– Ого! Прелестно. Взгляни-ка, Роджер, – протянула она папку мужчине, вальяжно раскинувшемуся в кресле справа от нее. – А это, по всей видимости, легендарная Айрис. – В ее голосе прозвучала вопросительная нотка, хотя несколько минут назад Адам представил дам друг другу. – Рада встрече. Адам столько рассказывал о вас и в таких лестных выражениях… Вы приехали сообщить, как идет подготовка к празднику? Надеюсь, все…
– Нет, – сказала Айрис. Брови Кэролайн взлетели вверх.
– Возникли проблемы?
– Нет, нет, что вы, – поспешила заверить ее Айрис. – То есть я хотела сказать…
– Так зачем же вы в Карсон-Сити? – Кэролайн уже не скрывала раздражения.
Эта дама явно не любила ходить вокруг да около. Глубоко вздохнув, Айрис «нырнула»:
– Я приехала попросить вас об отсрочке.
– Отсрочке? – переспросила Кэролайн. – Хотите отложить праздник?
– Нет. Об отсрочке бурения в том месте, где Адам брал эти пробы.
Кэролайн нахмурилась и окинула девушку уничтожающим взглядом.
– Но это невозможно, – наконец изрекла она. – Адам, в чем дело?
– Айрис не хватило времени осмотреть все старые рудники, – объяснил он жестким, холодным тоном. – Тоннели, где, она полагает, спрятано ожерелье Невесты из Рейнбоу.
Айрис сжала под столом руку Адама. Чувствуя его напряжение, она снова заговорила:
– Я нашла…
– Я сейчас говорю с Адамом, – резко перебила ее Кэролайн. – Итак, легендарное ожерелье. Оно очень ценное?
– Не знаю. Для меня оно бесценно… – сказала Айрис.
– Не все ценности имеют эквивалент в деньгах, – заметил Адам.
Раздраженно пробарабанив по столу, Кэролайн уставилась на него.
– Так вот почему ты оттягивал взятие проб и требуешь отложить бурение, – протянула она. – Собираешься войти в долю с этой Мерлин?
– Что вы! – пораженно воскликнула Айрис.
– Естественно, нет, – отрезал Адам и, помолчав, добавил: – Это смешно, Кэролайн.
– Об отсрочке не может быть и речи, – покачала та головой. – Мы начнем разработки в Рейнбоу немедленно, мы не можем ждать ни дня. Это бизнес, Айрис. Романтические идеалы, которые вы так рьяно защищаете, не имеют никакого веса в нашем мире. Деньги – единственный способ не пропасть.
– Кэролайн, – снова подал голос Адам.
Айрис крепче сжала его руку. Все правильно, сказала она себе. Ты не можешь выиграть битву за меня. Каждый борется за себя сам, и только сам.
– Я все понимаю, – твердо сказала она. – Но им можете хотя бы выслушать меня? Пять минут?
Покосившись на Адама, Кэролайн Уэлком нахмурилась еще больше, но согласилась:
– Пять минут, и ни секунды больше.
– Один человек, Дональд Фонтенот, написал книгу о Невесте из Рейнбоу, о Женщине-Радуге, – начала Айрис. – Ее тоже звали Айрис Мерлин. Он нашел меня и показал рукопись, основанную частично на преданиях, обросших нелепыми подробностями, а частично на собственной фантазии. Меня он не захотел даже выслушать. Моя версия полностью разрушает его собственную. А ему необходимо опубликовать свою лживую книгу, у него уже заканчивается срок контракта.
– И что же?
– Он планирует напечатать книгу как историческую. Это сулит ему огромные деньги.
– Обратитесь к адвокату.
– Уже обращалась. Бесполезно. Раз у меня нет писем, дневников или тому подобных документов, я не смогу доказать, что Фонтенот лжет.
– А ожерелье будет рассматриваться как доказательство?
