Трупы лежали и вдоль стен — были навалены там кучами. Анулеп снял со стены один из маленьких светильников и поднес к груде тел.
— Мертвецы, правда? Гниющие мертвецы, превращающиеся в пыль. Но им довелось испытать прикосновение семи великих магов! Они разлагаются и портятся, но они не совсем мертвы — пока! Вот взгляни!
Анулеп вынул из кармана маленький золотой свисток и, приложив к губам, просвистел один раз — из свистка вылетела какая-то зловещая вибрирующая трель... и воздух сразу же наполнился скрипом, еще более сильным запахом смерти — и движением!
— Пошли! — дрожащим шепотом приказал визирь и быстро потащил Кхайя к выходу. — Теперь нам нельзя здесь оставаться. Это рабы Ниарлатотепа, которого разбудили семеро великих колдунов, чтобы он выступил против самого Анубиса, а поэтому они опасны. Видишь, как они просыпаются?
Оказавшись в коридоре снаружи, визирь быстро запер помещение, а за массивной дверью продолжалось движение и поскрипывание. Гниющие и разлагающиеся фигуры, шатаясь и падая, двигались в темноте. Исходивший от них запах становился все сильнее. Полусгнившие пальцы потянулись к засовам, а лишенные плоти черепа улыбались и издавали непонятные звуки.
— Я мог бы заставить их сплясать для тебя, если бы захотел, — сообщил визирь, снова полностью овладев собой, — но их танец не для глаз смертного. Он забавляет фараона, но Хасатут отличается от других людей. Однако это не то бессмертие, что он искал.
Пока визирь говорил, откуда-то сверху послышался громкий удар гонга. Подняв голову, Анулеп заметил:
— Прошла уже треть дня. У меня есть обязанности, Кхай Ибизин, так что мы должны спешить.
Он дунул в свисток еще раз — и шатающиеся существа за дверью тут же рухнули на пол, став неподвижными.
Анулеп снова взял дрожащую руку Кхайя в свою.
— Я должен показать тебе еще одну вещь, — заявил он. — Место, где можно спрятаться. Через щель ты будешь наблюдать редкостное и великолепное зрелище — свое будущее — а потом я отведу тебя в твою келью.
Держа руку мальчика в своей костлявой лапе, визирь склонился к его лицу и улыбнулся отвратительной беззубой улыбкой. Кхай не смог не задать вопроса, почему во рту Анулепа зияет пустота и не осталось ни одного зуба.
— Тебе не нравится мой рот, не так ли? — снова улыбнулся визирь. — А жаль, потому что тебе самому придется сходить к лекарю-зубодеру через пару дней... — Он кивнул голым черепом. — Ты скоро поймешь почему... Можешь идти сам? Или гвардейцам придется тебя тащить за собой? А, выносливость молодых! Я вижу, что ты можешь идти. Тогда пошли, и поторопись, поторопись...

Часть 4
Глава 1
Брачная комната
Прошло несколько часов в тех пор, как Кхай видел Анулепа. Он провел это время в одиночестве в отведенной ему келье, расположенной на три или четыре этажа выше уровня земли, где находились храмы и основные жилые помещения. Кхай был на грани помешательства и прилагал невероятные усилия, чтобы не сойти с ума, но у него в памяти все время всплывали жуткие события, полностью разрушившие его мир. Однако ужасные сцены потеряли четкость — они казались странно расплывчатыми. Чем сильнее Кхай пытался на них сконцентрироваться, тем более туманными они становились. Память стирает или затеняет то, о чем человек не может думать. С другой стороны, инструкции Анулепа — почти гипнотические приказы, отданные ровным монотонным голосом перед тем, как визирь покинул тускло освещенную келью, — остались в памяти кристально ясными. Разум Кхайя был изранен, но мальчик не сошел с ума.
Что касается его физического состояния, то с момента испытания на вершине пирамиды Кхай не ел и смог лишь немного поспать урывками, потому что все время возвращался в мир бодрствующих, просыпаясь в холодном поту или крича в ужасе от кошмаров.
Постепенно он становился все слабее и слабее. Не то, чтобы его лишали еды, наоборот, рабы три раза приносили ему пищу... но он отсылал их назад, потому что его аппетит, казалось, умер вместе с его семьей.
Однако он был на пороге возмужания, обладал практически безграничной энергией, и потребовалось бы много времени, чтобы отсутствие пищи полностью лишило его сил.
Он ждал назначенного часа. И когда прозвучало пять ударов гонга, гулко разнесшихся эхом по всей пирамиде — сигнал, означавший приближение полуночи — Кхай взял свой маленький светильник, выскользнул из кельи и отправился по пустынным, узким и завешенным паутиной каменным туннелям в укромное местечко, где Анулеп велел ему спрятаться. Кхайю даже не пришло в голову убежать, пока он полностью не пришел в себя. Он не планировал, да и представить себе не мог, что станет действовать по собственной воле. Он знал только, что должен точно исполнять приказы, иначе ему придется испытать на себе гнев фараона. А гнев живого бога ужасен!
