Он был великодушным, остроумным и заставил меня почувствовать себя важной персоной. Обращался со мной как с будущим пэром Англии. В первый день мы были в дороге несколько часов. Остановились на постоялом дворе. Весь вечер он наливал мне эль. Потом заметил, что я начинаю запинаться всякий раз, когда к нам приближается молодая девица из таверны. Он отправил меня наверх в нашу комнату и ее послал туда же.От воспоминаний у Ланкастера загорелось лицо. Он был тогда напуган, чувствовал, как болезненно восстала его плоть, а девушка была приятной и дружелюбной.– Мне кажется, это была проверка. Потому что вскоре после этого Ричмонд тоже пришел наверх. И я подумал: «Ну что ж, это то, чем занимаются джентльмены». Он смотрел на нас, на меня и на девушку. А потом он тоже овладел ею. Намного… грубее. И я думаю, если бы я сказал «нет», если бы я попросил его уйти или ушел сам… Это была проверка, смогу ли я подчиниться его воле. И я смог.– Откуда ты мог знать это? – возмутилась Синтия, защищая Ника от самого себя.– Это не имеет значения. Вот таким я был. Я был терпимым. Мне все нравились, и мне страстно хотелось угодить.– Прекрати, – прошипела Синтия.– Это правда, черт возьми.Ланкастер встал и взял кочергу, чтобы поворошить угли в камине. Затем поставил кочергу на место, но она громыхнула так, словно он ее бросил.– Что он сделал с тобой?– Он привез меня в свой дом. Никакого путешествия не было. Он сказал, что у него есть кое-какие дела и чтобы я чувствовал себя как дома. Его, похоже, удивило, когда я оказал сопротивление. Он хотел, чтобы я боялся, а не проявлял непокорность. Он хотел, чтобы я умолял, а не кричал.«На колени, мальчишка!»Ланкастер передернул плечами, словно стряхивая ощущение руки, уцепившейся ему в горло и в волосы. Он открыл рот и сделал вдох, просто чтобы знать, что может дышать.– Через три дня он, похоже, понял, что я не сломаюсь. Не важно, сколько раз… Не важно, что он сделал. Я продолжал твердить, что увижу его на виселице. Распятого и четвертованного. Сначала он сказал, что никто этому не поверит. Потом сказал, что все узнают, какой я есть на самом деле. Ганимед В греч. мифологии – прекрасный юноша, сын троянского царя Троса, похищенный Зевсом.

и грязный извращенец. Никто не удивится. Наконец он заявил, что они с отцом заключили сделку.В глазах Ника заблестели слезы, но жар от горячих углей высушил их.– Это чудовищно!– Твоей семье нужны деньги, сказал он мне, – продолжал Ник. – Твой отец обещал мне, что ты будешь покорным. Ты же не хочешь разочаровать отца, правда?– Ник…Синтия не могла говорить больше и разразилась рыданиями.– Я не поверил. В конце концов, мне кажется, он запаниковал. Он ожидал молчаливого согласия. Думал, что я буду запуган и стану молчать. Кроме того, очевидно, появились какие-то слухи, и он не мог больше рисковать. Поэтому он повесил меня.Ник оглянулся на Синтию, криво улыбаясь:– Вот ответ на твой вопрос. Тебе удалось выведать его у меня.Ему пришлось сделать вид, что он шутит, потому что скрип натянутой веревки до сих пор стоял у него в ушах.– Значит, ты не пытался убить себя, – выдохнула Синтия, не веря собственным ушам.– Нет. Но… Я хотел умереть, поэтому, возможно, это одно и то же.– Не одно и то же.Он не думал совершать самоубийство даже после всего пережитого. И знание этого сняло с ее сердца какую-то холодную тяжелую скорбь. Она не могла себе представить мир без Ника. И если бы он это сделал…– Это не одно и то же, – настаивала Синтия, придвигаясь к нему ближе.