Нелли постоянно занималась сбором средств для церкви и различной благотворительностью. Маккензи завидовала благородству ее души и иногда чувствовала себя грубой и циничной в сравнении с Нелли.
– Взамен я получаю все, в чем нуждаюсь, Маккензи. Мне необходимо быть кому-то нужной. Но ты… – она продолжила раньше, чем Маккензи успела сменить тему, – я не думаю, что ты имеешь то, чего хочешь. Пожалуйста, не позволяй прошлому лишать тебя будущего. Зачем сражаться одной, если рядом с тобой может встать добрый сильный мужчина?
Этот образ вызвал у Маккензи улыбку.
– Если ты думаешь, что этого сильного доброго мужчину зовут Кэл Смит, то могу тебя уверить, что большинство сражений будет происходить у нас друг с другом. Кроме того, я уже говорила, что это невозможно. Чем скорее он уйдет, тем лучше будет и для меня, и для Фрэнки, и для него.
– Ну, ладно, – сказала Нелли с лукавым огоньком в глазах, – предположим, что ты действительно знаешь, как будет лучше для тебя и для дочери – тут мне нет смысла поучать тебя понапрасну. Но ты не можешь винить нас за то, что мы любим тебя и время от времени вмешиваемся в твою жизнь.
В этот момент в отель вошла Кармелита, напевая какую-то песенку на испанском языке. С выражением счастья на лице она прошла прямо в гостиную. Маккензи ощутила жгучую досаду и разозлилась сама на себя, потому что причины для такого чувства у нее не было – что плохого или недозволенного в том, что девушка ушла с пикника, чтобы пококетничать с Калифорнией Смитом.
– Ой, сеньориты, здравствуйте! – воскликнула Кармелита. – Какой чудесный вечер!
Она взлетела по лестнице в комнату, где спала Фрэнки.
Маккензи проводила мексиканку прищуренными глазами, которые стали еще зеленее, чем обычно. Нелли заметила это и лукаво улыбнулась.
Аллен-стрит освещалась газовыми фонарями, но в проходе сбоку от платной конюшни было достаточно темно, чтобы трое стоявших там мужчин оставались незамеченными. О причине этого «собрания» легко было догадаться по звуку жидкости, плескавшейся в бутылке, которая переходила из рук в руки.
– Тише ты, пьяница! Хочешь, чтобы он нас услышал? – отчитывал в темноте Тони Геррера Спита Маккалоха.
– Я не пьян, мексиканский ублюдок! По крайней мере, не настолько, чтобы не смог раскроить пару черепов.
– Заткнитесь вы оба, – хрипло шепнул Билл Дарнелл. – Он выходит из салуна. Идет сюда.
– Собирается улечься рядом со своим мерином! – с издевкой зашептал Тони.
Спит и Билл не стали напоминать Геррере о том, что Кэл будет не единственным ковбоем с их ранчо, которому предстоит провести ночь в конюшне. Один Тони остался сегодня с пустыми карманами, а когда этот парень в плохом настроении, у него есть привычка отвечать на подобные замечания кулаками. Сейчас с ним лучше не ссориться.
Спит и Билл не возражали против того, чтобы поставить на место Калифорнию Смита. Своим наглым, несносным поведением этот апач-недоделок давно напрашивался на нож. Когда Тони ввалился в салун прямо из приемной доктора Гилберта, они с радостью предложили ему свои услуги. «Проклятый желтоволосый апач набросился на меня, – так сказал им Тони, – набросился без всякой причины, просто чтобы отвести на мне душу». Спиту и Биллу хорошо было известно, что значит «отвести душу», но они предпочитали делать это сами и не желали, чтобы кто-то проделывал это с ними.
– Будьте готовы! – предупредил Геррера. – Спит! Убери эту проклятую бутылку. С этим парнем тебе понадобятся обе руки.
– Черт! Я дам ему по голове бутылкой!
