Потом их присоединяли к огромному табуну, который подданные Аштарты отогнали к гиксосам.
В полдень Манек прибыл в долину, выходящую на Нам-Кхум, и разбил там лагерь. Теплый ветер дул с запада. Принюхавшись, полководец уныло улыбнулся. Это был хамсин, ветер ада, сжигающий зеленые склоны перед тем, как улететь в долину Нила. Впервые за четыре года подул этот ветер...
Манек снова улыбнулся. Когда в последний раз он видел эти степи, они были черными, сожженными.
Теперь поля снова зеленели. За последние три года прошло много дождей, трава выросла даже на камнях!
Эти несколько лет... «Как там дела у Наоми?» — подумал Манек. Наоми Тирас считалась его девушкой. В юношеские годы Манек любил ее. Да, у него были соперники, в особенности Тон Эмахл, сын старосты деревни Наоми, но Манек знал, что когда-нибудь Наоми будет принадлежать ему. Однако, когда он получил звание сотника, а Мелембрин стал готовить его в военачальники высшего ранга, Манек отпустил Наоми.
Она вернулась к Тону, который к тому времени стал деревенским старостой и, поддавшись сиюминутному желанию, вышла за него замуж. Теперь Тон находился в подчинении у Манека. Он командовал собственным отрядом, собранным из мужчин его племени. Кушиты вернулись домой с войны, и Тон ждал встречи с Наоми.
Ну что ж, удачи им! Жизнь в деревне с красавицей женой была не для Манека. Он знал, что кандассы Куша должны искать себе мужей среди своих полководцев, а это значительно сужало число претендентов.
Конечно, среди племен Куша имелись и другие полководцы, но они состарились и больше не ходили в походы, а сидели дома у костра и рассказывали истории о временах давно ушедших, годах своей молодости, Манек же был молод, да и кого еще Аштарта могла выбрать себе в мужья? Кхайя Ибизина? Невозможно, потому что в его жилых текла кеметская кровь.
Да и не было такого, чтобы иностранец занял трон Куша. Нет, в один прекрасный день Манек станет царем. Из-за этого он и отпустил Наоми. Не то, чтобы он любил Аштарту, хотя, конечно, она — красивая женщина, но он любил Куш, так что его единственным желанием было стать его владыкой.
Мечтая и пожевывая сухое мясо, сидя в тени кустарника, на котором уже распустились первые цветы, Манек услышал крики своих дозорных, поднялся на ноги и побежал к ним вверх по склону.
— Вон там, господин Манек, — сказал дозорный, юноша моложе Манека на четыре года, показывая пальцем на запад. — Это кандасса. Взгляните, это ее армия поднимает пыль!
— Да, — согласился Манек, — такое облако может поднять только большой табун лошадей. Это Аштарта, все правильно. Но твои глаза не так остры, как могли бы быть. — Он усмехнулся, заметив удивление на лице юноши. — Взгляни на юг. Что там в степи вытянулось в длинную линию, словно тонкая, бесконечная змея?
Видишь? Это армия Кхайя Ибизина. Кхайя из Кемета.
— Мне говорили, что ему не нравится это имя, господин.
Манек нахмурился.
— Собака всегда остается собакой, несмотря на породу, окрас или размер, — заявил он.
— Я просто думал, что полководец Кхай — ваш друг, господин, — пожал плечами молодой воин.
— Да, — улыбнулся полководец. — Я не держу на него зла за то, что он родился на берегу Нила. Просто он думает, что равен кушитам, вот и все. Но достаточно разговоров — теперь я должен идти его встречать...
Коня, — крикнул он, сбегая вниз со склона. — Дайте мне коня. Остальные оставайтесь здесь. Те, у кого есть жены и невесты, не беспокойтесь. Вы вскоре их увидите. Но на вашем месте я бы поберег силы. Они вам еще понадобятся. Через пять или шесть дней...
* * *
Манек и Аштарта встретились на равнине к западу от Нам-Кхума. Они спрыгнули с коней, обнялись. Они хотели задать друг другу множество вопросов, но не хотели говорить, боялись испортить очарование картины воссоединения племен Куша. Наконец кандасса отошла от Манека и, взглянув на него издали, залюбовалась. Он отрастил бороду, возмужал и походил на ястреба. Настоящий полководец. Одет он был в кожаные штаны и безрукавку, на боку, как всегда, висели кнут и меч. Он отправился в Сидон юношей, а вернулся мужчиной.
— Я слышала о тебе, — сказала Аштарта. — Как ты утопил кеметов в Сидоне и сжег их в Таносе. Мой отец был прав, когда сказал, что ты станешь великим полководцем. Мне было сложно сдерживать моих воинов, которые хотели к тебе присоединиться. Они отправились бы в Сидон и Нубию, если бы я им позволила.
К тебе и к Кхайю.
Манек ничего не ответил, а просто стоял и улыбался от удовольствия.
— А ты привез кожу, как просил тебя Кхай? — спросила царица более серьезным тоном. — Кожа у гиксосов не самая лучшая.
Теперь Манек нахмурился.
