Пуля попадает мне в бедро, оставляя на входе малюсенькую дырочку, не больше ногтя на мизинце, но на выходе выворачивает кусок мяса из моей ноги, оставляя рану размером со спичечный коробок. Несмотря на боль, я впечатлен тем, что вижу. Это зрелище сродни взрыву дома или столкновению машин.
Еще одна пуля свистит около моего уха и попадает в палубу у самого колена. Тот, кто стреляет, находится над нами. Я качусь вбок, скользя в крови, пока не оказываюсь возле Кирстен и не опрокидываю ее на палубу, под прикрытие деревянных перил.
Очередная пуля откалывает кусок полированного дерева над нашими головами, и щепка попадает Кирстен в шею. Она снова кричит.
Сняв ремень, я обхватываю им правую ногу. Держа один конец зубами, я затягиваю жгут потуже, пытаясь остановить поток крови, и завязываю липкими пальцами ремень.
Рядом со мной вздрагивает тело Рэя Мерфи: пуля пробивает его бедро и уходит в палубу. Возле его ноги лежит большой рыбачий сачок на длинном шесте. В сетке запутались несколько свертков. Выкуп.
Кто-то в рубке отчаянно пытается переключить передачу, но швартовый канат еще закреплен на корме. Я тянусь под мышку и вытаскиваю «Глок» из кобуры. Смотрю на Кирстен. Она потрясена происходящим, но слушает меня.
– Нельзя оставаться здесь! Надо добраться до мостика. Быстрее! Сейчас же!
Кирстен кивает.
Я толкаю ее вперед, наблюдая, как она ползет по окровавленной палубе. Потом, перевернувшись лицом вверх, я направляю «Глок» в ночное небо. Когда я нажимаю на курок, ничего не происходит.
Кирстен вдруг неестественно изгибается, схватившись за бок. Через долю секунды я слышу выстрел. Кровь течет у нее между пальцами, но Кирстен продолжает двигаться.
Разделение целей отвлекло стреляющего, но мне надо что-то сделать с освещением. Хромированный фонарь укреплен на мачте посреди палубы.
Вооружившись «Глоком» как молотком и используя тело Рэя Мерфи в качестве щита, я ползу по палубе, пока не оказываюсь под фонарем. Поднимаюсь и бью по стеклу. Лампочка мигает и гаснет.
Кто-то бежит мимо меня, но, споткнувшись о мои ноги, падает на палубу. Это Джерри Брандт. Вскочив, он снова кидается к бриллиантам. Ударом в промежность я отбрасываю его в противоположную сторону. Он охает и с ненавистью смотрит на меня. И это несмотря на то, что пуля пробивает палубу в том месте, где он только что стоял. Я спас этому гаденышу жизнь – и вот благодарность.
Красная точка появляется у него на груди. Даже без освещения снайпер нас видит. Значит, у него есть инфракрасный прицел.
Джерри смотрит себе на грудь, потом на меня. Сейчас он умрет.
Он падает и катится по палубе все дальше и дальше, мимо сачка и свертков с бриллиантами, срываясь с кормы, но всплеск заглушён мотором, взвывшим на максимальных оборотах. Мне кажется, что Джерри упал прямо на крутящийся винт.
Кирстен в рубке продолжает судорожно переключать передачи. Швартовый до сих пор закреплен, и лодка качается и ныряет, но не двигается с места. Два мотора увлекают нас не вперед, а куда-то вниз. Я качусь по палубе и, дотянувшись до швартова, сбрасываю последнее кольцо с планки, почувствовав, как оно обжигает мне пальцы. Лодка дергается вперед, но, вместо того чтобы уходить к середине реки, мы поворачиваем и плывем к берегу, натыкаясь на камни.
Что, черт возьми, происходит?
Наскочив на какое-то подводное препятствие, лодка начинает крутиться на месте. У штурвала никого нет. Куда делась Кирстен?
