Так как он и его войско уже долгое время были лишены общения с прекрасным полом, изверг потребовал отдать им на три дня всех совершеннолетних девушек и молодых женщин города, дабы они могли развлечься. Это предложение, естественно, привело жителей в отчаяние, всюду слышались вопли и громкий плач. Старейшины города решили, что лучше погибнуть под руинами города, чем поставить на карту жизнь своих жен, сестер и дочерей. И вот как Deus ex machina среди охваченных горем людей появилась прекрасная молодая девушка по имени Фатме, вызывавшая благоговение. До сих пор она жила в городе никому не известная. Она объявила удивленным жителям, что жертвует собой во имя общего блага и пойдет в лагерь врага, чтобы выполнить желание или, скорее, приказ Езида. Старейшины и мужчины Кума онемели от удивления и открыли мужественной деве ворота города. Фатме отправилась в палатку Езида и стыдливо промолвила, что готова пожертвовать собой. Езид не хотел верить своим глазам, но благородная девушка сказала: "Великий Аллах даст мне силу и мужество выполнить мой долг". Легенда не говорит, сколько времени Фатме провела во вражеском лагере, но однажды утром она исчезла. Эта удивительная девушка, благополучно выполнив свой обет, вероятно немного утомленная, вернулась в город. Жители встретили ее с триумфом. Но Фатме считала своим долгом обследоваться у опытных матрон. Осмотрев ее, они единодушно объявили, что она непорочна. Благодаря этому чуду все жители Кумы стали мусульманами. Эта легенда показывает, что приверженцы Мухаммеда, и особенно муллы, преподносят верующим такие же удивительные легенды, как и испанские и итальянские монахи. После этого небольшого отступления позволю себе вернуться к моему рассказу.
6 марта мы продолжили наше путешествие. На востоке показались горы Сиях-Кух (Черные горы). Справа остался знаменитый сад шаха, Баг-е Финн, известный своими замечательными гранатами и другими фруктами и прохладным родником, и после долгой езды мы прибыли в Кашан - персидский Манчестер или Бирмингем. Остановились в караван-сарае. Затем мы посетили большой базар, где нас оглушили молотки сотен медников, потому что Кашан славится на всю Персию производством всевозможной медной посуды. Мы побывали и на шелковых, плюшевых и ковровых предприятиях, а также в прекрасных медресе. Кашан крупный центр ремесла. Расположенный на обширной равнине, он сильно страдает летом от жары, поэтому жители живут частично в подземных комнатах (сер-семин), где прохладно и приятно. Аналогичное положение в городах Южной Персии - Ширазе и Бендер-Бушире.
Из Кашана в Исфахан ведут две дороги. По правой, прямой дороге, которую называют горной, почти невозможно двигаться с артиллерией и в экипажах. 7 марта из-за нашего экипажа мы двинулись по левой дороге, сделали крюк, чтобы миновать восточные отроги Бахтиарских гор, и 10 марта снова вышли на шоссе у Муртхахора, укрепленной деревни с караван-сараем, где заночевали. Мы увидели сплошные развалины деревни того же названия, знаменитой крупной победой, которую одержал здесь в 1729 г. Надир-шах над афганцами под предводительством Ашрефа и которая открывала ему ворота Исфахана и укрепила в Персии его силу и могущество56. Я побывал с бароном Боде на поле сражения, где некогда нашли смерть тысячи афганцев и персов.
11 марта мы отправились дальше на юго-юго-восток, проехали мимо роскошного караван-сарая Мадер-и шах (мать шаха) с амбаром и разрушенную деревню. Этот караван-сараи - единственное строение, расположенное на необозримой равнине, и потому он производит сильное впечатление. Пол-фарсанга мы ехали по холмам, которые тянутся с северо-востока на запад, миновали еще один разрушенный караван-сарай и, проделав путь в 6 фарсангов, остановились на ночлег в прекрасном, недавно построенном караван-сарае Гёз. Здесь была наша последняя ночевка перед Исфаханом, и нам не терпелось попасть туда.
12 марта мы покинули Гёз. В Исфахан вела по солончаковой равнине почти до границ старого города широкая дорога. На полпути нас ждал достопочтенный отец Джиованни, католический армянский священник и миссионер, который служил пастырем душ в маленькой католической общине в Джульфе и был знаменит среди всех иностранцев своим гостеприимством. Он присоединился к нашему обществу, и немного погодя нас встретил большой эстекбаль (встречающие), свита ханов и придворных, посланных шахом, - почетный эскорт, которому в Персии придается чрезвычайное значение. Они проводили нас до наших домов. Знаменитый Исфахан предстал перед нашими глазами. Древняя столица Ирана, о которой персы еще сегодня с гордостью говорят, что она является центром вселенной (Исфахан несфе джахан аст).
