Когда мы вернулись в офис мисс Кэллендер, я сказала ей, что сделала распоряжение, чтобы на счет приюта ежегодно поступала тысяча фунтов. К моему удивлению, она привалилась спиной к облупившейся стене, закрыла лицо руками и принялась громко рыдать. Быстро отослав сэра Чарлза и Адама, мы с леди Гэскуин постарались ее успокоить.Когда мы уходили, она рассыпалась в благодарностях, я же испытывала нечто вроде смятения. Ведь то, что я сделала, не стоило мне, в сущности, ничего. Во всяком случае, гораздо меньше, чем предложить некогда в лесу зачерствелый бутерброд с беконом теряющему сознание человеку.В полночь мы вышли встретить Новый год на выходивший в парк большой балкон. Мы прислушивались к доносящимся издалека, от Вестминстера, звукам Большого Бена. Когда мы по очереди обнялись, я вновь испытала на мгновение радость объятий Адама – первый раз с той встречи в задней комнате таверны в Уэппинге. Тогда мне не пришло в голову, что мы вступаем в год, о котором говорила прорицательница, стоя перед Рильдом в монастыре Галдонга более шести лет назад.Это был Год Деревянного Дракона. Вскоре мне представился случай об этом вспомнить. ГЛАВА 15 Во вторую неделю января мы с Адамом отправились на поезде до Борнемута, чтобы провести несколько дней в Ларкфельде по приглашению Дэвида Хэйуорда. Было решено, что я остановлюсь на ферме у Стэффордов, потому что мой коттедж был не топлен и не проветрен, а Адам будет жить у Дэвида. Эти двое никогда прежде не встречались, но как только они поздоровались друг с другом, я сразу поняла, что между ними будет царить полное согласие. Они были очень непохожи, но каждый легко и непринужденно повел себя с новым знакомым, что очень меня обрадовало.В первую очередь нужно было нанести визит майору Эллиоту, чтобы рассказать, как устроились дела между мною и Министерством иностранных дел и поблагодарить его за огромную помощь, оказанную мне вначале. Мы также нанесли визиты семейству викария и некоторым другим моим друзьям, но по совету Дэвида не стали даже и пытаться навестить Элинор.– Вам просто скажут, что ее нет дома, – печально заметил он. – Элинор уже несколько месяцев не принимает посетителей, но при этом не выходит из дома. Если бы не миссис Берке, я уже не был бы уверен, что она жива.Мы сидели за столом в кухне миссис Стэффорд, когда он это говорил, и ком подкатил к моему горлу. Дэвид бросил на меня быстрый взгляд и сказал:– Это бессмысленно, Джейни. Я оставил всякую надежду, как оставили бы ее и вы, если бы подольше пожили в Ларкфельде. Когда каждый день проезжаешь мимо "Приюта кречета", видишь его через долину, когда время от времени сталкиваешься с этим пастозным типом… не думать при этом об Элинор невозможно, и начинаешь понимать, что положение ее безнадежно.– Вы собираетесь уехать, Дэвид? – спросил Адам.– Думаю, что да. Весной мне станет вовсе невыносимо в Ларкфельде. Скорее всего, я вернусь в Линкольншир.Адам задумчиво кивнул.За время жизни в Ларкфельде мы пару раз съездили в Борнемут, чтобы насладиться морским воздухом, к тому же Адаму нравилось слушать шум волн, но чаще всего мы отправлялись вместе с Дэвидом, когда ему нужно было посещать животных. Вскоре я вновь облачилась в бриджи для верховой езды и коленкоровый халат, которые раньше обычно надевала, когда помогала ему. Адам всегда терпеливо ждал нас возле конюшни, коровника или загона для свиней, а то и вовсе посреди холодных полей. Дэвид занимался больным животным, я уговаривала беднягу или, когда Дэвид просил, помогала держать, накладывать шов или обмывать. Адам никогда не показывал, что ему скучно.Когда требовалась дополнительная сила, он всегда принимал участие, хотя мы сначала и старались его отговорить, и в один из подобных случаев произошло нечто странное. Работа Дэвида привела нас на маленькую ферму, принадлежавшую миссис Феннел, вдове, которая после смерти мужа практически одна управлялась с хозяйством.Несколько ее коров наелись гнилой репы и теперь страдали от вздутия кишечника. Необходимо было, чтобы они двигались и ни в коем случае не ложились, когда Дэвид будет пытаться вставить им трубку для отвода газов. Когда мы прибыли, миссис Феннел и ее единственный помощник толкали и тянули животных, и я немедленно присоединилась к ним.Адам встал у входа. На нем были старые фланелевые брюки и твидовый пиджак, а сверху – короткое пальто спортивного покроя. Он собирался зажечь одну из сигар, которые время от времени курил, – довольно редкого вида, с коротенькой тростниковой трубочкой на конце. Я почесывала морду одной из коров и, прибегая к обильной лести, уговаривала ее на самом почтительном тибетском, когда Адам вынул изо рта незажженную сигару и спросил:– Могу ли я чем-нибудь помочь, Джейни?