– Я явился сюда не из деловых соображений, мадам Джордан, – холодно отчеканил он. – Разве вы не обещали сами развлекать меня определенным образом?– Обещала – я, майор? – Она положила свою ручку ему на плечо, улыбаясь столь мило и беззаботно, что он едва не поверил ей. – Ну, тогда смею вас заверить, что вас ждет масса развлечений. Танцы, игры, вдоволь вина и толпа девиц, жаждущих познакомиться с вами. Не говоря уже про замужних особ, ничего не имеющих против флирта. Я имею в виду женщин, которые при расставании с любовниками не закатывают сцен.– Вы входите в эту категорию женщин, Элиза? – невозмутимо сухим тоном спросил он.– Я? – Ее ручка принялась теребить кружевные оборки на груди. – Майор, да как вам в голову такое пришло? И к тому же я не настолько близко с вами знакома, чтобы позволять обращаться ко мне по имени.– Ну, положим, мы были довольно близки вчера вечером в библиотеке, если только мне не изменяет память, так что соблюдение формальностей несколько комично. Я, к примеру, не обижусь, если вы станете звать меня просто Деклан. – С его лица полностью исчезло легкомыслие, ему на смену пришла скрытая до того неумолимость. – Может быть, выясним все до конца, Элиза? Я пришел сюда с единственной целью переспать с вами, и вы отлично это знаете.– Не знаю, смогу ли я… во всяком случае, не сегодня! Мне надо позаботиться о гостях вместо Кэтрин. Она совершенно недееспособна, бедняжка. Мадам Ладур полагает, что лучше всего дать ей как следует выспаться – после всего, что случилось сегодня утром у ручья.– И что же именно случилось? – Брови Деклана сошлись в одну суровую линию.– Как, вы не слыхали? – Никто и глазом мигнуть не успел, как она увлекла его в альков, вход в который надежно закрывала перистая пальма, росшая в бронзовой жардиньерке.– Нет, я не слышал, но полагаю, что вы обо всем расскажете.– Она же чуть не утонула!– Как это произошло?– Заплыла слишком далеко от безопасного участка. Я предупреждала ее, чтобы она поостереглась духов мертвяков, но она не послушала.Он напряженно следил за сменой выражений, мелькавших во время рассказа на ее хорошеньком личике. «А она – артистка, – подумал он. – Она постоянно кого-то играет. И кого же именно в данный момент? Ах да – близкую подругу».– Духи мертвяков? – издевательски переспросил он. – Но ведь на самом деле вы не верите в эти рабские суеверия?– Я родилась и выросла в Новом Орлеане, – гордо посмотрела она на него. – Разве все мы, здешние уроженцы, не верим в Вуду? Или в лоа – во власть богов или духов, которые, к примеру, могут заставить кого-то полюбить вас…– Или устроить кончину ему – или ей, – напомнил Деклан.– Ах, так, значит, вы знаете об этих вещах? – В тесноте алькова Элиза не могла избежать случайных прикосновений к нему, и от этого страх забурлил в ее жилах.– И вы уверены, что это духи попытались утопить Кэтрин? – Невозможно было понять, говорит он всерьез или шутит. Да он и сам не был ни в чем уверен, утратив свою обычную хладнокровность в такой близости от нее, что желание снова помутило его разум.Элиза с готовностью кивнула, не сводя глаз с его руки, опиравшейся на колонну, с его пружинистого, мощного, как у леопарда, тела. «Стоит ли? Но я могу попытаться, – думала она. – Если мне это не понравится, я смогу удрать. Он не станет брать меня силой. Или наоборот – именно так он и поступит». У Элизы закружилась голова, словно она стояла над краем пропасти. Адреналин огнем разлился у нее в крови.– И это еще не все.– Неужто? – иронически приподнял он бровь.– Когда мы вернулись и поднялись к ней в спальню, у нее под подушкой оказался спрятан сглаз.– Даю слово, что вы – посвященная в этот культ, верно? Кто бы только мог представить, что вы, оказывается, поклонница Вуду. – И его губы лукаво скривились. – Я помню, в газетах как-то писали о белых женщинах, которые плясали Калинду и Бамбулу на сборищах возле озера Понтчартрейн, пили сырую куриную кровь и принимали участие в оргиях. Вы когда-нибудь проделывали что-то подобное?– Вы представляете меня, полуголой разгуливающей в обществе негров? – натянуто рассмеялась она. – Вряд ли у вас это получится. А как насчет вас? Так ли вы невинны, как хотите казаться?– Ах, видите ли, мэм, – один из его железных пальцев легонько коснулся ее носа, – поскольку я – мужчина, я могу позволить себе все, что пожелаю, и ни перед кем не отчитываться.Совсем поздно ночью, когда улеглись спать все гости – за исключением нескольких самых заядлых картежников, – Элиза провела Деклана в павильон.– Мы жили тут, когда гостили здесь в детстве, – пояснила она, поднимаясь по лестнице в полутемную комнату Адриена.– Вы знали Финна Керригана? – безразлично спросил он, часть его мозга всегда оставалась на страже – независимо от того, каким бы пьяным или возбужденным он ни был.