– Да, причем неоспоримое. Фонтенот утверждает, что Айрис бежала в Калифорнию, взяв ожерелье, и там продала его. Если же ожерелье будет найдено в Рейнбоу, то оно послужит доказательством, что автор либо опирался на неверные сведения, либо всю историю, от начала до конца, выдумал!
Кэролайн глянула на часы:
– А какое все это имеет значение?
– Айрис Мерлин, она же Женщина-Радуга, действительно существовала, как я или вы, Кэролайн. Она умерла от холеры, пытаясь выходить заболевших рудокопов. И она не заслуживает, чтобы подонки, подобные Дональду Фонтеноту, оклеветали ее. Она совершила подвиг, а не предательство!
– И нельзя допустить, – добавил Адам, – чтобы на лжи и клевете наживались люди, подобные этому историку. Тем более сама Невеста из Рейнбоу уже не может встать на свою защиту.
– А вы уверены, что ожерелье в Рейнбоу? – снова спросила Кэролайн. – Совершенно уверены? И убеждены, что сможете его найти, если оно еще здесь?
– Я нашла доказательство, что Айрис Мерлин бывала в тоннеле во время эпидемии холеры, – заявила Айрис. – И думаю, что смогу там найти ожерелье. Но стопроцентной уверенности у меня нет.
– Ну а у меня есть, – неожиданно сказала Кэролайн, снова придвигая к себе папку Адама с отчетом. – Итак, вы просите об отсрочке. На сколько?
– Месяц, – не задумываясь, ответила слегка ошалевшая Айрис. – Или хотя бы пару недель. Надо обыскать все ответвления тоннеля.
– Исключено. Слишком много людей в Совете директоров уже недовольны тем, что проект «Рейнбоу» затягивается, и я не желаю давать им еще повод для недовольства. А что ты скажешь, Адам?
– Я не могу говорить только от себя, – медленно сказал он, тщательно взвешивая каждое слово. – Сперва я должен переговорить со всеми акционерами, жителями Фелисити, вложившими свои деньги в этот проект.
– Значат ли твои слова «нет» отсрочке?
– Сначала я должен посоветоваться с акционерами, – твердо стоял он на своем.
– Ладно. Мы подождем. – И Кэролайн повернулась к Айрис. – Простите. Не возникнет ли в связи с этим проблем по организации праздника?
Айрис сглотнула: – Нет.
– Что ж, день или два, пока мы не решим вопрос об отсрочке, можете полностью посвятить лазанью по тоннелям – хоть двадцать четыре часа в сутки. Адам, с тобой все в порядке? Ты выглядишь так, будто вот-вот хлопнешься в обморок.
– Я в порядке, – через силу пробормотал он.
– Тогда вы оба свободны. Итак, господа, теперь я бы хотела, чтобы все вы просмотрели отчет о результатах проб в четвертой зоне. Меня саму ждут другие дела. Пойдем, Роджер…
Когда дверь за ними закрылась, Айрис подняла взгляд от стола, и перед глазами поплыли разноцветные пятна.
Я не заплачу, твердила она себе. Только не здесь.
– Она ушла? – послышался шепот Адама.
– Да. И зачем ты вмешивался? Я бы и сама прекрасно с ней справилась.
В ответ раздался лишь сдавленный смешок.
– Тебе не нужна моя помощь… как же… Да ты хоть понимаешь… что было бы не вмешайся я?..
– Адам? Что с тобой? Адам?! – не на шутку перепугалась Айрис, увидев его побелевшее лицо и погасшие глаза.
– Выбор. Необходимость выбора. Я только сейчас начинаю понимать. Пошли отсюда.
– Ты же не сможешь вести машину!
– Успокойся. Я в полном порядке.
Лишь в восемь вечера они покинули Карсон-Сити.