Город расположен на левом берегу реки Зайендеруд, берущей начало в Бахтиарских горах, несущей свои воды на восток и, как все реки Ирана, теряющейся в пустыне. Эта древняя столица хорошо описана Жаном Шарденом56a, который застал ее былой блеск. Позднее Исфахан посетили и описали Малькольм57, Морриер, Фрезер57a и другие. Мы въехали в этот великолепный город, окруженный множеством руин, которые свидетельствуют о том, что во времена шаха Аббаса Великого он, вероятно, мог насчитывать 600 тыс. жителей. Теперь здесь проживает едва ли десятая часть этого. Затем мы проехали верхом, а мадам Дюгамель в своей берлине великолепный крытый базар, который сам по себе образует целый город; на перекрестках находились бассейны с фонтанами. Этот базар, единственный в своем роде по размерам и великолепию архитектуры, сейчас запущен и приходит в негодность. Миновав Шах-майдан, т. е. Королевскую площадь, главную мечеть, некоторые дворцы и другие здания, свидетельствовавшие о былом величии Исфахана, мы проехали по прекрасному двухарочному мосту через Зайендеруд, также построенному шахом Аббасом Великим, который привел нас в Джульфу, где для министра был приготовлен дом. Джульфа - армянская колония, которую Аббас Великий перевел сюда с левого берега Аракса. Он хотел оставить между своими и турецкими районами пустыню и поэтому разрушил богатый армянский город Джульфу, а оставшихся жителей (около 30 тыс.) переселил, как рассказывают, на правый берег Зайендеруда, где они построили новый город со старым названием. Вскоре здешние армяне благодаря своим ремеслам и торговле с Индией разбогатели, и Аббас предоставил им большие привилегии. В то время все товары из Индии еще переправлялись по суше через Кандагар, Исфахан, Багдад в Смирну и Константинополь, а столица Персии была главным центром этой грандиозной торговли. В Джульфе жили консулы Португалии, Голландии и других стран. Они построили себе роскошные дома с бассейнами, фонтанами, садами и оборудовали их с восточной роскошью. Улицы Джульфы были по обеим сторонам обсажены деревьями. Вдоль них были проложены каналы со свежей, чистой водой. Мы остановились в большом доме, принадлежавшем в свое время голландскому консулу. Стены и потолки просторных залов, построенных согласно требованиям здешнего климата, были украшены арабесками, золотом, светлыми, сочными красками, так хорошо сохранившимися, будто были наложены только недавно. Большие цветные стекла, которые поднимались и опускались, обширные дворы с бассейнами и фонтанами, клумбы с цветами и кустарник, тянувшиеся в каждом дворе вдоль стен или вокруг бассейна, просторные конюшни, подсобные постройки всех видов - все это поразило нас своей ухоженностью. Первую ночь я провел в душевном волнении в моей бала-хане (комнате на втором этаже) с балконом (по-персидски "бала-хане" - верхняя комната). Тишина ночи нарушалась лишь плеском фонтанов и близким жалобным воем множества шакалов. Я размышлял о бренности всего земного. Какие катаклизмы пережила эта прекрасная, поэтическая страна с момента своего возникновения! Сколько нашествий народов потрясали ее устои! Сколько династий господствовало здесь! От былого блеска, могущества и великолепия страны сохранились лишь жалкие остатки. Даже величественные здания шаха Аббаса Великого (персидского Людовика XIV) постепенно разрушаются. "Все суетно под солнцем", - говорил еще мудрый Соломон.
13 марта, т. е. после прибытия в Джульфу, каждый член императорской миссии подыскал себе частную квартиру, которую легко можно было снять у армян. Я расположился недалеко от вышеописанного дома министра, у армянина-католика, и занял половину флигеля, который был отгорожен от основного дома большим виноградником. Но прежде я приказал исфаханскому маляру покрыть стены моих комнат клеевой краской, и он придал им нарядный вид. В нижней, сводчатой комнате жили мои люди, а я занял верхнюю, более просторную, с балконом и кабинетом, где устроился с комфортом.
Конюшня для четырех лошадей, а также кухня находились в соседнем дворе. В самом саду имелся колодец со свежей и вкусной водой. Рядом с колодцем были сооружены беседки из виноградных лоз, меж которыми пролегали аллеи, орошавшиеся маленькими журчащими каналами.
14 марта в парадной форме мы нанесли визит шаху и первому министру. Они занимали павильоны в саду Хешт-Бехешт (Восемь раев) - апартаменты, в которых в свое время проживали члены прежней династии и которые еще сохранили в какой-то степени былой блеск. Обширные сады прорезались водопроводами и оросительными каналами. Теперь здесь стояли в беспорядке грязные палатки шахской охраны. Когда мы вышли от шаха и его министра, нас окружила толпа назойливых нищих, и лишь благодаря феррахам, сопровождавшим нас, мы спаслись от этой чумы. Позже я побывал в чистой армянской бане, где смыл с себя четырнадцатидневную дорожную пыль, а также дал сделать себе хороший массаж на персидский манер.