– Да, – пробормотала я. – Вы можете удерживать на ногах вот эту, а ятем временем помогу миссис Феннел. Но сначала снимите пальто. Дело это долгое, и вам станет жарко.Он осторожно положил сигару на стойку калитки, быстро снял пальто, кепи и жакет, повесил их на верхнюю перекладину и прислушался. Я начала говорить, обращаясь к корове, чтобы дать понять Адаму, куда ему следует подойти, не объясняя ему этого мне специально. Когда он приблизился, я положила его руку на рог.– Вы уверены, Адам, что ничего не имеете против?– Против? Ты даже представить себе не можешь, Джейни, как приятно иногда приносить хоть маленькую пользу. Давай, объясни мне точно, что нужно сделать.Мы таскали упирающихся коров туда-сюда еще около часа, прежде чем Дэвид сделал все необходимое и был доволен результатом. Я взяла Адама под руку и через выгон провела к тому месту, где он оставил одежду. Обнаружилось, что кепи и сигара исчезли. Когда я сказала ему об этом, он поначалу решил, что я шучу, а потом – что их утащило какое-нибудь животное.– Где-то здесь должна быть коза, Джейни, – очень весело сказал он.– Нет, у миссис Феннел нет козы.– Тогда мы должны ожидать появления собаки или лошади, одетой в кепи и курящей сигару.Держа в руках твидовый пиджак, я разглядывала его.– Адам, из подкладки вашего пиджака вырван треугольный кусок материи, около самого воротника! Кому могло прийти в голову сделать подобную вещь?– Да, это наносит сокрушительный удар по моей теории, связанной с козой. Возможно, подкладка была рваной и раньше.– Нет, перед тем как укладывать вещи для поездки сюда, я все их тщательно проверила как раз для того, чтобы выяснить, не нуждается ли что-нибудь в ремонте.– Я этого не знал. Ты испортишь меня, Джейни.– Вероятно, вы уже здесь зацепились за гвоздь или что-нибудь в этом роде.– В любом случае это не имеет значения. Пошли, я слышу, как Дэвид зовет тебя, – он натягивал свое короткое пальто и смеялся. – Очень забавно слушать вас двоих, когда вы работаете. Если не знаешь, то можно подумать, что вы до смерти ненавидите друг друга.Это было действительно так, когда нам приходилось иметь дело с трудными случаями. Мы старались излить все беспокойство друг на друга, чтобы животному досталось только сочувствие. Я вспоминала нашу перепалку два дня назад, когда нам пришлось заниматься лошадью в конюшне главной усадьбы.– Черт побери, Джейни, не давай же ей двигаться!– Эй, не кричи на меня! Я не могу не давать ей двигаться, я могу только попросить ее.– Ну так попроси же. Она вот-вот сломает мне ребра.– Будь я на ее месте, мне бы очень хотелось сломать тебе ребра. Ты накладываешь ей шов, как сапожник на ботинок! – и затем, перейдя на язык Ло-бас: – Тихо, моя принцесса, тихо. Скоро перестанет болеть. Послушай, давай я расскажу тебе про Пулки. Она не была такой высокородной, как ты, просто маленькой горной пони, которая возила меня, когда я была маленькой…– Сапожник? – негодующий голос Дэвида, накладывающего последний шов, перекрыл мой. Он выполз из-под кобылы и воздел к небу руки. – Вы слышали, Адам? Можете себе представить, что однажды я делал этой злоязычной нахалке предложение руки и сердца?Мы вернулись в Лондон в последнюю неделю января, и после нашего возвращения на сердце мне упала холодная черная тень, потому что в течение двух недель все изменилось. Сначала Адам просто слегка от меня отдалился, потом я почувствовала, что он с трудом подавляет раздражение, которое я у него вызываю. Наконец он начал вовсе избегать меня. Я сказала, что все изменилось. На самом деле изменился только Адам, но Адам был для меня все.Я была обижена, удивлена и все больше нервничала, потому что не понимала, что сделала такого, что могло его оскорбить. С отцом и матерью он был также любезен, как и раньше, что меня радовало, но непринужденно-дружеские отношения, сложившиеся между нами, превратились в воспоминание. Он завел привычку допоздна засиживаться в своем клубе, и, не зная, чем он там занимается, я с мучительной ревностью приписала его отлучки участившимся посещениям любовницы. Он очень вежливо дал мне понять, что больше не хочет, чтобы я читала ему вслух, и эта вежливость терзала меня больше всего, потому что он вдруг повел себя так, будто мы – совершенно чужие люди, у которых нет никакого Общего прошлого.Конец наступил однажды вечером, когда я спускалась по лестнице в гостиную, где семья собиралась поболтать минут десять до того, как дворецкий Лэинг объявит, что ужин подан. Дверь оказалась полуоткрытой, и я услышала довольно раздраженный голос Адама, по-видимому, отвечавшего отцу или матери:– Не надо обвинять меня в отсутствии доброты или благодарности. Все последние месяцы я старался быть с Джейни насколько мог любезным и обходительным, но мое терпение иссякло. О, она милая маленькая болтушка и, безусловно, у нее прекрасное сердце, но я предпочел бы не проводить в ее обществе целые дни. Весьма сожалею, что моя скука стала заметной, но я ничего не могу с этим поделать.