Ей ужасно хотелось прикоснуться к нему, но теперь она понимала, почему он вздрагивает от любого прикосновения. Вместо этого Синтия встала рядом с ним, прижала руки по бокам, желая показать, что не будет его трогать.– Это не одно и то же, Ник. Когда я сбежала от Ричмонда, у меня был план, который я тщательно обдумала. Всю дорогу до скал я бежала без остановки на тот случай, если кто-то смотрел за мной. И даже перепрыгнула через горный уступ и приземлилась в пяти футах ниже. Все шло по плану. Но когда я оказалась на этой горе, опираясь на локти и колени, я посмотрела на камни внизу и вдруг подумала, как мне тяжело, как я устала. Я чувствовала себя так, словно много лет боролась, пытаясь освободиться от отчима. Мне просто хотелось покоя. Я видела, как капает кровь с моей разбитой губы и исчезает в море, и знала, что через несколько секунд все будет закончено.Ник оторвал руки от каминной полки и повернулся к Синтии. Она вздрогнула и почувствовала облегчение, когда он заключил ее в объятия.– Но я не смогла это сделать, – прошептала Синтия, – не смогла из-за сестры, не из-за себя.– Ты не сделала это. И не сделала бы никогда, я знаю.Сердце Ника стучало так громко, словно хотело убедить Синтию, что не остановится никогда.– Как ты остался жив?– Не знаю. – Ник прижался подбородком к ее макушке. – Он слишком быстро срезал веревку. Думаю, это входило в план обмана. Превращение негодяя в героя. «Я нашел его и срезал веревку, пытаясь спасти ему жизнь». Но я думаю, что процесс удушения занимает длительный период времени, а я был достаточно худой, и это тоже замедлило процесс.Синтия закрыла глаза и безмолвно молилась у него на груди.– Когда я понял, что дышу, поблизости был врач. А потом все закончилось. Послали за моими родителями.Отчаянно желая обнять его, Синтия вместо этого уцепилась руками в его сюртук и прижалась к нему.– Я не хочу, чтобы ты рисковал своей жизнью завтра.Ник вздохнул и еще сильнее прижался подбородком к ее макушке.– Но если ты должен, тогда сделай все, чтобы убить его, Ник. Я хочу, чтобы он умер:Ее решительные слова вызвали в нем приступ смеха.– Я серьезно, – отшатнулась Синтия.– Я действительно намерен убить его, – улыбнулся ей в ответ Ник. – Мне давно следовало сделать это.– Он заслуживает смерти. Как он мог сделать это? Ты был такой… – Синтия даже не поняла, что плачет, пока Ник не обнял ее и не прижал к себе.– Ш-ш, это было давно. И я исцелился.– Ты не исцелился. Я хочу помочь тебе, Ник.Ланкастер покачал головой. Синтия заставила себя перестать плакать, но продолжала удерживать его за сюртук.– Скажи, что делать.– Ничего, – опять покачал головой Ник. – Мне не нужна помощь. Я в порядке.– Ты не позволяешь мне прикоснуться к тебе.– Прости, Син. – Он погладил ее руки. – Я просто не могу.Ланкастер сжал ее запястья и свел их вместе, и дрожь волнения пробежала по ее телу. Это была страсть. Это было желание. Так он держал ее, когда они занимались любовью. Таким способом его руки ограничивали ее свободу.А завтра он может быть ранен или даже хуже.– Ник, – Синтия глубоко вздохнула, чтобы сдержать рыдания, – я хочу, чтобы тебе было еще лучше.То, что он держал ее за руки, похоже, успокаивало его. Он даже улыбнулся, хотя уголки губ дрожали.– Мне и так хорошо с тобой, Син.– Тебе кое-что нужно от меня, да? Ты старался скрыть это, но я же чувствую, как ты сжимаешь мои запястья. Я чувствую, ты удерживаешь меня.– Нет. – Ланкастер отпустил ее руки и отскочил назад. – Это не то, чего я хочу.– Не отпирайся. – Синтия обхватила рукой собственное запястье, а Ник проследил глазами за ее жестом. – Я хочу заставить тебя забыть его.