Его рука продвинулась вверх, пальцы сжимали изгибы ягодиц.
– Да, я взял бы тебя там грубо, как животное. Это то, что ты пробуждаешь во мне, Эмма. Эгоистичное сексуальное животное, которым я был когда-то. Я хочу привезти тебя в один из этих домов, видеть, как ты наблюдаешь… Я хочу быть там рядом с тобой. Но с одним условием. Я никогда не позволю им прикоснуться к тебе. Даже если ты захочешь, я никогда не разделю тебя ни с кем.
Она замерла. Все это напоминало бред сумасшедшего. Он был слишком пьян. Его злость на нее приняла уже патологические формы.
– Я никогда бы…
– Прекрасно, что ты так думаешь. Я не позволил бы им даже смотреть на тебя. Но я повел бы тебя туда и тайно, в темной комнате, прижав к двери, взял бы тебя… Я хочу взять тебя там. И хочу тебя здесь. – Он целовал ее, осыпал поцелуями спину; его ладонь лежала на ее ягодицах. Она затаила дыхание, прижимаясь к холодному шелку постели.
– Я хочу тебя так, – продолжал он глубоким гипнотизирующим тоном. – И еще хочу, чтобы ты встала на колени и оперлась на руки. А потом на спине… Я привяжу тебя к кровати шелковыми лентами.
Подушки не могли заглушить ее стоны.
Харт усмехнулся.
– Ты хотела бы этого? Да? Хотела бы лежать на постели беспомощная, распростертая, руки привязаны к спинке кровати, ноги раздвинуты… Я хочу быть с тобой необузданным и бесстыжим. Я хочу делать с тобой такие вещи, о которых даже думать не смел последние десять лет. Я хотел бы положить тебя на скамью в Ковент-Гардене и взять тебя там, на виду у прохожих. Я хотел бы затащить тебя за штору на балу и иметь тебя, слизывая слезы с твоего лица.
Его поцелуи добрались до ее талии, затем коснулись спины. Сильным движением колена он заставил ее раздвинуть ноги. Его возбужденный жезл касался ее бедер, горячий и твердый.
– Ты, и твой голос, и это понимание в твоих глазах. Ты напомнила мне о том, кем я не хотел быть, Эмма.
– Да. – Она вздохнула, и его язык описал круг на ее плече. Он зажал ее кожу зубами и тихонько покусывал. Его бедра прижимались к развилке ее ног. И она открылась ему, изогнув спину, терлась своим горячим лоном о его ноги. Жесткие волосы его бедер щекотали ее нежную кожу, пока его мускулы перекатывались и напрягались.
– Ты такая влажная, а я еще и не прикоснулся к тебе.
Господи, она знала это, знала, когда извивалась под ним, требуя его внимания. Она хотела, чтобы он оказался меж ее ног, хотела ощутить его внутри.
– Ш-ш-ш, – прошептал он. Его язык дразнил ее кожу, пока он не добрался до ее шеи. Он целовал ее много раз, ласкал губами, языком, зубами… Она стонала, и изгибалась, и приподнимала бедра, как мартовская кошка.
– Пожалуйста, Харт.
Его колено подвинулось, она подумала, что вот-вот наконец случится то, чего она так жаждет, но он выпрямил ее ноги и приподнялся на руках.
– Перевернись.
Эмма послушалась, перевернулась под ним и посмотрела в его яркие лунные глаза. Задержав дыхание, она ждала, ждала… Харт стоял на коленях между ее ног, его скулы дрогнули, он закрыл глаза, опустился пониже и его член впервые коснулся ее святая святых.
– Да, – выдохнула она. – Да, да. – Но он покачал головой и усмехнулся:
– Нет, пока еще нет, леди Денмор.
Она собиралась потребовать объяснения, но он нагнулся, поцеловал ее, и она сразу расслабилась. Его поцелуи были такими глубокими, такими горячими, а его бархатистый жезл дразнил ее медленными, медленными касаниями.
