- Я что? - засуетился я. - Моё дело передать. Не хотите - вовсе не буду ничего говорить. Мне ещё жить охота. Я вот руку сломал, если что с рукой будет - кому я нужен?
- А ты и так никому не нужен, - хохотнул Зуб. - Ладно, давай, выкладывай, что ещё тебе велено передать?
- Я передам, а ты опять на меня бросаться будешь.
- Не буду, не буду, - пообещал он.
Так я тебе, козёл, и поверил. Ну да ладно, рискнём, надо довести до сведения этого гада всё, что Слон велел.
- В общем, он сказал, что надо добавить, - упрямо повторил я. - И ещё сказал, что повезёт в своё место пацана, которое только он один знает. В Москву не прорваться было с мальчишкой. Надо, говорит, падать там, где прижали. И ещё сказал, что позвонит тебе сам вечером, после того, как ты с клиентом все вопросы решишь.
- Это он свои правила мне диктовать будет? - приподнялся Зуб.
Я видел, что он рассержен уже не на шутку. "Быки" за соседним столиком переглянулись и один из них посчитал нужным встать из - столика и подойти к нам. Он встал за моей спиной и положил, вроде как случайно, мне на плечо тяжёлую лапищу, нажав на что-то, отчего я чуть не взвыл.
- Выкинуть его, Зуб? - спросил бугай.
- Погоди, посиди там... пока, - отмахнулся Зуб.
Он подождал, пока верзила вперевалку вернётся на своё место, и продолжил.
- Значит, будет так: как только Слон или Блин тебе позвонят - сразу звонишь сюда, - он протянул мне бумажку, на которой что-то быстро написал. - Сразу же! Ты понял?
Я поспешно кивнул. Спорить было бесполезно и неконструктивно, как любил говорить в таких случаях Блин.
- И если ты знаешь сейчас где прячутся твои друзья-приятели, лучше скажи сразу - иначе будет худо. Ты плохо представляешь с кем имеешь дело.
Вот тут он ошибался. Я эту породу чересчур хорошо знал. Я давно на таких работаю, очень давно, ещё пораньше, чем Блин со Слоном на них работать начали. И я знаю, что если предам своих подельщиков и с ними что-то случится - со мной случится то же самое, если не хуже. Я буду всего лишь свидетель - не более того. Слон правильно всё рассчитал и предугадал. Что-то тут варилось нехорошее. И если бы я не был по их понятиям шестёркой - кто знает, как бы всё это приключение для меня обернулось.
Нет, мне остаётся только держаться за своих подельщиков. Вместе мы, может, ещё и выберемся, выкрутимся как-то.
- Ты понял меня? Позвонишь - получишь хорошие бабки. И если скажешь, где Слон - тоже. Ты понял?
- Понял я, понял, - закивал я усердно бестолковой. - Только они мне ничего не сказали, куда едут, я думал ты всё знаешь, я же не думал, что они что-то сами по себе затевают.
- Вали тогда домой и жди, когда позвонят. Но если обманешь - не позвонишь, смотри!
Я изобразил на физиономии кровную обиду.
- Вали давай, - махнул Зуб.
Я поспешно припустил к дверям, но меня остановил его окрик.
- Погоди-ка! Ты один живёшь?
- Один, - поспешно кивнул я, не понимая, куда он клонит.
- Тогда с тобой Гвоздь посидит, чтобы тебе одному скучно не было.
Зуб щёлкнул пальцами, и из-за соседнего столика встал тот самый верзила, который уже подходил ко мне, с сожалением отодвинув стакан с тёмной жидкостью.
Неужели и эти мелкие коньяки пьют?
Но размышлять на эти темы мне долго не пришлось - верзила подошёл ко мне и толкнул дружески плечом к выходу, да так старательно, что я чуть через витрину не вылетел.
- Ну что - пошли, что ли?
- Ты за ним хорошенько присматривай, - напутствовал его кто-то из-за столика.
