Следующий городок был в нескольких милях отсюда. Скорее всего они остановились где-то здесь, а если и едут, то не могли уехать далеко.
Его натруженные мускулы болезненно ныли, не выдерживая многодневного напряжения. Он был совершенно разбит обрушившимся ужасом, блеснувшей надеждой, жестокостью и печалью.
Если бы он мог знать, что с ней не случилось ничего страшного! Нет, с ней должно быть все хорошо. Мэтью не стал бы похищать ее для того, чтобы убить.
Мысль о том, что она в нескольких шагах от смерти, не давала ему покоя, и, собрав волю в кулак, он заставил себя не думать об этом. С ней все хорошо, шептал он как заклинание. Она страдает, но она жива. Он старался задушить страх и обнаружил, что это не так-то просто. Страх не желал уходить, застрял глубоко в горле.
Он едва не наехал на них.
Не лагерь, а просто несколько одеял и едва тлеющий костер в нескольких шагах от крутого обрыва. Он не видел ее, не видел никого и, приподнявшись над седлом, вглядывался в горизонт до тех пор, пока его глаза не различили едва заметное движение.
Белые барашки на гребнях вздымающихся волн, черная предрассветная мгла, скалистая грань утеса. В этот момент его мозг фиксировал только формы и цвета, затем он увидел Эмму и Мэтью.
Они стояли на краю обрыва. Мэтью одной рукой обхватил Эмму за шею и поднял другую, предупреждая Харта, чтобы тот не приближался. Лицо Эммы было пугающе бледным, разве что синяки выделялись на левой щеке. Скула Мэтью была прижата к ее правому виску.
Харт достал пистолет и подумал, что шум в ушах – это шум моря.
– Что вы здесь делаете? – крикнул Мэтью, отводя Эмму на шаг назад. Взгляд Харта упал на ее ноги, босые и связанные веревкой. Затем он заметил ботинки ее мучителя. Они были в нескольких дюймах от обрыва. Скала, потревоженная его движением, задрожала, и камни с тихим шуршанием посыпались вниз.
Харт соскочил с седла и пошел прямо к ним.
– Отпустите ее.
– Стоп! – закричал Мэтью, подвинув ногу ближе к обрыву.
Харт остановился, сердце зашлось в тревоге.
– Отпустите ее! Вы сошли с ума? Если вы сделаете еще шаг, вы оба погибли.
Мэтью, посмотрел на него, в его глазах промелькнула неуверенность.
– Зачем вы приехали?
Харт встретил взгляд ореховых глаз, обезумевших от страха.
– Я приехал за Эммой.
– Она не ваша забота. – Его рука сильнее сомкнулась на ее шее, и ее связанные руки протестующе поднялись.
– Вы ошибаетесь. Я просил ее стать моей женой.
– Харт! – ахнула она, пытаясь покачать головой.
– Нет, – закричал Мэтью. – Нет, она моя. Она принадлежит мне!
Харт незаметно подвинулся вперед, стараясь приблизиться настолько, чтобы дотянуться до нее.
– Но она не хочет вас, Мэтью.
– Вы ничего не знаете. Я люблю ее, и она будет моей женой. Она обещала. Обещала, когда позволяла прикасаться к себе, когда искушала меня всеми греховными штучками.
Кровь стучала в висках, но Харт не обращал внимания. Вместо того чтобы отступить, он поднял руку.
– Подумайте об этом, Мэтью. Подумайте, какую жизнь вы можете ей предложить? Это ведь вы подожгли дом ее дяди?
Мэтью растерянно заморгал.
– Вы убили человека, – продолжал Харт, – и пойдете за это в тюрьму. Как вы сможете обеспечить свою жену?
– Нет! – закричал он, придя в себя. – Это был несчастный случай! Я не хочу в тюрьму.
– Мэтью…
– Отойдите назад! – закричал Мэтью, коснувшись края обрыва ботинком. Эмма вся сжалась при этом движении.
Харт прыгнул, стараясь схватить ее. Она была беспомощна против мужчины, тащившего ее за собой. Ее ноги цеплялись за мох и камни, связанные руки тянулись вперед.
