Она залюбовалась шелковыми шарфами самых разных расцветок. Лэр, который невольно следил за ней, подошел к прилавку.
– Вы хотите такой шарф?
– Нет, нет, он мне не нужен.
– Но они прекрасны, не правда ли?
Николетт отвернулась, но даже невнимательному наблюдателю было бы ясно, что шарфы покорили ее сердце.
– Выберите один, – просящим тоном сказал Лэр.
– Нет.
– Да. Выберите.
Де Фонтен оглядел прилавок и взял оранжево-желто-зеленый шарф, более яркий, чем одежда циркача, и протянул его Николетт.
– Если вы сами не выберете, я куплю вот этот и заставлю вас его носить. А что ты думаешь, Альбер?
– Поменять будет трудно, – отозвался тот с усмешкой, сильно покраснев. Парню уже давно исполнилось четырнадцать и он прекрасно понимал, что скрывалось за долгими взглядами, которыми обменивались его хозяин и эта леди с глазами оленя.
После долгих колебаний Николетт выбрала розовый шарф с едва заметным алым узором – он как раз подойдет к ее шерстяному платью.
Маленькая пухлая продавщица с черными глазками запросила пять оболов. Лэр заплатил ей три. «Даже это много, – подумал он, – но зато как радостно улыбнулась Николетт!»
Он единственный, кто знал: у него всего четыре обола. Эта мысль позабавила де Фонтена. Кажется, в его жизни иначе не бывает. Хорошо, что рядом нет сестры, а то она прочла бы ему нотацию.
Когда они возвращались по залитой солнцем площади к лошадям, Николетт думала о том, как будет носить этот шарф. Вплетет в прическу? Повяжет на шею? Но даже мысль о шелковом шарфе не прогнала тревожные предчувствия, когда она вспомнила о хорошо укрепленном доме, мимо которого они проезжали. Она надеялась, что никто из собравшихся под крышей у мэра не донесет префекту о готовящемся нападении.
Николетт боялась даже думать о том, что будет с ней, если Лэра Де Фонтена убьют.
Солнце уже клонилось к закату, когда они приблизились к Гайяру. Огненные отблески позолотили башни. Николетт, погруженная в свои мысли, сама соскочила с лошади, передала поводья конюшему и заторопилась к себе.
– Подождите! – окликнул ее Лэр.
В сумерках воздух стал прохладнее. Николетт обернула платок Мюетты вокруг плеч и остановилась, чтобы подождать де Фонтена, немного дрожа от холода. Тот слез с коня, быстро переговорил с Альбером, который почти побежал в дом. Со двора доносились мужские голоса. С полдюжины коней стояло под навесом, перебирая ногами.
Лэр пошел рядом с Николетт по направлению к дому.
– Мы не должны входить вместе, – сказала она. – Другим это не понравится.
– Почему не понравится?
– Внимание, которое вы оказываете мне… Они перешептываются за моей спиной.
– И что говорят? Она нахмурилась.
– Не знаю! – Николетт отвернулась.
– И почему вы думаете, что речь идет о вас?
– Знаю!
– Они говорят, что вы спите со мной? Николетт покраснела и ускорила шаги. Она понятия не имела, как отвечать ему – этому человеку с обаятельной улыбкой и приятными манерами. Впрочем, рассуждать особенно некогда. Они уже у дверей главного дома.
Их встретил Жюдо, раскрасневшийся то ли от вина, то ли от удовольствия.
– Здесь рыцари, – сообщил он.
Лэр видел лошадей под навесом, теперь же мог разглядеть посетителей. Он узнал Риго, управляющего при Лашоме, двух его сыновей. С ними были еще трое мужчин.
Николетт шмыгнула на кухню. Вместе с другими служанками она стала подавать на стол. Лица собравшихся мужчин были полны решимости. Лэр де Фонтен положил на стол кусок сыра, чтобы обозначить дом префекта. Куски хлеба окружили сыр – это нападающие.
– Когда взойдет луна, мы дадим им время уснуть.
Жюдо, разгоряченный вином, заявил, что так уж сразу мужчины в доме префекта не уснут. Присев недалеко от Лэра, Николетт чувствовала на себе взгляд Жюдо. Этот солдат явно недолюбливает ее, но сейчас девушку беспокоило не это. Лэр почему-то говорит о сегодняшней ночи, а ведь с торговцами в Андлу он договаривался о завтрашнем дне. Широко раскрытыми от удивления глазами она смотрела на де Фонтена.
Но Лэр продолжал говорить, словно не замечал ее взгляда. В какой-то момент он, словно невзначай, взял ее руку и прижал к своему бедру.
Николетт настолько изумилась, что даже не попыталась протестовать. Он сделал это так, что никто не заметил, но они все здесь! Сердце девушки забилось быстрее. Тепло и упругость его тела тревожили ее. Николетт почувствовала, что у нее кружится голова. Вино, всего лишь вино, но все равно она возвращалась к мысли о том, каково ей было бы в его объятиях…
Лэр сжал ее пальцы, затем отпустил.
– Сходи к пленнице! – приказал он, но его взгляд сказал нечто большее. Николетт замигала и пролепетала:
– Слушаюсь, сир.
Когда она встала, ноги были словно ватные. Мюетта приготовила тарелку с едой для узницы. Николетт направилась к жаровне, чтобы взять ужин.