- Присмотрю, присмотрю, - проворчал явно недовольный неуместным и несвоевременным для него поручением, Гвоздь и ещё раз толкнул меня плечом, отчего я едва не вылетел на улицу вместе со швейцаром и дверью в придачу.
- Да погоди ты, - обозлился я. - Мне ещё шмотки надо забрать в гардеробе.
Я медленно оделся, накидывая куртку на гипс, сам напряжённо обдумывая - стоит ли попробовать отпроситься в туалет и сорваться прямо отсюда? Но передумал, решив потерпеть его общество, чтобы раньше времени не спугивать и не ворошить осиное гнездо.
Домой! Ишь чего захотели! Так я и привёл такого придурка в дом. Хрен вам. Я сделал вид, что у меня болит рука, и всю дорогу ехал скуксившись, не отвечая на болтовню Гвоздя. Тот прекратил разговоры и замолчал.
Вышли мы из метро на станции "Алексеевская", которую я по старинке называл "Щербаковской", повернули сразу же за здание метро и спустились вниз по узкой лесенке. Тут же повернули уже налево, хотя мой дом был намного дальше и в стороне. Но я тут знал каждый закуток - вся жизнь моя прошла в этих местах. Вошли мы с ним в большой новый дом, я замешкался, шаря по карманам.
- Ты чего там? - спросил недовольно Гвоздь, уже подошедший к лифту. Чего копаешься?
Я вспомнил его сожалеющий прощальный взгляд на стакан и сообщил ему:
- У меня в подвале пара пузырей припрятано, может возьмём?
- А почему в подвале? - удивился Гвоздь.
- От бабы прячу. Она, сука, злая на это дело.
- Ты же сказал, что один дома?
- Один, один, она уехала утром на два дня. Ну, если не хочешь - потом достану, - притворно вздохнул я. - Я подумал, что сидеть долго придётся, не помешало бы.
- Да нет, отчего же? - нерешительно затоптался мой провожатый. - Можно взять.
- Да ладно, если ты не хочешь - не будем.
Я всё правильно угадал. Душа пьющего не выдержала.
- Давай возьмём, - он решительно стал спускаться обратно по лестнице.
Я покопался в карманах и достал свои ключи "вездеходы", которыми мог открыть почти все двери служебных помещений в этом районе.
Вернулись мы в подъезд, свернули влево и спустились на маленькую площадку, на которой было две железные двери. Я открыл ту, что справа поменьше.
За дверцей была сплошная темнота. Пахло сыростью. Я остановился, роясь в карманах, пропуская вперёд своего наивного и доверчивого визави.
- Давай, только осторожнее - там ступеньки низко начинаются. Я сейчас фонарик найду тут на стене.
Гвоздь стал осторожно нашаривать в темноте низкую ступеньку, боком свесившись в темноту, а я шарил по стене, делая вид, что ищу фонарик. А сам в это время чутко прислушивался к тому, что происходило в подъезде.
Убедившись, что всё тихо, никто не входит и не выходит, я спросил у Гвоздя:
- Нашёл ступеньку?
Тот, сердито сопя, помотал головой вместо ответа. При его габаритах заниматься такой акробатикой было сложно.
- Ты ногу пониже опускай, я же говорил, что ступенька глубоко. Дальше лучше будет.
Тот вздохнул и перекосился ещё больше.
- Сейчас я тебе помогу, - обнадёжил я его.
Ещё раз огляделся и сильно толкнул его в плечо. Рука, которой он опирался о стену, скользнула, он поймал воздух и с воплем полетел в темноту. Раздался глухой и сильный удар о воду, тихий вскрик и всё опять стало тихо...
Как это я позабыл, что вход в подвал рядом? Так похожи двери в колодец коллектора и подвал.
Я тщательно запер дверь, поехал к себе домой, взял всё, что нужно и сел в пригородный поезд на станции Маленковская, которая была в двух шагах от моего дома.
На станции Лосиноостровская я вышел в тамбур покурить, и как только мы отъехали, выбросил в окно ключи от подвала.