Его поцелуи сами по себе были острым сексуальным действием. Губы ласкали и возбуждали, язык проникал в ее влажный, жаждущий рот, пробуждая безумные фантазии…
Наконец Эмма поняла, что больше не может дышать. Но когда она отвернулась, чтобы глотнуть воздуха, Харт приник к ее шее и снова стал ласкать ее губами. И смаковал, и наслаждался… Затем перешел к ключицам, потом к ее плечам и, наконец, к груди… Когда он добрался до сосков, она чуть не зарыдала от отчаяния, а когда зажал набухший сосок зубами, она была в ужасе, услышав свой стон, переходящий в крик.
Харт отодвинулся от нее. Она посмотрела и увидела, что он не без удовольствия наблюдает за ее лицом.
– Какой приятный звук. Давай посмотрим, сможем ли мы снова вызвать его.
Она сердито зажала рот, пытаясь оттолкнуть его, и тогда снова заработал его язык, а его влажный рот приник к ее груди, и Эмме не оставалось ничего другого, как смириться.
Он мучил ее, мучил, пока она не закричала снова, и когда она подумала, что он удовольствуется этим, он только перешел к другой груди. Эмма впилась пальцами в его голову, пока он наконец не оторвался от нее.
– Я могу вам чем-то помочь, леди Денмор?
– Да! Будь ты проклят!
– Это едва ли пахнет раскаянием.
– Извини! – крикнула она, но слишком поздно. Харт уже схватил ее руки за запястья, удерживая их. Он снова приник к ее груди, и Эмма больше не сопротивлялась…
Каждый нерв ее тела натянулся до предела. Ее соски стали пиками чувственности, ее лоно пульсировало, когда она терлась о его бедра. И она снова попыталась отбиться от него. Но увы, это ни к чему не привело.
Его рот наконец опустился ниже по ее разгоряченному телу, язык, лизнув пупок, спустился по животу… Эмма затаила дыхание насколько могла, затем начала умолять.
– Пожалуйста, пожалуйста… – Его горячее дыхание дразнило кожу ее живота. – О пожалуйста… Харт! – Его подбородок коснулся ее лона.
Его руки крепче сжали ее запястья, посылая искры удовольствия в ее тело. И наконец он поцеловал ее там. Там, где она хотела. Он погрузил свой язык в ее лоно, и Эмма подняла колени, обхватив его голову.
Она что-то горячо бормотала, требуя, чтобы он продолжал. Ей нужно было всего несколько секунд его искусных ласк… одно мгновение. Но тут его губы оставили ее, и тогда она не удержалась и вскрикнула:
– Нет! Пожалуйста, Харт. Пожалуйста…
– Чего ты хочешь, Эмма?
– Тебя.
– Мм… – Но вместо того чтобы сделать то, что она просила, он отодвинулся от нее, распрямив ее руки вдоль ее бедер. Его рот коснулся ее колена, прежде чем она сказала:
– Я хочу тебя, Харт. Пожалуйста. Возьми меня. Пожалуйста… я хочу.
Вознаграждение не заставило себя ждать. Его тело приподнялось. Рот дарил обещания ее коже. Его пальцы крепче сомкнулись, и она захныкала, упираясь пятками в постель.
– Прости за то, что я сделала, – простонала она, выговаривая каждое слово. – Прости.
Он отодвинулся слишком высоко, поднялся вместо того, чтобы опуститься, но она не возражала. Она начала говорить правду и не могла остановиться.
– Ты единственный, Харт. Только тебя я хотела. Всегда. Я хочу тебя. Пожалуйста.
Он отпустил ее запястья и лег на нее, зажав лицо для долгого, изнурительного поцелуя. Затем его рука легла на ее живот, он поднялся выше, его пальцы ласкали ее. Она рыдала.
Наконец она прошептала:
– Пожалуйста, Харт. Я чувствую… я хочу ощутить тебя внутри… Пожалуйста, возьми меня.