Судно продолжает вращаться. Снайпер ждет, когда ему представится возможность выстрелить в меня снова.
Я ползком передвигаюсь к рубке и, ухватившись пальцами за край иллюминатора, подтягиваюсь, пока мои глаза не оказываются на уровне стекла. Внутри никого нет.
В ту же секунду в поле моего зрения врывается фонтан крови. И за мгновение до того, как рухнуть на палубу, я замечаю, что мой палец исчез, а вместе с ним и обручальное кольцо. Это аккуратная, чистая ампутация, проведенная высокоточной пулей.
Снайпер находится где-то высоко, на мосту или в здании. Теперь он целится в моторы или бак с горючим. Течение поворачивает судно, и мы двигаемся вместе с приливом. Скоро мы станем недостижимы для пули невидимого стрелка.
Я сосу рану на том месте, где был палец. Удивительно мало крови. Где Микки? Она была в трубе? Осталась ли там? Я не могу ее бросить.
До меня доносится новый звук – другой мотор работает где-то невдалеке. Прислонившись к стене, снова приподнимаюсь и смотрю в разбитый иллюминатор. Без освещения можно различить только силуэт лодки. На носу стоит человек с ружьем.
Я могу остаться здесь или попытать счастья в реке. Решение приходит в долю секунды.
И тут я вижу Кирстен, выбирающуюся из-под брезента на носу. Мне не видно ее лица, можно рассмотреть только очертания фигуры: женщина пытается встать и падает. Снова пытается, но вновь заваливается на бок. Потом я слышу всплеск, мужские крики и шлепанье пуль по воде.
Лодка приближается. Конечно, с изувеченной ногой мои шансы невелики, но… Оттолкнувшись от стены, я делаю два неровных шага и падаю через перила. Холод пронизывает меня. Не знаю почему. Я еще не успел высохнуть с прошлого купания.
Изо всех сил работая руками и здоровой ногой, я плыву в темноту, где мне предстоит либо утонуть, либо истечь кровью. Я предоставляю право выбора реке.
28
Джо держит меня, закинув мои руки себе на плечи. Я уже привык к выражению его лица. Его голос звучит устало:
– Пойдемте, давайте выбираться отсюда.
– Я вспомнил.
– Да, вспомнили.
– Но как же Микки?
– Ее здесь нет. Мы ее найдем.
Я выбираюсь из люка, и мы хромаем по парковке. Пара подростков, мальчик и девочка, остановили машину подальше от фонаря. Интересно, что они думают о парочке мужчин среднего возраста, идущих в обнимку? Пьяные или любовники? Впрочем, мне наплевать.
Я вспомнил. Я так этого ждал, так надеялся, что это случится. Боялся этого. Что если я кого-нибудь убил? Что если Микки была со мной, а я потерял ее в реке? Мне снились кошмары, потому что я не знал правды.
Когда мы подъезжаем к Примроуз-хилл, уже почти десять. Огонь бросает уютные отблески на занавески, горящий в камине уголь согревает гостиную.
– Вы сегодня останетесь здесь, – говорит Джо, открывая дверь.
Я хочу отказаться, но слишком устал, чтобы спорить. Я не могу поехать домой или к родителям Али. Я словно инфекционное заболевание: заражаю всех, кто меня окружает. Но надолго у профессора я не задержусь. Только на эту ночь.
Меня преследуют недавние видения: я под водой и не могу дышать. Я чувствую гнилостный запах канализации и вижу, как у моих ног кипит бело-зеленая вода. Джо обеспокоенно смотрит на меня. Он думает, что у меня плохо с сердцем.
– Надо отвезти вас в больницу. Пусть проведут обследование.
– Нет. Мне надо поговорить. – Я должен рассказать ему, что вспомнил, а то вдруг снова забуду.
Джо наливает мне выпить, жестом приглашает присесть и внезапно замирает. На долю секунды он кажется статуей: полустоит-полусидит. И так же внезапно он снова начинает двигаться – сигнал из мозга с опозданием дошел до тела.
