Ночь была темная, наши ползком пробрались во вражеский стан, сняли часовых и умело разобрали все камнеметы. Не только разобрали их, но и надежно испортили. Возвратились уже под утро.
Жители города всю эту ночь запасались водой, которую носили через подземный ход. Враги же были заняты земляными работами: ров засыпали, поэтому ничего и не заметили. Ужасна была их ярость, когда солнце осветило обломки камнеметов. Рвы были еще засыпаны не полностью, а враг уже ринулся на приступ. Снова полетели стрелы. По наведенному земляному мосту монгольская конница подступила к самому валу. Кто терял коня, продолжал сражаться пешим. В заборола полетели стрелы с зажженной паклей, горшки с горючей смесью. Стойко сражались русские воины. Но вот ухнул в стену громадный камень, заборола пошатнулись, вылетело сразу несколько бревен. Видно, враги сумели починить камнемет!
Лавина воинов хлынула в пролом. Началась рукопашная.
"Ура! - закричал Анкудин. - Бей их, покажи удаль русскую! Все ляжем за родную землю!.." Засверкали мечи, заблестели кинжалы. "За нашу свободу живота не пожалеем! Вперед!" - кричал Анкудин. Там, где высилась его темнокудрявая голова, туда собирались все русские. Бой кипел. Но все новые и новые толпы врагов перебирачись через ров. Редели ряды защитников.
"Отходи к детинцу!" - крикнул воевода... Все оставшиеся в живых стали постепенно отходить к воротам.
Анкудин с группой храбрецов прикрывал отступление.
Они последние вбежали в ворота и задвинули их за собой массивным железным брусом. Ворота были крепки, враги не могли разбить их, а таран подтащить было невозможно, потому что эти запасные ворота находились почти над самой рекой, над узким, обрывистым берегом... В эту ночь в опустевшем посаде начались пожары, но монголы сами тушили их. Им хотелось поскорее взять детинец, а горящие вокруг дома мешали приступиться к стенам крепости.
За ночь монголы навели мосты через внутренний ров, подтащили осадные лестницы. С утра начали приступ.
Враги оглушительно визжали, ржали лошади, камни тяжко бухали в стены. Все горожане, от мала до велика, толпились у стен в детинце. А на стенах, из-за прикрытия, отстреливались воины. Заборола выступом нависали над стенами, удобно было метать вниз камни, лить на головы врагов кипяток... Отважные жены воинов с ведрами кипятка взбирались на заборола, некоторые даже стреляли из луков. Мальчишки дружно подтаскивали камни. Те, что постарше, сами метали их через бойницы и щели в заборолах.
Но вот враги приставили к стене сразу несколько лестниц; быстро, вереницей, стали подниматься наверх. У каждого в руке зажат меч, в зубах нож. Анкудин схватил длинный шест. "Ребята! - закричал он. - Толкай! Не зевай!.." Он высунул свой шест в щель, нащупал им лестницу, поддал плечом. Лестница, описав в воздухе гигантскую дугу, с гроздьями повисших на ней врагов грохнулась в самую гущу осаждающих. Справа и слева грохнулось еще несколько лестниц. Поднялся страшный вой, визг. Враги потрясали кулаками, посылали проклятья на головы защитников Городца. А те в ответ только смеялись. Раненые городчане не хотели уходить, и только потерявших сознание уносили женщины подальше от стен, оказывали им помощь, поили целебными травами. А трав много было в Городце! Душистых, целебных и разных!
Трав на всех хватало. Не хватать стало стрел; даже камни - и те перевелись на улицах. Через несколько дней стало не хватать и хлеба. А враги всё не уходили...
Ночью защитники собрались на военный совет.
"Надо что-то делать", - сказал воевода.
"Что тут делать, сложим свои головы за землю русскую, ничего не поделаешь", - вздохнул старый воин.
"Вот еще! - возразил Анкудин. - Я считаю, что головы складывать нам рано. У меня есть одно предложение..."
