– В этом нет ничего страшного. Гипс снимут на следующей неделе.
– Вот в этом-то вся загвоздка, – сердито пробормотала она.
– Я понимаю, ты немного напугана.
– Напугана? – Настроение Джин из мрачного превратилось просто в ужасное. – И что ж, по-твоему, меня так испугало?
Ланс не ответил, вспомнив последний визит к хирургу. Тот сказал, что, возможно, стопа так и не будет нормально функционировать.
Джин не слишком разбиралась в мелькавших в разговоре медицинских терминах, но, как ей казалось, главное она поняла: она на всю жизнь может так и остаться хромой.
По дороге домой Ланс всячески пытался расшевелить ее, но она, отвернувшись, уставилась в окно. Наверное, если бы он тогда увидел слёзы, струившиеся по ее щекам, то не смог бы выдавить из себя ни слова.
Сейчас он молчал, с нежностью глядя на нее.
– Не волнуйся, я не сломаюсь, – заверила его Джин.
– Я верю в тебя. Кстати, насчет твоего реферата… Я был искренен.
– Спасибо, – сказала Джин. – Никогда в жизни не получала «отлично».
– Между прочим, это не только моя оценка.
– То есть? – Джин не поняла, о чем он говорит.
– Я дал прочитать твой реферат коллеге, и наши оценки не разошлись.
– Правда? – Джин зарделась от удовольствия.
Их глаза встретились, и это было ошибкой: дыхание Джин сбилось. Никто и никогда так не заботился о ней. Должно быть, это была жалость, но, по крайней мере, искренняя.
– Прости, – произнесла она.
– Простить? За что? – Ланс улыбнулся.
– Я была полной дурой!
Ланс удивился неожиданному признанию и рассмеялся.
– Нет, это не так.
– Нет, так! – настаивала она.
– Лучше не будем спорить, – решил он. – Спокойной ночи, Джин.
– Спокойной ночи, Ланс.
Впервые за время их знакомства она назвала его по имени!
Ланс замер в дверях и обернулся, но у него хватило ума ничего не говорить.
Как только он вышел в коридор, Джин поняла, что мучило ее месяцами. Это был страх, страх увлечься им слишком сильно. Чтобы держаться от него на расстоянии, проще было видеть в нем врага, соблазнителя, бросившего юную девчонку. Но в последнее время Ланс совершенно не вписывался в созданный ею образ. Он стал для нее… Кем?.. Она не знала. Но справедливости ради не могла не признать, что если тот вечер в ее квартире и был случайностью, то Ланс достаточно за все заплатил.
А разве это не было и ее сумасшествием? Она не остановила его, даже не попыталась. Так почему же она во всем винит Ланса? Потому, что он соблазнил ее?
Всю следующую неделю Джин держалась естественно, без злости и язвительности. И когда Ланс предложил отвезти ее в больницу, она, хотя и неохотно, согласилась.
Джин полагала, что он сразу же уедет, но Ланс решил остаться, невзирая на ее протесты.
– Послушай, все будет в порядке, – уверяла она его. – А если возникнут… проблемы, тебе позвонят в колледж.
– Я уже взял выходной, – возразил Ланс, не слушая ее.
Ей не хотелось, чтобы он остался. Было бы легче справиться с плохими новостями, если его не будет рядом. Иначе она может не выдержать.
– Я не хочу, чтобы ты оставался, – выдавила она грубее, чем сама ожидала.
Бровь Ланса изогнулась, и он сказал:
– С этим я не могу спорить.
Он развернулся и ушел.
Джин удивленно смотрела ему вслед. Кажется, она причинила ему боль? Нет, этого не может быть. Ланс Диллон достаточно силен, и такая мелочь не могла его расстроить.
– Я не отпустила бы такого красавца, если бы он был мой, – услышала Джин голос медсестры за спиной.
– Он не мой! – воскликнула Джин. – Мой, но… я хочу сказать… Он всего лишь… – Она и сама не знала, кто он ей… – Никто, – упавшим голосом закончила она.
Сестра что-то недоверчиво пробормотала и повезла Джин по коридору.
А девушка терзала себя вопросами. Что с ней происходит? За что она обидела Ланса? И Джин поклялась, что впредь будет более ласковой с ним.
Утро было просто отвратительным. После того как ей сняли гипс, врачи замучили ее тестами и рентгенами. И лишь к обеду Джин узнала заключение хирурга: бегать она, видимо, не сможет.
Она сидела вся в слезах, когда появился Ланс. Рыдая, она бросилась в его объятия.
– Мне очень жаль, малышка, – пробормотал он и нежно провел ладонью по ее щеке. – Все еще может наладиться.
Будущее оставалось неясным. Пройдет еще немало времени, прежде чем доктора смогут окончательно сказать, сможет ли Джин когда-нибудь бегать.
Девушка вновь покачала головой. Она хотела объяснить, что плачет вовсе не из-за того, что загублена ее атлетическая карьера. Бег отошел на второй план…
– Это не конец света, Джин, – мягко продолжал Ланс. – Я уверен, ты сможешь заниматься тем, чем хочешь, – шептал он, всем сердцем желая забрать себе всю боль, которую, как он полагал, она испытывала.
