Не развязывая глаз, их повели в лес в северном направлении. Они должны были обогнуть порог и снова выйти к реке неподалеку от Фемора. Там их уже ждали бы огромные баржи, чтобы отвезти вниз по реке в Асорбес, где путешествие и должно было закончиться.
Конечно, такое нападение являлось открытым вызовом черному царю Ньяке, хотя фараон и отрицал, что его слуги причастны к подобному разбою. Если бы Ньяка осмелился обвинить Кемет, то вина легла бы на аравийцев, которые тайно пересекли восточную границу Кемета, чтобы нанести удар по Нубии. Фараон же делал вид, что не знает об этом и, естественно, он не давал согласия на такой разбой. Ньяка мог протестовать сколько угодно, но это ничего не меняло и не могло вернуть его людей в их сожженные и разоренные деревни.
Однако на этот раз работорговцы переоценили свои возможности. Они взяли так много пленников, что скоро выяснилось, что у них не хватает людей для Охраны; Во время последнего марша по лесу к Фемору сотне рабов удалось освободиться и бежать. С тех пор за беглецами, разбившимися на большие и маленькие группы, гонялись разъяренные работорговцы. Многих беглецов удалось поймать. Кинду и его друзей схватили примерно за час до того, как на них наткнулся Кхай...
Через некоторое время, выйдя из леса и шагая по широкой саванне, нубийцы объявили, что пора сделать привал на ночь. Кхай с радостью согласился.
У него уже страшно болели ноги, и он с ужасом думал, что же будет с ними завтра. Трое мужчин разошлись в разные стороны, оставив Кхайя с девушками. А еще через несколько минут мужчины вернулись. Один из них нашел превосходное место для лагеря — заросли колючих кустарников. Они находились менее чем в сотне ярдов от того места, где стоял Кхай с девушками.
Воспользовавшись мечами аравийцев, нубийцы прорубили дорогу сквозь непроходимую стену колючего кустарника и расчистили место для сна. По пути к зарослям беглецы спугнули небольшую антилопу. Несмотря на тусклый свет, Кхайю удалось уложить ее одной стрелой.
К тому времени, как путники развели костер, спрятавшись за живой изгородью, дым их костра уже стал неразличим на фоне темного неба. Кхай не ел с тех пор, как Мхина дала ему кусок черствого хлеба на своей барже, так что, когда куски великолепного мяса на палочках стали шипеть, у него потекли слюнки. Единственное, чего беглецам недоставало — так это воды, но они решили, что не стоит искать источник среди ночи. Придется потерпеть до утра, а тогда уже напиться росы, которая соберется на широких, подобных тарелкам, листьях больших диковинных растений.
На небе появились звезды и месяц. Кхай бросил жребий вместе с мужчинами-нубийцами. Ему пришлось дежурить первым. Усталый, он, тем не менее, уселся перед зарослями колючих кустарников, сжимая в руке кривой меч. Единственное, о чем он мог думать, так это о сне и том, как прекрасно будет забраться под одно из больших одеял, прихваченных беглецами вместе с остальными пожитками аравийцев.
Вскоре, несмотря на твердое намерение не спать, голова Кхайя упала на грудь.
Прошел час, потом еще один. Время от времени Кхай просыпался от криков ночных существ. Но когда Кинду тронул его за плечо, юноша резко дернулся и вскрикнул.
— Ш-ш! — прошептал нубиец. — Все в порядке, Кхай. Пришел мой черед дежурить. Залезай под одеяло рядом с Нунди, я согрел там для тебя местечко.
Или лезь под второе одеяло. Спокойной ночи.
Над землей стелился туман, казавшийся серебряно-серым в призрачном лунном свете. Кхайю стало холодно. Не говоря ни слова, он вручил Кинду меч и нырнул в лаз между кустами, обошел первое одеяло, огромную массу на сырой земле, и встал на колени перед вторым. Под ним тоже кто-то лежал, но для Кхайя оставалось достаточно места. Вздохнув, он залез под него, свернулся калачиком и Тут же начал погружаться в сон.
Мгновение спустя, в последние секунды бодрствования, Кхай почувствовал, как чья-то теплая ладонь дотронулась до его холодной руки, потом мягкая грудь прижалась к его спине, а округлые бедра — к его ягодицам. Когда его тело стало таким же теплым, как и ее, а дыхание ровным, потому что Кхай заснул, девушка осторожно обвила его шею руками и прижала его к себе. Она тихо плакала, прижимаясь к Кхайю, словно он был ее молодым мужем, которого пытали, а потом повесили на дереве работорговцы...
* * *
Утром, когда на восточном горизонте только разгоралась заря, Кхай с новыми друзьями поняли, что вскоре их ждет кошмар.
Услышав возбужденные человеческие голоса, вой собак и звук ломающихся веток в лесу неподалеку, Нунди быстро разбудил остальных беглецов. Звуки, издаваемые преследователями, неумолимо приближались. Нубийцы выбрались из зарослей колючих кустарников и поспешили к стене леса, до которого было около мили.