Он виновато улыбается.
На каминной полке стоят фотографии его семьи. У малютки круглое лицо и прядка светлых волос. Она больше похожа на Джо, чем на Джулиану.
– А где ваша прекрасная жена?
– Свернулась в постели. Она ярко выраженный жаворонок.
Джо наклоняется вперед, положив руки на колени, словно приглашая к разговору. Я рассказываю ему, как меня смыло в канализацию и что случилось на лодке. Я помню, как Кирстен Фицрой вытирала мне рвоту с губ, помню тяжесть мертвого тела Мерфи, рухнувшего мне на грудь. Его кровь стекала у меня по шее и скапливалась в углублении под адамовым яблоком. Я помню свист пуль, помню, как Кирстен покатилась по палубе, держась за бок.
Одни воспоминания пробуждают другие – уплывающие образы, которые я ловлю, пока они не успели растаять. Джерри Брандт, падающий с кормы, силуэт с ружьем, исчезновение пальца… Теперь все эти вещи обрели плоть, и больше нет ничего реального, кроме событий той ночи. Даже пытаясь объяснить это Джо, я все еще чувствую пережитые ужасы и запоздалое сожаление. Если бы только я мог поступить по-другому… Если бы я мог вернуться.
Рэй Мерфи трудился в Водном управлении Темзы. Он знал расположение канализационной системы, потому что работал там черпальщиком и служил в комитете по предотвращению наводнений. Он знал, какую водопроводную трубу взорвать, чтобы вызвать потоп. Взрыв списали бы на метан или утечку газа и не стали бы проводить скурпулезного расследования.
Радиопередатчики и спутниковые системы слежения под землей бесполезны, да никто и не пустился бы в такое путешествие.
Рэй Мерфи должен был знать и о подземной реке под Долфин-мэншн. Они с Кирстен обеспечили друг другу алиби на утро, когда исчезла Микки. Но в какой момент в операцию включился Джерри Брандт? Возможно, для их плана нужен был третий.
– Но вы не можете быть уверены, что они похитили Микки, – говорит Джо. – Прямых улик нет. – Неожиданное, спазматическое движение его руки бросается мне в глаза. – Это все равно может быть фальшивкой. Кирстен имела доступ к квартире Рэйчел. Она могла достать пряди волос Микки и сосчитать деньги в ее копилке. Если они похитили ее три года назад, то зачем ждать так долго, чтобы потребовать выкуп?
– Возможно, их целью был не выкуп – во всяком случае сначала. Сэр Дуглас Карлайл сказал, что пошел бы на многое, чтобы обеспечить безопасность внучки. Мы знаем, что он нанял Кирстен, чтобы та следила за Рэйчел. Он собирал улики для битвы в суде, но адвокаты сказали ему, что выиграть не удастся. Тогда он решил взять правосудие в свои руки.
– А полотенце Микки? Как оно попало на кладбище?
Моя мысль зависает в пустой, отчаянной паузе. Может, они подставили Говарда. Испачкали кровью Микки полотенце и подбросили его на кладбище. А полиция и присяжные довершили дело.
– Но у вас нет доказательств того, что Микки жива.
– Знаю.
Наклоняясь к огню, Джо спрашивает у пламени, а не у меня:
– Но зачем посылать требование о выкупе сейчас?
– Из жадности.
По крайней мере, этот мотив я могу понять. Джо может возиться со своими садистами и психопатами, а мне дайте какой-нибудь старомодный заурядный мотив, в который я в состоянии поверить.
– Кто стрелял? Кто желал их смерти?
– Тот, кто хотел заставить их замолчать или наказать их, – выдыхаю я, подаваясь вперед в кресле. – Это мог быть сэр Дуглас. Если он организовал похищение Микки, то, возможно, его шантажировали.
– А кто еще? Я знаю, вы не думаете, что это сэр Дуглас.