Его губы скользили по ее лицу, по ее горлу, и он не желал ни о чем говорить – по крайней мере пока. Против ожидания, он не стал искать женщину, с помощью которой смог бы снять напряжение, овладевшее им после отказа, на который он натолкнулся в библиотеке. Кровь по-прежнему бурлила в его чреслах. Он не мог думать ни о чем ином, кроме Элизиного тела.– Погоди, погоди. – Она вывернулась из его рук. – Не надо спешить. У нас впереди долгие часы.– Но разве это не комната Ладура? – Он неохотно выпустил ее, раскинулся на кровати и принялся расстегивать рубашку.– О, он не появится здесь еще целую вечность – занят где-то в другом месте. Но даже если он нас здесь и застанет, я не думаю, что он станет нас упрекать, – отвечала Элиза, нервически слоняясь по комнате. Наконец она решительно полезла в один из гардеробов и извлекла оттуда резную шкатулку и какие-то тряпки.– Ты уверена? Он же ненавидит меня.– И ты его боишься?– Я сожру его на завтрак, а кости выплюну.– Ах, ты такой сильный, Деклан… и такой жестокий. – Она сделала ему глазки. А затем, сказав: – Здесь чересчур темно, – принялась расставлять повсюду, где только можно, зажженные свечи, так что под конец комната наполнилась золотистым сиянием.– Что это ты затеяла? – Деклан подошел сзади, привлек ее к себе, так что ягодицы оказались прижаты к его паху, взял в руки ее груди и припал губами к тому чувствительному местечку, где кончается шея и начинается спина. – Ты не любишь заниматься любовью в темноте?Если бы она могла отвечать правдиво, она бы сказала, что вообще не любит этим заниматься, однако эта правда тщательно скрывалась от всех – даже от нее самой, – и уж определенно в такой момент и с таким мужчиной это была не самая подходящая тема для беседы. Элиза непрерывно пила весь вечер, стараясь подготовить себя, и уже начала было верить в успех, но в эту минуту поняла, что ничего не сможет поделать с извечной трагической ситуацией. Судя по всему, она не сможет получить наслаждение даже в объятиях и более многих желанного Деклана.– Мне нравится делать это и во тьме, и при свете дня – или, как сейчас, при свете свечей, – сообщила она. – Ты не хочешь еще выпить?– Тебе не кажется, что мы выпили более чем достаточно? По крайней мере я – точно. Избыток алкоголя притупляет остроту наслаждения, а я не намерен потерять его ни капли. – И он опять попытался поймать ее, но она ловко увернулась. Он чертыхнулся, пожал плечами и налил ей еще бокал вина.– Ступай и ложись в постель, – приказала она, осушив его до дна. – Эта кровать когда-то принадлежала турецкому султану. Давай представим себе, что я – наложница из твоего гарема и ты сделал меня своей избранницей на эту ночь. А я пока приготовлюсь. – И она скрылась за расписной ширмой, отгораживавшей угол комнаты.Деклан ухмыльнулся, сбросил с себя остатки одежды и расположился на кровати, опершись спиною на вышитую шелковую подушку, накинув на нижнюю часть тела покрывало, – он наслаждался пока сигарой. Что за игру она затеяла теперь? – гадал он. К чему все эти шарады, если ему только то и надо, что попросту трахнуть ее? Правда, его несколько беспокоило то, что она не нравится ему – он не доверял ей, хотя и не в силах был противостоять желанию, которое она разожгла в его теле. «Какой же ты беспринципный негодяй, упрекал он сам себя, лениво следя за сизыми завитками дыма, поднимавшимися к потолку от его сигары. Почему ты позволил втянуть себя в игры с этой бабой?»А вот это, оказывается, было вызвано не только жаждой плотских утех и напрямую относилось к Кэтрин Энсон. Он и сам не мог бы ничего объяснить толком, однако жизненный опыт научил его доверять интуиции: она всегда давала знать, если где-то поблизости замышлялась ловушка. И именно этот беспокойный червячок грыз его с того самого момента, как он положил глаз на английскую девицу.– Не смотри на меня пока, – раздался медовый голосок Элизы. – Зажмурь глаза.Он повиновался и едва не провалился в пьяное забытье, утомленный бесцельной суетой вокруг да около. Он услыхал, как шуршит шелк и как пара босых ножек прошлась по полу.– Могу я теперь посмотреть? – спросил он.– Можешь.Она стояла в ногах кровати, с размалеванным лицом, с массой украшений в волосах, на шее и на запястьях. Блестели гранями крупные самоцветы, геммы в тяжелых ожерельях, широкие золотые браслеты и тяжелые подвески сережек. Кроме этого на ней не было ничего, кроме куска сари, обернутого вокруг бедер.– Ого! – беззвучно присвистнул Деклан. – Что это все значит? «Чудеса арабских ночей», что ли?Она не спеша подняла руки и закинула их за голову, так что груди встали торчком и проступили ребра. Тонкая талия, плоский живот, округлые колени.