Она чувствовала, что он читает ее мысли, и каждая фантазия отзывалась мурашками на ее коже. Его губы и глаза, влажный блеск его зубов, когда он улыбнулся… все это напоминало ей о том, что он сделал и что она хотела, чтобы он сделал снова.
Она едва сдерживалась, чтобы не выхватить бокал из его рук, когда он наконец нашел слугу с подносом, на котором стояло шампанское. Как только бокал оказался в ее руках, она отвернулась и, не в состоянии пить медленно, выпила залпом все без остатка. Когда она снова повернулась к нему, Сомерхарт ничего не сказал, взял пустой бокал из ее рук и протянул ей свой собственный.
– Вы так поработали, и неудивительно, что чувствуете жажду, леди Денмор. Вы, должно быть, проголодались?
– Да. Нет… – Она сделала несколько глотков из его бокала и поднесла руку ко рту, хотя ей безумно хотелось прижать ее к его груди, к его плоскому животу. Ее сердце билось как бешеное, подгоняемое той борьбой, которая шла внутри ее. Вожделение и… страх. Она не привыкла к этому, не знала, как утолить возникшую жажду. Она боялась его, но еще больше боялась себя.
– Леди Денмор… – Сомерхарт взял ее за локоть и подвел к большому окну, которое смотрело в темноту. – Скажите мне, что не так?
– Вы. Вот что не так.
– Я просто пытаюсь накормить вас.
– Глупости. Вы стараетесь обольстить меня. А я уже объяснила, что…
– Да, вы объяснили. – Он задернул штору и подвел ее к диванчику у окна, его плечи, поражавшие своим размахом, нависли над ней. – Вы были очень грубы… и высокомерны. Вот почему я удивлен, видя, что вы струсили.
– Да, струсила. Да, я боюсь вас. Пожалуйста, оставьте меня.
Он приподнял ее лицо за подбородок, и Эмма посмотрела ему в глаза.
– Боитесь? – прошептал он. – Или что-то вроде этого? Но непохоже, что вы боитесь, леди Денмор. Вы выглядите взволнованной и немножко злитесь. – Его пальцы прошлись по ее подбородку, заставляя ее дрожать.
– Я злюсь, потому что вы преследуете меня.
– Я не намерен набрасываться на вас в темном коридоре. Но вы же контролируете себя, тогда почему вы так расстроены?
Она покачала головой и сделала еще один глоток.
– Кто-нибудь говорил вам, леди Денмор, что вы пьете как сапожник?
– Скорее, как матрос, это более верное сравнение.
– Ха! Девчонка-сорванец! – Он покачал головой. – Подвиньтесь.
Она подвинулась в сторону, и он сел на полукруглую кушетку, стоявшую в небольшой нише в стене. Он расположился точно напротив Эммы. Его руки напротив ее рук. Его бедра напротив ее бедер. Если бы она наклонилась, ее голова точно легла бы на его плечо. Если она поднимет глаза, его губы найдут ее поцелуй.
– Сколько вам было, когда вы вышли замуж?
– Девятнадцать, – без промедления ответила она.
– Вы были счастливы в этом браке?
– Я не была несчастлива. Лорд Денмор был прекрасным человеком, и моя семья была принята в свете.
– Значит, вы были местной достопримечательностью, то есть мисс, которая привлекла внимание пожилого джентльмена?
– Да.
– Дочь сквайра?
– Я не выросла в таверне, если вы об этом спрашиваете.
Его плечи коснулись ее.
– Нет, вы прекрасно воспитаны, по крайней мере по сравнению с остальными.
Эмма улыбнулась и сделала еще один, на этот раз маленький глоток.
– Вы тоскуете по нему? – спросил Сомерхарт тихим проникновенным тоном.