– Алексей.
– Вы сказали, что в ту ночь он ехал за вами с Рэйчел.
– Он ехал за своими бриллиантами.
Джо ждет моих объяснений. Я знаю, что он уже все понял, просто хочет, чтобы я изложил свои аргументы.
– Алексей ни за что не стал бы спокойно стоять и смотреть, как кто-то уходит с его двумя миллионами. Похитили они Микки или нет, жива она или нет, кто-то должен был заплатить. Посмотрите, что он сделал с собственным братом.
– Ваше убийство входило в его план?
– Нет. Никто не предполагал, что я окажусь на лодке. Никто не ждал, что за выкупом отправятся в канализацию.
– А как же нападение в больнице?
Это напоминание вызывает нечто вроде спазма у меня в горле.
– Не знаю. Я об этом пока не думал. Может, он боялся, что мне известны какие-то опасные для него факты, а может, думал, что в ту ночь я что-то видел…
Я пока не могу объяснить, как бриллианты оказались в моем бельевом шкафу. Я знаю, что они были в коробке из-под пиццы, и я видел свертки на борту «Шармэйн». Большинство фактов сходится, но полная картина событий все же не ясна.
Мне надо убедить полицию снова открыть дело. Это больше не касается Говарда Уэйвелла. Да, он должен сидеть в тюрьме, но не за это преступление. Алексей – вот настоящее чудовище.
Я вздрагиваю, просыпаясь, и мне хочется плакать от усталости. День только начался, но я не могу сказать, когда закончился предыдущий. Всю ночь я тонул в канализации и наблюдал за пляской красных точек по стене.
На кухне Джулиана приветствует меня ободряющей улыбкой:
– Как вы себя чувствуете?
Пять секунд моей жизни уходят на осмысление этого вопроса, и я решаю промолчать. Вместо ответа с благодарностью беру у нее из рук чашку кофе.
– Где девочки?
– Джо отвозит Чарли в школу. А Эмму взял прокатиться.
Ее светло-голубые глаза смотрят на меня спокойно, но все же почти укоризненно – так смотрит человек, нашедший разгадку счастья: семью. В алой юбке и светлом джемпере она выглядит прекрасно, впрочем, как всегда. Я представляю, как она босиком идет по пляжу в какой-нибудь жаркой стране, поддерживая ребенка на стройном бедре. Профессору очень повезло.
Открывается входная дверь, и появляется Джо с Эммой на руках, помахивая утренней почтой. Джулиана берет малышку, целует ее в носик, приглаживает кудряшки.
Джо разворачивает на столе газету.
– Здесь небольшая статья – пара абзацев о том, что в Темзе нашли тело.
– Еще слишком рано. Они только сегодня проведут вскрытие.
– Что вы собираетесь делать?
– Я должен убедить их продолжить расследование дела о стрельбе на лодке. Поедете со мной? Надо, чтобы меня кто-нибудь поддержал.
– Не думаю, что они меня послушают.
– Нам придется попробовать.
По пути в Нью-Скотленд-Ярд у меня начинают трястись руки. Возможно, Джо догадывается, что я испытываю: головная боль, судороги, постоянное бурчание в кишечнике. Но если он и узнает симптомы ломки, то, во всяком случае, не говорит ни слова.
Прибыв на место, мы вынуждены ждать, как любые рядовые граждане. Мой запрос о встрече с комиссаром передается через Департамент полицейских расследований, через различные бюрократические инстанции только для того, чтобы быть отвергнутым. Я прошу встречи с помощником комиссара. Запрос снова уходит наверх и проходит по тому же кругу, словно это никому не нужная мелочь. Наконец меня направляют к Кэмпбеллу Смиту.
Мы пересекаем город и проводим еще час в приемной полицейского участка Харроу-роуд. Джо убивает время, изучая фотографии на стенде «Разыскиваются», словно находится в Национальной портретной галерее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44