Его поцелуй заставил ее замолчать, и он вошел в нее. Поцелуй заглушил резкий вскрик, ее тело расслабилось, принимая его. Эмма вдохнула, стараясь заглушить боль, и впилась пальцами в его плечи, пытаясь скрыть неприятные ощущения. Но она была настолько готова принять его, так сильно хотела его, что боль быстро ушла, перейдя в пожар, и из глаз брызнули слезы.
Она заморгала, прогоняя их, и Харт отпустил ее, чтобы тут же проникнуть глубже.
– Эмма, мой Бог, ты…
Страх объял ее, перекрывая все другие чувства.
Горячее дыхание обожгло ее шею, когда он прошептал:
– Ты такая… тугая. Такая горячая…
Он начал двигаться внутри ее, и страх прошел. Все прошло. Все, кроме ошеломляющего понимания, что его плоть наконец наполнила ее, скользя в медленном постоянном ритме.
Это было так прекрасно, так замечательно. Именно то, чего она хотела. И Эмма поняла, что говорит это вслух и Харт дрожит над ней. Она сама задвигалась и почувствовала, как это тоже приятно. И когда она обняла ногами его бедра, а Харт продолжал двигаться внутри ее, она застонала еще громче.
Он вел ее все дальше и дальше, нашептывая слова, которые подвигали ее к глубокой бездне. Обещания и угрозы, нежные и грубые, какие она когда-либо слышала. Низкие и сладкие предсказания того, что они сделают вместе.
И Эмма плыла по темному морю, борясь с захлестывающим валом эмоций и приближаясь к самой глубокой его части.
Все ее нервы, мускулы, кожа – все натянулось, когда он задвигался в быстром ритме.
Он требовал:
– Да, да.
Она откинула голову и вытянулась под ним. Время остановилось, неподвижное и бесстрастное, напряжение достигло предела…
И они задрожали вместе, пока на нее не обрушились волны света и темноты, заставляя ее закричать под ним.
Она все еще стонала, когда раздался стон Харта, прозвучало ее имя, и он выскользнул из нее.
Ее тело медленно обретало свое нормальное состояние. Прохлада комнаты, влажность их пота и жар между бедер. И слезы, остывавшие на ее щеках.
Харт сонно взглянул на нее и вздохнул, когда она пробежала рукой по его волосам. Она повторила свой жест, загипнотизированная блеском и упругостью его волос.
Чуть приподнявшись, коснувшись губами ее ключицы, он освободил ее от веса своего тела.
– Холодно.
Он задрожал и повернулся, вытаскивая из-под них одеяло, чтобы укрыть и себя, и ее. Эмма почти растаяла от удовольствия, когда тепло окутало ее тело. И затем он потянулся и привлек ее к себе, закинув колено на ее бедра, и она чувствовала тепло. И даже любовь.
– Останься со мной, – вздохнул он. – Останься.
Эмма не ответила. Он уже почти спал. И зачем изрекать еще одну ложь?
К тому времени как он проснется, ее уже не будет рядом. Исчезнет как призрак. Словно никогда и не существовала. Но можно ли сказать то же самое о их чувствах? Нет.
И когда настанет утро, Харт по меньшей мере призовет всю свою ненависть для своей защиты. А у Эммы не будет ничего, кроме сожалений об этих бурных неделях ее жизни.
– Чай, ваша светлость.
Слова с трудом проникли в его сознание вместе с беспокоящим дневным светом. Харт игнорировал и то и другое. Он был истощен и почти болен и чувствовал неприятный холодный воздух на своих плечах. Другими словами, ради этого не стоило просыпаться.
Запах свежезаваренного чая распространялся в воздухе, становясь все сильнее. Харт зарылся лицом в подушки, стараясь отгородиться от наступающего дня. Но нашел другой аромат. Легкое цитрусовое дуновение женских духов. Ее духов.
Причина головной боли медленно прояснялась в его сознании. Эмма. Эмма была здесь. В его постели.
