Напряжение Дасти было почти ощутимым. Она тянулась всем телом вперед, натягивая ремень безопасности, словно могла ускорить одним усилием воли движение машины. Но Мигель ехал, соблюдая осторожность, почти ощупью, через лес, казавшийся незнакомым и даже зловещим в предутреннем тумане. Слабый свет приборной доски высвечивал решимость на ее лице. Оно уже не выражало ни дружелюбия – как накануне, ни любви – как ночью.
После того, как они заехали к ней домой, где Дасти переодевалась в джинсы, свитер и крепкие сапоги, они почти не разговаривали. Разумеется, она стремится найти своего отца, думал Мигель, но почему она охладела ко мне?
Утешения она искала не у него, а у Коди. Мигель считал, что лучше оставить собаку во дворе его дома, но она настояла на том, чтобы взять ее с собой, и он опять уступил. В отличие от других женщин, с которыми он вступал в любовную связь, не без раздражения размышлял Мигель, Дасти даже не пыталась ублажить его.
Пес лежал на сиденье между ними, положив морду на ее колени. Она смотрела вперед, не переставая поглаживать Коди.
Мигелю не хотелось думать, что ее пренебрежение было преднамеренным, но в голову закралась неприятная мысль, что она просто использует его. Она обвинила его в том, что он предложил ей свою помощь, только чтобы затащить ее в койку. Уж не переспала ли она с ним в качестве своеобразной платы?
Мысль не понравилась ему. Ни капельки. Насколько хорошо он знает ее? Вот к чему приводит поспешная близость. Но влечение было столь сильным…
Не говорило ли ее молчание о раскаянии? Эта мысль также не понравилась ему. Просто он недостаточно знал ее, чтобы понять ее настроение. Они оставались практически незнакомыми. Но скоро все изменится, поклялся он себе.
– Грош цена твоим размышлениям, – произнес Мигель вслух и поморщился, когда Дасти вздрогнула от изумления. Его голос прозвучал непривычно даже для него самого.
– Я думаю об отце, находящемся неизвестно где, в одиночестве, вероятно, в беде… Ну и волнуюсь за Коди. – Ее голос дрожал. – Как долго это продолжается? Может ли отец еще спастись?
– У него с собой спальник и рюкзак, – напомнил Мигель о двух вещах, которые поддерживали в ней надежду, и протянул ей руку.
Она пожала ее, сказала «да» и снова погрузилась в молчание.
Ее ответ убедил его, что серое утро лишь усилило у нее естественную тревогу за отца. Его же озабоченность оказалась необоснованной, да и не свойственной ему. Дасти уже не была просто привлекательной женщиной. Она стала женщиной, о которой он хотел заботиться и которую хотел защищать. Он жаждал, чтобы она положилась на него, нуждалась в нем и желала его. Что тоже было несвойственно ему.
8
Мигель и Дасти подъехали к стоянке отца. Когда дальний свет фар высветил красные отражатели хвостовых фонарей у припаркованных вдоль дороги прицепов для перевозки лошадей, Дасти наклонилась вперед, повиснув, на ремне безопасности, потом откинулась назад и подвигала плечами, пытаясь расслабить их.
Ей уже казалось, что поездка никогда не кончится. Ее уверенность, что отец может выжить один в пустыне, испарялась по мере того, как они неслись сквозь холодный, призрачный мрак. Она жаждала действовать, чтобы освободиться от сжимавшего ее сердце страха, поэтому распахнула дверцу вездехода сразу же, как только Мигель затормозил. Приказав Коди оставаться на месте, она спрыгнула на землю. Фары нескольких машин освещали пикап с откинутой задней дверцей и в нем два больших кофейника из нержавеющей стали. Вокруг толпились люди, пившие кофе из кружек-термосов и жевавшие пончики. Она направилась к ним.
Сержант Кели склонился над картой, разложенной на капоте грузовичка, переговариваясь с высоким худым мужчиной, которого он представил как Тома Пауэла, заместителя лесничего.
– У нас четыре поисково-спасательные партии, – сообщил сержант и предложил ей кофе и булочки. Она отказалась, а Мигель взял и то и другое: – В каждой десять – двенадцать человек, – продолжал сержант. – Это группы добровольцев, хорошо обученных и знакомых с местностью. Поскольку грузовик был открыт и лагерь не снят, мы сегодня осмотрим все в округе с постепенным удалением от лагеря. – Он показал на карту: – Мы с Томом проложили маршруты вокруг лагеря, которые будут проверены пешими или верховыми поисковиками. В заросших кустами и скалистых местах пешие пройдут на расстоянии десяти футов друг от друга. На более открытой местности верховые будут двигаться на расстоянии тридцати футов.
– Но на это уйдет слишком много времени! – запротестовала Дасти. – Если он взял рюкзаки спальный, мешок, то наверняка ушел дальше.
– Но мы не знаем, взял ли он их или они были украдены, – напомнил ей сержант, складывая карту. – После того как эксперты обследуют грузовик, у нас будет более полное представление о положении дел.