– Ты не можешь.– На минуту – могу. – Из горла Синтии вырвался всхлип. – Я могу.Полная решимости, Синтия потянулась к крошечным пуговицам на своем халате. Она действовала медленно, чтобы он мог остановить ее, если захочет, но Ник стоял неподвижно.– Позволь мне, – умоляла она его. – Ты хочешь знать, не буду ли я прикасаться к тебе? Не буду! Клянусь, не буду. Удерживай меня, чтобы я стояла спокойно.Ник отступил на шаг, но не отрывал глаз от ее пальцев.– Не проси меня.– А я хочу попросить тебя. Я не боюсь тебя, Ник. Ты не сделаешь мне больно.Синтия вынула руки из рукавов, и халат упал на пол. Он пожирал ее глазами, дыхание участилось. Синтия безжалостно вытянула перед ним руки и сжала запястья вместе так, как это делал Ник.– Скажи мне, что ты хочешь.– Я хочу… – Он смотрел на ее руки, и в глазах зажглось желание, которое усиливалось страхом. – Я хочу ограничить твою свободу. – Ник надолго закрыл глаза, а когда открыл их, его измученный взгляд встретился со взглядом Синтии. – Я хочу связать твои руки.– Делай это, – кивнула Синтия.– Но это неправильно, Син. Ты же не… шлюха. Я не стану использовать тебя подобным образом.Синтия опустила руки и подошла к нему, оказавшись нос к носу..– Послушай меня, Николас Кантри. Ты заявляешь, что любишь меня? Как ты смеешь утверждать, что любишь меня, и скрывать свои желания? Ты отказываешься делать со мной то, что будешь делать со шлюхой? С незнакомкой?– Лучше с незнакомкой, чем с тобой, – резко оборвал Ник. – Это безобразно и неправильно.– Только не со мной. Только не между нами. Возьми меня.Синтия поднялась на цыпочки и поцеловала его.– Свяжи меня, Ник, – прошептала она. – Свяжи меня, возьми меня и забудь обо всем. Глава 22 Едва не расплакавшись, Ник осторожно положил руки ей на плечи. У нее такая нежная кожа, такое изящное тело. Он не должен хотеть от нее этого. Он обнял ее и тихо прошептал:– Тебе не будет больно.– Я знаю.Ник приказывал себе повернуться и уйти, оставить эту комнату и Синтию, но продолжал гладить руками ее спину и мягкий изгиб бедер.Если он свяжет ее, то может забыть обо всем, как и говорила Синтия. Он может забыть Ричмонда, страх и сосредоточиться на удовольствии. С ней.Понимая, что все это неправильно, несмотря на слова Синтии, Ланкастер не мог остановиться. Не мог, когда она стояла перед ним, обнаженная и теплая, и просила о том, чего он хотел больше всего.– Клянусь, тебе не будет больно.Он коснулся губами ее ключицы. Вздохнув, Синтия выгнула шею, поощряя его ласки. Это молчаливое согласие решило его судьбу.Он рассказал ей ужасную правду. Всю, без утайки. И теперь ему необходимо было избавиться от вкуса этой правды во рту.Стараясь не думать о том, что он делает, Ланкастер отпустил Синтию и подошел к шкафу. Из небольшой стопки шейных платков он вытащил два простых черного цвета и вернулся к Синтии.– Дай мне свои руки.Синтия сцепила пальцы и подняла руки. Ник обвил полоской темной ткани белую кожу ее запястий и почувствовал, как восстала его плоть.– Скажи мне остановиться, – прошептал он, оборачивая платок вокруг ее запястий.Он ждал, что она остановит его, и умолял, чтобы она не делала этого. «Пожалуйста, позволь мне», – молил зверь внутри его, и Ланкастер его ненавидел. Он завязал платок и вздрогнул от звука натянутой ткани.Ланкастер взял Синтию на руки и отнес на кровать. Синтия посмотрела на узел на своих руках, потом на Ника. Лицо ее было спокойным. Ник дрожащими руками поднял ее руки высоко над головой и стал завязывать второй узел, привязывая ее к столбику кровати.