Тогда он забросит подальше рюкзак и унесет её на руках, если понадобится.
– Они или выступили позже нас по времени суток, или двигались медленнее, – заметила Дасти, подняв глаза на солнце, уже низко висевшее в небе. – У нас еще добрый час светлого времени.
И они зашагали дальше. Отбрасываемые стенами каньона тени стали длиннее и темнее, когда она наконец объявила привал в том месте, где ручей огибал скалу, оставив широкую сухую полосу песка. Ясное небо не предвещало дождя, поэтому Мигель не стал ставить тент, а разложил поролоновые подстилки и развернул спальник. Дасти установила туристический котелок и вскипятила воду из ручья. С печалью оглядев два спальных мешка, Мигель принялся собирать хворост. Дасти позвала его обедать.
– У нас сегодня тушенка, сдобренная специями, с лапшой и свежими овощами.
– Восхитительно, – попробовав, откликнулся Мигель.
Лапшу, подумал он, нести легче, чем картофель. Допив воду из фляг, они наполнили их кипяченой водой.
– Время для костра? – поинтересовался Мигель, когда они вымыли посуду.
– Не будем рисковать – нас могут обнаружить. Давай спать, а завтра выйдем пораньше.
Он едва сдержал свое разочарование. Они не занимались любовью с тех пор, как поцапались. Прошлой ночью Дасти заснула, едва прикоснувшись к подушке, и Мигель не решился беспокоить ее.
– Я бы хоть обнял тебя перед сном, – без затей признался он.
В ответ Дасти лишь улыбнулась, подошла к своей постели и расстегнула молнию спальника. Мигель нахмурился, решив, что его предложение отвергнуто. Она расстегнула и его спальник.
– Они одной модели, – объяснила Дасти, распахивая оба спальных мешка. Положив один на другой, она соединила их молнией. Не успела она сделать это, как он заключил ее в свои объятия и запечатлел на ее губах долгий поцелуй. Она с готовностью ответила. Когда они наконец начали хватать воздух ртами, Дасти хрипло предложила:
– Давай разденемся и заберемся в постель.
Мигель не заставил себя ждать. Несмотря на их торопливость, на холодном воздухе их успело здорово прохватить, и они дрожали как цуцики, но дрожь тел быстро перешла в страстное содрогание.
Он намеревался взять ее медленно, показать ей своими ласками, как сильно он ее любит. Но необычность обстановки распалила его. Расцвеченное звездами небо в рамке темных стен каньона… бледное, серебристое отражение луны на светлых волосах… журчание ручья… шелест ветерка в верхушках деревьев… одинокий вскрик ночной птицы… треск цикад… благоухание природы, сливающееся с ароматом ее тела.
Он чувствовал себя первобытным человеком, отнесенным к истокам времени, когда единственной заботой было выжить – найти пищу, укрытие, одежду и продолжить свой род. И здесь не место протяженным во времени, нежным любовным утехам, которым они предавались в его спальне. Здесь он требовал себе женщину, не домогался любви, а брал, наполняя свои руки ее обильными грудями, отыскивая женскую теплоту, скрытую между ее ног… и брал, и брал все, что она могла дать.
И Дасти давала с не уступающей ему яростью. Она погружала свои ногти в его спину и покусывала его плечи. Когда он обхватил ладонями ее ягодицы, она обвила ногами его талию и встретила его выпад своим собственным, требуя его, радостно принимая его, втягивая его все глубже в себя. Ее руки на его бедрах подталкивали его к мощному ритмичному движению, разжигавшему их чувства и лишавшему разума. Их восприятие сузилось до ощущения слияния раскачивающихся тел, пока смятение чувств не взорвалось катаклизмом экстаза.
Не в силах говорить, Мигель лишь постанывал, Дасти вторила ему, их тела успокаивались, наслаждение медленно отливало, оставляя после себя затухающие содрогания, похожие на те, что сопровождают пик землетрясения.
– Не надо, не двигайся, – прошептала она, чувствуя, как он шевельнулся.
– Не волнуйся, – едва вымолвил он, – я и не могу двигаться.
Он почувствовал, как она задрожала от смеха, и лишь затем услышал его. Он молился о пощаде, охваченный еще не отступившим полностью наслаждением. И он тоже засмеялся, и, все еще слитые воедино, они перекатывались с боку на бок.
– Я ведь не сделал тебе больно, а? – спросил он, восстановив дыхание, зная, что его выпады граничили с жестокостью.
– Если это было болью, – отозвалась она, – тогда я мазохистка. – Извиваясь, Дасти сползла чуть ниже и поцеловала его в грудь. – Я люблю вас, Мигель Сантьяго, – объявила она и ощутила успокаивающееся биение его сердца.
– И я люблю вас, Дасти Роуз.
Но еще долго после того, как она уснула, он таращился в звездное небо. Как мог его скромный домишко конкурировать с великолепием этих каньонов!
13
На следующий вечер Мигель впервые поставил под сомнение опыт Дасти. Осматривая еще одну замусоренную стоянку, они нашли компас той же модели, что и у ее отца, засунутый в упаковку из-под супового концентрата.