Дасти отшатнулась в ужасе, ибо его слова подорвали ее надежду найти отца живым. Поздним сентябрем ночью температура в горах падала ниже нуля. Дасти задрожала, вообразив отца, ищущего тепло и не находящего ничего, что могло, бы укрыть его, кроме хвои и опавших листьев.
– Вас бы удивило число людей, – продолжал сержант, – которые теряются или попадают в беду вблизи своих стоянок.
Только не мой отец, хотела возразить Дасти, но не смогла произнести, ни слова.
– Такие поиски идут медленно, но методично. Так и должно быть, – объяснил Кели. – Мы заглянем в каждый закоулок и в каждую щель, в которую мог бы втиснуться человек.
– Огонь, – выдавила, наконец, из себя Дасти. – Он разжег бы костер, чтобы согреться или подать сигнал бедствия.
– За последний месяц не был отмечен ни один сигнальный костер, – заговорил Том Пауэл. – Разумеется, обычный костер на стоянке не привлек бы внимания. Если же человек потерялся, но не считает себя в опасности, то не станет зажигать сигнальный огонь. Он опытный турист? – Дасти Энергично кивнула. – В этих горах полно родников, а с водой он мог выжить. – Том ободряюще улыбнулся. – Если он здесь, мы его найдем.
Дасти изучающе посмотрела на помощника лесничего. Судя по его морщинам и начинающейся седине, он должен быть старше отца, и что-то в нем напоминало ей Джека: намек на твердую силу.
Дасти кивнула, решив, что мнение этого мужчины заслуживает уважения и вселяет в нее дополнительную надежду.
– Чем могу быть полезна я?
– Мы, – поправил ее Мигель, становясь рядом.
Сержант покачал головой:
– Вам лучше всего сидеть на месте и дать опытным добровольцам заняться своим делом. – Он многозначительно посмотрел на Дасти. – Нам не нужно, чтобы пропал кто-либо еще.
– Я могу пройти пешком пятнадцать – двадцать миль в день с девяностофунтовым рюкзаком на спине, – парировала она, – и имею диплом медика по оказанию первой помощи, так что я не новичок.
– Вы легко можете поддаться чувствам, – возразил сержант. – Как вы сами заметили, речь идет о неспешной операции, которая всегда вызывает неудовольствие родственников пропавших без вести. Вы можете поспешить и недосмотреть. Пожалуйста, доверьте мне эту работу.
– Но я не могу сидеть сложа руки! – Дасти повернулась к леснику, проявившему большее сочувствие.
– Нам не помешают дополнительные пешие поисковики, – сказал тот. – Вы привезли воду?
– В нашем вездеходе есть соки и минеральная вода.
Дасти смущенно покраснела. Для пешего похода им нужны пластмассовые фляжки, прикрепляемые к поясу, – которые она оставила дома. Она так спешила, что забыла о них.
– Уверен, запасные фляжки найдутся, – пришел ей на выручку Том, и Дасти поблагодарила его взглядом. – В поле руководство на мне, так что вы двое держитесь меня. – Сержант открыл рот, но Том опередил его: – Беру ответственность на себя. Они вроде в форме, и я прослежу, чтобы не отстали. – Он снова повернулся к Дасти и Мигелю. – Я буду часто объявлять привалы, но не переусердствуйте. – Он сурово посмотрел на них, и они одновременно кивнули. – Если захотите передохнуть, дайте мне знать. – Он громко объявил: – О'кей, за дело!
Все собрались около кузова грузовика, и Том передал бразды правления сержанту, который, как сообразила Дасти, координировал поиски из лагеря. Он проверил радиопередатчики руководителей групп, потом велел верховым приступить к поиску в высокой траве, и они поскакали на выход из каньона, чтобы подняться по тропе на плоскогорье.
Солнце взошло над горизонтом и залило светом каньон, и в утренней тишине отчетливо слышались поскрипывание упряжи и звяканье шпор.
Выстроившись в ряд поперек каньона, всадники: пошли медленной рысью. На первый взгляд каньон казался необитаемым, если не считать поисковиков, но в высокой траве легко мог остаться, незамеченным лежащий человек. Или мертвый. Дасти, проглотила ком в горле и попыталась сосредоточиться на инструкциях, которые сержант Кели давал пешим, поисковикам. Мигеля, и ее он передал группе, которая должна была осмотреть скалы, кусты и деревья у основания западной стены каньона. Другая группа пройдет по заросшему растительностью руслу ручьи посередине каньона.
Дасти решила оставить Коди в вездеходе, убедившись, что он припаркован в тени, а его окна приоткрыты для доступа воздуха. Его миска с водой была полна, а сержант Кеда обещал присмотреть за ним. Только тогда она присоединилась к Мигелю и другим добровольцам у основания стены каньона.
