Положив руку на большую дверь, Мудок задержался, окинув нас недовольным взглядом. Я не любила Мудока. Да, конечно, мы были покрыты грязью и пылью, скверно одеты. В таком виде не полагалось являться к верховному ламе, однако нашей вины в том не было. Я мягко попросила Сембура:– Не старайся говорить на их языке, когда мы будем там. Пожалуйста, Сембур. Пожалуйста, делай это через меня.Дело в том, что я вспомнила, как прошлый раз Сембур попытался связать пару слов, которые знал. Однако то были грубые слова, которые годились для разговора с крестьянином, но никак не для обращения к высокорожденному, и я чуть не сгорела со стыда.Теперь он смиренно пробормотал:– Ладно, ладно, я знаю, когда нужно держать язык за зубами.Через мгновение Мудок распахнул дверь и пропустил нас вперед.Свет дня проникал в комнату верховного ламы через огромное закругленное сверху окно. Стены были увешаны золотой парчой, пол покрывали белые козьи шкуры. По одну сторону окна стоял очень большой письменный стол с множеством перьев, чернильниц, свитков и бумаг. Около восточной стены возвышался большой золотой Будда. Сам Рильд сидел спиной к окну со скрещенными, как у Будды, ногами, на помосте, разрисованном странными зелено-золотыми животными. Он был без шапки, его гладкие волосы спадали на спокойные, безмятежные глаза.Мы остановились перед ним, протягивая в символическом подношении белые шарфы, и низко поклонились, не говоря ни слова. Первым разговор начинал только верховный лама. Он махнул в знак приветствия рукой и, глядя на какую-то точку за нашими спинами, слабо улыбнулся и сказал:– Приветствую вас и благословляю.– Да поможет нам ваше благословение освободиться от колеса перерождений, высокорожденный, – ответила я и слегка подтолкнула локтем Сембура, стоявшего очень прямо, руки по швам. Он тут же откликнулся:– Рад видеть вас в добром здравии, сэр.– Он говорит, что весьма благодарен вам за благословение, высокорожденный.Рильд рассеянно кивнул. Его взгляд медленно сосредоточился на мне, затем на чем-то, что находилось за моей спиной.– Трудно сказать, в чем состоит заслуга, – произнес он певучим голосом. – Говорить – это действовать, а любое действие ведет к страданию, ибо таков закон кармы. Однако если я буду говорить и поведаю о том, что видела прорицательница, то тем самым могу предотвратить гибель человеческого существа… – его глаза блеснули в сторону Сембура, – и тем самым обрету заслугу.Я ждала, сердце у меня в груди колотилось. Впечатление было такое, что Рильд предупреждает Сембура о грозящей ему опасности, но я не отваживалась просить его продолжать. В молчании прошло минут пять. Рильд смотрел куда-то в пространство, Сембур тоже смотрел в пространство куда-то над головой Рильда. Я же изо всех сил старалась скрыть охватившую меня тревогу.В конце концов верховный лама без всяких ухищрений сказал:– Прорицательница видела демона, который принял образ человека. Он идет с юга, чтобы захватить Сембура и уничтожить его.Я почувствовала, как от моего лица отлила кровь. Стоявший рядом Сембур резко спросил:– В чем дело, Джейни? Что он говорит? Тебе плохо?– Просто… это меня потрясло. Ну, то, что он сообщил. Я повернулась к Сембуру и перевела слова Рильда.Сембур не верил в прорицателей, за исключением тех, про которых рассказывалось в Святой Библии, однако, к моему изумлению, глаза его сузились, он молча смотрел на меня с каким-то странным выражением, а затем спросил:– А он знает, Джейни, как этот демон выглядит? Я обратилась к Рильду:– Он молит сообщить, дано ли было прорицательнице зреть наружность этого демона, о высокорожденный.Рильд устремил взгляд в пустоту, а затем закрыл глаз. Минуты шли, стояло молчание. Я услышала, как Сембур зашевелился, собираясь, видимо, с духом, чтобы что-то сказать… Быстро повернувшись, я приложила палец к губам и скорчила гримасу, призывающую его молчать. Он не понимал, что верховный лама по-своему отвечает на мой вопрос. Нам оставалось только ждать.Минуты по-прежнему текли одна за другой, затем дверь справа от нас отворилась, и вошла молодая, облаченная в белое женщина с обритой головой, а за ней Мудок, который нес серебряный поднос. На подносе – простая стеклянная чашка и бутыль, почти до краев наполненная какой-то черной жидкостью, похожей на чернила. Девушка подошла и, став перед Рильдом, низко поклонилась. Рот у нее был полуоткрыт, лицо без всякого выражения.Рильд открыл глаза и заговорил:– Я позвал тебя, чтобы ты снова заглянула во тьму, чтобы узнать, как выглядит демон, который идет с юга.Я поняла, что девушка и была той самой прорицательницей.