15 марта я навестил доброго старца отца Джиованни, уроженца Рима, с которым беседовал по-итальянски, что доставило ему большое удовольствие, потому что здесь ему редко удавалось поговорить с кем-нибудь на его родном языке. Он рассказал мне о своей судьбе. В Персии он прожил уже 30 лет и все это время боролся с фанатизмом шиитов. Он показал мне свою небольшую церковь и рефекторий*46. Здесь я увидел плиты, под которыми покоились останки убитого под Гератом генерала Боровского и естествоиспытателя Аухера.
К периоду расцвета Джульфы относятся и многие христианские церкви, но теперь они уже разрушены. Особенно бросаются в глаза развалины бывшей иезуитской церкви. Находясь в Джульфе, я часто навещал достопочтенного старца, который сообщил мне много интересных данных о населении, различных племенах и расах, населявших Персию, а кроме того, легенду о знаменитой непорочной деве Фатме, похороненной в Куме, которую я рассказал выше.
10 марта вместе с нашим министрам я нанес официальный визит первому духовному лицу Персии, известному тогда моджтахиду Сейиду Багиру, имам-джоме (митрополиту) Исфахана, который кроме чая угощал нас елейной речью с цитатами из Корана. И так как, по персидскому обычаю, наши слуги подслушивали эту речь у открытого окна, то они подумали, что мы потрясены речью уважаемого моджтахида и не подвергаем сомнению ее правдивость. После визита мы проехали большую часть города и любовались базаром, называемым Мадер-и шах, великолепным караван-сараем с медресе, площадью Шах-майдан, парком Чахар-баг (Четыре сада) и мостом, у которого он кончается. Колоссальные размеры всех этих сооружений изумили нас. Стены-ограды бывших королевских садов были сложены из обожженного кирпича в виде повторяющихся арабесок и представляли собой нечто вроде решетки, через которую можно было обозревать внутреннюю часть садов, потому что они предназначались для публики, а не для личного пользования. Сады окружены не только высокими стенами. Вход в них расположен в трех шагах внутри ограды и закрыт поперечной стеной, чтобы нельзя было видеть внутреннюю часть сада. Чтобы войти в сад, надо обойти справа или слева этот небольшой барьер. Эта мера предосторожности, о которой уже говорилось, была продиктована ревностью, поскольку в саду могли находиться женщины, которых перс стремится любым способом оградить от постороннего взгляда.
В воскресенье, 17 марта, нам нанес ответный визит первый министр Мирза Хаджи-Агасси. Нас посетил также Манучар-хан, тогдашний губернатор провинции Исфахан и самого города. Армянин по происхождению, он в молодые годы находился в плену в Грузии и был оскоплен, но позднее поднялся до ранга хана. Манучар-хан обладал большим умом и энергией. Его боялись и почитали все его подчиненные и народ. Особенно дрожали перед ним "лути" Исфахана, своего рода хулиганы.
После этого визита полковник Дюгамель вместе с супругой отправился на мессу, которую служил в своей армянской церкви отец Джиованни. Церковь была пуста, так как армяне посещали лишь утреннюю мессу. На обратном пути мы проехали по улицам Джульфы. Из дверей выглядывали женщины и девушки, которые с любопытством рассматривали ферингов и особенно ханум (супругу министра). Армяне - красивый народ, и их женщины и девушки славятся на Востоке своей красотой. Природа одарила их свежим цветом лица, черными пылкими миндалевидными глазами, великолепными белыми зубами, пышными черными волосами. Только носы у них чуть великоваты. К тому же женщины выглядят в наших глазах безобразно из-за дурной привычки прикрывать нижнюю часть лица до кончика носа белой хлопчатобумажной тканью, так что не видно ни подбородка, ни рта, ни зубов: по их обычаю, иначе ходить неприлично. Они созданы целиком для дома и для семьи, очень умеренны в еде, и их содержание обходится весьма дешево. Тем не менее они любят, как и все дочери Евы, красивую шелковую одежду и украшения и очень гордятся богатыми нарядами.
20 марта в Исфахан приехал турецкий посланник Сарым-эфенди, а также маркиз де Лавалет с врачом господином Боре, который находился тогда на службе в Урмии у несториан. Эти господа, которые сразу по прибытии посетили нас, были первыми представителями французского посольства. Маркиз де Лавалет пригласил меня на souper en trois*47, и мы очень весело провели вечер 22 марта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62