Она была поставлена в тупик этим неожиданным вопросом. Никто не спрашивал ее об этом. Все полагали, что она счастлива избавиться от уз брака по расчету, и она думала, что, возможно, это так бы и было. За исключением того, что лорд Денмор приходился ей дядей и любил ее. Он заботился о ней и дал ей настоящий дом на короткий, счастливый момент ее жизни.
– Да, – наконец ответила она, испугавшись, когда ее голос дрогнул. Она кашлянула, чтобы прогнать набежавшие слезы. – Он погиб во время пожара, вы знаете. Он не болел, и это было так внезапно.
– Мне очень жаль.
Эмма кивнула и быстро допила шампанское.
– Теперь вы видите, Сомерхарт, я закоренелый игрок и злоупотребляю спиртным, но к тому же я респектабельная провинциальная вдовушка. Скучная и абсолютно не готовая к скандальной связи с блестящим герцогом.
– Хм-м…
Она знала, что должна встать и освободиться от этой интимной близости. И место было укромное, несмотря на случайные звуки, которые достигали их гнездышка. Она чувствовала себя здесь в безопасности. Тепло и уютно. Спрятавшись рядом с сильным крупным хищником, который готов съесть ее. Каким-то образом опасность обострила все чувства, заставляя принять сладость момента.
Сомерхарт подвинулся, повернулся к ней, она ждала, что он обнимет ее.
– Я едва вижу вас. Здесь так темно, – сказал он. – Но ваш голос – само искушение, леди Денмор. – И тогда он встал и вышел из ниши на свет. – Пойдемте обедать?
– Обед? – переспросила она. – Сейчас?
Он улыбнулся:
– А вы хотите пойти куда-то еще… Сейчас?
– Нет! – воскликнула она и встала, даже не покачнувшись.
– Тогда обед. – Он предложил ей руку.
Эмма стиснула зубы.
– Прекратите быть очаровательным и предупредительным, Сомерхарт. Это вам не идет.
– Лгунья.
Эмма подала ему руку, но ее не покидало ощущение, что он ведет ее не в столовую, а к неминуемому концу.
Глава 5
Ничего. Ни поцелуя, ни… Напрасные волнения и ожидания, Сомерхарт даже не погладил ее по спине. Эмма безвольно провела рукой по вечернему платью, по напрягшимся соскам, по изгибам груди и потом по животу, пока не прижала ладонь к мягкому холмику внизу.
Если бы она позволила ему, то он прикоснулся бы именно к этому месту. И она готова была позволить. Что ж, если она готова открыть свой секрет, то должна всего лишь пересечь коридор и подойти к его двери. Она слышала, как он пришел часом раньше, слышала, как десять минут спустя из комнаты вышел его слуга. Она ждала, что он постучит… что слуга появится с запиской, или… Более вероятно, Сомерхарт появится сам уже без сюртука, а в его выразительных глазах будет сиять нетерпение.
Она задрожала при этой мысли, прикасаясь ладонью к разгоряченной плоти.
Она прижмется к нему, она будет готова. Но минуты шли, и никто не потревожил ее, сопротивление постепенно ушло, ненужное и нежеланное. А может быть, это часть его замысла? Заставить ее разозлиться, чтобы она ворвалась в его комнату и потребовала ответа?
Эмма вздохнула. Она снова одинока, как всегда, и невозможно забыть это.
Снег медленно падал за окном, сверкающие крошечные льдинки таили столько очарования, что Эмме невольно захотелось затеряться в этой снежной мгле. Свет из комнат нижнего этажа освещал белоснежный покров. Три обледеневшие ветки сверкали, словно усыпанные бриллиантами. Все недвижно – ни ветерка, ни шороха… Еще одна одинокая ночь, и она наедине со своим желанием.
Ей хотелось сбежать вниз по лестнице, выбежать босиком в сад через заднюю дверь. Ей хотелось кожей почувствовать этот немыслимый холод, который бы остудил ее жар. Она могла бы идти и идти, не выбирая дороги, и потом ее тело замерзнет и превратится в кристаллы и рассыплется на мельчайшие кусочки от порывов ветра, и ее маленькие частички будут летать повсюду, и весь небосвод станет ей домом. Она будет везде, и в то же время нигде.
