В золотой ладони лежал молочно-белый камешек, по форме немного напоминающий фасолинку и величиной с последнюю фалангу моего мизинца. Я тяжело сглотнула, потому что нежелание дотрагиваться до него буквально парализовало меня. Протянуть руку и взять этот камень – мало что в жизни давалось мне с таким трудом. Несомненно, нервы у меня были напряжены до предела, а воображение вовсю разыгралось, но когда мои пальцы первыми за долгие века прикоснулись к нему, по всему моему телу пробежал огонь, и я испытала глубокое потрясение.Адам протянул руку. Я положила слезу ему на ладонь и увидела, что в глазах его словно что-то мелькнуло. Пальцы его сжались, и мы одновременно повернулись. Пение прекратилось. Верховный лама, когда мы проходили мимо, поклонился еще раз. И вот мы снова оказались на ступеньках, начав долгое путешествие вниз. Адам держал крепко сжатую руку перед собой, на лбу у него выступил пот. Поскольку мы стали единым целым, я знала, что он ощущает то же, что я. Мы исполняли пророчество, давно сделанное и принятое ламами Чома-Ла, но чувствовали себя при этом ворами.Испытывая огромное облегчение, мы, наконец, вышли под солнечные лучи. Послушники в белом по-прежнему держали Нимрода и Пастора, но слуги в черном исчезли. Выехав из огромных ворот, мы обнаружили, что долина вновь наполнилась монотонным песнопением. Оно продолжалось все томительные минуты, что мы ехали между красными рядами монахов и по склону к дороге на Магьяри. Когда мы оказались на ней, облаченные в красное фигуры повернулись к Великому монастырю Чома-Ла и двинулись к нему двумя змееобразными рядами, продолжая медленно петь мантры в такт своим шагам.– Джейни, подожди, – прошептал Адам.То были первые слова, произнесенные с тех пор, как мы отправились через долину к монастырю. Я ни о чем не спросила, просто остановилась и наблюдала за тем, как две красные змеи постепенно исчезали за воротами монастыря. Когда не осталось ни одного монаха и ворота закрылись, Адам опустил глаза на свой сжатый кулак. На лице его было странное, недоверчивое выражение.– Джейни, – мягко сказал он, – если что-нибудь случится… если что-нибудь пойдет не так и мы окажемся разлучены, отправляйся в пещеру. В пещеру Сембура. Там мы встретимся.Меня пробрала дрожь, но я опять не стала ничего спрашивать, потому что в тот момент мною владело ощущение, что мы находимся в мире, где властвует инстинкт, а не логика.– Да, Адам.Мы одновременно повернулись и поехали на юг, к тому месту, где тропа сворачивала и где нас ожидал Вернон Куэйл.Подъехав, мы остановились, глядя на него и находившуюся за его спиной группу кхамба. Я впервые увидела, что обычно похожие на тесто щеки Куэйла горели румянцем, а в безжизненных глазах светился огонь нетерпения, наводившего, однако, на меня страх.– Покажите это мне, Гэскуин, – потребовал он. Наступило молчание, а потом Адам сказал странно напряженным голосом:– Я не могу разжать ладонь.Лицо Куэйла исказила ярость.– Неразумно затевать со мной игры!Адам коротко и невесело рассмеялся.– Не будьте дураком, черт возьми. Поглядите на мою руку.Он протянул кулак, который выглядел так, будто выточен из куска белого мрамора. Вены на нем вспухли.Куэйл глубоко вздохнул. К нему вернулась обычная бледность, а вместе с ней – бесстрастие. Губы его сжались так, будто он о чем-то задумался.– Возможно, сказывается влияние близости Храма Молитвы. Давайте немного отъедем, – предложил Куэйл.Он велел кхамба вновь распределиться тем же образом, как и при путешествии до монастыря: двое поехали впереди, остальные – за нами. Однако на этот раз сам Куэйл поехал рядом с Адамом.Прошла миля, вторая, и я заметила, что кожа на крепко стиснутом кулаке Адама становится обычного цвета. Он продолжал на него смотреть, и наступил момент, когда ему удалось слегка пошевелить суставами. Через час, когда дорога расширилась перед тремя развилками, Вернон Куэйл приказал остановиться.– Можете ли вы открыть ладонь сейчас, мистер Гэскуин?Адам вытянул руку вперед. Медленно, слегка подрагивая, его пальцы разогнулись. На молочно-белой слезе у него на ладони играл солнечный свет. Куэйл с шумом втянул в себя воздух, но не сделал попытки прикоснуться к камню. Порывшись во внутреннем кармане своей куртки, он извлек маленькую коробочку. Она, по-видимому, была сделана из грубой черной кожи и по форме являла собой пятиконечную звезду. На ее десяти вертикальных сторонах были серебряные иероглифы. Куэйл сорвал крышку и протянул коробочку Адаму.– Будьте любезны, положите сюда камень, мистер Гэскуин.Адам наклонил ладонь, слеза с почти неразличимым стуком упала внутрь, и крышка захлопнулась. Адам облегченно выдохнул и сказал:– Итак, наше соглашение выполнено, Куэйл. Пожалуйста, мои ружье и нож. Отсюда Джейни и я будем добираться одни.