– Харт, я так виновата… – прошептала она. Казалось, слова улетели, когда она сползла вниз…
Харт спрятал пистолет и рванулся вперед. Он упал на землю, чувствуя под собой тряску камней и уходящий из-под него грунт, думая, что Эмма упала еще дальше, слишком далеко…
Но, слава Богу, это было не так. Он видел ее. Смотрел в ее ореховые глаза, ее плечи и лицо были видны над краем обрыва. Она не сорвалась вниз.
Он встал, и камни опять посыпались из-под его ног.
– Вы хотите, чтобы она умерла? – закричал Мэтью. Он тащил ее за собой на узкую площадку у основания выступающей острым углом скалы. Он крепко обхватил ее за талию и оттащил дальше. – Оставьте нас!
– Послушайте, просто позвольте ей уйти. Она замерзла и измучена. Позвольте мне отвезти ее в безопасное место.
– Она будет в безопасном месте, когда мы поженимся. По крайней мере ее душа будет спасена.
– Даже в Шотландии вы не можете жениться на женщине против ее желания.
– О, она захочет, вот увидите.
Обезумев от злости, Харт прыгнул на узкую площадку над обрывом, туда, где стояли они, вызвав грохот посыпавшихся камней и песка. Эмма ахнула и упала, когда Мэтью резким движением потащил ее от него.
– Пожалуйста, – проговорил Харт, – вы убьете ее. Просто отпустите ее. Здесь слишком опасно, вы не должны тащить ее вниз… Я не буду преследовать вас. Даю вам слово.
– Я люблю ее! – закричал Мэтью и, осторожно переступая ногами, тащил ее за угол выступа. Ноги Эммы беспомощно ударялись о скалу и гравий. – Почему вы просто не можете уйти? Она моя!
«Сохраняй спокойствие, – напомнил себе Харт, не сводя глаз с Эммы. – Сохраняй спокойствие».
Если он подойдет слишком близко, то может сделать хуже, и тогда она будет в еще большей опасности. Поэтому, вместо того чтобы броситься к ней, он застыл на месте. Вместо того чтобы кричать, затаил дыхание.
Их взгляды встретились. Одна крупная слеза упала, прокладывая путь по ее пыльной щеке. «Прости», – прошептали ее губы, и Харт покачал головой, когда она скрылась за поворотом выступа.
Он старался двигаться быстро и тихо, но поскользнулся и упал, ударив колено. Боль пронзила его. Сжав кулаки, заставил себя подвинуться на дюйм вперед. Медленно. Медленно. Медленно.
– Скажи ему, чтобы он ушел, – рыдал Мэтью. – Он опозорил тебя. Ты думаешь, я не знаю? И даже после всего этого я предложил тебе мое имя. Почему ты не хочешь понять меня?
– Я понимаю тебя, Мэтью. Я понимаю тебя, – говорила она.
– Я так сильно люблю тебя, Эмили.
Харт подошел к повороту выступа и, вытянув шею, заглянул за угол. Они стояли там, втиснувшись ногами в неглубокую впадину в непрочном, крошащемся шлаке. Мэтью, прижав Эмму к скале, держал ее одной рукой за плечо, а другой сжимал какой-то предмет у своего бедра.
Он стоял спиной к Харту, словно забыв о нем. И может быть, так оно и было. Он совершенно обезумел, держа в руках женщину, которой не мог обладать.
Не сводя глаз с Эммы, Харт осторожно пригнулся и поднял с земли тяжелый камень. Он взвесил его в руке. Он не мог воспользоваться пистолетом, даже если бы вытащил его. Она была так близко. Прямо за головой Мэтью. Но если ему удастся незаметно подобраться, он сможет бросить камень и схватить ее.
– Почему ты не хочешь полюбить меня? – стонал Мэтью.
Эмма рыдала, качая головой.
– Я люблю тебя, Мэтью, люблю как друга и беспокоюсь о тебе. И твой отец любит тебя, защищает тебя, зависит от тебя. Пожалуйста, не делай этого. Как он будет без тебя?