Кхай почти ничего не знал о фараоне, но, с другой стороны, он знал много о самой пирамиде. Никто, кроме его отца, убитого столь жестоко, не знал во всех подробностях ее внутреннее устройство — никто, за исключением живущих в пирамиде. Но они не посещали тех мест, где их обязанности не требовали присутствия. Таким образом, даже в полуобморочном состоянии Кхай смог довольно быстро и уверенно добраться до нужного места.
Он нырнул в нишу, указанную ему Анулепом. Отсюда ему предстояло увидеть, как выбранные фараоном девушки станут женами живого бога. Анулеп сказал, что во время церемонии Кхайю следует обратить особое внимание на обязанности верховного жреца, которые в самом скором времени придется исполнять мальчику, — обязанности тайного, личного и интимного характера.
Несмотря на моральное и физическое измождение, Кхай размышлял, какими могут быть эти обязанности, когда всем было известно, что ни один смертный не должен даже прикасаться к фараону, потому что фараон — бог, странный и холодный по человеческим, вернее, по любым меркам обычных людей. «Его жизненный путь в самом деле должен быть странным», — думал Кхай, и, тем не менее, обязанности Анулепа, какими бы они ни оказались, вскоре перейдут к нему. Все это представлялось очень сложным для понимания...
Верховный жрец сообщил, что внешность Кхайя понравилась фараону, и поскольку царь уничтожил семью Кхайя, то скорее всего, собирается возместить это, приблизив мальчика к себе. Но что произойдет с Анулепом, когда, в конце концов, ему придет время полностью сложить с себя свои обязанности?
Эти мысли проносились в голове Кхайя, когда мальчик спустился в тайную нишу. Он выпрямился, и его голова оказалась на уровне пола коридора. Подув, он затушил светильник, потом склонился в поисках упомянутого Анулепом отверстия и быстро нашел его. Не зацементированная горизонтальная щель шла между двумя каменными глыбами. Она была три дюйма в длину и четверть дюйма в ширину и позволяла Кхайю полностью видеть помещение, отделенное от коридора стеной известняка.
В этом месте стена оказалась наиболее тонкой и сложенной из мягкого камня в противоположность грубым, массивным блокам остальных частей пирамиды, так что Кхайю представилось широкое поле обзора. Он заставил себя собраться, готовясь увидеть все, что должно случиться в брачной комнате. Однако вначале он хотел просто оглядеть помещение, о котором раньше ничего не знал.
Большая часть комнаты за стеной оказалась пуста.
Тут почти не было мебели. В центре, на возвышении из двух крохотных ступенек стоял золотой трон относительно малых размеров. На узком пьедестале у стены стояла единственная лампа, заливавшая шестиугольное помещение с высоким потолком мрачным подрагивающим светом. Но его хватало, чтобы царский трон блестел, переливаясь многочисленными драгоценными камнями, врезанными в ручки и подголовник. Свет лампы достигал стен, украшенных барельефами, и разукрасил их черными тенями, которые постоянно двигались в такт дрожащему пламени.
Эти барельефы тут же привлекли внимание Кхайя.
Они изображали совокупления мужчин и женщин, а также различных птиц и животных. Создавалось впечатление, что полные жизни и страсти фигуры двигаются вместе с тенями, так что Кхай тоже вскоре почувствовал возбуждение от зрелища, открывшегося его взору. В конце концов, с трудом справляясь со все нарастающим желанием, он заставил себя отвернуться.
Его глаза нашли два темных проема: одинаковые коридоры, подобно двум огромным ноздрям, выходили в комнату, прямо напротив наблюдательного пункта Кхайя. Между этими туннелями на стене крепилась подпорка, из которой торчал незажженный факел. Обведя глазами помещение, Кхай увидел, что подобные факелы установлены и на других стенах, по всей вероятности, включая и ту, сквозь которую он рассматривал комнату. Если их зажгут, то Кхайю придется проявлять осторожность, чтобы блеск его глаз не привлек внимания.
Однако пока у него оставалось время, чтобы устроиться поудобнее. А потом мальчик стал ждать. Наконец он услышал звуки, эхом отдающиеся от топких стен известняка, снова выглянул в отверстие и был вознагражден: Анулеп как раз заводил в комнату трех девушек. Верховный жрец фараона прищурился и взглянул туда, где за камнями прятался Кхай. Он встретился с мальчиком взглядом, а потом быстро отвернулся к невестам фараона.
