– За то, что произошло раньше. За все.– Все в порядке.– Нет… Я должен объяснить. Или попытаться сделать это. Просто… Женщины в Лондоне… Они не такие как ты, Син.Ее ложка громко стукнула о чашку с супом, и она положила ее на стол. Неужели он думал, что она об этом не знает?– Они более… практичные и земные.– Я уверена, что так и должно быть, – произнесла она.– Здесь, в деревне, ты в безопасности.– Вряд ли это так, Ланкастер, – вспылила Син.– Прости. Конечно. Я плохо объясняю. Но в Лондоне много женщин, подобных тебе. Я говорю общими фразами, вместо того чтобы сказать конкретно, что я имею в виду.– И что же ты имеешь в виду? – Синтия постаралась не запоминать фразу «подобных тебе», но не сомневалась, что она еще много недель будет ее преследовать.– Я пытаюсь сказать тебе, что женщину, на которой я женюсь, моя персона волнует так же мало, как и меня – ее. А может, и меньше.– Может, она просто стеснительная.– Нет, – он снова улыбнулся, и на этот раз улыбка была даже в его глазах. – Боюсь, что дело не в этом.Синтия потянулась за своим бокалом. Ей не нравился этот разговор, но очень хотелось получить информацию.– Я не понимаю, Ник. Все любят тебя, и ты любишь всех.– Син, – начал Ланкастер и рассмеялся.Боже, ей хотелось растаять от этого звука. Она скучала без него. Она скучала не только без Ника, но и без этого звука. Теперь его смех звучал глубже, но как-то упаднически.– Я был послушным ребенком, – произнес Николас. – Покладистым. Тут я с тобой согласен, – от смеха остался лишь отголосок. – Но покладистость – опасная штука.– Почему? – Она не понимала его слов, но, возможно, тому виной была его рука, которой он лениво прикрыл ее руку, гладя большим пальцем ее пальцы.– Будучи покладистым… Если бы ты была покладистой, Син, если бы это было твоим единственным качеством, ты бы не стала противиться этому браку. Ричмонд пришел бы за тобой, и ты бы с ним ушла. И теперь ты была бы сломленной.Его палец стал обводить контуры ее руки.– Ты восхищаешься моим упрямством?– Я восхищаюсь твоей силой, – Ланкастер улыбнулся. – И говорю, если бы тебе нравились все и ты нравилась всем… Синтия, твоя жизнь сразу бы превратилась в страдание.Девушка пыталась поймать его взгляд. Они говорили сейчас о нем. Так что он имел в виду? Ей хотелось спросить, но он разглядывал ее пальцы и не поднимал головы.– Я имею в виду жизнь в качестве леди Ричмонд. Это была бы самая несчастная жизнь, какую только можно представить.Момент был упущен. И если он имел в виду что-то еще под своими словами, Синтия не сомневалась: теперь он станет это отрицать. Поэтому она просто улыбнулась ему в ответ:– Я бы не стала леди Ричмонд. Я бы вышла замуж за человека, за которого меня обещал выдать отец.– Кто это? – с любопытством спросил Ланкастер.Неужели его удивляет, что кто-то хотел взять ее в жены? Если бы только она могла сразить его каким-нибудь громким именем. К сожалению, никого достойного не было.– Это сэр Реджинальд Бейлор.– Сэр Реджи? – воскликнул Ник, и Синтия не смогла сдержать смеха.– Да, сэр Реджи, все шесть футов кожи да костей. У него очень хорошие пастбища.– Господи, ты меня разыгрываешь.– Хорошо бы, если так. Я вела себя как абсолютная ведьма, пока он наконец не оставил меня в покое. Но потом Бейлор прислал своего сына, чтобы тот попытал счастья вместо него.– Неужели Гарри? – едва не подавился вином Ник.– Да, Гарри Бейлор. Который большую часть волос растерял еще до своего совершеннолетия. Но избавиться от него оказалось легче, чем от его отца.– Я вижу, ты была основательно занята, пока меня не было.– Десять лет – долгий срок.– Да, и скоро я опять уезжаю.В комнате на несколько мгновений повисло тягостное молчание, и Синтия ощутила знакомую боль в груди. Никуда он не вернулся, это все ненастоящее.– Поэтому давай лучше поговорим о твоих планах.– О каких планах?– Ты говорила, что собираешься в Америку. Значит, у тебя там есть семья.– Да, там живет сестра моего отца. Она заберет меня к себе. Мой отчим никогда не нравился ей.– Но для путешествия тебе понадобится компаньонка. Может быть, миссис Пелл?– Нет, она не поедет. Я думала об этом, буду нанимать женщину. Не могу дождаться, когда увижу Нью-Йорк. Письма моей тети… Похоже, этот город совершенно не похож на Лондон.Его рука по-прежнему прикрывала ее руку. Понимает он это, или она совершенно не имеет для него значения, как травинка, которую смяли и выбросили за ненадобностью? Синтия не могла выдержать этого, особенно когда его прикосновения вызывали напряжение во всем теле. Она убрала руку и осторожно положила ее на колени, чтобы ощущения не покинули ее слишком быстро.