Дочь Коринны уже беременна. На этой неделе она ушла с работы, чтобы полностью посвятить себя беременности и обеспечить здоровую среду для ребенка. – Похоже, она слово в слово повторяла слова Коринны, произнесенные за игрой в бридж. – Разве ты не захочешь того же, когда вы с Лайлом поженитесь?
– Мам! Не хочу быть невежливой, но я семь лет училась, чтобы стать оперной певицей. Дочь Коринны работала на полставки в закусочной. Надеюсь, ты понимаешь, что нас нельзя сравнивать?
Сейчас было самое время выполнить правило «Будь вежливой, но твердой, если нужно закончить разговор».
– Мама, мне правда пора идти. Позвоню на неделе. Я люблю тебя! Целую вас с папой.
– Но, Бри, я…
– Мам, в самом деле. Уже поздно. Я потом позвоню. Пока. – Я крепко зажмурилась, стиснула зубы и нажала на телефоне клавишу «Откл.».
Поняв, что потолок не рухнул мне на голову в качестве возмездия за непочтительное отношение к матери, я немного расслабилась и приоткрыла один глаз. Ни молний, ни грома, ни нашествия лягушек.
Открыла второй глаз. Никакой катастрофы, вокруг порядок, за исключением объедков пиццы, оставшихся после моего пира. Наверное, есть что-то в этом решении быть твердой. Я прошлась по комнате, чтобы поднять с пола смятый лист, раз уж ангел-хранитель уберег его от попадания в мусорную корзину. Разгладила бумагу и стала задумчиво постукивать по ней карандашом. Номер три, номер три. Гм-м…
Опять раздался звонок, и я закатила глаза, понимая, что определитель номера – это не роскошь, а необходимость.
– Алло?
– Милая, это снова мама. Наверное, связь прервалась. Я рассказывала, что тетя Лаверн хочет сшить тебе свадебное платье, чтобы ты не брала его напрокат? Надо приду мать, как отказаться, чтобы ее не обидеть, ведь ты, конечно же, наденешь мое платье. Может, Лаверн сошьет что-нибудь для подружек невесты. Что-нибудь приятного баклажанного цвета, как тебе?
Мой взгляд наткнулся на последнее произведение тети Лаверн – жуткие занавески а оранжево-зеленую клетку, и я попыталась вспомнить человека, которого ненавидела до такой степени, чтобы попросить надеть темно-фиолетовое платье подружки невесты.
Затем сгорбилась на диване, вполуха слушая мамину трескотню о свадебных приготовлениях, при этом складывая и разворачивая жалкий маленький список.
– … и мы можем получить скидку на торт…
– Угу.
– … органиста…
Дослушав до половины ее рассуждения о преимуществах поездки к морю по сравнению с поездкой на лыжный курорт – с точки зрения как можно более раннего появления внука, – я сдалась окончательно. Все они были правы: и мама, и Лайл, и Эрика, и даже мадам с ее глупой подушкой.
«Я не смогу. Мне не хватит твердости. Позвоню Габриэлле и сообщу ей об этом».
В течение следующих двадцати минут, пока мама планировала мою свадьбу, я кивала и мычала в знак согласия и, держа на коленях листок со своими новыми правилами, методично раздирала его на мелкие клочки, не обращая внимания на стекающие по щекам слезы.
Подумаешь, мир ведь не рухнет, если в нем не появится еще одна оперная певица?
Велика важность!
Когда мама, наконец, попрощалась, я сделала еще один звонок. Ни к чему было откладывать дальше.
– Алло? Мне позарез нужен определитель номера.
13
Кирби
Posso vedere il menu, per favore? (Дайте меню, пожалуйста)
Мой двенадцатичасовой рабочий день (сегодня я хотя бы увижу наконец Лорен; нервничаю, как перед первым свиданием, честное слово) в разгаре, и тут ко мне в кабинет входит Бэннинг.
При нормальных обстоятельствах я была бы не прочь полюбоваться на него, но пари все изменило. К примеру, никогда раньше не замечала, что у него слишком близко посаженные глаза. К тому же он, скорее всего из тех, кто быстро лысеет. Никогда не любила лысых. Фу! Не хочу даже представлять, как он будет усердно зачесывать волосы, прикрывая плешь.
Моя голова точно взорвется и разлетится на тысячу мелких осколков, если еще хоть раз на этой неделе он начнет талдычить о моих недостатках. Последние четыре часа я провела в попытках обнаружить ошибку в расчетах. Либо все, чему нас учили в школе, напрочь выветрилось из моих мозговых клеток, либо первоначальные цифры верны.
– Грин! Ты все правильно посчитала.
Опять. Пора перестать проделывать со мной эти фокусы! Я что, передаю всем свои мысли телепатическим путем? Сначала Брианна с разговорами о безнадежности, теперь Бэннинг говорит, что все правильно. Может, я мутант-экстрасенс?