И тут Мэтью поднял руку. Харт замер, заметив блеск металла. Нож. Длинный острый нож.
– Ты будешь моей, – вскрикнул он. – Это единственный путь.
Харт поднял камень, поставил одну ногу на шаг ближе, но Мэтью повернулся на нечаянный звук.
– Оставьте нас! – Он отпустил Эмму и, подняв руку, замахнулся ножом на Харта.
Харт отпрыгнул назад и услышал дрожание под ногами породы, треск и грохот сыплющихся камней.
Эмма закричала и ухватилась за твердый выступ скалы, когда почва под ней начала оседать. Галька сыпалась, как дождь.
Харт закричал:
– Не двигайся.
Но Мэтью был в движении. Он потянулся к старому корню, который торчал из расщелины, и уцепился за него. И несмотря на то что его ноги ощущали под собой ненадежную опору, Мэтью направил нож на Эмму.
Харт перестал кричать и начал просить.
– Пожалуйста, не надо. Я умоляю тебя. Не убивай ее! – Но нож полоснул воздух, и Харт не мог ничего поделать. – Нет!
– Нет! – закричала она, и тогда нож уперся в нее, прямо ей в живот, и она ахнула, а Харт почувствовал, как его сердце раскалывается вдребезги.
– Уходи, – прошептал Мэтью. – Иди мимо меня.
Она посмотрела вниз на свой живот, и Харт тоже посмотрел. Там не было крови, но руки Эммы были свободны. Они оба тупо смотрели на обрезки веревки, которые валялись у ее ног.
Харт первый понял, в чем дело.
– Давай, Эмма. Быстро и осторожно. Старайся держаться стены.
Она кивнула и потянулась дрожащими руками вверх, чтобы ухватиться за острый выступ скалы у плеча Мэтью. Она подвинулась ближе к нему, рыдая, когда песок и камни посыпались из-под ее ног. В любой момент кусок скалы мог обрушиться полностью.
– Скорее, – настаивал Мэтью. Обхватив ее одной рукой, помог пройти мимо него. Другая его рука все еще цеплялась за корень, но Харт видел, что тот едва держится.
Как только Эмма прошла мимо Мэтью, почва провалилась под ее ногами на добрые шесть дюймов, и она упала на колени. Ее руки были близко от надежной скалы, и она старалась ухватиться. Харт опустился на колени и протянул ей руку. Она потянулась, но сползла назад. Камнепад начался снова, заставив их всех замереть на месте.
– Ухватись за меня, – приказал Харт. Но она покачала головой:
– Я не могу.
Они смотрели друг на друга, отделенные тремя шагами скалы, которая трещала под ними, как стекло. Харт отвел от нее глаза и посмотрел на Мэтью. Его глаза потеряли блеск безумия. Лицо разгладилось и стало печальным, и теперь Харт узнавал его.
Он встретил взгляд Харта. Они долго смотрели друг на друга. Затем Мэтью медленно разжал пальцы, держащие спасительный корень. Камни сыпались на него, ударяли его, когда он встал на колени у ног Эммы. Один взмах ножа, и ее ноги были свободны, теперь она могла продвинуться вперед.
Мэтью кивнул.
– Я люблю тебя, Эмили. Я всегда любил тебя.
Когда Харт потянулся и ухватил ее за руку, Мэтью с силой подтолкнул ее снизу. Этот толчок помог Эмме перебраться на безопасный участок земли, но обрушил кусок скалы под ногами Мэтью.
Его лицо было полно спокойной печали, когда он скрылся из виду.
Харт сначала слышал тишину, потом сильный грохот падающих камней, сопровождавший падение Мэтью. Он быстро обрел покой.
Эмма обхватила Харта руками, ее тело дрожало от рыданий из-за жалости к Мэтью, но Харт не находил в себе симпатии к этому несчастному. А Эмма могла, как оказалось. Продолжая рыдать, она отошла от него и подошла к обрыву.
– Эмма, не надо. Не смотри. Это опасно.
