«Неудовлетворительно, – подумала Кэтрин, выходя из-под прохладных сводов банка на залитую солнцем Рю Рояль. – И голова моя совсем не работает. Я должна помнить, что мне нельзя так много пить. Мне это не на пользу». Уже через несколько секунд она вся покрылась потом. Приближалась полуденная сиеста, и все звуки замирали. Раскаленный воздух казался неподвижным, лишь иногда раздавалось поскрипывание кресел, когда дамы меняли позу, чтобы дотянуться до графина с освежительным питьем, да шуршали влажные веники, которыми слуги подметали пол.– Похоже, сейчас чересчур душно, чтобы отправляться к мадам Дюлак, – вздохнула Элиза, удрученная необходимостью отложить визит.– Дорогая миссис Джордан, тысяча извинений, – вмешался Седрик, подавая ей руку. – Позвольте предложить вам сперва выпить прохладительного?Она слегка утешилась, игриво взглянув на него снизу вверх из-под необъятных полей шляпы, украшенной множеством цветов. Кэтрин снедало нетерпение. Сегодня они так ничего и не предприняли против Уокера, да и в ближайшие дни этого ожидать не приходится. В этом ужасном климате никто не способен что-то сделать быстро, и она, чувствуя себя ужасно одинокой, готова была проклинать всех и вся.Она разыскали кафе, в котором было чуть-чуть прохладнее благодаря ветерку, дувшему с реки. На террасе за маленькими столиками под зонтами устроились парочки, семейные группы располагались в тени деревьев, а молодые люди, облаченные в светлые легкие костюмы, покуривали сигары, развалясь на зеленых скамейках в терпеливом ожидании своих элегантно одетых леди. «Такова она и есть, – подумала Кэтрин, – жизнь в Новом Орлеане. И я должна уметь расслабляться так же, как и они. Просто меня вывел из равновесия Деклан Уокер, и все эти переживания прошлой ночью, и волнение перед знакомством с мадам Ладур».Ей ужасно хотелось повидать поскорее Адриена, но он не появлялся со вчерашнего утра, а с тех пор, казалось, прошла целая вечность. Она должна была поговорить с ним, прикоснуться к нему, услышать его голос, который заглушил бы другой, без конца повторявший у нее в памяти: «От репутации Ладура пованивает!» Он звоном отдавался у нее в ушах, и наконец Кэтрин стало казаться, что где-то поблизости стучат барабаны, отбивавшие ритм пульсировавшей у нее в висках боли.У нее замерло сердце, когда ей показалось, что на террасу поднялся Адриен – но это оказался не он. Может, она его обидела? Может, он решил больше не встречаться с нею? «Нет, я этого не переживу, – с отчаянием подумала она. – Мне надо вернуться домой».– Так вот вы где, chйrie. – Она подскочила в кресле, а он улыбаясь стоял перед нею.– Адриен. – Она трепетала в смущении, едва сдерживая слезы.– А я искал вас по всему городу. – Он уселся на соседнее кресло.– Мы хотим проехаться по магазинам. Не составите нам компанию? – Казалось, голос Элизы донесся до нее откуда-то издалека.– С большим удовольствием, если того пожелает Кэтрин. Вы пожелаете?– Да, Адриен, я пожелаю! – «О, какие же у него огромные глаза и бездонные зрачки», – думала Кэтрин, обмякнув от облегчения. * * * Филлис помогла Кэтрин одеться перед вечером у мадам Ладур. Платье было пышным, красивым и необычным – в восточном стиле, предпочитавшемся парижскими и лондонскими модницами и захватившем европейскую культуру еще до того, как восточный шторм достиг нью-йоркской богемы. Кэтрин тоже была неравнодушна к этим романтическим костюмам, скопированным с полотен прерафаэлитских художников.Полная жизни после свидания с Адриеном, оказывавшим ей знаки самого глубокого почтения и предвкушавшим ее знакомство с матерью, Кэтрин словно парила в воздухе. Вооружившись вырезками из газет и пачкой модных журналов, она отвергла предложение Элизы навестить мадам Дюлак и удовлетворилась посещением недавно открывшегося магазина у церкви Св. Людовика. Владела магазином молодая энергичная особа. Она именовала себя мадам Жаклин, и только вернулась из Парижа с последними новинками. Кэтрин заказала у нее полдюжины платьев.Она любовалась своим отражением в зеркале. Пышные складки отливавшего голубым шелка великолепно подчеркивали синеву ее глаз, и в дополнение к туалету она надела золотое ожерелье с сапфирами, и его подвески спускались между грудей до самого края низкого овального декольте. Выполненные в том же стиле серьги поблескивали в ушах, полускрытые длинными локонами. Пышные рукава с золотистым шитьем были стянуты ниже локтей. В целом платье казалось невесомым, воздушным.– Ох, Филлис, ты уверена, что я буду в нем прилично выглядеть? – спросила она, изучая свое отражение.