И он оглядел всех своими мрачными, черными глазами.
Видно было, что устал Анкудин, и волосы кольцами прилипли к его вспотевшему лбу. Но Анкудин сдаваться не собирался.
"Какое предложение? Выкладывай!" - сказал воевода.
Всю ночь обсуждали план этой операции. На следующий день они постарались особенно сильно измотать осаждающих. А ночью... Ночью, ближе к рассвету, когда уставшие враги как следует разоспались, воины разделились на две части. Одна половина, соблюдая тишину, пробралась через подземный ход к берегу Тесьмы. По узкой полоске берега, ведя на поводу своих коней, выбрались в поле, построились. Впереди - доблестный Анкудин. Тихо было, лишь стрекотали кузнечики. И вот на крепостной стене вспыхнул огонек. Сигнал!
Громовое "ура" прокатилось по полю. Лавиной налетели всадники на вражеский лагерь. Началась сеча. Враги вскакивали на коней, рубились, в темноте плохо разбирая, где свой, где чужой. А наши заранее обо всем позаботились: у каждого воина на рукаве белела повязка, и каждый, не умолкая, кричал "ура"... Дрогнул враг. А тут распахнулись ворота, и вылетели на конях остальные воины. В бегство ударились захватчики! И гнали их наши еще много верст, а потом стали гнать и жители соседних сел. И отступило войско монгольское. Так и не удалось им взять наш Городец".
Мишка остановился, перевел дух.
"Это было в лето шесть тысяч семьсот семидесятое по старому летосчислению", - закончил он. Обернулся к товарищу: - Дим, твоя очередь.
Димка выступил вперед, набрал побольше воздуху и запел:
А не сильная туча затучилася,
Не белая лебедушка прокырчила,
Уж идет-наплывает сила темная,
Скрипят телеги ордынские...
Профессор задвигался, заскрипел стулом.
- Вот, начинается концерт самодеятельности, - проворчал он. - Что же, послушаем, послушаем. Очень приятно...
Выходили на стену защитнички,
Удальцы-резвецы, сыны отецкие...
соловьем заливался Димка.
Все внимательно слушали, у всех лица были серьезные, и даже Леонид Сергеевич больше не мешал.
Целый день они билися с татарами,
Прибили тех татар не мало число.
Стрелы летят, что часты дожди...
Тут Димка запел громче, показывая голосом, как летели стрелы и вообще какая страшная это была битва.
Стрелы летят, что часты дожди,
А тех татар им не можно взять.
Выходили они подкопью к Тесьме-реке,
К люту ворогу внезапу обернулися...
Последнюю ноту Димка тянул долго-долго, будто настоящий певец...
Все дружно зааплодировали, послышались восторженные восклицания, шум.
- Вот это реферат! - крикнул кто-то.
- У меня вопрос, - поднял руку Игорь Александрович, - что стало потом с Анкудином?
И все сразу затихли.
- Анкудин геройски погиб в последнем сражении, - ответил Мишка. Похоронили его в братской могиле вместе с другими воинами, вместе со славным оружием, мечом и кинжалом. На рукоятке кинжала, который мы с Красиковым нашли и сдали экспедиции, стоит буква "А"...
А череп героя находится у меня дома, - подумав, добавил Мишка.
- Ага, он у него дома, - поддержал его друг.
- Даже череп опознали! - с усмешкой возразил Леонид Сергеевич. - Ну орлы!.. Опознали и череп, и кинжал, и даже кудряшки какие-то описали! Ну, после этого нам, ученым, здесь делать нечего. Сдаюсь, сдаюсь!.. Профессор поднял обе свои огромные ручищи.
- Профессор Мельников! -звонким голосом сказала Лина. - Но ведь существует же этот кинжал, и череп с характерными признаками рода Анкудиновых тоже существует!