Николай Андреев, по прозвищу "Блин".
Город Мытищи, Московская область.
Подвал восьмиэтажного "Сталинского" дома.
Пятница, 27 февраля.
11 часов 55 минут.
Слон как присел на диванчик, так и задал храпака. Придавил он на ухо не слабо. Жаль мне его было тревожить, хотя я и сам бы не отказался прилечь и хорошенько поспать. Нога болела, стреляла, а это совсем даже нехорошо. Но вроде бы всё должно быть нормально, как и у Слона. Нам повезло, если пулевые дырки можно назвать везением. Но могло быть и намного хуже. А так и у него и у меня - сквозные ранения. Костыль вот там остался, не повезло. Кости вроде не задеты. Надо бы врачу показаться. Есть, конечно, свои врачи, но для этого надо объявиться перед Зубом. Иначе врачи, к которым сам обратишься - тут же настучат. Они своё дело знают. Им такие бабки обламываются, что они зря рисковать не будут.
Слон как завалился, следом и Валера отправился на диван клопов давить. Наелся и пошёл спать. Правда, перед этим выглушил три стакана. Здоров пить мужик. Я это не одобряю. Все почему-то думают, что если сам бугай, то и выпить можешь сколько угодно. А я вот нет. Слон говорит, это от того, что спортом занимался. Он тоже по этому делу не боец.
А Валера этот что-то больно сильно зашибает. Не люблю я этого. Пьяный человек - опасный человек. За него водка думает, а водка - она дура. От неё только неприятности. Надо Слону сказать, чтобы он поосторожнее с этим мужиком. Слишком сильно зашибает. Он, конечно, молоток, профессионал, но в дальнейшем за ним глаз да глаз нужен.
Интересно, что Слон задумал? Как там ещё Губа обернётся? Рискует Слон, рискует, а с другой стороны что нам делать остаётся? Только играть ва-банк. Нас явно подставили и подстраховаться есть полный смысл. Губа должен выкрутиться - он хитрый, как мыло скользкий, вывернется. С виду вроде водила, простак, а на деле дай ему палец - он из тебя скелет вытащит. Хотя Зуб тоже не прост.
Ну и вляпались мы. Я как чувствовал. От этого дела за версту несло. Как теперь выпутаемся? Надо бы со Слоном поговорить, да всё никак не получается, всё время кто-то рядом.
Вон как оба засвистывают на два голоса, что Слон, что Валера этот. Они так весь воздух высосут носами, работают, как два пылесоса. Надо пойти пацана посмотреть, проведать, как он там. Бедняга от страха даже обмочился. И мать убили. Красивая женщина. Даже я разглядеть успел.
Была красивая. Была. Теперь всё. Нет её. И с пацаном ещё что будет неизвестно. Он нас всех видел. Если с Зубом поладим - он наверняка замочить его прикажет, не вернёт он отцу пацана. Зуб свидетелей не оставляет.
И Костыль теперь жмурик. Придётся кому-то из нас пацана кончать. Только этого не хватало.
Я отогнал мрачные мысли и пошёл проведать мальчишку. Открыл потихоньку двери, чтобы не испугать его, заглянул осторожно, а он спит на раскладушке, накрывшись ветхим одеялом. Одна зарёванная рожица видна. Сопит, кулачок под щёку подложил и сопит. Ну и пускай. Пускай спит. Ему отдых нужен. Мне бы самому тоже не помешало отдохнуть. Ногу дёргает что-то, стреляет. Только бы не воспалилась рана, это совсем ни к чему.
Закрыл я двери к пацану, запер тихонько, как и открывал, пошёл обратно. И тут кто-то завозился возле дверей в подвал. Далеко двери, а всё слышно. Мы к тому же со Слоном тут такую сигнализацию в своё время забабахали, к нам ни с какой стороны незаметно не подойдёшь. Ещё в самом начале нашей с ним "карьеры" мы тут обосновались. После того, как по приказу Зуба завалили какого-то авторитета из Измайловской группировки. Они тогда что-то между собой крепко не поделили и шли у них разборки.