Куэйл сидел неподвижно, как статуя, не сводя глаз с черной коробочки, которую держал в руках. Почти не двигая губами, он произнес равнодушным, тихим голосом:– Я больше не нуждаюсь ни в вас, ни в вашей жене, мистер Гэскуин, и не намерен допустить, чтобы два таких сильных врага омрачали мое будущее.Какое-то время до меня, все еще зачарованной событиями последних часов, проведенных словно во сне, не доходил смысл его слов, но он продолжал:– Я убедил этих доверчивых кхамба, что два трулку, которые должны взять слезу из Храма Молитвы, есть не более чем слуги Серебряного трулку, каковым являюсь я. Это именно мне предстоит вернуть слезу Будде, пребывающему в покоях Нирваны, слуги же сбросят тела, в которые облачились, и вернутся к себе домой на небеса. – Вернон Куэйл перевел глаза с черной коробочки-звезды на кхамба. – Вот что считают эти люди, мистер Гэскуин. Будучи Серебряным трулку, я предупредил их, что мои слуги могут выказать нежелание расставаться с земными телами.Когда я поняла, что Вернон Куэйл намеревается разделаться с нами, меня охватила ярость, и я действовала, повинуясь более инстинкту, нежели разуму. Мгновенно повиновавшись моим рукам, резкому крику, Нимрод напряг мышцы и бросился вперед. Выхватив коробочку из рук Куэйла, я развернула Нимрода и снова направила его вперед, развернула опять, и он крупом со всего маху толкнул одну из лошадей, на которых ехали возглавлявшие группу кхамба. Та от толчка налетела на вторую.Я заметила, что один из кхамба, первым пришедший в себя, достает карабин Адама из-под одеяла, прикрученного к седлу, где прятал его до этого. Но только он начал это делать, мощное тело Пастора взметнулось над тропой, Адам выдернул ногу из стремени и, наполовину привстав в седле, ударил кхамба ногой в грудь, выбив его из седла.Я подняла Нимрода на дыбы, его копыта взметнулись в воздух, нацеливаясь на вытаскивающего длинный нож кхамба. Адам попытался двинуться в мою сторону, но это было невозможно из-за скопления между нами людей и животных. Куэйл выкрикивал приказы. Адам указал рукой на среднюю тропу разветвлявшейся дороги, которая находилась прямо за моей спиной, и закричал:– Давай, Джейни, давай!Сам он в то же мгновение развернул Пастора к восточной тропе, Пути пилигрима, и пришпорил коня.Я повернула Нимрода, тот метнулся вперед с такой скоростью, словно его катапультировали, и понесся галопом по тропе. Наши пути разошлись, но несколько секунд голова и плечи Адама были еще видны мне за каменистым бугром, потом он исчез. Прошло не более пяти секунд с того мгновения, как я пустила Нимрода в бой, вырвав коробочку со слезой Будды из рук Куэйла. Еще через минуту наши противники остались далеко позади.В Горакхпуре мы потратили не один час, чтобы выбрать самых лучших лошадей из тех, что продавались, и заплатили за них хорошую цену. Ни у Куэйла, ни у его приспешников лошади не могли сравниться с нашими, и я вознесла за это горячую благодарственную молитву. Кхамба, как я знала еще с тех дней, когда они преследовали наши караваны, были прекрасными наездниками, но я была ничуть не хуже. Не хуже был и Адам. Им нас не догнать.Я засунула маленькую коробочку себе за рубашку, пониже к поясу, чтобы она не выпала, и, отогнав все посторонние мысли, сосредоточилась на дороге, потому что тропа была нелегкой, и если я споткнусь, произойдет беда.Нимрод, благородное животное, нес меня с легкостью, и часом позже мы спустились на узкую, покрытую мелким булыжником тропу, которая вела к оврагу. Вдали был виден Путь пилигрима, поскольку в этом месте две тропы милю-другую шли параллельно друг другу по обеим сторонам оврага до тех пор, пока моя, задолго до моста, снова не сворачивала на запад. Я уже ехала по тропе, и прикрыв глаза от солнца, вглядывалась, не заметно ли кого-нибудь на противоположной стороне. К этому времени Адам вполне мог добраться сюда, он мог даже опередить меня.У оврага я пустила Нимрода шагом, чтобы дать ему немного отдохнуть. Сама я тоже радовалась возможности чуть-чуть расслабиться, потому что внезапно почувствовала себя ужасно усталой. Не без труда я собралась с мыслями. Куэйл наверняка послал кого-то из своих людей за Адамом, но важнее ему было догнать меня, ибо именно у меня была драгоценная слеза. И тем не менее я пока не пускала Нимрода вскачь, не сомневаясь, что кхамба остались далеко позади. Моя лошадь не только была лучше, но и несла намного меньший вес. Чтобы догнать меня, им потребуется не менее четверти часа.