– Даже и не сомневайтесь! Оно очень даже приличное, разве что корсета под ним не хватает, – преданно заверила она. – Все будут на вас оглядываться, а назавтра все дамы побегут заказывать себе такие же. Я прямо горжусь вами, мисс.– Ему оно тоже понравится, правда?– Кому, мисс? – Филлис прекрасно понимала, о ком речь, но не желала обнаруживать своей догадливости.– Мистеру Ладуру. – Даже его имя, произнесенное вслух, заставило ее встрепенуться. «Я влюбилась в него», – подумала Кэтрин, но испытала при этом не сожаление, а наоборот, исполнившись каким-то чувственным удовлетворением.– Я и не предполагала, что на тебе оно будет так великолепно, – восхитилась Элиза, встретив Кэтрин в холле и заставив ее несколько раз повернуться, чтобы рассмотреть туалет во всех подробностях.Она была раздосадована, не купив себе такого же: она никогда не могла отважиться надеть что-то модное первой. Кроме того, ее огорчило, что Кэтрин прибегла к услугам не той модистки, с которой Элиза давно имела дела. Сия снисходительная особа всегда была уверена в том, что сумеет хорошо нажиться на клиентах, поставляемых Элизой. Они обе рассчитывали запускать руку в кошелек Кэтрин и надеялись, что так оно будет впредь.Адриен встречал их на пороге материнского дома, расположенного на углу Рю Рояль. При виде Кэтрин его глаза засверкали.– Вы так красивы сегодня, дорогая, – прошептал он, поднося ее ручку к губам.Этого для нее было более чем достаточно, больше ее не волновало ничье мнение. Полуослепшая от счастья, она едва замечала, как он ведет ее внутрь чудного просторного дома, с бледно-розовыми стенами, железными колоннами, узкими высокими окнами и полукруглыми альковами по обе стороны портика, в которых горели факелы. Весь дом был полон света, лившегося из распахнутых окон, и на верхней галерее уже толпились гости, которые наблюдали за новоприбывшими.– Маман, позволь мне представить тебе мисс Энсон, – произнес Адриен, когда они оказались в передней.Кэтрин сделала глубокий реверанс, а потом подняла взор навстречу темным, подвижным, блестевшим острым умом и волей глазам. Мадлен Ладур была удивительно красива, и в ее чертах Кэтрин заметила явное сходство с Адриеном: та же лепка скул и прямого носа, те же полные губы, тот же овал лица.– Я очень много слышала о вас, ma petite, Детка (фр.).

– промолвила Мадлен, пожала Кэтрин руки, привлекла ее поближе и расцеловала в обе щеки.– Надеюсь, ничего плохого? – пробормотала Кэтрин, смущаясь своего яркого наряда рядом с мадам, наглухо задрапированной, как и положено вдове, в черную тафту, и присутствующими юными девицами, которые все как одна были наряжены в различные оттенки пастельных тонов – либо просто в белые платья.– Безусловно. Мой сын не позволит себе познакомить меня с недостойной особой, – ободряюще отвечала Мадлен и добавила: – Какое очаровательное платье! Как я понимаю, это новейший фасон. Где вам удалось его достать?Кэтрин про себя поблагодарила эту милую даму, которая сама провела ее в гостиную, обращаясь с ней как с самой дорогой гостьей. Адриен шел между ними, на одну руку этого галантного кавалера опиралась его мать, а на другую – его избранница. Он умудрялся оказывать знаки внимания обеим, для начала усадив мать в кресле, где она могла бы приветствовать всех новоприбывших, а потом оказавшись подле Кэтрин и шепнув ей на ухо:– Вы понравились маман.– Я рада.Постепенно гостиная заполнялась, причем все желали познакомиться с английскими гостями. В основном здесь присутствовали креолы, потомки европейской знати, покинувшей свои родные земли в вихре революции или в поисках богатства в Новом Свете. Особняк являлся превосходным образчиком раннего колониального стиля, и Седрик любовался им от всей души. Внутренняя обстановка также была подобрана с безупречным вкусом. Как бы мадам Ладур ни жаловалась на причиненные войною бедствия, большая часть находившихся здесь предметов была наверняка доставлена из Парижа.Седрик чувствовал себя превосходно в этой чудесной гостиной, чья внутренность бесконечно отражалась во множестве висевших на стенах зеркал. Свет дробился в гранях хрустальных люстр под потолком, серебро сверкало на сервировочных столиках, а в огромных вазах севрского фарфора благоухали превосходно подобранные букеты. Его внимание привлекли несколько витрин с выставленной коллекцией табакерок – он и сам ими увлекался. Стоявшая в гостиной мебель относилась ко времени Людовика XIV и Людовика XV, а также к более изящному стилю Первой империи. Она поражала взгляд богатой парчовой обивкой с дамасским шитьем, а па окнах красовались занавеси из тяжелого шелка всевозможных оттенков.«Да, – решил Седрик, – Кэтрин хорошо сделает, если станет членом этого семейства».