Я стояла в самом низу лестницы, но теперь повернулась и как можно тише поднялась наверх. Лицо мое пылало от стыда и обиды. Какой же самоуверенной дурой я была, вообразив, что мое общество доставляет ему удовольствие! Для него я по-прежнему осталась ребенком, которого он когда-то знал, и именно этот облик он пронесет через всю жизнь. Все эти последние недели, что мы провели вместе, он часто улыбался мне, смеялся вместе со мной. Мне казалось, что я его развлекаю, что он находит меня интересной. Однако теперь мне стало ясно, что он просто надо мной смеялся… а теперь у него лопнуло терпение.Оказавшись у себя в комнате, я обнаружила, что сильно побледнела. Я щипала и била себя по щекам, чтобы вернуть на них хоть немного румянца, подержала несколько секунд на веках мокрый носовой платок, глубоко вздохнула и снова отправилась вниз. Сэр Чарлз и леди Гэскуин приветствовали меня, пожалуй, чересчур тепло, а Адам вежливо произнес:– Добрый вечер, Джейни. Надеюсь, ты хорошо провела день.Меньше всего мне хотелось бы, чтобы кто-нибудь догадался, что я подслушивала, поэтому я предпочла дождаться конца ужина, чтобы извиняющимся тоном сказать:– Знаете, с тех пор, как мы ездили в Ларкфельд, меня все время мучает чувство вины за то, что уехала так надолго. Думаю, мне в самом скором времени нужно обязательно вернуться.Сэр Чарлз и его жена обменялись встревоженными взглядами, а потом она довольно неуверенно проговорила, стараясь не смотреть на Адама:– О Джейни, но мы даже не думали, что вы покинете нас. Вы стали для нас членом семьи.– Да, я именно так себя и чувствовала. И именно поэтому задержалась у вас дольше, чем следовало бы, – мне удалось выдавить улыбку. – Начнем с того, что мое общество навязал вам Адам, которому нужна была сиделка, но, слава Богу, в ней он больше не нуждается, поэтому я должна начать воплощать некоторые свои планы.Сэр Чарлз спросил:– Какие планы, моя милая?– Ну, Дэвид Хэйуорд сказал мне, что ферма Кэтлингов, прилегающая с юга к землям "Приюта кречета", будет в этом году выставлена на продажу. Там всего лишь семьдесят акров, она может показаться совсем маленькой, но в районе Нью-Форест никто не нуждается в больших землях для выпаса, потому что для этого пользуются общинными территориями. Там очень симпатичный дом, ферма и три коттеджа. Кэтлинги продают ее, чтобы переселиться к сыну в Канаду, и думаю, что, пожалуй, куплю эту усадьбу. Управлять фермой всегда было моей мечтой. Конечно, мне многому предстоит научиться, но, несомненно, мистер Стэффорд окажет мне всю необходимую помощь.Наступило молчание. Все внимание Адама было поглощено размешиванием сахара в кофе. Сэр Чарлз выглядел очень огорченным.– Но, Джейни…Его перебила жена, и по взгляду, брошенному ею на меня, стало ясно, что она и так меня понимает, не зная, что я подслушала уничтожающие меня слова Адама. Она видела, что я его люблю, но не чувствую себя свободной даже и в том случае, если бы он захотел ответить на мое чувство. Теперь же его равнодушие ко мне было очевидно, и она осознавала, как мучительно для меня и дальше оставаться в Честер-Гарденс.– Да, Джейни, вы слишком долго проявляли самоотверженность, – ласково сказала она. – Мы будем ужасно без вас скучать, но вы и в самом деле должны подумать о своем будущем.Через три дня сэр Чарлз и леди Гэскуин провожали меня на вокзале Ватерлоо. Все мы чувствовали себя очень расстроенными, хотя и пытались притворяться веселыми, а я не могла дождаться, когда же поезд тронется, чтобы, наконец, остаться одной. Адам с нами не поехал. Последний раз я видела его после завтрака, когда он пожал мне руку, пожелал всего наилучшего и отправился в клуб. * * * Через две недели жизни в Ларкфельде у меня возникло ощущение, что я никуда отсюда и не уезжала. Единственная разница заключалась в том, что я постоянно подыскивала себе какое-нибудь занятие, чтобы заполнить болезненную пустоту, возникавшую в моей душе при мысли об Адаме. Мистер Стэффорд вместе со мной съездил к мистеру Кэтлингу, и после неторопливого торга в хемпширском стиле было достигнуто соглашение, что когда ферма будет выставлена на продажу, я смогу приобрести ее за двадцать фунтов за акр.Кэтлинги всегда жили на ферме. Собственно усадьба находилась в другом месте и была несколько поменьше, чем "Приют кречета", но в отличном состоянии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49