– Я сделаю это, высокорожденный, – сказала она. Прорицательница повернулась к Мудоку, и он налил в чашку черную жидкость. Потом он подошел к девушке и поднес ей чашку. Слегка наклонив голову, она устремила взгляд на темную, блестящую поверхность. Через несколько мгновений она часто-часто заморгала, затем ее глаза широко раскрылись, а тело словно оцепенело. Когда она заговорила, голос ее изменился до неузнаваемости. Он стал резким, тонким, быстрым.– Он едет на черном коне. Он принял облик человека из других земель. Из тех же земель, откуда пришел живущий в Намкхаре чужестранец по имени Сембур. Демон идет, чтобы овладеть Сембуром и уничтожить его. Это… – на секунду девушка замолчала, будто заколебалась, а затем продолжила: – это воин, которого послал еще более могущественный воин, потому что… потому что Сембур совершил зло.– Дитя, опиши мне, как выглядит этот демон, – попросил Рильд.Она снова уставилась на темную жидкость, и я почувствовала, как по моей спине пробежал холод.– Высокие сапоги, сделанные в дальней стране, – задумчиво сказала она. – Тело его закутано в белый мех, а к седлу привязано ружье. – Ее губы изогнулись в странной улыбке. – Он очень молод, этот демон. Черные волосы, а глаза – как ясное небо в сумерки. Гордый… слишком гордый. Но его гордость будет повержена. – Она буквально затараторила и прерывисто задышала. – Он рожден от орлицы и снежного барса, но и они его боятся. Он спустится во тьму, а затем явится тот, в чьих жилах не течет кровь, Серебряный Человек, Пожиратель Душ… – Она задыхалась, ее голос срывался на визг, слова трудно было разобрать. – Долг… долг должен быть заплачен, в год Деревянного Дракона они придут в землю Бод, чтобы захватить слезу, что упала из глаза Просветленного.Выкрикнув последние слова, она внезапно замолчала. Тело ее изогнулось как тетива, на губах проступила пена. Затем девушка шумно выдохнула, расслабилась, и с ее лица разом исчезло все оживление. Она снова превратилась в то медлительное, туповатое существо, которым казалась перед тем, как заглянуть во тьму.Рильд махнул рукой. Девушка поклонилась и направилась к выходу в сопровождении Мудока, несшего поднос с чашей и бутылью. Я услышала стук собственных зубов. Меня охватил холод, хотя в комнате было тепло. Я не все поняла сказанное девушкой однако, было ясно, что кто-то ищет Сембура, чтобы причинить ему зло, и мне стало страшно. Еще года два назад я не боялась бы за Сембура, потому что он всегда казался сильнее и увереннее в себе, чем все те, кого я знала. Но теперь его походка была уже не такой пружинистой, в волосах проступила седина, на щеках – сеточка сосудов.Тут заговорил Рильд:– Ты скажешь Сембуру, что ему следует уйти не только из Намкхары. Он должен покинуть Смон Тьанг, потому что наша земля не должна быть осквернена столкновениями между теми, кто не принадлежит к нашему народу…Одновременно Сембур забормотал мне в ухо:– Что она сказала? Про того демона, Джейни? Эй, девочка, ты что – остолбенела? Что она сказала?Прижав руки к голове, я в отчаянии прошептала:– Бога ради, Сембур, замолчи! Я объясню тебе позже. Дай мне понять, о чем говорит верховный лама! – Сембур ошеломленно замолк. Раньше я никогда с ним так не разговаривала. Поклонившись Рильду, я произнесла: – Простите меня, высокорожденный.Впервые за все время он посмотрел мне прямо в глаза, и впечатление было такое, что происходящее его забавляет. Затем к нему вернулся отстраненный вид, и он продолжил:– Прошел целый месяц с тех пор, как прорицательница предупредила нас об этом. Я направил послания моему владыке, главе монастыря Ло Мантанг, и даже самому царю. Пророчество было рассмотрено во всех монастырях, и нет сомнения в том, что Сембур должен уйти из Смон Тьанга, иначе нас постигнет катастрофа. Прошло семь ночей с тех пор, как на юге упала звезда, а пророчица в Ло Мантанге возвестила, что это предвещает приход чужеземного демона до наступления полной луны.С ужасом я поняла, что демон, стало быть, может явиться в любую минуту. Дрожащим голосом я спросила:– Куда же нам идти, высокорожденный?– Пусть это решает Сембур, – его глаза снова на несколько мгновений задержались на мне, как бы изучая, а затем Рильд медленно произнес: – Тебе разрешается остаться, дитя. Ты можешь стать послушницей в этом монастыре и изучать Истинный путь.– Нет, высокорожденный, я должна пойти с Сембуром, – выпалила я.Пару минут верховный лама смотрел на меня в молчании, затем пожал плечами:– Каждый сам творит бремя своей кармы. Ступай, дитя, с моим благословением.Его рука слегка шевельнулась, глаза закрылись, и мы с Сембуром остались в комнате словно одни. Отворилась дверь, и появился Мудок. Он не произнес ни слова, но мы сразу же отправились вслед за ним через вереницу комнат, коридоров, лестниц, пока снова не оказались под лучами холодного зимнего солнца.