Звуки, раздавшиеся в коридоре, привлекли ее внимание. Ее сердце замерло. Эмма затаила дыхание и ждала. Ждала… но все затихло. Никого.
Что, если она выйдет в холл? Что, если она просто проскользнет в его постель и они утолят свою страсть? Тогда он узнает ее секрет, и она расскажет ему всю правду. Это будет такое облегчение!
Вчера он был так мил, его невероятное высокомерие, которое он выказывает только в присутствии других, ушло. Он улыбался и пробовал шутить, как в ту ночь, когда встал на защиту маленькой девочки.
Но если она расскажет ему всю правду, подойдет ли он к ней снова?
Сердце Эммы гулко стучало в груди. Он был так нежен… задавая вопросы о ее жизни, сопровождая ее от стола к столу, терпеливо следя за ходом игры. Затем он поднялся вместе с ней по лестнице, прижался губами к ее руке. И ждал, пока она подойдет к своей комнате, его горячий взгляд жег ее спину.
Он не вел себя с ней вызывающе. Он был… само очарование.
А сейчас она сидела одна в своей комнате, размышляя, изменит ли общение с Сомерхартом ее жизнь.
Сердце стучало гулко, стоило ей подумать об этом, голова шла кругом, переворачивая все внутри. Сомерхарт появился, чтобы спасти ее. Это была фантазия из ее детства, надежда, теплившаяся в душе маленькой девочки.
Он казался таким галантным, таким хорошим. И она хотела, чтобы он вернулся, молилась о его возвращении. Прошли месяцы и годы, она выросла, и ее тело обрело женственные формы. И когда стоны и вздохи, которые раздавались из покоев отца, перестали пугать ее, а стали возбуждать… О, она тогда все еще ждала спасения. Мечтая о замужестве и супружеском ложе.
Но потом умер отец, уведя в могилу и ее младшего брата. И Эмма поняла, что надежды нет. Или думала, что поняла, но стук ее сердца был все тот же. Глупая, бессмысленная надежда все еще жила в ней.
– Нет, – громко проговорила она. Ее сердце забилось ровнее, тверже. – Нет. – Спасение не ждет ее за углом. Это не будет избавление. Она больше не верит в мечты и волшебные сказки.
О, она не сомневалась, что он помог бы ей. Мужчины всегда хотят помочь женщинам, оказавшимся в трудном положении. Она встречала много подобных женщин в доме отца.
И как просто представить… Вообразить себя любовницей Сомерхарта, живущей с ним в его прекрасном доме. Она могла бы жить в роскоши, вести безмятежную жизнь, яркую и полную удовольствий, смеха и рискованных ночных забав. Она могла бы забыть все свои тревоги и жить так, как подобает красивой женщине.
Но любовница не жена, пройдут годы, и ей придется искать нового покровителя и потом снова и снова… и чем дальше, тем все менее достойными будут эти джентльмены. И очень скоро она станет старше, очарование ее потускнеет, и вот она уже просто шлюха, пробравшаяся на загородную вечеринку в поисках любого гостя, готового употребить ее в ближайшем кресле.
Нет, она не питала иллюзий, что жизнь держится на жалких юных леди. Шлюха или жена. И будь она проклята, если станет похожа на свою мать. Шлюха или жена. Эмма не хотела ни того ни другого.
Она пригасила лампу и забралась под одеяло.
Сомерхарт пытался очаровать ее, и ему это удалось. Даже в большей степени, чем она ожидала. Но мужское обаяние такое хрупкое. И оно разбивается так же просто, как стеклянный бокал.