- Да вы что, издеваться изволите? - вскипел Леонид Сергеевич. - Нарочно вы, что ли? И это все моя лучшая ученица говорит, а? Лучшая ученица!
Он оглянулся вокруг, как бы обращаясь ко всем присутствующим.
- Сказка! Сказка красивая, ничего не скажешь, но только - сказка! Не понимаю даже, на что это я потратил последние полчаса. Может, это я сплю, а? Может, мне это все снится?
Он покрутил головой, даже ущипнул себя за мякоть руки. А лицо у профессора сделалось такое, что Лина тут уж не утерпела и расхохоталась во все горло.
- Вон! - вдруг заорал профессор и даже ногами затопал. - Вон из подкопи!.. Тьфу ты, какая, к черту, подкопь... С собрания вон!
Лина, согнувшись от хохота, зажимая ладонью рот, выскочила за дверь. Кругом посмеивались, переговаривались. Стоял веселый шумок.
- Она меня нарочно злит, - объявил профессор. - Теперь я понял, что нарочно.
- Да все это чистая правда. Про что Михаил написал. Все так и было! отчаянно запротестовал Димка.
- Вам в хор Пятницкого поступать надо, юноша, - громко посоветовал профессор. - В хор Пятницкого! Туда и ступайте... Кстати, учтите, молодые друзья, что "ура"
наши солдаты научились кричать только где-то в восемнадцатом веке. Не раньше. А до восемнадцатого века "ура" не кричали. Были разные другие кличи, только не "ура".
- Но это же несущественно, - возразил Игорь Александрович. - А вот насчет колодцев интересная была мысль, - заметил он.
- Насчет колодцев - интересная, - охотно согласился профессор. Сколько мы их отыскали? Два?.. Всего два колодца на весь город. Один из них - на территории детинца. Маловато...
- Место высокое, водяной слой - глубоко, - развивал свою мысль Игорь Александрович. - Постройка колодца в этих местах - дело серьезное. Неудивительно, что их только два было. А вот как во время осады...
- Да чего там! - вмешался Димка. - Они из реки воду брали. А во время осады - через подземный ход...
- Подземный ход! - Профессор даже подскочил. - Снова этот подземный ход!.. Да где же он? Ради бога, скажите, где? Что за фантазия!
- И все-таки существование "подкопи" не исключено, - задумчиво сказал Игорь Александрович. - И былина, которую здесь пели, не без основания... Вот ведь под киевской Десятинной церковью обнаружили такой подкоп? Может, и у нас...
- Может, может! Все может быть! - сердито перебил профессор. - И еще раз повторяю: все может быть. Но пока не обнаружено, не исследовано, научно не доказано - это еще не научный факт. Вся работа еще впереди. И существует ли на самом деле...
- Подземный ход существует! - раздался вдруг голос.
Все замерли. Все головы разом повернулись к двери.
- Подземный ход существует! Мы нашли подземный ход!
В распахнутых дверях стояла Лена Кузнецова. С измазанным лицом, растрепанная. Брюки все в пятнах засохшей глины, и на коленке зияла большая дыра. Свой головной платок, грязный и скомканный, она держала в руке.
Мишка бросился к ней:
- Ты нашла подкоп?
Их окружили. Подошел и сам Леонид Сергеевич.
- Как вы ушли, я тут и вспомнила, что над уступом этим раньше была пещера. Мы ведь лазали туда, когда маленькие были, помнишь, Дим? Эх, ты и позабыл! А у меня память хорошая... Тогда не было видно, а теперь там обвалилось, и...
- Рассказывай, рассказывай! - торопили вокруг.
- И я не пошла домой, а полезла обратно. Там все кустами заросло. С выступа этого дотянулась до кустов, уцепилась, влезла...
- Ну, и...
- Так и есть, пещера, и столб валяется.
- Столб? - удивился профессор. - Так, так...