Пока он затягивал этот последний узел, его сердце стучало где-то в горле. Потом Ник отступил на шаг и посмотрел на то, что он сотворил. Руки Синтии были вытянуты высоко над головой, и все ее тело было открыто его взгляду. Синтия выгнула спину, словно подбадривая его, соски затвердели, как две темные горошины.Все его тело напряглось, и Ланкастер глухо застонал от предвкушения.Он содрал с себя сюртук, жилет и так рванул рубашку, что отскочили две пуговицы. Прошло всего лишь несколько секунд, и он остался без одежды. Больше ждать он не мог.Свободный делать то, что ему хочется, Ланкастер накрыл ее своим телом. Синтия задохнулась, а у него от восторга перехватило дыхание. Уткнувшись носом куда-то ей за ухо, Николас наслаждался, чувствуя ее близость. Просто чувствуя, как каждый дюйм ее тела прикасается к нему.Когда он снова смог дышать, он протиснул свои колени у нее между ног, а губами прикоснулся к ключице. Потом обхватил губами сосок и стал осторожно посасывать его. Синтия стонала и корчилась, и прикосновения его губ становились все более властными и требовательными, а ловкие пальцы ласкали второй сосок.Слишком грубо, но Синтия задыхалась от удовольствия. Как, впрочем, и Ник.Женщины, которых он привязывал раньше, ничего не значили для него. Они словно безымянные сосуды служили для удовлетворения его тайных желаний. У него не возникало желания ни задерживаться с ними рядом, ни анализировать что-то.Но Синтия подходила ему. С ней все было по-новому. Ничего безобразного или нездорового. Это был шанс узнать ее тело, делать с ним то, что он никогда не осмеливался проделывать с другой женщиной.Ланкастер склонился над ней и провел языком по ребрам. Она втянула живот, и он улыбнулся, обнаружив, что она боится щекотки. Когда он потерся щекой о ее живот, она снова дернулась.– Прости, – пробормотал он, – мне надо побриться.Синтия засмеялась.Господи, он никогда не представлял этого, но когда кончик его языка проник в крохотное углубление ее пупка, она взвизгнула, и Ланкастер понял, что занятие любовью может быть… смешным.Он засмеялся и вдохнул ее теплый запах. Кожа Синтии покрылась пупырышками.– Ты замерзла?– Нет, – выдохнула Синтия. – Совсем нет.Спасибо, Господи. Иначе его сердце было бы разбито, если бы хоть какую-то часть ее тела пришлось прикрыть. Ланкастер склонился к ее бедру и коснулся языком. Синтия была другой. Нежной, сладкой, с соблазнительными изгибами тела. Совершенной.Он опустился еще ниже, его плечи оказались на уровне ее бедер.У него задрожали руки, когда он увидел мягкие завитки волос, сквозь которые была видна розовая плоть. Он попробует ее на вкус, хотя прежде никогда ничего подобного не делал. Стоять перед кем-то на коленях и ждать, когда тебе уцепятся в волосы, всегда ассоциировалось с… беззащитностью.Ланкастер вздрогнул, но мотнул головой, отказываясь думать об этом. Руки Синтии связаны, и он может делать все, что ему нравится.Его рука легла на шелковистый холмик, прикрывавший ее естество, и он погладил его.– Что ты делаешь?– Ласкаю тебя.Синтия хихикнула, живот напрягся от смеха: Продолжая ласкать ее, он скользнул пальцами во влажное тепло заветных глубин. Ее смех замер на губах, и она тихо застонала.– Хочу видеть тебя, – восхищенно выдохнул он.Ее нога скользнула в сторону, и Ланкастер как загипнотизированный смотрел на изящные лепестки трепещущей плоти.Новый стон сорвался с губ Синтии, когда его голова скрылась у нее между ног.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32