Задолго до того, как они смогли нырнуть под спасительный покров деревьев, за их спинами послышался громкий крик, и они услышали нервный лай салуки.
Оглянувшись, Кхай различил не только яркие одежды работорговцев, выскочивших из леса и вытянувшихся в одну линию, но и бледно-желтую форму кеметских солдат. Видно, работорговцы обратились за помощью к военным, чтобы те помогли им собрать сбежавших рабов, так что к аравийцам присоединились войска, стоявшие в Феморе.
Пробежав последние ярды и уже собираясь скрыться в тени деревьев, Кхай остановился. До этого он бездумно следовал по пятам своих более быстрых товарищей, которых охватила паника при виде работорговцев. Линия, в которую выстроились преследователи, породила у Кхайя неприятные мысли. Ему доводилось видеть ранее подобное построение. Именно так располагались загонщики во время охоты, устраиваемой знатными людьми Кемета. Кхай понял, что его друзей и вторую группу нубийцев гонят в западню!
На самом деле западня была устроена для большей группы беглецов, так что друзья Кхайя оказались дополнительной наградой для работорговцев, но мальчик этого не знал. Он только понял, что впереди их ждет опасность. Предупредительный крик уже готов был сорваться с его губ, когда случилось несчастье — Кхай подвернул ногу и рухнул на землю лицом вперед. Какое-то мгновение он, словно сквозь туман, смотрел на удаляющиеся фигуры своих чернокожих товарищей.
Кинду видел, как юноша упал и уже направился было назад, когда из кустов выскочили два аравийца.
Нубиец тут же прикончил одного из них, распоров ему мечом живот, а затем нанес удар в лицо второго. Но его усилия оказались напрасными, потому что он ничего не мог сделать для Кхайя, Лес наполнился работорговцами и солдатами, и Кинду, бросив последний, полный отчаяния взгляд на белого мальчика, повернулся и бросился вслед за своими друзьями. После этого Кхай не видел Кинду почти четыре года...
Глава 3
Назад к реке
Кхай пришел в себя. Он помнил достаточно из того, что произошло, а поэтому решил, что ему лучше не открывать глаз. Потом по качающемуся движению Кхай понял, что его тело находится в подобии гамака.
Юношу несли на самодельных носилках. Когда он наконец решился чуть-чуть приоткрыть глаза, то его взору предстало вечернее небо, проглядывающее сквозь кроны деревьев. Ветви, расположенные повыше, шевелил легкий ветерок с севера. Он принес запах, который Кхай не рассчитывал почувствовать еще несколько дней, — запах Нила. Юноша тут же узнал его.
Когда он снова закрыл глаза, солдаты, державшие носилки, опять заговорили друг с другом, подтверждая худшие опасения Кхая о том, что его уже много часов несли назад к месту, откуда началось его путешествие.
— Пятнадцать или шестнадцать миль, по меньшей мере, — жаловался воин, идущий впереди. — По лесу в самое жаркое время дня. И ради чего?
— Не спрашивай меня, — ответил второй. — Эти чертовы аравийцы получают все лучшее. Мы ловили их беглецов... потом эти беглецы несут их в Асорбес, а затем аравийцы продают рабов и получают деньги.
Ну, где тут справедливость?
— Нет ее, согласен, — ответил первый голос. — Черные девки достаются им, а мы получаем белого парня.
И он становится все тяжелее и тяжелее с каждой милей, да будь он проклят.
Тот, что сзади, слегка подвернул ногу и грязно выругался, а потом заговорил снова:
— А я так мечтал об аппетитной сучке! Зря надеялся! Как ты думаешь, кто такой этот парень?
— Точно — не нубиец. Заложник — вот кто, как сказал сотник Пан-эм, или пленник нубийцев. Может, нам все-таки что-нибудь достанется, а? Ведь мы же спасли ему жизнь? Вырвали его из лап этих чернокожих до того, как они сбежали. Основную группу нубийцев работорговцы поймали, но не этих. Эти чудовища, без сомнения, пытали бы несчастного ребенка, и если бы мы не подоспели вовремя...
— Несчастного? Минуту назад ты жаловался, что он становится тяжелее с каждой милей! И почему у него при себе был лук со стрелами? И нож?
— Но он же убегал, не так ли? — ответил идущий впереди с терпеливым вздохом, словно объяснял происходящее маленькому ребенку. — Наверное, мы появились как раз в тот момент, когда он попытался бежать. Я думаю, что он охотился с отцом или друзьями, а нубийцы взяли его, как заложника, по пути домой. Жаль, что нам не удалось схватить всех черных собак!
— Ты думаешь... Ха! — фыркнул идущий сзади. — Ты просто повторяешь то, что сказал сотник Пан-эм перед тем, как отправить нас назад. — «Идите по этому следу и, не исключено, наткнетесь на отца паренька или, по крайней мере, на его друзей», — вот что он сказал.