А потом, когда мы сделали этого авторитета, Зуб велел нам месяца три на дне пролежать. Вот мы и обосновались тут. Мы ещё несколько стенок проломили, и теперь можно выйти из подвала через три дома отсюда. Мы четыре дома таким макаром между собой проходами соединили.
А подвалы тут - как в Брестской крепости. Это вам не хрущоба. Тут всё капитально строилось. Дедушка Сталин любил во всём, что делал, монументальность, прочность и надёжность. В этом ему никак не откажешь.
Хотел я шугнуть Слона, да решил пока пусть спит, пойду посмотрю сам, может, пацаны ломятся. Они давно на этот подвал зубы точат. Всё никак попасть не могут. А для них это нож в сердце.
Пошёл я, подсвечивая фонариком, вперёд. Но не к дверям, а на площадочку, что маленьким козырьком нависала над дверями. Я поднялся по ступеням, стараясь не шуметь, постоял на площадке, отдышался, прислушался. Кто-то возился с той стороны с подвальной дверью. Я осторожно отодвинул один из кирпичей, открывая небольшое отверстие, которое позволяло видеть, что творится перед дверями в подвал снаружи.
В полумраке, изредка подсвечивая себе фонариком, возле дверей возилась, глухо чертыхаясь, сутулая фигура. Я пригляделся и узнал Губу по белому гипсу на его руке. Я тихонько свистнул и понаслаждался удивленному виду Губы, который вертел головой в поисках источника этого свиста. Потом окликнул его. Он поднял голову, ничего опять не увидел и выругался, погрозив кулаком.
- Давай, Блин, кончай мозги пудрить, открывай, что-то у меня с вашими мудрыми замками ничего не получается. И не пугай так, и без того нервы на пределе. Вы тут жрёте, дрыхните, а я, как собака, по Москве мотаюсь. Машины отгоняю, перегоняю, жрачкой вас обеспечиваю.
- А тебя что - Зуб не покормил что ли?
- Покормил, покормил. Открывай давай!
Открыл я ему. Губа молча сунул мне в руки большие пакеты, какую-то коробку, потом молча ушёл, вернулся, принёс здоровый чемодан, а потом вернулся ещё раз за большущей сумкой-вьетнамкой и ещё одной сумкой на колёсиках.
- Как ты всё это допёр? - удивился я, прикидывая в руках на вес часть его багажа.
- Приспичит - допрёшь, - буркнул Губа, не имевший настроения к шуткам и базарам.
Я посмотрел на него - вид он имел измученный. Нелегко даётся хлеб политических переговоров, подумал я про себя, но вслух ничего говорить не стал, зачем дразнить усталого человека. У меня лично не было желания вести переговоры с Зубом. Да и закончились бы они, скорее всего, с другим результатом.
- Оставь всё тут, я отнесу, - пожалел я Губу, запирая двери на сейфовые замки.
Он не стал настаивать и пошёл по узкому коридору, слегка подсвеченному парой тусклых лампочек. А я запер тщательно двери, проверил нашу сигнализацию, и попёр его багаж следом. Чемодан и сумка были тяжеленными, я даже удивился, как их допёр и без того не очень-то здоровый Губа, да ещё со сломанной рукой. Как видно - нужда действительно припёрла его. Что-то там случилось, раз он весь свой дом сюда решил перевезти.
Когда я, увешанный сумками, как бабка на Киевском вокзале, затащил себя в комнату, Губа сидел уже за столом и жадно пил минералку. Слон тоже сидел за столом, а Валерка даже не встал с диванчика, делал вид что ему всё до фени, хотя и поглядывал оттуда весьма заинтересованно.
- Ну что, рассказывай, что там и как. - вопросительно уставился на Губу Слон.
Он подвинул к Губе закуски, хотел налить коньяк, но тот замахал руками.
- Что, Зуб тебя никак и накормил, и напоил?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53