Я подняла глаза на противоположную сторону пропасти и на мгновение ощутила головокружение. Пришлось опустить глаза, а когда я их вновь подняла, то сердце у меня подпрыгнуло – я увидела Адама. Он ехал сзади меня на другой стороне, объезжая большой выступ в скале там, где овраг изгибался. Рука его взметнулась в приветствии, и я радостно замахала ему в ответ. Когда мы сравнялись, будучи разделенными только пропастью в сотню шагов, я слегка пришпорила Нимрода, чтобы нам и дальше идти вровень.Я то и дело посматривала через пропасть в сторону человека, который заполнил всю мою жизнь, страстно желая вновь почувствовать себя в его объятиях и знать, что страхи и опасности остались позади. Лежащая под рубашкой коробочка царапала меня, и я решила, что избавлюсь от нее при первой возможности. Я не хотела, чтобы рядом со мной было что-либо, имеющее касательство к Вернону Куэйлу.Я услышала звук, который сначала приняла за отдаленные раскаты грома, но небо было ясным и безоблачным. Звук, тихое рокотание, повторился. Мысли завертелись с бешеной скоростью, и холодное копье страха пронзило сердце, когда высоко на склоне горы, нависавшей над Адамом, я увидела движение снега. Он тронулся вниз, собирая камни, булыжники, потоки скальной породы, расширяясь с нарастающей скоростью и превращаясь в чудовищный вал несущихся вниз камней.Обвал!Старый Таши помнил только об одном обвале на Пути пилигрима за всю его жизнь. Этот же обвал начался именно тогда, когда мой Адам ехал по тропе, лежавшей на его пути. Он посмотрел вверх и тут же пустил Пастора бешеным галопом. Я тоже пустила вскачь Нимрода, и мы понеслись вровень с конем Адама.Мое сердце перестало биться, в голове не было ни одной мысли, я словно погрузилась в кошмар. Звук перерос в ужасный рев. Волна снега, льда и камней мчалась все быстрее, быстрее, и у меня вырвалось от отчаяния рыдание, когда я поняла, что обвал простирается по склону на гораздо большее расстояние, чем Адам будет в состоянии преодолеть.Он все еще сидел пригнувшись в седле, летя вперед с фантастической скоростью, когда обвал настиг его. Я увидела, как передний край потока перевалил через бровку, неся человека и лошадь с такой легкостью, словно они были сухими листьями, таща их в глубокую расселину. Адам и конь летели уже отдельно, на них наваливались камни, лед, они все падали, падали, падали и вот исчезли из поля моего зрения в бездне, там, внизу.Удерживая Нимрода, я, полная ужаса и отчаяния, выкрикивала "Адам! Адам!", но сама не слышала собственного голоса. Они тонули в чудовищном, сопровождающемся эхом реве, который все продолжался и продолжался, пока тысячи тонн породы и льда летели с вершины гор в расселину.Я упала вперед, прижавшись лицом к шее Нимрода, зажала уши руками, не в силах справиться с диким отчаянием, овладевшим всем моим существом, не зная, смогу ли я пережить такое страшное горе. * * * В голове у меня не было ни одной мысли. Ни единой. Я сидела в седле и тупо смотрела на другую сторону расселины. Никакого движения там уже не было. Все снова было тихо, словно ничего и не произошло. Не знаю, сколько я так сидела. Мне было все равно. Если сейчас появился Куэйл и кхамба и убьют меня, это будет только к лучшему.Сама не сознавая, что делаю, я достала из-под рубашки черную коробочку, сняла с шеи хлопчатобумажный шарф. Открыв коробочку, я вынула молочно-белый камень, положила его на середину шарфа и прочно завязала вокруг него узел. Затем я снова надела шарф на шею, завязав его концы так, чтобы узел с камнем лежал у меня на груди под рубашкой.Я отшвырнула черную коробочку так далеко, как могла, в скопище камней, тянувшихся вдоль тропы… но не в расселину, потому что там лежал мой Адам.В голове шевельнулась первая мысль. Если я позволю кхамба схватить и убить меня, я подведу Адама. Я подведу всех людей, которых люблю больше всего… Адама, Элинор, Сембура, мистера Лэмберта. Надо как-то собраться с силами и двигаться.Прижав ладони к глазам, я прошептала:– Я отнесу слезу к Рильду. Он спрячет ее от Куэйла так, что тот не сможет ее достать. А потом… Не знаю, я пока не решила. Но я попытаюсь… так, как хотел бы ты, Адам.Двумя минутами позже я уже скакала по тому участку пути, который, свернув от расселины, уходил в горы. В сознании моем, отталкивающем воспоминания о страшном, случившемся в расселине, вновь воцарилась пустота. Мое сердце словно умерло во мне.Там, где слились три тропы, Нимрод вдруг начал хромать на переднюю правую ногу. Я обнаружила в ней маленький острый камешек, но у меня не было ничего, чем можно было бы его вынуть. Какое-то время я вела Нимрода на поводу, но затем в мой притупленный разум пришла мысль, что я смогу найти что-нибудь для этой цели в пещере, где я и Сембур укрылись от бурана и где нашел нас Адам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49