Изнеможение липкой пеленой обволакивало его, проникая в каждую клеточку. Сказывался длинный день лазания по скалам после бессонной ночи… И все же Ник не мог уснуть.Этот день соединил в себе все атрибуты абсурдного сна. Сначала воскрешение Синтии. Потом история о контрабандистах и спрятанном кладе и отъезд в Америку. С этим он справился. Он даже смирился с поиском спрятанного среди скал золота. Но то, что произошло на мокром, продуваемом ветром берегу с Синтией… С этим он смириться не мог.Он любил женщин. Он всегда любил женщин. Пожилых или молодых, красивых или простушек. И дело не обязательно касалось секса. Ему нравилось, как улыбаются, болтают и смеются женщины. Он любил наблюдать за их мыслительным процессом, когда они решали какую-то проблему. Он обожал их запахи и звуки. Гладкость кожи и остроту языка.Для Ланкастера не было ничего более мучительного, чем вечера в клубе в окружении накачанных виски, шумных и тучных джентльменов, наполнявших помещение дымом сигар и грубыми жестами.Да, он любил женщин. И это была величайшая трагедия его жизни. Эмоции, которые он никогда не сможет забыть. Неизбежное ощущение того, что выбило из состояния равновесия.Если бы он по-прежнему был обычным и невредимым, Ланкастер знал, какая жизнь у него была бы. Он ясно представлял себе яркие бурные сцены его жизни в пестрых тонах.Он бы уже десятки раз влюбился, веря, что каждая женщина – самая любимая, будь то скромная девственница или пресытившаяся жена мужиковатого лорда. Он бы любил их всех, с удовольствием и основательно. А когда бы пришло время жениться, он бы любил свою жену, пусть даже в браке по расчету.И все его ночи… Все его ночи были бы абсолютно разными. Часы удовольствия и дружеского общения. Смеха и тепла. Переплетение тел, рук и поцелуи.Он бы отдал все, чтобы просто лежать рядом с женщиной и осязать эту ее близость. Чтобы его целовали и ласкали. Гладили и держали в объятиях.Ланкастер закрыл глаза, стараясь не обращать внимания на стальной обруч, сжимавший его грудь. Не важно, что и как могло бы быть. Он не был внимательным и заботливым любовником. Он был мужчиной, которому требовалось нечто более порочное.Он думал, что мог бы контролировать себя рядом с Имоджин. Стиснуть зубы и игнорировать собственные потребности. Но с Синтией… с Синтией он потерял контроль при первом же поцелуе.Но он не может хотеть ее подобным образом. Он не может позволить этого. И все же его тело непроизвольно напряглось от одной только мысли о ней, ее теле, подмятом под него, и руках, заведенных высоко над головой. Он хотел, чтобы все это повторилось. Ему хотелось взять ее прямо там, на песке, грубо, как порочную женщину.Но это была его Син, и даже если бы он не был помолвлен, он не смог бы сделать этого с ней.Ненавидя себя, Ланкастер медленно провел рукой по своему телу и взял в руки свою плоть. Ему было мерзко от мысли о том, чего он хотел, но это отсекало желания. Никогда. Глава 8 Прижавшись лицом к скале, Ланкастер вздрогнул и попытался освободить пальцы.– Прости, но не могла бы ты убрать ногу с моей руки?– Что? – крикнула Синтия.– Твоя нога! – завопил он.Она бросила хмурый взгляд через плечо, словно не поняла его слов, но ногу, в конце концов, подняла. Ланкастер надеялся, что воющий ветер заглушил его стон.– Давай поторапливайся, мы уже почти на месте.– Мне не нравится это, – пробормотал Ник, посмотрев вниз.До песка было около десяти футов. Ему не нравилась эта затея, но чувство вины возобладало над разумом. Чувство вины и вспыльчивый характер Синтии. И вот они здесь, сидят высоко на этой проклятой скале, а ветер изо всех сил старается сбросить их вниз.– Син! Остановись! Это намного выше, чем мы предполагали!– Я уже на месте! – донесся ее голос откуда-то сверху.– Проклятие! – Ланкастер очень осторожно поставил ногу в следующую нишу в скале и поднялся выше. Если она собирается убить его, что ж, очень хорошо. Его братец сможет жениться на Имоджин Брандисс и спасти семью. Волна гнева помогла ему преодолеть последние несколько футов. Когда он поднялся на выступ, несколько камней сорвались и полетели вниз.Пещера была не такой большой, как казалась, если смотреть на нее снизу. Синтия не могла выпрямиться во весь рост, и вместе им там будет довольно тесно. Ник сразу подумал о том, как близко они будут друг к другу, но она нарушила его крамольные мысли.– Здесь что-то есть!– Правда?Несмотря на то что они охотились за кладом, он будет чертовски удивлен, если они найдут его.– Минутку, – выдохнула Синтия. – Мне кажется… это…Он пробирался следом за ней, когда она взвизгнула. Ланкастер покачнулся, а внутри все оборвалось.– Синтия!Он почти добрался до нее, когда она со сдавленным криком уперлась в него спиной.– Что такое?