалась газета, в которой он случайно обнаружил фотографию своего брата - узника фашистского концлагеря в полосатой тюремной одежде. Это был младший брат, которого Михаил очень сильно любил.
Миша стал просить командование разрешить ему делать несколько боевых вылетов в день. Ткаченко пренебрегал всякой осторожностью, лез в любой огонь, не считался с опасностью. Он совершал по истине героические подвиги. Не взирая на сильнейший заградительный огонь зениток и "эрликонов", Миша стремился во что бы то ни стало поразить цель и выйти из боя победителем.
7 мая 1943 года его самолет подожгли зенитки противника, сам он выбросился с парашютом, благополучно приземлился на нашей территории. На следующий день пришел пешком в полк. 20 апреля 1944 года Мише Ткаченко было присвоено звание Героя Советского Союза.
Недолго мне пришлось прослужить в должности заместителя командира эскадрильи в Одессе. В 1949 году направили на высшие летно-тактические курсы командиров авиационных эскадрилий в Таганрог. В этом городе в 1940-1941 годах я учился в военной авиационной школе. Выехали всей семьей. Жена, дочь. Частная квартира. Интенсивные занятия. Трудности с продуктами питания. Но духом не падали. Часто ходили в театр, кино, на концерты.
На курсах назначили командиром учебной группы. Я отвечал за дисциплину и успеваемость. Построения. Строем на занятия. Доклад на каждом шагу по любому поводу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31