– Такие продаются в любом спортивном магазине, – отрезала она, когда Мигель предложил вернуться и вызвать Парковую службу. – То, что у него был такой компас, еще не значит, что этот принадлежал ему.
– Как он оказался в пакете из фольги?
– Для сохранности. – Она зашагала дальше по тропе, прекратив дискуссию.
– Каких еще доказательств тебе надо? – настаивал Мигель, догоняя ее. – Так мы скоро наткнемся на их лагерь, и нас схватят, если ты будешь упорствовать.
– Я взяла с собой бинокль, и мы увидим их первыми.
– Большая от него польза в твоем рюкзаке!
– Ты согласился слушаться меня в походе, – напомнила она. – Если хочешь повернуть назад, давай!
Они сердито уставились друг на друга.
– Я не оставлю тебя одну! – крикнул он. – Но уже середина вечера, а ты говорила, что до руин два дня пути. Не пора ли нам проявить немного осторожности?
– Ладно! – Она смахнула со спины свой рюкзак и достала полевой бинокль. – Когда дойдем до поворота, я осмотрю все, прежде чем мы двинемся дальше. О'кей?
– Прекрасная мысль. Как она не пришла мне в голову? – Он усмехнулся, довольный ее уступкой. Она все еще сердилась, но, судя по смягчившемуся выражению ее глаз, скорее притворялась.
Они продолжили свой путь. Ножные мышцы Мигеля, не привыкшие к девяноста фунтам на его спине, протестовали сегодня с утра, но постепенно размялись, и он уже наслаждался уединенностью этого глухого уголка и начинал понимать, почему Дасти так нравились пешие походы. Можно было ощутить себя так, как будто они единственные люди на Земле, если не обращать внимания на окурки, которые теперь оскорбляли его лучшие чувства. Гнев Дасти испарился, заметил он, когда они добрались до поворота тропы. Она с преувеличенной осторожностью выставила бинокль за угол скалы. Он не только не обиделся, но и рассмеялся вместе с нею.
– Не видно индейцев? – спросил Мигель громким шепотом, прикрыв ладонью глаза и приняв заговорщицкий вид.
– Индейцы – мы! – прошептала она в ответ, опуская бинокль и приглашая его жестом следовать за ней. – Ты же видел ковбойские фильмы, – добавила она нормальным голосом, когда они обогнули скалу, – белые – злодеи в этом кино.
– Ладно, – легко согласился Мигель и взял ее руку. Палящее солнце, едва слышное карканье ворон в поднебесье почти заставили забыть, что привело его в этот удивительный уголок. Но когда Дасти, осматривая следующий отрезок тропы, увидела знак, это слегка омрачило его легкомысленное настроение.
– Знак указывает, что тропа закрыта, – заявила она, глядя в бинокль, – но я не могу прочитать весь текст. Давай подберемся поближе. – Она опустила бинокль и зашагала было, но Мигель ухватился за рюкзак и остановил ее.
– Позволь взглянуть мне, – потребовал он, и Дасти протянула бинокль. – Не похоже на официальное объявление. – Он разглядывал знак. – Не вижу даже упоминания Парковой службы.
– Поэтому и нужно подойти поближе.
– Постой минутку и подумай, а? – Мигель опять остановил ее за рюкзак. – Это именно то доказательство, которое мы искали. Поставь себя на место мазуриков. Они должны были придумать что-нибудь, чтобы туристы не наткнулись на них. Что может быть лучше, чем сыграть на чувстве самосохранения?
– Нельзя быть уверенными, не осмотрев объявление поближе. – Она попыталась стряхнуть его руку с рюкзака, но Мигель не только не отпустил ее, но и сильно встряхнул.
– Парковая служба должна быть в курсе, поедем и сообщим им об этом.
– Но что если это их объявление? Мы просто потеряем четыре дня! – Она приняла решение и упрямо выпятила подбородок.
Он неохотно отпустил ее, его сердце забилось сильнее от дурных предчувствий. Объявление явно сделано от руки – слова нацарапаны кое-как белой краской на старой доске. Более мелкими буквами написано предупреждение о камнепаде дальше по тропе. Однако при помощи бинокля они не обнаружили других предупреждений.
– Ничего похожего на объявления Парковой службы, – сказала Дасти, – нет ее эмблемы. Пройдем дальше и посмотрим…
– Нет. – Она услышала решительную нотку в его голосе и посмотрела на него с удивлением, смешанным со смятением. – Ты обещала Уэйну, что вернешься и сообщишь о любой подозрительной вещи, – напомнил он ей. – Дальше мы не пойдем, не заручившись помощью.
Она сердито уставилась на него, потом повернулась и оглядела стены каньона.
– Я могу забраться на скалу и посмотреть, что там дальше.
Мигель проследил за ее взглядом и возразил:
– На эти отвесные скалы не взобрались бы даже горные козлы.
Дасти вздохнула:
– Я бы могла – с нужным снаряжением, но я не принесла его.
– Так возвращаемся? – Он не скрывал облегчения.