Он не мог удержаться от улыбки. Она наконец-то сдалась. Или он сдался. Он не знал, и это не имело значения. Но он знал, что все, что произошло между ними, было замечательно и неповторимо.
Господи, если бы он не чувствовал себя так дурно, они могли бы продолжить прямо сейчас. Но алкоголь бродил отравой в его крови, путал мысли. Сначала чай. Много чаю. И затем, возможно, он увидит ее в своей турецкой бане.
Он еще раз улыбнулся в подушку, чувствуя, как его тело начало протестовать. Нет, это время вовсе не для чая, он готов развлечь свою гостью в этот очень подходящий момент. Готов опустить ее в горячую воду, положить на кафельный пол, пока пар будет согревать их тела. И конечно, тепло поможет его голове.
Но сначала он должен приподняться, чтобы дотянуться до колокольчика. Слугам потребуется время, чтобы приготовить бассейн, а ему выпить чашку чая, чтобы смочить пересохший рот. Но уж после этого он не позволит ей спать.
План был составлен, Харту удалось перевернуться, хотя понадобилось несколько минут, чтобы открыть глаза. Его слуга раздвинул шторы, но свет был невозможно ярким. Он был уже не юн, чтобы так напиваться и изображать бешеного любовника, или нет…
Если говорить об этом…
Харт потянулся, желая коснуться ее… И тут его глазам открылась печальная истина. Эмма ушла. Исчезла, хотя он помнил, что просил ее остаться. Но она ушла.
Чтобы убедиться, он приподнялся на локтях и осмотрел комнату. Нет, только его собственная одежда лежала на месте, отглаженная и вычищенная. Всякие признаки присутствия Эммы исчезли.
Он снова упал на подушки и громко застонал, бормоча проклятия. Неужели он ожидал, что одна ночь в его постели превратит ее в нежную, послушную любовницу? Остается только посмеяться над собой. Дьявол, он даже не требовал нежности и послушания. Просто хотел, чтобы она была здесь.
Часы рядом с постелью привлекли его внимание. Она ушла, когда утро перешло в день? Или даже раньше?
Дьявол, он не мог думать.
Отказываясь просыпаться, да еще и в одиночестве, Харт взял чашку чая, на которую падал луч солнца. Он не открывал глаза, пока не опустошил чашку, и открыл только для того, чтобы снова наполнить ее.
Но когда кто-то постучал в дверь, он сначала допил и эту чашку тоже. Его голова почти пришла в норму, и желудок не выказывал признаков возмущения, когда он позволил слуге войти.
– Ваша светлость, – камердинер поклонился и отвел глаза, – этот Стимп здесь. Он говорит, что вы хотели видеть его.
Харт покачал головой, затем энергично потер виски.
– Пусть придет позже. Скажи ему, что я его приму.
– Да, ваша светлость.
Харт взял холодный тост и вареное яйцо. Он проглотил кусочек и… заметил пятна на простыни. Красные пятна выделялись на серо-зеленом шелке. Тост застрял в горле, и он с трудом проглотил его и запил чаем.
Это ничего не значит, сказал он себе, протирая влажные глаза. Ради Бога, этого просто не может быть.
Но он все же встал на колени, разглядывая пятна. Ничего реального, очертания расплывчатые. Но очевидность была налицо. Возможно, у нее началось обычное женское недомогание?
Да, конечно. И именно поэтому она ушла, прежде чем он проснулся.
– Конечно, – произнес он вслух, ища ответ. Его стучащее сердце замедлило свой ход. Эмма вдова, не девушка. И она не вела себя так, как…
Его сердце забилось еще быстрее.
Он вспомнил, как она опустилась перед ним на колени, готовая и абсолютно неуверенная. Помнил странную напряженность ее тела. Даже несмотря на то что она была готова принять его. И ее сдавленный крик, болезненное движение пальцев, вцепившихся в его плечи, и то, как она замерла под ним на несколько секунд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33