— Кожу? Да, горы кожи, кандасса. Седла, вожжи, хотя я думаю, что это глупая затея. Но я могу и ошибаться. Мои парни, попробовавшие седла Кхайя, находятся под большим впечатлением.
— Я подозреваю, что ты ошибаешься, Манек, — сказала царица. Ее глаза сверкали, как бриллианты. — Мой опыт подсказывает, что Кхай знает, что делает, и я тоже хочу кое-что тебе показать.
Забывшись на секунду, она с радостью хлопнула в ладоши... Затем успокоилась, поправила одежды и прическу, убрав прядь назад со лба.
— А где генерал Кхай? — спросила она. — Скороход нубиец явился вчера вечером в мой лагерь и сказал, что Кхай скоро будет здесь.
— Он идет, — ответил Манек. — Я видел его с горы, но движется он медленно. Кемет — не всадник, Ваше Высочество.
— Да, я помню. Ну, если он все еще не научился ездить на голой спине лошади, посмотрим, как он будет сидеть в седле.
Она снова рассмеялась.
Пока царица всматривалась в низкие отроги гор на юге, прикрывая ладонью глаза от яркого солнца, Манек разглядывал свою повелительницу. Ему нравились ее ноги в коротких штанах из мягкой кожи кролика, ее тонкая талия, упругое тело и чистая кожа без единого изъяна. Аштарта стала более женственной с тех пор, когда он видел ее в последний раз. Теперь она выглядела настоящей царицей, а не принцессой, которая вела себя, как мальчишка-сорванец.
— Вон там, — внезапно закричала Аштарта. — Взгляни!
Манек посмотрел туда, куда она показывала, и увидел то, что вначале заставило его открыть от удивления рот, а потом улыбнуться. По склону невысокого холма, менее чем в миле от места, где они стояли, спускались восемь огромных нубийцев с открытыми носилками. Они бежали легкой рысцой и пели, двигаясь в едином ритме. На носилках сидел Кхай. Через четыре или пять минут нубийцы добрались туда, где их ждали Аштарта и Манек, опустили носилки на землю и пали ниц.
Когда Кхай сошел на землю, Аштарта обняла его, как и Манека, и снова воцарилась тишина, пока они разглядывали друг друга. У Кхайя раздалась грудная клетка, плечи стали широкими, глаза казались более голубыми, а светлые волосы еще светлее, чем раньше.
Царица почувствовала, как щеки ее заливает румянец, и, потупившись, спросила, указывая на нубийцев:
— Кто они? И почему они не встают?
— Они твои, кандасса, — засмеялся Кхай. — И даже если им придется лежать так целый день, они не встанут, пока ты не прикажешь.
— Тогда скажи им, чтобы поднялись, — попросила она.
— Ты сама должна приказать им, — ответил Кхай, — потому что я больше не отдаю им приказов, а если и прикажу что-то, они не станут мне подчиняться. Эти восемь рабов принадлежат тебе, царица.
Кандасса неуверенно повернулась к распростертым на земле рабам.
— Встаньте, — приказала она. — Немедленно.
И они тут же вскочили на ноги.
Аштарта отступила на шаг от гигантов, нависающих над ней, — огромных черных воинов с телами, раскрашенными яркими красками. Из курчавых волос нубийцев торчали перья.
— Посмотри, Манек, ты только посмотри, кого мне привел Кхай!
— Да, — Манек с восхищением оглядел нубийцев и шагнул вперед, чтобы пожать руку Кхайю. — Великолепные воины, но носилки не слишком удобный способ передвижения. Я думаю, Ваше Высочество, что вы предпочтете лошадь.
Оба мужчины засмеялись и обнялись. Затем Манек добавил:
— Не только Кхай принес подарки. Взгляни. — Он достал из кармана пригоршню крупных драгоценных камней, переливавшихся всеми цветами радуги. В руке полководца они напоминали огни. — Сидонцы прислали тебе целый сундук! — сообщил он кандассе. — Это лишь малая часть.
Манек помолчал, но вскоре заговорил снова:
— Я привел домой твоих воинов, хотя четыре тысячи уже никогда не вернутся. — Потом он кивнул на огромный лагерь, разбитый выше по склону.
— Мы тоже понесли большие потери, — сообщил Кхай. — Но я привел с собой пополнение. Ваше Высочество. Если вы скажете своим телохранителям, чтобы они пригласили своих товарищей...
— Моим телохранителям? — Она в удивлении уставилась на него. — Своих товарищей?
Кивнув, Кхай показал на нубийцев.
— О! — поняла Аштарта и сделала так, как он предложил.
Огромные нубийцы тут же резко и оглушительно засвистели, и свист эхом разнесся по склонам, испугав оленей и птиц. Когда эхо затихло, послышались другие звуки: топот ног и стук ассагайево кожаные щиты.
Звуки быстро переросли в оглушительный грохот, и вскоре из-за холма показался такой отряд, что Аштарта и Манек не могли произнести ни слова от удивления.
Воины шли, разделившись на две группы по пятьдесят человек. Отряд нубийцев остановился менее чем в сотне ярдов, бойцы одновременно в последний раз топнули ногами, сотрясая землю. А за ними шли войны-кушиты — зрелище, невиданное доселе в степях Куша.