Адам был бел как полотно, но, к счастью, чувствовал себя не так плохо, как тогда в тоннеле. День они провели в библиотеке, где Адам дремал, сидя в углу, а Айрис выискивала дополнительную информацию о «золотом буме» в Фелисити и Рейнбоу. В ушах у нее звенел холодный, высокомерный голос Кэролайн Уэлком: День или два можете полностью посвятить лазанью по тоннелю – хоть двадцать четыре часа в сутки. Но поиски увенчались успехом. Айрис обнаружила пожелтевшую газетную вырезку из «Фортуны», выходившей в те годы в Фелисити и Рейнбоу. В самых лестных выражениях в ней описывалась грандиозная свадьба и скандально знаменитое платье невесты. Библиотекарь отксерокопировала ее для Айрис.
– Послушай, – сказала Айрис Адаму, когда они выехали на шоссе, – репортер, оказывается, взял тогда интервью у Айрис. Даже платье он описал с ее слов.
– Ммм? – промычал Адам. Под глазами у него залегли черные тени, но боль прошла. – И что именно она сказала?
– Слушай: «Платье сшито из девяти кусков тончайшего французского муслина разных цветов. Фата тоже. В свадебном наряде отсутствует лишь один цвет – белый».
– Занятно, – хмыкнул Адам. – Интересно только, что у нее было под платьем?
– Радужный корсет, полагаю, – улыбнулась Айрис. – Не забывай, это же был 1907 год, тогда женщины затягивали себя в жутко тесные корсеты. Ну ладно, читаю дальше: «Пурпурный – цвет страсти, оранжевый – счастья, желтый – ясный свет, розовый – любви, зеленый – жизнь, бирюзовый – процветание, лазурь – надежда, индиго – вечность. Фиолетовый – против страданий…»
– Но он ей все же не помог.
– Это как посмотреть, – возразила Айрис, хотя и горло неожиданно сдавило, а глаза наполнились слезами. – Айрис всегда делала то, что хотела, – вышла замуж за любимого человека, наперекор злословию обывателей, и умерла, пытаясь спасти его и рудокопов. Не такая уж плохая судьба для женщины.
– Пожалуй, ты права, – согласился Адам.
Айрис снова развернула вырезку.
– «На левом плече красовалась брошь из чистейшего комстокского серебра. На правом – из золота, добытого в Рейнбоу. Когда же репортер спросил мисс Мерлин об ожерелье, она сказала: «Ожерелье соединяет в себе все символы моей жизни и любви – золото, серебро и все цвета радуги».
Адам свернул на дорогу к Фелисити. Убаюканная молчанием и непроглядной темнотой за стеклом кабины, Айрис сонно зевнула и закрыла глаза. В конце концов, несколько дней у меня все же есть, думала она. И кто знает, что за это время может произойти…
Визг тормозов, короткий вскрик Адама и резкий толчок вырвали девушку из забытья. Моргая, она уставилась в темноту, где кляксами вырисовывались два пятна от фар «Эсмеральды». И в ту же минуту грузовик начал валиться на бок, с жутким скрипом тормозов, скрежетом коробящегося металла и почти человеческим стоном. Ремень безопасности впился ей в ключицы, сдирая кожу, затем сполз на грудь и еще ниже, на талию. Пол был теперь не под ногами, а сбоку, а сама она повисла на ремне безопасности, больно режущем тело. Запах горячего металла и паленой резины смешался с противным вкусом крови, почему-то заполнившей рот.
И гробовая тишина.
Сердце в груди Айрис стучало, как молот – глухо, надрывно. Вроде как жива, немного подумав, решила она. Руки-ноги на месте, не сломаны. Язык прокушен, установила Айрис причину крови во рту. Но как же больно! Уже взявшись за ремень безопасности, чтобы отстегнуть его, она сообразила, что «Эсмеральда» лежит на боку и только ремень удерживает ее на сиденье. Отстегнув его, она просто свалится вниз…
«Адам», – молнией пронеслось в ее мозгу.
– Адам?
Молчание.
Перегнувшись через сиденье, Айрис наклонилась к нему. В кромешной тьме она еле различала очертания его тела. Его лица она не видела, но плечо и щека, до которых она опасливо дотронулась, оказались теплыми.
– Адам! – закричала она. – О, Адам, скажи, с тобой все в порядке? Не молчи!