Ланс продолжал прижимать ее к себе, и Джин не сопротивлялась. Близость его сильного, горячего тела внушала ей ощущение безопасности.
– Ну что, едем домой? – спросил он.
Джин молча кивнула, слишком потрясенная простым словом: домой.
Следующие три недели каждый шаг причинял Джин страшную боль. Она регулярно посещала физиотерапию и лечебную гимнастику. Слезы пеленой застилали глаза, когда она делала упражнения, но Джин стоически все переносила. Перед ней стояла цель: научиться ходить, как раньше, не хромая.
Однажды Ланс присутствовал на ее занятии и был поражен, какой силой воли обладает эта девушка. Несмотря на боль, и страх, она не останавливалась ни на минуту, разрабатывая свою ногу.
– Что, опять в погоню за золотом? – чуть насмешливо спросил Ланс, когда занятия закончились.
– Нет, просто хочу вновь стать независимой. Я и так уже слишком долго живу в доме твоего отца.
– Кто тебе это сказал? – Вопрос был риторическим. – Уж точно не мой отец. Он говорит, что ты скрашиваешь его старость.
– Правда? – искренне поразилась Джин.
– Да, но больше всего меня удивляет миссис Шерман. Она называет тебя не иначе, как лапушкой.
Глаза Джин округлились.
– Ты выдумываешь.
– Бог свидетель, нет. Я говорю правду. – Он поднял руку, как будто клялся. – Остается только Дорри, но в ее преданности тебе невозможно сомневаться.
– А ты? – рискнула спросить Джин.
– Я? – Он пристально взглянул на нее, и она увидела свое отражение в его глазах. – Уверен, я смогу терпеть тебя еще немало месяцев…
– Спасибо. – Джин скорчила гримасу, но совершенно беззлобную.
С их первой встречи она обижала Ланса Диллона, злясь на него за то, что он был сильным и слишком уверенным в себе. Он первым открыл ей мир, о котором она ничего не знала и который поначалу не обещал ничего, кроме душевной боли. За это она поначалу и ненавидела Ланса. Но Джин понимала, что никакой другой мужчина не смог бы терпеть ее выходки так долго. И была благодарна Лансу.
– В любом случае ты должна остаться, – прервал Ланс ее размышления. – Хотя бы для того, чтобы избавить меня от выбора новой няни для Дорри.
– Ну конечно, – усмехнулась Джин. – Должен же кто-то занять место Лайзы.
– Возможно, – согласился он. – Но она не первая, кто потерпел поражение с Дорри.
Позже, уже в машине, Джин задумалась над его словами. Может быть, он имел в виду и свою бывшую жену? Ланс редко говорил о ней. Зато миссис Шерман выложила Джин все, что знала.
Всего два с половиной года прошло от знакомства до развода. Сначала все, как обычно: встречи, ухаживания, женитьба, рождение ребенка. А затем… развод. Если верить миссис Шерман, для избалованной и тщеславной Карин Кентон карьера значила гораздо больше, чем муж и ребенок. И она, не задумываясь, бросила их обоих, когда они стали мешать ее планам.
Время от времени Карин нравилось изображать нежную мать, и тогда она требовала вернуть дочку. Затем, когда эта роль начинала ее раздражать, она спешила избавиться от – девочки, возвращая ее отцу. Она всегда была законченной эгоисткой, считала Элис Шерман. Но Ланс, зачарованный ее блеском и красотой, далеко не сразу понял это.
Джин не знала, права ли домоправительница. Но ведь Дорри действительно не особенно переживала смерть матери. И нельзя было не признать, что Ланс Диллон оказался образцовым отцом – строгим, нежным и внимательным. Наблюдая за ними, когда они были вместе, Джин впервые остро поняла, как далек от идеала был ее отец. Но это не причинило ей боли. Наоборот, она ощущала странную радость, находя новые поводы уважать Ланса Диллона.
Недели перерастали в месяцы, и жизнь Джин становилась все более напряженной. Помимо лечебных процедур, учебы и забот о Дорри, она, как и все студенты ее группы, сдавала летние экзамены. Благодаря занятиям с Дуэйном Диллоном ей это неплохо удалось.
Несмотря на предсказания врачей, она уже ходила почти не хромая и собиралась найти работу на лето, а осенью вернуться в колледж. Ее лишили спортивной стипендии, но предложили другую, как студентке по международному обмену.
– Слышал, ты ищешь работу, – поинтересовался как-то Ланс. – Что-нибудь определенное?
– Вообще-то я уже нашла работу официантки, – ответила Джин тоном, не терпящим возражений. Она не нуждалась в жалости.
– А ты не боишься перегрузить ногу? Доктор сказал, что лодыжка еще слишком слаба.
– Мне нужна работа, – отрезала Джин.
– Даже с риском для выздоровления? – произнес Ланс строго. – Между прочим, у тебя уже есть работа.
– Ненадолго, – смягчилась Джин. – Я знаю, вы собираетесь на побережье, когда у Дорри начнутся каникулы.