– Прием! Земля вызывает Кирби! Как слышно? – Он улыбается и облокачивается о дверной косяк. – А, я понял! Ждешь официального извинения. Хорошо, ты его заслужила. Ты была права, а я – нет. Я целую ночь проверял предыдущие отчеты в поисках источника несоответствия и обнаружил, что руководитель уволенной тобой группы месяцами скармливал мне неверные цифры. – Он смеется, но невесело. – А я-то все удивлялся, почему наши маркетинговые затраты приближаются к национальному долгу маленького государства. Давно надо было проверить. Ты молодец.
Хотите – верьте, хотите – нет, но я теряю дар речи. К счастью, ненадолго. Но все же решаю сохранять сдержанность.
– Спасибо, что сообщил. А то я волосы рвала, пытаясь понять, где ошиблась.
Опускаю глаза, борясь с порочным желанием исполнить дикую пляску, прыгая по кабинету и разбрасывая бумаги. Однако злорадствовать непрофессионально.
И уж точно не пристало хорошим людям.
– И это все? – вопрошает Бэннинг, удивленно уставившись на меня, и выражение его лица говорит: «Это не та Кирби, которую мы знаем и любим». (Хорошо, хорошо – «и любим» я, наверное, прибавила от себя.)
Вежливо улыбаюсь:
– Тебе еще что-то нужно?
Босс качает головой, все еще растерянный. Неужели я действительно так склонна к злорадству? Вот незадача.
Он собирается уйти, но останавливается и снова поворачивается ко мне:
– Может, пообедаем вместе?
Стоп! Это еще что такое? Внезапный возврат к прежним отношениям в стиле «мы просто коллеги, которые начинают становиться друзьями и, откровенно говоря, неравнодушны друг к другу»? В отличие от новой стадии «ты – злобная стерва, которая не может проявить скромность даже во имя спасения собственной задницы, отпуска или должности»?
По-видимому, мое лицо принимает странное выражение, потому что Бэннинг пожимает плечами:
– Если ты занята, ничего страшного. Я просто хотел обсудить сумму твоей страховки на время поездки в Италию.
– Да, мне нужно… Нет, подожди! Ты только что сказал «на время поездки в Италию». Значит, считаешь, что я выиграю пари? Ага! – Откидываюсь в кресле, скрещиваю на груди руки и широко улыбаюсь. – Не верится, что ты так поступаешь со мной, зная…
– Я хотел сказать «если». Если ты поедешь в Италию. – Но уголки его губ дрогнули, так что я считаю это своей моральной победой.
Наслаждаясь видом удаляющихся от меня упругих ягодиц Бэннинга, я думаю, что надо было принять предложение пообедать. Может, у нас действительно сложатся дружеские отношения, потенциально ведущие к чему-нибудь вроде «мы взрослые люди, действуем по взаимному согласию, и ничего в этом нет плохого»?
Очень заманчиво. Только вот… нет. Никаких романов с начальником. Просто деловой обед коллег.
Смотрю на часы, прикидывая, сколько времени понадобится Бэннингу, чтобы добраться до своего кабинета. Тогда я смогу позвонить и принять его предложение. Но тут поднимаю глаза и вижу Брианну – она нерешительно топчется у двери.
– Э-э… Кирби, может, нам с вами… то есть, я хотела спросить – не хотите пойти пообедать?
Нужно обязательно почитать что-нибудь об экстрасенсорных способностях. «Горячая линия «Телепатия»: не мистификация, а новые перспективы профессионального роста».
Пока мы спешим к ресторану «Океанариум», сутулясь под холодной изморосью, я пытаюсь обдумать темы разговора с Брианной. Никогда не была сильна в светских беседах. Наверное, этому можно научиться. В старших классах, когда дети моего возраста приобщались к жизни в социуме, я училась антисоциальному поведению.
«Неприязнь окружающих лучше, чем жалость».
Порой гордость – единственное, что всегда принадлежало только тебе, а не получено как благотворительная помощь от церкви и не куплено в магазине товаров секонд-хэнд. Кроме того, она не имеет размера и никогда не выходит из моды.
Правда, не очень-то согревает.
Толкаю дверь ресторана, и мы торопливо заходим в теплое помещение. Интерьер отдает пятидесятыми, зато тут самые лучшие блюда из морепродуктов в округе.
– Ой, здесь так здорово пахнет! – восхищается Брианна. – В таком месте я не откажусь заняться набиранием тридцати пяти фунтов.
Она тут же покрывается забавным румянцем, но официантка приглашает нас за столик, и я не успеваю спросить, в чем дело. Набрать тридцать пять фунтов? Она что – беременна? Радуюсь, что заказала столик заранее: в заведении, как обычно, полно народу.
Сидя у окна, листаю меню и поглядываю на Брианну, думая, политкорректно ли будет спросить о цели набора веса. В отделах кадров различных фирм меня заставили выслушать немало нудных лекций о юридических вопросах. Можно подумать, будто я помню, грозят ли мне неприятности, если я спрошу у своей секретарши, не беременна ли она.
Или даже если поздравлю ее в случае утвердительного ответа.
Хотя Брианна очень скромная девушка, вероятно, из тех, кто уходит с работы, чтобы сидеть с ребенком. Так что придется нанять другого человека, который не сможет разобрать мой почерк, не будет понимать мое чувство юмора, и уж точно не придет с проектом похода в клуб знакомств с целью перехитрить главного исполнительного директора.