Но он и не шелохнулся.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем ей удалось открыть дверцу, весящую, как показалось обессилевшей Айрис, несколько сот тонн. Обломав ногти и ободрав ладони, вконец отчаявшись и всхлипывая от жалости к себе и Адаму, Айрис сумела вцепиться в край железной рамы и выбралась из грузовика.
«Эсмеральда», съехав с дороги, лежала на боку в небольшой лощине, густо заросшей полынью. В ярком свете луны отчетливо виднелись горы на востоке. Шоссе, серебрившееся невдалеке, было совершенно пустынным. Надо всем этим стояла ночная невозмутимая тишина.
– Пожалуйста, – взмолилась Айрис. – Пусть Адам будет жив, умоляю, сохрани его, Господи!
Вскарабкавшись обратно к дверце, она заглянула и кабину, проклиная узкую юбку и лодочки на высоченных шпильках и с завистью, вспоминая потертые джинсы и удобные ботинки Кэролайн Уэлком.
– Адам! Адам, ты жив?
– Кажется, – послышался хриплый и глухой голос Адама. – Только в голове какой-то туман. А как ты?
– Прекрасно. Сможешь сам выбраться отсюда?
Вместо ответа он отстегнул ремень и, встав ногами на край сиденья, ухватился за раму. В ярком свете луны, заливавшем все вокруг мертвенно-белым светом, Айрис увидела пропитанный кровью правый рукав его рубашки.
– Ты ранен!
– Нет, просто порезался. Все могло быть гораздо хуже. Помоги-ка мне.
С ее помощью Адам сумел выползти из кабины, мешком свалившись на землю, в заросли полыни. Взглянув на него, Айрис увидела в глазах Адама прежний огонь и блеск и с облегчением вздохнула, хотя сердце отчаянно билось.
Теперь, когда они оба были на твердой земле, на Айрис внезапно напал неудержимый смех.
– Адам! – хохотала она, безуспешно пытаясь прекратить истерический смех, прижимая ладонь ко рту. – Господи, Адам, как все же это нелепо и смешно!
– «Эсмеральда» валяется на боку в канаве посреди ночи, сами мы еле выбрались из нее, к счастью, оставшись почти невредимыми, а ты находишь это смешным? – возмутился Адам.
– Извини, – задыхаясь от смеха, сказала она. – Не знаю, что со мной.
Адам долго молчал, а затем неожиданно улыбнулся такой потрясающей улыбкой, что у Айрис закружилась голова. Протянув руку, она ласково провела ею по щеке Адама.
– Ты не двигался и не отвечал, – прошептала она. – Я бы умерла, если б ты погиб.
– Со мной все в порядке. Правда.
– Докажи, – еле слышно прошептала она.
Наклонившись, он запечатлел на ее губах легкий поцелуй.
– Ты никогда не делала этого раньше.
– Чего?
Он снова поцеловал ее. На этот раз более жарко.
– Никогда не просила меня целовать тебя.
Немного отодвинувшись, Айрис убрала руку от его лица, пальцы непроизвольно сжались в кулак. Желание должно обжечь двоих, как и любовь. Если оно охватывает лишь одного, то это принесет только боль и страдание. Так было всегда, и так будет вечно…
– Я и сейчас не просила, – сдавленно прошептала она.
Схватив ее руку и разжав пальцы, Адам снова поднес ее к своей щеке.
– Просила, – мягко, но уверенно заключил Адам. – Если два человека могут просить друг у друга помощи, то они могут просить и о поцелуях. А мы тем более должны и можем молить о поцелуях, таких, как эти.
Он покрывал все ее лицо бесчисленными, но легкими, как дыхание, поцелуями, постепенно перемещаясь со лба на веки, затем на нос, и только потом его губы, продолжая свое неспешное путешествие, спустились к полуоткрытому рту.
Любые сомнения испарились. Крепостная стена защиты рухнула. Ни в одной своей мечте Айрис не возносилась так высоко, как сейчас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18