Когда царица смогла говорить, она повернулась на запад и помахала желтым платком высоко над головой. Вдалеке дозорный поднял руку, сообщая, что заметил сигнал, и тогда кандасса сказала своим полководцам:
— Вы думали перещеголять свою царицу, решив, что она вернулась домой с пустыми руками? Вы ошиблись!
Послышались крики всадников и удары кнутов.
В первое мгновение Кхай был поражен, а потом его обуяла дикая радость. Он смеялся и кричал, размахивая руками и потрясая кулаками, потому что с запада стройными рядами с грохотом к ним неслась тысяча, нет, две тысячи колесниц. Их колеса сверкали в солнечном свете.
Этого было достаточно, слишком много для одного дня. Кхай не хотел смущать Аштарту и решил подождать перед тем, как преподнести ей десять тысяч железных мечей. Да, позднее... Вначале он покажет их кандассе, а затем, затем — Хасатуту!
Глава 6
Кхай и Кандасса
Допоздна Аштарта, ее полководцы и вожди племен разговаривали и строили планы на будущее, сидя вокруг стола в огромном шатре. Семь магов тоже находились тут. Они пришли с юго-запада вскоре после воссоединения племен. После полуночи, когда собравшиеся обсудили все планы — по крайней мере, в общих чертах — съели мясо и опорожнили множество кувшинов с вином, снаружи налетел ветер — жгущий, как зажженный людьми огонь. Когда он ворвался в огромный зал, в светильнях затрепетало пламя. Это был хамсин — ветер западных пустынь, которые, как гласили легенды, простирались за землей гиксосов. Хамсин будоражил кровь людей, как великие ветры будоражат океаны.
Когда он налетел, семь магов закивали головами и улыбнулись многозначительными улыбками, а затем одновременно забормотали что-то неразборчивое. Они сидели отдельно от других, и, похоже, никто не обращал на них внимания. Поскольку дела все были сделаны, а вожди хотели вместе выпить, вспомнить старое и поговорить о пустяках, Аштарта решила покинуть зал. Ее сопровождали внушающие благоговейный страх нубийцы с бесстрастными лицами. Телохранители держались на почтительном расстоянии, вооруженные тяжелыми, толстыми палицами из твердого дерева с длинными ручками. Но перед тем, как покинуть зал, царица остановилась перед семью магами и спросила:
— Хамсин тоже прислали вы? Я думаю, нет, потому что это его время года... Или вы просто приблизили его появление на день или два? А если это так, то зачем?
— Мы не звали его, Аштарта, — тихим голосом ответил желтокожий маг. — Хотя это было бы неплохо и помогло бы нам. Через шесть дней, когда твои воины отправятся на Кемет, хамсин высушит земли, превратив их в твердую дорогу. Только самые глубокие болота, которые не успеют высохнуть, могут задержать твои армии. Но мы сейчас тут ни при чем. На этот раз котел мешали другие руки...
А вожди за столами хвастали своими подвигами.
Они пили вино и говорили, все громче, стараясь перекричать друг друга.
Горячий ветер больше не выл снаружи, он накрыл Нам-Кхум жаром, подобно одеялу. Казалось, он берег дыхание для следующего удара, когда отправится на восток, в долину Нила. Аштарта обвела глазами огромный зал, откуда три с половиной года назад вывезли всю мебель, все украшения. Его еще не восстановили до былого великолепия. И вновь царица повернулась к семи магам и спросила так, чтобы ее не слышали другие, находившиеся в зале:
— Если это не ваших рук дело, то чьих же?
— Семи черных магов фараона. Ваше Высочество.
Хасатуту хамсин нужнее, чем нам. Через четырнадцать дней он собирается послать триста тысяч своих лучших воинов в Сидон и Нубию!
— Но тогда он конечно победит! — воскликнула кандасса. — Потому что без генералов Кхайя и Манека...
— Нет, кандасса, — желтокожий маг покачал головой и улыбнулся. — До этого дело не дойдет. Фараон просто заносит копье, но он его еще не метнул. И не метнет, потому что до этого армии Куша нанесут упреждающий удар, и армия Кемета попадет в капкан между кушитами и воинами тех стран, которые фараон хотел уничтожить.
— Ты этого раньше не говорил, — обвинила мага Аштарта. — Это не соответствует планам, которые мы приняли сегодня вечером.
— Мы не знали этого раньше, Ваше Высочество.
Весть об этом принес нам хамсин. А что касается планов, то их не надо менять.
— Но триста тысяч воинов, — прошептала царица, словно разговаривая сама с собой.
— Больше, кандасса, потому что в Кемете собрались наемники из Тира и Аравии.
Несколько секунд царица молчала, а потом поинтересовалась:
— А мы сможем выиграть эту войну?
— Да, Ваше Высочество, — ответил желтокожий маг. — Но дело не в победе, а во времени, которое потребуется, чтобы ее одержать. Мы попробуем помочь тебе, но семь черных магов фараона тоже обладают колдовской силой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42