Когда они растянулись в цепочку и двинулись в заросли, она сообразила, что все ищут скорее тело, чем живого человека. Она бросила взгляд в конец цепочки, где один из поисковиков нагнулся, заглядывая под выступ, и у нее болезненно сжалось сердце. Ее чувства обострились в ожидании, что вот сейчас он крикнет, что нашел тело. Но мужчина выпрямился и медленно пошел дальше.
Заметив, что отстает, Дасти ускорила, шаг, обыскивая взглядом землю под деревьями и кустами, поглядывая налево, чтобы убедиться, что идет вровень с лесничим. Дальше в цепочке она видела Мигеля. Проникавший сквозь кроны деревьев солнечный свет отражался от его темных волос. Она никак не могла сосредоточиться на поиске, постоянно бросая взгляды из конца в конец цепочки, ощущая растущий ужас. От напряжения она ссутулилась и размахивала руками, чтобы расслабиться. На таком взводе она не продержится и пары часов, не говоря о целом дне. Но она просто сошла бы с ума, оставь ее сержант в лагере.
Осматривай местность и думай о другом, о приятном, приказала она себе. Думай о Мигеле. Улыбка появилась на ее губах при воспоминании о ночи любви. Потом она вспомнила его попытки командовать ею. Этого, поклялась она, я не потерплю ни от одного мужчины, каким бы любовником-гигантом он ни был. Если бы они оказались в Стране Каньонов, он увидел бы ее в родной стихии; как ловко она лазает по скалам, водит джип по отполированному камню и плоты через пороги, держа в руках свою и чужую жизнь. Здесь, в Пайнкрике, он видел в ней только дочь, беспокоящуюся о своем отце, – беспомощную женщину, нуждающуюся в мужчине, который бы защитил и утешил ее. Она нахмурилась: да, я тревожусь, но, черт побери, я вовсе не беспомощна. Разве не я одна нашла Хэнка? Разве не я вывела их к лагерю отца?
Несмотря на попытки Мигеля укротить ее, она не испытывала ни малейшего сожаления по поводу прошлой ночи. Она впервые испытала истинное наслаждение страстью. Но она не позволит своей страсти, да и Мигелю, владеть ею. Она была вольной птицей, как и отец. Мигель же походил на свою мать и довольствовался домашним очагом. Она не повторит ошибки своих родителей.
Том объявил привал, когда они достигли конца каньона. Дасти совсем не устала, но покорно села. Большинство добровольцев были людьми пожилыми, отставниками, которым отдых, наверное, был кстати.
– Никогда не думал, что теплая вода может быть вкусной, – сказал Мигель, подойдя к ней осушая свою флягу. Поднявшееся в зенит солнце невыносимо палило.
– Уже утомился? – поддразнила его Дасти.
Он снял рубашку и завязал ее на талии. Его майка намокла от пота и облепила его мускулистую грудь.
Он покачал головой:
– Однако жарко. Вода показалась мне божественным нектаром.
– Не волнуйся, без воды мы не останемся. Вон ее везут, мне кажется. – Она показала на приближавшийся к ним грузовик. В его открытом кузове блестел на солнце бак из нержавеющей стали. В грузовике оказался также холодильник, наполненный банками с содовой водой.
Мигель осушил одну банку в долю секунды, полил водой голову и только потом наполнил свою фляжку.
– Как я не подумала о шляпах? – пожалела Дасти, когда один из добровольцев предложил им шейные платки, чтобы покрыть головы.
– В следующий раз будете умнее, – сказала женщина-доброволец и пошла наполнять свою фляжку.
– Тебе здесь не очень уютно, а? – спросила Дасти Мигеля. – Если тебе невмоготу, тебя могут отвезти в город.
Он помрачнел:
– Я не оставлю тебя здесь одну.
– Я не одна. Она показала рукой на людей, собравшихся у грузовика с водой.
– Неужели я значу для тебя не больше, чем любой из этих незнакомцев? – Его глаза сверкнули гневом, и желваки заиграли на скулах.
– Я не это имела в виду. – Дасти старательно подбирала слова. – Просто это не лучшее времяпрепровождение в выходной день. Не хочу, чтобы ты чувствовал себя обязанным находиться здесь…
– Я здесь потому, что хочу быть здесь, – прервал он ее. – А ты боишься попасть в зависимость от меня.
Он повернулся и пошел прочь. Она хотела остановить его, но не находила слов. Том отдал команду всем занять свои места.
Запутавшаяся в своих чувствах, Дасти встала в цепочку. Не по нутру ей было зависеть от кого-либо. Ее восхищала самостоятельность. Мигель уже и так достаточно много сделал для нее, и она лишь хотела дать ему возможность заняться своими делами. Не в состоянии отвлечься, она опять напряженно ждала крика, предвещающего несчастье. Наконец они повернули к лагерю, чтобы сделать перерыв на ленч.
Мигель пошел прямо к тому месту, где сержант раздавал сэндвичи и прохладительные напитки. Грузовик отца исчез – его, видимо, забрала служба шерифа. Не испытывая ни голода, ни желания общаться с кем-либо, она выпустила Коди из вездехода и увела его с собой в тень тополя, где села, прислонившись к стволу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20