Каждой из девушек Анулеп вручил по тонкой восковой свече, которые они зажгли от лампы на пьедестале, потом невесты фараона прошли по периметру шестиугольной комнаты, зажигая факелы. Визирь приказал им ждать, а сам вышел из комнаты через другую дверь. Вскоре он вернулся в сопровождении шести черных гвардейцев, обутых в кожаные сандалии, одетых в красные юбки и высокие бронзовые шлемы. На запястьях у них блестели широкие золотые браслеты, а из-за черных кожаных поясов торчали длинные, кривые и очень острые кинжалы.
На девушках были широкие, девственно-бледные туники, а черты их лиц почти скрывали тонкие вуали. Кхай посчитал зрелище несколько странным: три невысокие стройные женские фигурки — две кеметки и одна нубийка из знатного рода, как сообщил Анулеп, украденная из родной страны работорговцами Аравии во время тайного набега. Они дрожали, очутившись в помещении с толстыми известняковыми стенами, украшенными многочисленными эротическими картинами, и окруженные людьми фараона: высокими, чернокожими мускулистыми мужчинами с остро заточенными зубами. Мальчик нахмурился, а потом почувствовал внезапный и необъяснимый страх. Волосы у него встали дыбом, а руки и ноги похолодели.
Глава 2
Появление фараона
Девушек подвели к одной из стен. По обеим сторонам каждой из них встало по гвардейцу. Руки несчастных прикрепили наручниками к стенам у них над головами.
Когда это было сделано, Анулеп мягким масляным голосом объяснил невестам, что теперь они должны вести себя покорно, смиренно предлагая себя фараону, их господину, хозяину, богу и мужу. Ни одну из девушек, казалось, не беспокоило положение, в котором они оказались. Кхай старался разглядеть их закрытые вуалями лица и размышлял, о чем они сейчас думали.
Боялись ли они церемонии, во время которой им предстояло стать женами Хасатута и войти в его гарем?
Если и да, то они этого не показывали. Возможно, им дали подышать парами хен-ай, которым в последнее время увлекалась знать Кемета. Ходили слухи, что сам фараон привез его из земель, расположенных за островами, где жили морские народы. Хен-ай был смолой, и его дым вызывал приятные грезы наяву. Маги использовали наркотики с тех пор, как существовал Кемет, но в последнее время фараон добавил к уже известным еще несколько новых разновидностей.
В одном Кхай не сомневался: все девушки — прекрасны. Невесты фараона всегда были красивы, как и весь его гарем, ставший довольно многочисленным.
По идее, теперь пирамида должна представлять из себя целый улей цариц. Хасатут взял первых трех жен семь лет назад, в начале своего правления, а после этого каждые три месяца брал по три новых жены. Кхай обучался математике и, ожидая полуночи (когда, судя по тому, что сказал Анулеп, появится сам фараон), юноша вспомнил то, чему его учили, и определил нынешнее количество обитательниц гарема. Он подсчитал, что раз теперь шел третий квартал седьмого года, то у Хасатута имелась восемьдесят одна жена.
Восемьдесят одна жена? Насколько было известно Кхайю, никто никогда их не видел. Мальчик стал размышлять, где их могут содержать. В сердце пирамиды имелось много помещений, и Кхай знал это лучше, чем кто-либо другой, но достаточно ли, чтобы разместить восемьдесят одну женщину? Кто готовит им еду? Где они едят? Где моются? Пирамида просто не приспособлена для этого. Разве каждой из них не требуются отдельные покои? Конечно, они должны иметь их, но в пирамиде не было такого числа комнат. Несмотря на ее величину, места внутри было не так много...
Пытаясь решить эти загадки, Кхай услышал удар бронзового гонга где-то в глубине пирамиды, — могильный звук в каменных джунглях, разнесшийся эхом и долго зловеще висевший в воздухе. Однако он незамедлительно подействовал на нубийцев. Еще до того, как замолчало эхо, огромные чернокожие мужчины отступили от девушек и остановились возле украшенного драгоценными камнями трона — по трое с каждой стороны. Они расправили плечи и больше не улыбались, спрятав остро заточенные зубы за толстыми губами.
Анулеп встал за троном. Верховный жрец стоял прямо и неподвижно, ожидая появления фараона.
Теперь Кхай удивлялся больше, чем когда-либо, потому что становилось очевидным, что маленький, украшенный драгоценными камнями стул представлял собой трон Хасатута. Почему же это не был настоящий трон, размером подходящий для нормального мужчины? Ведь фараон не сможет уместить свое массивное тело в...
Додумать Кхай не успел, потому что внезапно увидел то, во что сначала никак не мог поверить, поразившись до глубины души. Из туннеля вынырнула фигура — с высокой короной Хасатута на голове, одетая в золотисто-желтые одежды, расшитые крестами с двумя петлями — тай-анками. Это должен быть сам фараон... но подобное казалось невозможным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42