Ланс не говорил ей об этом. Но Элис Шерман, разумеется, не могла умолчать. Джин решила, что ей будет проще расстаться с девочкой, если она заранее устроит свои дела.
– Да, я как раз собирался поговорить с тобой об этом, – начал Ланс. – Дорри нужно получше отдохнуть перед следующим учебным годом и… В общем, я надеялся, что ты поедешь с нами.
Ланс поднял на нее глаза, и у Джин перехватило дыхание от нежности его взгляда.
– Представляешь, как будет рада Дорри. У нее совершенно нет друзей, – услышала она его голос и заволновалась. Она нужна ему из-за Дорри, а может быть, не только?
– Разумеется, я буду тебе платить, – добавил он, по-своему истолковав ее молчание.
– Я подумаю, – хрипло пробормотала она.
– Не сочти это за оскорбление. – Ланс уловил сердитые нотки в ее голосе. – Я просто не хотел, чтобы финансовые трудности удержали тебя от поездки с нами.
– Я… – Джин собиралась отказаться, но вместо этого произнесла: – Я не знаю…
– Это было бы выгодно для нас обоих. Мы живем там очень простой жизнью. И ты пришла бы в норму, и у меня не было бы проблем, с кем оставить Дорри. Мне надо закончить рассказ, который я обещал издателю еще в марте.
Это звучало как деловое предложение. Но Джин все еще колебалась. Утро она пробегала в поисках работы и обнаружила, что стала воспринимать реальность совсем по-другому. Полгода, проведенные в доме Диллонов, вернули ей мягкость и женственность. Теперь она вряд ли смогла бы выносить грубость посетителей ресторана и их пошлые выходки.
– Что ж, подумай над моим предложением, – добавил Ланс.
– Уже подумала, – быстро вставила Джин. – Я поеду…
Его, должно быть, удивило столь быстрое решение, но он тут же улыбнулся и встал. И Джин, в который раз подумала, что он самый обаятельный из мужчин, которых она когда-либо встречала. И вряд ли она когда-нибудь сможет к этому привыкнуть.
– Чтобы присматривать за Дорри, – быстро проговорила она в оправдание собственным мыслям.
– Конечно, я же обещал, помнишь?..
Да, он строго выполнял свое обещание, не целовал ее и не прикасался к ней с той самой новогодней ночи. Порой Джин казалось, что если раньше она и привлекала его, то сейчас от этого не осталось и следа.
– Итак, мы едем, – констатировал Ланс – В следующую пятницу.
– В следующую пятницу, – повторила Джин, ужасаясь тому, что натворила.
Это лето оказалось самым чудесным временем в жизни Джин. Городок на побережье залива Мэн, носивший то же название, был просто земным раем. Дом, хоть и небольшой, стоял на берегу Атлантического океана. Ей нравилось наблюдать за бушующей стихией, сидя на открытой террасе или глядя в огромные окна.
В доме было несколько комнат. Одну из них заняла Джин, но проводила там не слишком много времени.
Утром они с Дорри отправлялись па пляж, вдоволь купались и загорали, а потом ехали в ближайшее кафе есть мороженое. К обеду освобождался Ланс. Они втроем плавали на яхте, катались на водных лыжах – словом, делали все, что заблагорассудится.
Летом в этом месте было многолюдно, и Ланс был здесь своим. Сначала он представлял Джин как друга семьи, но она упорно называла себя, знакомясь, няней.
Этим летом Джин влюбилась. Не в Ланса, нет. Она полюбила многоликий океан, серебрящийся в лучах восходящего солнца, его запах и бесконечный плеск волн. Ей не хотелось заглядывать в будущее дальше следующего дня. Она научилась быть счастливой и желала, чтобы это длилось вечно. Но все прекрасное когда-нибудь заканчивается.
Приближалось время расставаться. Дорри уже начала ходить в школу здесь, на побережье, а Джин ожидали занятия на втором курсе колледжа.
Ланс попросил ее присматривать за Дорри, пока та не освоится, и Джин не надо было долго упрашивать. Когда Дорри уходила в школу, девушка делала что-нибудь по дому, чтобы оправдать свое проживание и деньги, которые ей платили.
А еще она вновь начала бегать. Правда, теперь она не рассчитывала ни на какие медали, прекрасно сознавая невозможность дальнейшей спортивной карьеры.
Ланс расстроился, когда Джин вернулась к обычным пробежкам. Она пыталась объяснить, что бегает для собственного удовольствия, но он не верил. Не стоило его переубеждать. Ведь скоро она уйдет из его жизни и жизни Дорри.
Но мрачное настроение все сильнее овладевало Джин по мере того, как приближался день отъезда. Она старалась убедить себя, что это необходимо, что пора возвращаться к самостоятельной жизни. Надо привыкать жить одной. Поэтому Джин намеренно отдалялась от семьи Диллонов. По вечерам, когда отец с дочерью сидели в гостиной, она стала бегать. И внушала себе, что ей все равно, как относится к ее попыткам отстраниться Ланс.
Однажды вечером она возвращалась с очередной пробежки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16