– Дьявол! – выругался Тони. – Из оружейной лавки вышел Тэд Грин, они со Смитом разговаривают.
До притаившихся в тени ковбоев долетали обрывки беседы оружейника и их будущей жертвы: заказал Винтовку – еще не готова. Через минуту Грин запер свою лавку.
– Спокойной ночи, мистер Смит. Винтовка будет примерно через неделю, так что заходите.
Обязательно зайду. Дружески помахав друг другу, они расстались.
– Приготовьтесь! – прошипел Тони.
ГЛАВА VII
Кэл направлялся к тому отсеку платной конюшни, где стояли беговые лошади. Мысленно он уже в который раз убеждал себя, что нельзя рассчитывать на то, что кто-то отнесется к нему, как к нормальному, но прошедшему суровую школу человеку. Четырнадцать лет назад, когда он покинул лагерь апачей вместе с генералом Говардом, оставив там все, к чему привык, Кэл с юношеской наивностью думал, что если он станет жить, как белые люди, и сможет хорошо разговаривать на их языке, то ничем не будет отличаться от других белых.
Апачи всегда относились к нему справедливо и воспитывали его так же, как своих детей. Но все-таки светловолосый голубоглазый Кэл был слишком непохож на них, хотя сердце его, как говорил отец Даклудж, было сердцем апача.
Проведя несколько лет среди цивилизованных людей, Кэл понял, что для белых он такой же чужак, как и для апачей. Хотя несколько белых людей, лишенных предрассудков, чуть не убедили его, что это не так. Одним из них был Джош Камерон, вторым – Фрэнк Батлер. Но по-настоящему он почувствовал себя полноценным белым человеком только с Маккензи Батлер. Она стала для него таким искушением, что у него не хватило духу отказаться; но судьба и обстоятельства были против Кэла. Тогда он твердо усвоил, что от цивилизованного мира ему ждать нечего, кроме страха, презрения, любопытства и недоверия. Он был, есть и всегда будет аутсайдером.
Кэл намеренно отбрасывал все мысли о Маккензи, как только они возникали. Он заставлял себя думать о Кармелите – простой, приятной и веселой девушке. Она пригласила его провести сегодняшний вечер в доме ее родителей. Они жили в доме из необожженного кирпича, состоящем из двух комнат, на окраине города. Кэл принял ее приглашение, так как делать ему все равно было нечего. Родители Кармелиты вели себя сдержанно, но радушно, три младшие сестры улыбались и хихикали исподтишка, а десятилетний брат старался изо всех сил сыграть роль верного стража Сестры. Кармелита явно не спешила перейти к плотским утехам, но Кэл подумал, что если она этого захочет, ему не следует отказываться. Кармелита была хорошенькой, чистенькой девушкой и, что было особенно приятно, честно давала понять, чего хочет. У Кэла очень давно не было женщины, а если он будет дожидаться ту, которую любит, то может состариться. Кэл кисло улыбнулся своим мыслям: даже когда он строил планы относительно другой женщины, все равно думал о Маккензи.
Перед Кэлом вырисовывались очертания конюшни и загона для скота. Ему давно уже хотелось спать – вино, которое заставил выпить отец Кармелиты, сделало свое дело. Кэл пил крайне редко и, если уж такое случалось, спиртное сразу ударяло ему в голову.
Подойдя к загону, Кэл насторожился. Ему показалось, что в проходе между конюшней и мастерской послышался какой-то шорох. Кэл замедлил шаг и стал внимательно вслушиваться в ночные звуки. Все было спокойно, в теплом пыльном воздухе не было ни малейшего движения. Отдаленные звуки музыки, игравшей в салунах, только подчеркивали тишину. Вся Аллен-стрит была освещена газовыми фонарями, которыми жители Тумстоуна очень гордились, но в подозрительном проходе царила непроглядная тьма.