– Позволь мне свериться с топографической картой, посмотреть, как далеко мы забрались.
Достав карту из бокового кармана рюкзака, она села на подходящий камень. Мигель нетерпеливо расхаживал вокруг и махал руками, чтобы расслабить мышцы. Посмотрев в дальний конец каньона, он заметил короткую вспышку солнечного света, отраженного чем-то блестящим среди деревьев. Это был отблеск света па металле… или стекле.
Делая вид, что ничего не произошло, он еще раз потянулся, подошел к Дасти, присел рядом с ней, как бы изучая карту, и тихо проговорил:
– За нами наблюдают. Я видел отражение солнца от стекла, вероятно от бинокля. – Теперь он физически ощущал наблюдение. Шестое чувство, а не простая игра воображения, заставило его незащищенную спину покрыться мурашками.
В его рюкзаке, прикрывавшем спину нет ничего, что остановило бы пулю.
– Изобрази разочарование, и пойдем неспеша отсюда.
Дасти с сомнением взглянула на него, но его настойчивость и серьезность, похоже, убедили ее. Она кивнула, сложила карту и убрала ее. Не говоря больше ни слова, они встали и неторопливо пошли назад.
Но свернув за угол, Дасти остановилась как вкопанная.
– Ты уверен, что видел что-то или просто пытаешься напугать меня и заставить вернуться?
– Я видел! – воскликнул он, оглядываясь назад. Схватив ее за руку, потащил дальше, но она вырвала руку и бросилась к стене каньона.
– Я взберусь на этот кедр, с него на скалу и посмотрю, что там такое, – бросила она через плечо.
– Проклятие, Дасти! Они могут пуститься за нами в погоню!
– Зачем это им? Мы же повернули назад. – Отвечая ему, она расстегнула рюкзак и сбросила в кусты под кедром. – К тому же я увижу, если они направятся сюда. – Подпрыгнув, она ухватилась за нижнюю ветку, подтянулась и исчезла в густой вечнозеленой кроне.
Мигель в ярости зажмурился, досчитал до десяти, глубоко вздохнул и медленно выдохнул. Ее упрямство подвергало опасности их жизни, кипел он. Теперь досчитал до пятидесяти. Повторив упражнение несколько раз, он решил, что сможет теперь последовать за ней и не свернуть ей шею, и начал расстегивать свой рюкзак.
– Стоять! – произнес незнакомый мужской голос. Мигель осторожно оглянулся, держа руку на грудной лямке. В пятидесяти футах от него стоял мужчина, целивший в него из ружья.
– Где твоя подружка?
– Ушла дальше, – к своему удивлению, Мигель ответил спокойным голосом.
– Без тебя?
– Мы спорили всю дорогу. Я хотел взглянуть на камнепад. Она не пожелала идти дальше со мной. Когда я решил взобраться на утес, она ушла вперед. Ей не нравится скалолазание, сказала, что не желает видеть, как я сломаю себе шею.
Мужик с ружьем перевел взгляд с Мигеля на стену. Под сорок, отметил Мигель, когда-то мускулистый, но располневший. Темные очки и козырек бейсбольного кепи прикрывают глаза. Сигарета, свисающая с нижней губы. Красные от лопнувших сосудов щеки и нос. Запойный пьяница, вряд ли знающий о скалолазании больше, чем сам Мигель.
– Пойдем догоним ее, – бросил мужик, махнув стволом в сторону тропы.
– Нет нужды арестовывать нас. – Мигель притворился, что принял незнакомца за патрульного, обеспечивающего выполнение запрета. – Мы же ничего не нарушили. Я догоню ее и уведу подальше от камнепада.
Незнакомец ухмыльнулся и бросил с издевкой:
– Давай, двигай.
– Но, офицер, я не понимаю. Мы не сделали ничего предосудительного.
– Нам нужно задать твоей подружке пару вопросов. – Ухмылка мужика превратилась в оскал. – Она похожа на родственницу одного нашего друга. Он показывал нам ее фотографию.
Мигель выматерился про себя, борясь с охватившей его паникой. Как он и опасался, они наткнулись-таки на лагерь похитителей, и Дасти узнали. Теперь преступники не успокоятся, пока не найдут ее. Как помешать им зацапать Дасти? Он с силой сжал лямку рюкзака, едва сдерживаясь от желания наброситься на мужика. Неровный шрам, белевший на его правой щеке, подсказывал, что он жаждал не только и не просто допросить Дасти. Он снова прорычал свой приказ, и Мигель подчинился, стремясь увести его подальше от Дасти. Чего доброго, она еще попытается выручить его.
– Нет у нее здесь никаких родственников, – бросил он через плечо, надеясь посеять сомнение в голове незнакомца. Он услышал приближающиеся шаги. – Она впервые на Западе. Ее семья живет в Нью-Йорке. Вы напрасно теряете время.
– Заткнись и пошевеливайся!
Мигель бросил на него взгляд. Мужик приблизился, но сохранял дистанцию футов в десять. Далековато, чтобы попытаться предпринять что-либо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20