В ту ночь она не видела снов о герцоге Сомерхарте. Вместо этого ей снился Уилл, ее младший брат. Его теплые руки, всегда запачканные землей. Его заливистый, громкий смех. Его упрямые скулы. Ей снилось, как, уцепившись за ее шею, он крепко обнимал ее за талию своими маленькими ногами. Даже когда он подрос, он все равно делал это. Стоило ему увидеть во сне что-то плохое, как он бежал к ней.
О Боже… его шелковистые каштановые кудри и светлые ореховые глаза. Ореховые глаза, в которых отражалось солнце.
Она не сможет примириться с этим. Не сможет никогда. Как его маленькое тело… всегда такое теплое от беготни, прыжков, лазания, всегда в движении – как оно могло стать таким холодным? А розовые щеки налились восковой желтизной. Маленькие, прямые пальчики стали как деревянные.
Ей казалось, что это тело не имело ничего общего с Уиллом. И, Господи, она была уверена, что произошла ошибка. Это не могло случиться с ним. С ее Уиллом.
Но это случилось.
Эмма проснулась с глубокими красными отметинами на ладонях. Ее подушка была соленой от слез, горло пересохло от ярости и новой решимости.
Она не слабая и беззащитная, чтобы ждать избавления. Она сама спасет себя.
Глава 6
Невероятно. Он искал эту женщину все утро и продолжал искать и сейчас.
В течение всего предыдущего вечера он вел себя наилучшим образом, делая все, чтобы она расслабилась, и провел на редкость приятные часы. Он с удовольствием наблюдал, как подозрительность исчезла из ее глаз, а щеки порозовели. Он наслаждался мыслью, что, по всей видимости, она размышляет о том, почему он прекратил свои преследования. Но он провел ночь, мечтая о ее теле, вместо того чтобы предпринять реальные шаги.
Вчера она ела очень мало. И Харт ожидал, что она появится за завтраком и он будет дразнить ее из-за разгулявшегося аппетита. Но он уже целый час фланировал по столовой, где был накрыт завтрак, а она так и не появилась. Горничная вернулась из ее комнаты, и Харт узнал, что мадам куда-то ушла. Но куда? Для прогулки чертовски холодно.
Но эта неизвестность длилась недолго. Харт нашел леди Денмор там, куда ему следовало заглянуть в первую очередь – в одном из кабинетов, предназначенных для карточных игр. Просто на какой-то момент он забыл, что в душе она вовсе не респектабельная вдова. Она напомнила ему об этом сейчас. И он начал думать, что она вовсе не пыталась подшутить над ним, вмешавшись в его судьбу… она хотела подшутить над многими.
– Хо! – воскликнули разом несколько молодых людей. – Еще вина!
– Леди Денмор, – проговорил один из них, когда она поднесла бутылку вина к губам, – вы постоянный возмутитель спокойствия.
Харт выглянул из-за двери, стараясь припомнить имя юнца.
– И снова двадцать пять фунтов. Джентльмены, – она жестом указала на стопку банкнот и монет, – теперь ваша очередь.
Мужчины поставили деньги, и тогда один из них взял в углу тяжелый кожаный мяч, а леди Денмор установила пять бутылок вина в ровную линию на полу. Харт заметил, как двое игроков развалились около камина и уставились на ее бедра, пока она, нагнувшись, расставляла бутылки, и почувствовал, как гнев закипает в груди. Они тихо переговаривались, затем провозгласили тост и выпили.
Один из молодых людей, тот, что держал мяч в руках – мистер Ричард Джонс, как определил Харт, – попросил благословить его на удачу. И леди Денмор поцеловала черную кожу мяча. Все мужчины в комнате следили за ее губами.
– Теперь определенно повезет, – пробормотал один из них, и тогда мяч покатился по ковру. Три пустые бутылки упали, но стукнулись друг о друга, и две из них разбились. Комната огласилась дружным смехом, все снова выпили, и Ричард Джонс бросил несколько монет на стол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33