Шестое чувство – чувство самосохранения – которое апачи развили в нем, говорило Кэлу, что тот шорох не могла произвести собака или спящий пьяный. Кэл мог бы повернуться и уйти, возвратиться в салун «Блади Бакет» и спокойно отсидеться среди шумной пьяной публики, но он пошел вперед. Когда-то Даклудж объяснил ему, что от опасности нельзя ни спрятаться, ни убежать. Если человек побежит, его догонят; если попытается спрятаться, то рано или поздно его найдут. Более того: отец учил Кэла, что надо собрать все силы, чтобы, встретившись с врагом, одержать над ним победу, а не бежать от своей судьбы, растрачивая силы понапрасну.
Так что засада для Кэла не была неожиданностью. Когда трое мужчин выскочили из темноты и набросились на него, Кэл был готов к борьбе. Воздух наполнился мерзким запахом винного перегара. Кэл не мог узнать никого из нападавших, но видел, что их трое, и дерутся они не в первый раз. Кэл сосредоточил все мысли и силы на борьбе. Он ускользал от ударов и захватов и даже умудрялся бить сам. Одного из бандитов удалось сбить с ног, а в следующую секунду Кэл нанес мощный удар в челюсть кому-то еще.
Но на стороне нападавших было численное преимущество, и они постепенно заставляли Кэла отходить все дальше назад, в темноту до тех пор, пока он не уперся спиной в стену. Кто-то со звоном разбил бутылку из-под виски над его головой – Кэл успел вовремя нагнуться, иначе бутылка разбилась бы не о стену.
– Пристрелите его.
Кэл узнал гнусавый голос Спита Маккалоха.
– Нет, мне достаточно собственных кулаков, чтобы справиться с ублюдком.
Тони Геррера. Злобный мальчишка не сумел одолеть Кэла в одиночку и решил призвать на помощь друзей. Этого следовало ожидать.
– Держите его, – велел Тони своей компании. – Я на нем живого места не оставлю!
Голос подал Спит:
– Я возьму его за эту руку, а ты за другую, Билл. Билл Дарнелл. Значит, все трое – работники «Лейзи Би». На мгновение Кэл подумал, а не подстроила ли это Маккензи, но тут же отбросил такое предположение. Нападение в темноте – это не в ее стиле. Если бы она захотела проучить Кэла, то не стала бы никого просить сделать это за нее.
Спит и Билл осторожно заходили с двух сторон, а у Тони в это время кулаки наливались от злости. Кэл чуть было не потянулся за своим револьвером, но вовремя сообразил, что пока он расстегнет кобуру, его руку перехватят.
– Сейчас я с тобой разделаюсь. Ты еще пожалеешь о том, что связался со мной, – мрачно пообещал Тони. – Сейчас мы увидим, чего ты стоишь на самом деле, Калифорния Смит.
Маккалох и Дарнелл набросились на Кэла одновременно. Он стремительно нагнулся и двинул правым плечом в грудь Билла. В тот же миг Спит схватил и резко вывернул левую руку Кэла, но когда Кэл ударил Тони головой, Спит выпустил руку. Кэл игнорировал боль в плече и вывернутой руке, он сделал своим оружием собственное тело, заставив его стать бесчувственным и твердым, как камень.
– Черт возьми этого-о-о!.. – заорал Геррера, когда Кэл бросился на него с кулаками, стараясь попасть в лицо.
– Пристрелите… ублюдка, – выдохнул он между ударами.
– Черта с два! – послышался новый голос.
Кэл узнал оружейного мастера Тэда Грина. Вступив в драку, Тэд схватил Спита за воротник и обрушил здоровенный кулак на его челюсть. Спит упал, попытался подняться, но снова рухнул и затих.
– Дьявол! – в голосе Билла Дарнелла слышался страх.
Он вытащил из-за пояса нож и приготовился ударить Тэда в живот, но Кэл успел оттолкнуть Тони, схватить Билла за запястье и вывернуть ему руку. Нож оказался на земле.