По-видимому, я, сама того не заметив, расплакалась. Во всяком случае, на моих щеках были слезы. Стерев их, я сказала:– Прости меня, Сембур. Ну, за то, что я сказала тебе «замолчи» и вообще… Я просто не соображала, что делаю.– Не имеет значения, моя милая, – очень ласково произнес Сембур, положив мне руку на плечо. Мы возвращались туда, где оставили наших пони. – Верховный лама сказал, что я должен убраться отсюда, верно?Я кивнула.– Так приказал сам царь. И верховный лама Ло Мантанга, где они устраивают главный праздник. Они не хотят, чтобы сюда пришел чужеземный демон и навлек на них беды.– Ты все расскажешь мне, Джейни, когда мы будем дома. Пойду получу у старого Таши наши деньги.Ламы уже закончили оценку привезенного караваном груза и отложили то, что заберет монастырь. Еще до того, как мы прибыли, я заметила, что старый Таши собирается затеять целое представление из-за горсточки серебряных монет, которую должен нам заплатить, но Сембур, протянув руку, стоял с мрачно-решительным видом до тех пор, пока старик не открыл, наконец, свою сумку.Через десять минут мы снова были в пути, мы возвращались в Намкхару – деревню, которая, сколько я себя помню, была моим домом и которая скоро перестанет им быть. Сембур был погружен в глубокое раздумье. Я понимала, что когда мы окажемся дома, он меня обо всем подробнейшим образом расспросит, поэтому пыталась припомнить каждое слово, произнесенное прорицательницей. Еще я размышляла о том, как поточнее перевести все это на английский. Два языка отличались настолько, что перевод с одного на другой всегда был очень труден.Тени уже сгущались, когда мы прибыли в Намкхару. На юге под лучами гаснущего солнца вспыхивали огромные пики Аннапурна и Дхаулагири, к западу тянулась гряда Гималаев, так высоко поднимаясь в поднебесье, что казалась единым мощным и плотным облаком. Одним из моих излюбленных занятий было стоять на мосту в том месте, где речка делала изгиб около Намкхары, и наблюдать, как солнце заходит за величественные вершины гор. Когда же мне приходилось пасти яков и на заре гнать их в деревню на дойку, сердце мое наполнялось восторгом при виде того, как горы на востоке покрываются золотом, разбуженные и первыми встречающие начинающийся день. Однако в тот день, когда пришел последний караван, мне было не до того. Я была слишком испугана и расстроена.Старый Таши повел караван к складу и помещениям для скота, которые находились посреди деревни. Быстро попрощавшись с Гхенлингом и еще кое с кем из спутников, мы с Сембуром свернули к двухэтажному дому ИЗ грубого камня и утрамбованной земли, где на первом этаже снимали комнаты у братьев – мужей Чхелы. Дом принадлежал им двоим, и после смерти Чхелы они женились на другой женщине – вдове с двумя детьми, которую звали Качке.Мы медленно ехали по улочке, которая, извиваясь, вела к нашему дому, а вокруг шла оживленная торговля. Повсюду были лотки и лавки, увешанные гирляндами масляных ламп. Вот ювелиры, предлагающие разные сорта бирюзы, вот портные и торговцы тканями, здесь же зазывали прохожих предсказатели судьбы. Много продавцов овощей, зерна, масла, брусков чая, сахара и риса.В других лавках торговали мясом – козлятиной, свининой, бараниной и курами. По соседству с ними продавали всякую религиозную утварь и изображения богов и святых – написанные на свитках и сделанные из металла, а также филигранные украшения из золота и серебра. Нас в Намкхаре знали все – ведь мы были чужеземцы. Даже если я проживу здесь всю оставшуюся жизнь, то все равно останусь для них иностранкой. Но все же у нас были среди Ло-бас друзья, как правило, родители детей, с которыми я работала или играла, и пока мы шли домой, нас несколько раз окликали, чтобы поздороваться. Я с облегчением поняла, что иноземный демон с юга до сих пор еще не прибыл в Намкхару, потому что будь это так, все говорили бы о появившемся в поселке чужаке.Значит, мы в безопасности по крайней мере до утра, потому что Намкхару окружала высокая стена, в которой были только одни ворота. После того, как вошел караван, они уже закрылись на ночь. До зари стража не пропустит никого постороннего.Теперь нам, конечно, придется уйти в другую страну, и я задавала себе вопрос, куда именно Сембур предпочтет отправиться. Демон должен прийти с юга, поэтому мы, вероятно, пойдем на север – в землю Бод или еще дальше, туда, где живут желтолицые люди. Еще я гадала о том, какое зло совершил Сембур, ибо, по словам девушки, демон был послан расправиться с Сембуром именно из-за этого. Что бы она ни увидела в той блестящей черной жидкости, здесь, несомненно, крылась какая-то ошибка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49