Вздыхаю, и тут мне в голову врывается мысль, от которой я чуть не опрокидываю стакан с водой. Вот дерьмо! Она же мне нравится. Нравится как подруга, а не просто как «девушка, с которой мы вместе работаем».
Это не сулит ничего хорошего.
У меня, наверное, странное выражение лица, потому что Брианна поднимает голову и смотрит вопросительно:
– Что случилось?
– Э-э… ничего. Просто я… думаю, что взять: крабовый салат или махи-махи. – Сверлю взглядом меню, притворяясь, будто читаю.
«Никогда не демонстрируй желания подружиться с ними. От этого им станет еще приятнее над тобой издеваться».
Приказываю девчонке-подростку, все еще живущей во мне, заткнуться. Теперь у меня есть карточка «Виза-платинум», я давно не прежняя слишком высокая девочка в слишком коротких джинсах, стоящая в тесной толпе на автобусной остановке, пока одноклассники со смехом проносятся мимо на собственных автомобилях.
Смеясь надо мной. Всякий раз смеясь надо мной.
Встряхиваю головой, пытаясь сбросить дурное настроение. Я, наверное, голодна. Низкий уровень глюкозы в крови – вот в чем дело. Надо заказать что-нибудь поплотнее. И закуску. И даже десерт.
Кстати, о заказе – цены здесь довольно высокие. Не хочу, чтобы моя помощница переживала из-за денег.
– Брианна, я угощаю.
– Что вы, не стоит! Это же я вас пригласила. Давайте хотя бы пополам.
У нее обеспокоенный вид. Может, не стоило выбирать морепродукты. Если Бри тошнит по утрам, она может помчаться в туалет от одного запаха крабового пирога, который я собираюсь заказать.
Н-да, идея с морепродуктами явно была неудачной.
– Можем пойти еще куда-нибудь, если не любишь рыбу, – говорю я, отклоняясь назад и облокачиваясь о спинку кожаного сиденья, на случай если Брианне внезапно станет плохо.
Она все еще погружена в свои мысли, но уже смеется и начинает вертеть в руках салатную вилку.
– Что? Нет, я обожаю морепродукты. И побольше сливочного масла и чеснока.
– Не могу не согласиться. Впрочем, по-моему, любая еда вкуснее со сливочным маслом. К сожалению, почтенный возраст заставляет меня платить за каждый съеденный кусочек масла дополнительной милей на беговой дорожке, так что я закажу крабовый салат с отдельной заправкой. А ты?
Рядом возникает официант, мы делаем заказ, и я прошу еще и крабовый пирог на закуску. Не стоит слишком фанатично относиться к здоровому питанию, правда? Брианна заказывает лосося, и мы молча ждем, пока официант унесет меню. А затем одновременно начинаем:
– Ну, в общем…
– Я хотела…
И она, и я издаем нервный смешок, это довольно странно, учитывая, что за много лет Брианна – единственный человек, с которым я действительно сработалась. Здесь что-то не так.
Делаю глубокий вдох.
– Давай начистоту, Брианна. Почему мы здесь, почему ты так нервничаешь и зачем тебе поправляться на тридцать пять фунтов? Ты – извини заранее, что спрашиваю, вдруг это не мое дело, – но ты беременна? Собираешься увольняться?
– Беременна? – изумляется она. – О Господи, нет! Это последнее, что я… Уволиться? Нет, нет, нет. То есть, конечно, если бы я действительно… но этого не будет, ведь я не пойду туда, и вообще… короче говоря… – Бри хватает стакан и залпом проглатывает целую пинту воды со льдом. – Ну хорошо. Почему вы решили, что я беременна? Я поправилась? Говорила ведь Лайлу – хватит ездить в «Криспи крим». Хотя теперь это не имеет значения. Ой…
Я смеюсь, на этот раз по-настоящему.
– Нет, ты все так же изящна. Просто у входа обмолвилась, что хочешь набрать тридцать пять фунтов, и я не знала, в чем дело. Единственное, что пришло в голову…
– … это беременность, – понуро заканчивает она.
– Ну да. А что ты имела в виду?
Бри выдерживает небольшую паузу, вертя в руках столовые приборы.
– Это долгая история, к тому же не имеющая отношения к делу. Я хотела поговорить вне офиса, поскольку у меня возникла еще одна мысль насчет этой ерунды с пари.
Не уверена в своей готовности к ее новым идеям. Последний раз это кончилось тем, что я влипла в историю с клубом знакомств. А что дальше? Конкурс красоты? Съемки в рекламно-информационном ролике? Реалити-шоу?!
Меня передергивает.
Похоже, она это замечает, потому что начинает говорить, причем очень быстро.
– Нет, ничего плохого или вульгарного. Просто… э-э… все, кого я встречала, считают меня хорошей. «Брианна славная». «Брианна – добрая девушка». «Брианна, ты такая милая!»
В моем голосе появляются холодные нотки.
– Ну и радуйся!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37