Двигаясь в каком-то бешеном ритме, Кэл встал между Тэдом и Биллом и всадил колено в пах Дарнелла, а когда бедняга согнулся пополам от боли, его физиономия повстречалась с мощным кулаком Тэда. Билл повалился в пыль.
Тони, шатаясь, следил за избиением Дарнелла. А когда Тэд и Кэл повернулись к нему, разделавшись с остальными, глаза Герреры расширились от ужаса. Он потянулся за оружием, но нога Кэла двигалась проворнее – пистолет мексиканца улетел во тьму.
– Жаль, что пропал такой хороший пистолет, – холодно заметил оружейный мастер, – в таких потемках его не найдешь.
– Придите сюда завтра и заберите его себе, – посоветовал Кэл. – Геррера все равно будет не в состоянии им пользоваться.
Тони развернулся и побежал, но Кэл настиг его в три прыжка, бросил на землю, раз ударил, и Тони успокоился.
Кэл покачал головой.
– Второй раз за сегодняшний день… Надо думать, он получил хороший урок.
– Надо думать, – согласился Тэд. – Урод. Я возвращался в лавку, чтобы взять книгу расходов и поработать дома, как вдруг услыхал шум.
– Как хорошо, что Вы подошли, – сказал Кэл. – Если бы не Вы, я бы уже валялся в пыли.
– А если бы Вы не выбили нож из руки этого мерзавца, мои кишки валялись бы по всей улице. Боюсь, я снова должен благодарить Вас, мистер Смит, – улыбнулся Тэд. – Почему бы нам не выпить за мой счет?
– Давайте сначала приведем в чувство этих «друзей». Я хочу им кое-что сказать.
– Возле загона для скота есть вода.
– Этого будет достаточно.
Тони, Спит и Билл потихоньку приходили в себя. Кэл посмеялся про себя над тем, как жадно они потянулись к мутной воде из корыта. Когда все трое подняли глаза – первым, что они увидали, был длинный ствол кольта 44-го калибра.
– Вы уволены, – сказал Кэл.
– Ты не можешь это сделать, – прошипел Тони.
– Если я сделаю только это, считайте, что вам повезло, – Кэл мрачно обвел всех взглядом, как бы напоминая о том, какими изобретательными бывают апачи, когда хотят отомстить. – Если я замечу кого-нибудь из вас поблизости от «Лейси Би», вы пожалеете, что родились на свет.
– О, господи! – жалобно проскулил Спит. – Пора убираться отсюда. Геррера, ублюдок, ты можешь продолжать свои игры со Смитом, если тебе нравится, но лично я отваливаю.
– Я тоже, – Дарнелл обтер лицо остатками грязной рубахи и попятился. – Вы нас больше не увидите, – заверил он Кэла.
Тони сплюнул кровь в грязь возле корыта.
– Маккензи сделает из тебя лепешку, когда узнает о твоем самоуправстве. Она моя сводная сестра. Ты не можешь уволить меня.
– Может быть, ты и прав, – Кэл размышлял вслух, – может быть, мне следовало посадить тебя на кол где-нибудь подальше, чтобы никто никогда не узнал о том, что с тобой случилось.
Даже в темноте было заметно, как побледнела смуглая кожа Тони.
– Чертов апач, – пробормотал Геррера, отвернулся и зашагал прочь.
Тэд Грин улыбнулся Кэлу.
– Похоже, Вы произвели на них впечатление!
– Иногда приходится поддерживать свою репутацию и таким путем, – сухо заметил Кэл.
– Бывает. Ну, что, друг, пойдем выпьем?
Кэл кивнул. Не то, чтобы ему хотелось выпить, просто он не мог отказать человеку, который называл его другом. Таких людей было не так уж много.
Когда Булл Фергюсон, примчавшийся во весь опор, спрыгнул с коня и стал привязывать его к изгороди, Маккензи была в кухне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44