— Ну, и он был прав, ведь так? — рявкнул первый. — Мы нашли трупы двух аравийцев и двух нубийцев. Очень любопытно. Как ты думаешь, что там произошло?
— Черт побери, не знаю. Но с тех пор мы ничего не видели, а теперь приближаемся к реке. Я уже чувствую ее запах.
Воины остановились, и Кхай услышал, как где-то неподалеку лает салуки.
— Хон-арл и Тафан, — заметил один.
— Давно пора бы, — ответил второй. — Теперь их очередь тащить парня. Слушай, давай на минутку опустим носилки, а то у меня руки уже все в мозолях.
Мгновение спустя Кхай почувствовал, как носилки опустили на землю, а затем услышал, как солдаты отошли на несколько шагов.
— Эй! — закричал один из них. — Мы здесь. Нашли что-нибудь?
— Только чертову реку, — послышался ответ поблизости. — Собака, наверное, спятила — довела нас до самого берега. Ее нос забился запахами: птиц, змей, бизонов — всего, кроме людей. Если бы мы позволили, она полезла бы купаться.
Послышался шум ломающихся веток. Носильщики Кхайя отправились навстречу своим товарищам, и один из них прокричал:
— Что вы там делаете?
— Собака залезла в кусты. Наверное, играет. Дурит нас. Думаю, ей следует хорошо поддать.
Кхай скатился с носилок и поднялся на ноги. Нож его все еще был заткнут за пояс, а лук со стрелами валялся там, где его бросил растерявшийся солдат.
Юноша нагнулся, подхватил свое оружие и нырнул в подлесок. Он старался идти как можно тише, не наступая на сухие ветки, чтобы подальше уйти от солдат.
У него страшно болела голова, все тело затекло, хотелось есть, но теперь Кхай ясно видел другой путь побега: он решил отправиться через реку, потом через полосу леса в саванну, затем на юг вдоль пастбищ до самой Нубии. Этот маршрут по протяженности в два раза превышал тот, что он выбрал вначале, но идти так будет полегче, да и те земли оставались практически не заселены. Более того, ни одна собака не проследит его след по воде. Пересечь реку казалось не самой легкой задачей, но не невозможной. Ночь была союзницей Кхайя, и тени уже удлинялись.
Юноша побежал. Голоса солдат звучали все тише.
Сто, двести ярдов пробежал Кхай через подлесок, а затем резко повернул к реке. Все зависело от того, как точно салуки сможет проследить его путь. То, как солдаты обсуждали свою собаку, показывало, что они ей не особо доверяют.
Через несколько минут, выбравшись на берег, Кхай замер. Сердце его учащенно забилось. Солдаты ошиблись насчет собаки! Менее чем в сотне ярдов вверх по реке он увидел несколько маленьких островков, которые тут же узнал: именно там он расстался с Мхиной.
Не останавливаясь, юноша стал пробираться сквозь заросли ивы и кустарники, направляясь к островкам.
Внезапно из леса слева от него послышались дикие крики.
Его отсутствие обнаружили. Кхай услышал лай обезумевшей салуки и грязные ругательства солдат, несущихся вслед за собакой по новому следу Кхайя.
Солнце низко висело над западным горизонтом.
Оказавшись напротив маленьких островков, Кхай прыгнул в воду и нырнул. Мгновение спустя он уже плыл к южной точке ближайшего островка, а потом медленное течение унесло его за остров. За зарослями тростника где-то в дюжине ярдах от беглеца был наносной песчаный остров, возле которого Мхина останавливала баржу. Насколько помнил Кхай, там в зарослях тростника стояли полузатопленные рыбацкие лодки. На одной из них он решил перебраться через реку.
Вой салуки стал громче, так же как голоса солдат.
Они шли по берегу реки, от которого беглеца теперь отделяли ярдов двадцать пять. Кхай плыл между густо растущих тростников, пока не нашел одну из двух полузатопленных лодок. Стараясь создавать как можно меньше шума, он залез в нее и вытянулся на мокром дне.
Там он был абсолютно невидим для солдат и, глядя вверх сквозь заросли тростника, наблюдал за тем, как солнце коснулось вершин деревьев на западном берегу. В реке должны быть крокодилы. Кхай содрогнулся, представив себе зеленых чудовищ и их огромные открытые пасти. Все еще с ужасом думая о плавающих в воде чудовищах, Кхай резко дернулся, услышав человеческий голос:
— Что это было. Гон? Эти всплески, словно пловец...
— Ш-ш! — предупредил второй голос. — Да, это был пловец, Атом. Ты дурак! Наверное, крокодил, кто же еще? Хочешь сообщить ему, что мы здесь, пригласить его на остров? Или хочешь, чтобы я высунул голову и посмотрел, чем он занимается?
— Очень смешно... — начал первый, но второй тут же резко перебил его:
— Тихо, идиот! Послушай: воины вернулись со своей чертовой собакой!
К этому времени Кхайю удалось обнаружить источник голосов. Кто-то прятался на острове в тростнике.
Судя по акценту, это были тиранцы, и они явно находились в бегах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42