– Но… Мэтью. – Она отбросила его руку и наклонилась над пропастью. Он понял, что она увидела, по тому, как она вздрогнула и побледнела. Харт тоже посмотрел, чтобы убедиться. Сомнений не было, Мэтью был мертв. Когда Харт оттащил ее, она больше не сопротивлялась и просто уткнулась ему в грудь.
– Нам нужно уйти отсюда. И проинформировать власти.
Страх ушел из ее глаз. Но вместе с ним ушло что-то еще. Она смотрела прямо перед собой ничего не выражавшим взглядом. И тогда Харт отвел ее к самой высокой точке утеса. Она села на землю. Это была не его Эмма. Он молился, чтобы она не ушла слишком далеко, чтобы она вернулась к нему.
Накинув ей на плечи плед, он усадил Эмму на лошадь. А потом сам сел в седло и придвинул ее к своей груди. Что ж, теперь можно было ехать…
– Поедем прямо на север. Немножко дальше, чем та последняя деревня, я думаю.
Она не ответила, поэтому Харт покрепче обнял ее и пустил лошадь легкой рысью.
Глава 24
– Я не хочу, чтобы ты оставалась одна, – объяснил Харт, когда Эмма спросила его, почему он снял только одну комнату. Ее вовсе не беспокоило его присутствие. Не беспокоило и то, что он знал, что она совершенно голая лежит под грудой одеял. У нее не было одежды, не было вещей, не было дома.
– Ты ничего не ела.
– Я принимала ванну, – пробормотала она, отворачиваясь от него.
– Хочешь, я принесу тебе что-нибудь?
– Нет.
– Эмма, прошло столько времени. Ты не могла не проголодаться. Пожалуйста, съешь что-нибудь.
Нет. Ее волновало его присутствие. Она хотела, чтобы он ушел. Он выказывал сочувствие, и беспокойство, и поразительную нежность, которую она никогда даже не надеялась получить от него.
– Может быть, немного вина?
Она вытащила руку из-под одеяла.
Харт пробормотал:
– Мне следовало знать… – И вложил бокал в ее руку. Да. Он должен был знать. Она любила вино почти так же, как карты.
Она с жадностью глотала терпкую жидкость, но отставила стакан, заметив его взгляд. Он смотрел на ее руку, на синяки, оставленные Мэтью, на кровавые ссадины на запястьях. Эмма поставила стакан и снова свернулась под одеялами.
– Извини, что я оставил тебя, – прошептал он. – Мне не надо было оставлять тебя одну.
– Я не хочу, чтобы ты был здесь. Ты не нужен мне.
– Да, конечно. Ты измучена и истощена. А я был настолько глуп, что стал обвинять тебя, как всегда.
Эмма покачала головой:
– Тебе не в чем винить себя. Я просто хотела высказать то, что чувствую. Я чувствую, что не хочу тебя.
Она ощутила его вес, когда он присел на постель рядом с ней. Его бедро касалось ее спины, и она хотела, чтобы он отодвинулся. Потому что его вес и его тепло заставляли ее желать большего. Эмма свернулась в комочек.
– Почему ты пришла в ту ночь в мой дом? – спросил он.
– В какую ночь?
Он громко вздохнул. Но его пальцы гладили ее по голове.
– Ты только однажды была в моем доме, Эмма.
Она глубже спряталась в своем гнезде.
– Я не хочу разговаривать. Пожалуйста, оставь меня.
– Нет. Не оставлю. Мне нужно знать, зачем ты пришла в мой дом в ту ночь, если я противен тебе, если ты знала, что я такой же, как твой отец и его друзья… Я должен знать.
Ее глаза, широко открытые, сфокусировались на кремовой простыне, но она могла отчетливо видеть Харта: его красивое лицо, полное страха за нее, полное заботы и чувства. Сегодня он не выглядел как герцог. Его лицо осунулось, в глазах читалась усталость. Сегодня он был просто мужчина.
Эмма вздохнула.
– Зачем?
Он провел большим пальцем по ее виску, потом по щеке.
– Ты пришла ко мне тогда, хотя вовсе не должна была, и занималась со мной любовью, хотя для этого не было никакой причины, Эмма…
Она не видела ничего, кроме его глаз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33