– Я здесь, к вашим услугам, милорд, – провозгласила она. – Ваша гурия – омытая, умащенная благовониями – готовая исполнить любое ваше желание.Совершенно изумив и рассмешив Деклана, она приподняла край одеяла и поползла под ним в его сторону. Он почувствовал, как ее руки касаются его ног, его бедер, его члена, ласкают его. Ее голова показалась из-под одеяла, зрачки расширены от алкоголя, накладные красные ресницы делают совершенно неправдоподобным цвет ее глаз. Его руки сами собою сомкнулись на ее шелковом стане, а губы припали к накрашенным кармином губам. Он взалкал ее. Эти умелые пальчики, что играли с ним во время ее путешествия под одеялом, лишили его последних сдерживающих преград.– Я нравлюсь тебе? Нравлюсь? – жалобно повторяла она, и на глазах ее выступили слезы.– Я сейчас покажу тебе, как сильно ты мне нравишься.Слова, слова. Они ничего не значат сами по себе. Он жаждал действий. Проклятые побрякушки, словно некое оружие, впивались в его кожу, не давая ласкать ее. А Элиза оставалась холодной. Деклану показалось, что он подступается с ласками к прекрасной статуе. Она зажмурила глаза, а когда он попытался коленом раздвинуть ей ноги, ее лицо приняло выражение страстотерпицы. Деклан все же попытался прорваться в лоно, но это оказалось нелегкой задачей: она была сухой и напряженной, все мышцы свело спазмом.Внезапно статуя ожила. Глаза открылись, и таившийся в них дикий ужас выплеснулся наружу. Она закричала и стала вырываться.– Тише, милая, тише, – приговаривал он, не зная, пугаться ему или злиться. Еще ни разу в жизни женщина, с которой он делил ложе, не вела себя подобным образом.– Отпусти меня! – прошипела она.– Я не могу. Слишком поздно! – Ее дикие движения необратимым образом подействовали на него, и он со стоном изверг семя прямо ей на колени.В следующее мгновение он поспешил откатиться в сторону, тогда как она ринулась на другой край кровати, с отвращением стараясь оттереться простыней вместо полотенца.– Ух! Мне сейчас же надо выпить!– Черт побери, что с тобой не так? – спросил он, спуская на пол ноги и направляясь за бутылкой и двумя бокалами, – последняя сцена вызвала жажду и у него.– Я не люблю, когда меня насилуют. – Она вырвала у него бутылку и отхлебнула прямо из горлышка.– Насилуют? Да кто ж тебя насиловал? Я и втиснуться-то в тебя не смог! – «Да она просто ненормальная, – подумал он, – и к тому же может оказаться опасной. Чем быстрее я унесу отсюда ноги, тем лучше для меня».– Нет, ты меня насиловал. Я же просила тебя остановиться.– Ну, прости меня. – Он растерянно почесал в затылке. – Я искренне полагал, что ты хочешь заняться со мною любовью.– Я хотела попытаться. – По лицу ее потекли слезы, черные от туши слезы, прочертившие дорожки по щекам. – Я надеялась, что мы сможем остаться друзьями и так.– Ну, таким путем ты скорее потеряешь друзей, чем приобретешь их, – заметил он, доставая пачку сигар.– Я так ужасно смутилась. Теперь ты понимаешь, как жестоко я страдала, когда ушел Рауль?– Рауль – это твой муж, если я правильно понял? А почему он тебя оставил? Уж не обошлась ли ты с ним так же, как со мной?– Я не знаю, почему он ушел. Я никогда этого не понимала. Я любила его! – Теперь она вся тряслась от рыданий, и он машинально похлопал ее по голому плечу:– Ну, не плачь. Не выношу, когда женщины плачут. – Деклан невольно поддался на ее игру. Или эти слезы все же были настоящими?– Значит, ты не станешь ненавидеть меня? – Она подняла глаза, размазывая по щекам остатки грима. Без него она опять показалась ему красивой – и даже трогательной в своем отчаянии.– Конечно, я не стану тебя ненавидеть. Скорее, я разочаровался.– И мы сможем снова встретиться? – Теперь она была как маленькая девочка, котенок, играющий с бабочкой.– Обязательно – если ты этого захочешь. – «Я должен разгадать, что же все-таки кроется за этой игрой», – подумал он.– Деклан, можно тебя о чем-то спросить? – Ее нежные белые пальчики переплелись с его сильными загорелыми пальцами.– Спрашивай.– Это ты подложил сглаз в кровать к Кэтрин?– Что? – Он окаменел, не веря ушам.– Это ты подложил сглаз Кэтрин?– Но отчего, скажи на милость, я бы хотел так поступить? – отвечал он вопросом на вопрос.– Потому что она не позволяет тебе захватить тот кусок земли. Потому что она чужеземка, захватчица.– Боже милостивый! – Он запрокинул голову и расхохотался. – Да ты, я вижу, не очень-то высокого мнения обо мне, да?– Я просто хочу знать. Она – моя подруга, – с чувством заявила Элиза.Глаза, перехватившие ее взгляд, были ледяными, и он сказал:– Помните, моя милая, совсем недавно я спросил вас, не поклонница ли вы Вуду, а вы стали заботливо интересоваться, не я ли сглазил Кэтрин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60