– Вы выйдете за меня замуж? – спросил ее Адриен несколькими часами позже.Они прогуливались по саду, почти совершенно безлюдному. Многие гости уже разъехались по домам. Они столько танцевали и выпили столько вина, что Кэтрин слабо соображала, кто есть кто, хотя и запомнила, что перед этим ей представили двоих молодых людей, которых он назвал своими друзьями. Странные молодые люди, они вызывали у нее неприятное чувство, в отличие от остальных гостей. Один из них, белолицый и светловолосый, стоял прислонившись к колонне и казался почти что женственным. Второй был повыше и столь же изнежен, хотя и более плотно сложен. Их разговор с Адриеном был полон недомолвок, и смеялись они чересчур громко и долго. Однако с каждым бокалом шампанского, которым они наперебой ее угощали, Кэтрин находила их все более сносными и даже привлекательными. В какой-то момент она поинтересовалась, куда исчез Седрик, и ей сказали, что он играет в карты. А Элиза? Ну конечно, вот она неподалеку, вовсю наслаждается флиртом.Недавно промчалась гроза – один из тех шквалов, которые часто случаются в Новом Орлеане в летний период. Слишком короткая, чтобы принести хоть немного прохлады, она лишь наполнила воздух влагой, отчего усилились запахи травы и листьев. Все это смешивалось с благоуханием теплой земли, чьи жизненные соки усиленно пульсировали под покровом ночи.Поставленный Адриеном вопрос не оказался для нее неожиданным, инстинкт подсказывал ей, что это должно сегодня произойти. Был тот дремотный предрассветный час, когда ночь перевалила за половину, и Кэтрин чувствовала себя особенно уязвимой, мысли ее путались. Адриен принес ей закусок из буфета, а ее бокал постоянно был полон до краев: он настоял на том, что сам будет подливать ей вина.Она покачнулась, оперлась на него и не сопротивлялась, почувствовав, что он ее обнял.– Значит ли это, что мое предложение принято? – трепетавшим от возбуждения голосом прошептал он ей в волосы.Внезапно пересохший язык еле ворочался во рту, и она с трудом выдавила что-то вроде:– Полагаю, что да.– Дорогая. – Он подхватил ее в тесные объятия и понес в увитую плющом беседку, целуя лицо и шею. Наконец он нащупал губами ее рот и припал к нему, словно снедаемый жаждой. Она почувствовала, как плотно прижимаются его губы, как его язык проникает между ее зубов.Глубина разбуженных в ней ощущений заставила ее вздрогнуть. По всему телу пронеслась волна наслаждения, разжигая чувственность.– Адриен… я люблю тебя! – Она видела, как в небе за его плечом сияют звезды, как луна выглядывает сквозь ветви деревьев. Ее било словно в лихорадке, вскипевшее в крови желание стало непереносимым. Она желала отдаться ему, она желала обладать им. Казалось невозможным, что еще несколько дней назад она не думала о такой возможности.Его руки нашли ее грудь, и соски затвердели под тонкой тканью, отвечая на ласковые прикосновения его пальцев. Он застонал, словно от боли, и прошептал:– Это невыносимо. Кэтрин, пойдем же ко мне, сегодня, сейчас!– Мы не должны этого делать… твоя мать… что скажут гости? – Ах, как ей трудно было говорить, когда губы ее жаждали все новых поцелуев, а тело – все новых ласк, тесных, интимных… пока они не сольются в одно тело, в одну душу. Соединятся до скончания времен.– Мы ведь поженимся. Никто ничего не скажет. Разве ты не знаешь здешний обычай? После брачной церемонии невесту с женихом запирают вместе в одной комнате на целую неделю. Представь себе, моя сладость, целая неделя – и только ты и я.Он тяжело дышал, разгоревшаяся в нем похоть напрочь отбила всякие воспоминания о принадлежавшей ему ранее женщине в угоду желанию обладать другой. «Лестина должна понять, – мельком подумал он, не в силах отказаться от Кэтрин. – Моя золотоволосая богиня знает правила. Я могу иметь их обоих – и жену и любовницу, у меня есть на это право».– Ты любишь меня? – выдохнула Кэтрин в самые его губы, грудь ее вздымалась так, словно какой-то внутренний страх просился наружу.– Я обожаю тебя.– Правда?– Правда.Он не выпускал ее из объятий, увлекая к боковому крылу дома. Она попыталась вырваться.– Нам нельзя, – возразила она.– Можно. Нам все можно нынче ночью, все, что бы мы ни захотели. – Он дико рассмеялся, темноволосый, с темными провалами глаз – словно порожденный той тьмой, куда погружался рассудок Кэтрин.Они направлялись в то крыло, где находился garзonniиre, – здесь Адриен должен был жить до свадьбы. В обособленном от остальных помещении не было ни души. На темной лестнице Кэтрин едва не упала, но руки Адриена тут же подхватили ее, помогая подниматься. Она не смогла подавить нервного хохота, против воли вырвавшегося у нее из горла, словно вскипавшие пеной пузырьки в шампанском.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60