- Столб! Подпорка. А другой еще держится. Я полезла туда и... Ой! Настоящий подземный ход! Каменный Я даже испугалась и сразу вернулась и побежала сюда.
- И хорошо сделала, - похвалил профессор. - Значит, вы вели самостоятельный поиск, да? Втроем? Миниэкспедиция.
Он постоял, подумал. Вокруг все молчали.
- Все ясно. Приказываю: сейчас - отдыхать. Всем.
Завтра в шесть утра собираемся на берегу Тесьмы. Этак...
метрах в двухстах правее моста. В полном составе. Всё.
Он повернулся к выходу.
Мишка удивился про себя тому, как точно указал профессор место подкопа. И ведь не спрашивал где. Сам догадался. Вот она, научная мысль!
- А нам можно? - спросил он профессора.
Мельников остановился.
- О чем речь? - весело сказал он. - Потомкам самого Анкудина да вдруг и нельзя! Это я у них должен разрешения спрашивать. Каковы, а? - Профессор одобрительно хмыкнул.
Вокруг шумели, поздравляли ребят, расспрашивали.
- Ну, я домой. - Лена стала прощаться. - Устала, грязная вся, да и коленка болит, вон рассадила...
- Проводить тебя, Лен?
- Правда, давай проводим!
- Нет, что вы! У меня видок... Лучше уж побегу поскорее, дома заждались. До завтра!
Мальчишки были взволнованы. Не терпелось самим взглянуть на ту самую "подкопь", про которую даже песня сложена. Песня-былина! Домой бежали во всю прыть.
- Ты скорее переодевайся, - торопливо говорил Димка. - Кусок хлеба в зубы - и на берег. Я тоже забегу домой, рубаху белую скину и сразу же туда... Понял?
- Еще бы! Все своими глазами увидим, завтра им вроде проводников будем. Сами поведем!
- Как же! Пустит тебя профессор, как же! Он сам первый полезет, вот увидишь!..
- Да ему и не забраться туда!
- Втащат! Главное, нам первым все осмотреть...
Но то, что ожидало их около Мишкиного дома, заставило забыть даже про подземный ход. Еще издали они увидели милицейскую машину. Она как раз отъезжала or калитки.
- Гляди! Что-то случилось! - испугался Мишка.
Быстро домчались до ворот. В Настином дворе толпились люди. Там были и Мишкина мать, и бабушка, и Настина бабушка, и тетка Марья, и еще кто-то из соседей.
Сама Настя сидела на скамейке рядом со старухами, растерянно обмахивалась головным платком.
Мальчишки переглянулись и незаметно юркнули в калитку. Но Настя не обратила на них никакого внимания.
- Почем я знала? - оправдывалась Настя. - Жильцы как жильцы. На них не написано. Платят исправно, чего же еще? А так мне все равно. Я ничего не знаю, так и следователю говорю. Так, мол, и запиши: я ничего не знаю и ведать не ведаю.
- Эх и темная ты, Настюха, - покачала головой мать. - Этак любого шпиона у себя пропишешь, лишь бы деньги платил.
- Ты бы хоть документами поинтересовалась, - упрекнул кто-то.
- А что документы? На них написано, что ли? - огрызнулась Настя. - Вот если бы написано на них было:
"жулик" или там "вор", тогда дело другое. А так... Да вы и сами-то жилицу держите! А что она за птица? Почем вы знаете? Я бы, может, еще и не пустила такую!
- Посовестилась бы людей-то, - нахмурилась бабушка. - При чем тут наша жилица, чего на других пенять. - Сидела бы лучше да молчала... Пошли-ка, Дуся, - позвала она мать. Тут бабушка заметила мальчишек: - А вы что тут делаете? А ну марш домой! Ужинать, ужинать пора...
Дома было тихо. За столом сидел Никита и что-то быстро писал. Мальчишки подсели к нему.
- Что тут без нас случилось-то? - осторожно спросил Мишка.
- Чего-то все секретничают, скрывают от нас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21