– Прости, я просто… Я вытащила это из ямы… – Она вся дрожала, указывая на смутный белый предмет размером примерно с его кулак.– Что это? – Ланкастер наклонился ближе. – Кошачий череп?– Я не знаю, что это, – Синтия подвинулась ближе, – но внутри еще есть немного… внутренностей.– Внутренностей?Синтия тщательно вытерла руку о свое платье.– Почему бы тебе не подождать на солнышке, пока я проверю всю эту пещеру? – предложил Ник.Это не заняло много времени. Еще несколько разбросанных костей, старое птичье гнездо и мышиный помет.– Боюсь, здесь ничего нет.Она кивнула, но в глазах читалось разочарование.– Тогда пошли дальше. Может, нам следует разделиться? Так мы больше мест успеем осмотреть.– Ни за что.Когда Ланкастер подошел к ней и осмелился посмотреть вниз, то сразу пожалел об этом. Ему даже в голову не приходило, что спуск может быть страшнее, чем подъем. И веревка, обвязанная вокруг его пояса, была абсолютно бесполезна без дерева, к которому ее надо привязать. Ни одна из скал здесь не казалась достаточно прочной, чтобы выдержать ребенка, не говоря уже о двух взрослых.– Я пойду первым, ты – за мной.Синтия кивнула, и Ланкастер, сделав глубокий вдох, повернулся спиной к океану и опустился на колени. Спустившись на четыре фута, он выдохнул. Осталось не более трех ярдов.– Давай, Синтия, медленно и осторожно.Она спустила ногу с выступа как-то слишком свободно, по его мнению, потом секунд тридцать искала опору для ноги. У него заныли руки от желания помочь, он ждал, подспудно надеясь, что, если она упадет, он смягчит ее приземление.Наконец Син нашла прочное положение и стала спускаться.Юбки задрались еще выше. Показались краешки заштопанных чулок, потом мелькнули обнаженные бедра, дрожащие от напряжения. Спасибо миссис Пелл, что она починила эти чулки. Прошлой ночью ее голые ноги сыграли решающую роль в его фантазиях.Стоя на выступе скалы и уцепившись в нее пальцами, Ланкастер забыл о высоте и начал думать о бедрах Синтии. Он прищурился, наблюдая, как солнце освещает шелковистую поверхность внутренней части ее бедер. Его взгляд проследовал выше…– Отлично! – крикнула Синтия, отвлекая его от неучтивой мечтательности. – Теперь можешь спускаться ниже.В конце концов, чувство вины погубило его. Голова закружилась, он вслепую шагнул вниз и ничего, кроме воздуха, там не обнаружил. Другая нога поскользнулась, потные руки оторвались от скалы. Он падал.Ветер, свистевший в ушах, заглушил крик Синтии до плача испуганной птицы. Ее лицо становилось все меньше, а грохот волн – громче.Потом все остановилось.Мир остановился, но он был жив, несмотря на полное отключение звука, света и воздуха.Воздух. Он не может дышать.Его мозг взорвался от страха. Он не может дышать.Он вдруг почувствовал, как вокруг его шеи затягивается веревка. Он хотел уцепиться за нее, но ему не хватало воздуха, чтобы поднять руки. У него горели легкие, потом эта боль перекинулась на шею. Он умирает. Опять умирает.Ник. Звенящий колокольчик напоминал звучание его имени.– Ник! – Теперь кричал хор голосов, каждый голос старался перекричать другой, разнося его имя на многие мили.Что-то тяжелое опустилось ему на грудь. Вспыхнул свет, в легкие ринулся холодный воздух.– Ник! Господи, Ник!Парившее над ним темное пятно превратилось в неясное очертание обеспокоенного лица Синтии.– Тебе больно?Он хотел кивнуть, но только мотнул головой из стороны в сторону.– Где?Она подвинулась, осматривая его тело. Она прикасалась к нему. Он видел, что она прикасается к нему, но поскольку больше ничего не чувствовал, то мог позволить ей это. Просто знать, что ее руки покоятся у него на груди, потом скользят по рукам и ощупывают ноги.Ланкастер смотрел в небо и улыбался.– Где тебе больно? – кричала Синтия.– Просто… Просто лишился сознания от удара ветра, – смог произнести Николас.– О Господи, ты уверен?– Да.Либо это, либо его позвоночник сломался как щепка для растопки камина. Но скоро они это узнают.Синтия застыла на мгновение, тихая и невозмутимая, а потом рухнула на него, как кукла, у которой подрезали веревочки. Ее голова лежала у него на груди, а руки обхватили его плечи. Он ждал паники, но шли секунды, и все было тихо. Ланкастер захотел обнять ее, и у него получилось.– Спасибо, Господи, – выдохнула Синтия.Да. Спасибо, Господи. Он прижал ее к груди и поразился, что чувствует ее вес. Он обхватил рукой ее голову, волосы скользили под пальцами. Ее руки нежно поглаживали плечи Ланкастера.Он закрыл глаза, чтобы скрыть слезы.– Ты был прав, – пробормотала Синтия. – Нам не надо было лезть туда. Прости.– У тебя все отлично получилось.– Но мы команда, – ответила она, вызвав на его лице улыбку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32