– Если ты хочешь остаться в зале, – сказала Мюетта, – еду может отнести Дора или Жозина.
– Нет, – быстро ответила Николетт. – Это моя обязанность. Таков приказ короля, – она взяла тарелку из рук Мюетты. – Я не осмелюсь ослушаться.
Старуха хитро улыбнулась и пошла к буфету, чтобы налить себе вина.
Переулок перед домом префекта был пустынен. Опавшие листья заполнили разъезженные колеи, в холодном воздухе пахло дымом костров и морозом. Низкая каменная стена окружала двор, за домом располагались конюшня и огород. Сквозь щели в ставнях просачивался свет.
Лэр ждал, пока все займут места. Где-то неподалеку залаяла собака.
Жюдо, стоящий рядом с Лэром, поправил меч. Собачий лай усилился. Лэр вышел из тени, подал знак Риго и начал тихо пробираться в сторону дома. Жюдо, проклиная чертовых псов, последовал за ним.
На первом этаже дома распахнулись ставни. Темный силуэт человека был четко виден на фоне освещенной комнаты. Лэр побежал. Из-за дома донеслись крики. Человек в окне исчез. Лэр и Жюдо перебрались через стену. Когда они добрались до двери, ее уже успели загородить изнутри. Из окна на втором этаже донесся женский крик.
– Убивают! Убивают!
Изнутри доносился топот ног и возгласы. Лэр и Жюдо пытались выбить дверь. Разбежавшись, они наваливались на нее, но безуспешно. Один из людей Риго выскочил из-за угла:
– Мы застали двоих в конюшне, – он тяжело дышал. – А где префект?
– В доме! – Лэр громко чертыхнулся. – Возьмите людей и попробуйте проникнуть через черный ход!
Де Фонтен отступил на шаг от двери и достал меч. Жюдо тоже отошел на несколько шагов, вынимая меч из ножен.
– Верне! – закричал Лэр. – Тебе конец! Открой дверь!
Изнутри доносились крики, лязг оружия. Дверь застонала, повиснув на петлях. Вновь раздался женский крик. Лэр изо всех сил ударил по двери ногой, та наконец слетела с петель.
Внутри шел бой. Трудно было даже разобрать, кто на чьей стороне. Прямо из гущи схватки на Лэра и Жюдо выпрыгнули трое врагов, которых встретила холодная сталь. Через секунду Лэр бился с двумя рыцарями. Блеск металла, звон мечей… Выпады влево, вправо, смертоносные удары… Один из противников Лэра споткнулся о скамью и потерял равновесие, чем тут же воспользовался де Фонтен, сильным ударом швырнув врага на длинный стол. Он быстро повернулся, чтобы выбить меч второго противника, и еле успел отклониться – крепкая сталь мелькнула перед самым лицом. Противник не медлил и размахнулся для следующего удара. Но в этот раз Лэр оказался быстрее, мощный удар раскроил череп врага, тот повалился на пол, словно заколотый бык.
Противник Жюдо, стоя спиной к стене, увидел, что сопротивление бесполезно, и опустил меч. Кровавые ручьи струились по щекам рыцаря, кость руки была раздроблена.
Зал превратился в место кровавой бойни. Четверо из людей Верне лежали на полу в алых лужах. Лэр попытался подсчитать своих людей, но в этот момент раздался женский визг, жена Верне сбежала вниз по лестнице и бросилась к поверженным. С верхнего этажа донесся детский плач.
После кратких указаний Лэра в комнате был восстановлен относительный порядок. Зажгли лампы, женщину, не обнаружившую мужа среди трупов, отвели наверх к детям.
Первоначально Лэр намеревался судить префекта перед жителями Андлу, но после того как узнал, что Понс Верне – родственник Симона Карла, переменил свое решение.
ГЛАВА 13
Несколько раз Николетт просыпалась среди ночи. Ей казалось, что во дворе слышится ржание лошадей. Она вскакивала с постели и, завернувшись в одеяло, подбегала к окну. Но даже распахнув ставень из старого, изъеденного дерева, ничего не могла увидеть, кроме кромешной тьмы. И она вновь пыталась уснуть.
Когда Николетт проснулась в очередной раз, было все еще темно. Сон больше не шел. Как глупо лежать, уставившись в темноту! Она встала и быстро оделась. Без зеркала, как могла, повязала голову алым шарфом. Как хорошо, что ей не нужно надевать чепец из грубой ткани, который постоянно напоминает о ее положении. Шелк был легким, словно нежный шепот влюбленных, чувственный, как поцелуй. Николетт удивилась себе – что у нее за мысли! Она стянула концы шарфа под подбородком, обвязала вокруг шеи и умело спрятала их на затылке. Неужели волосы никогда не отрастут? Поначалу ее темно-каштановые, почти черные кудри росли быстро, но когда она уже могла дважды обернуть локон вокруг пальца, рост волос неожиданно замедлился. Неужели они такими же и останутся?
Николетт печалилась о потере волос не меньше, чем о потере свободы. Хотя свободной по-настоящему никогда и не была. Став принцессой, все время находилась под наблюдением, каждый день ей напоминали о ее обязанностях. Странно, но только в Гайяре она почувствовала, что за ней не следят, не упрекают, и страшно боялась потерять эту иллюзию свободы.
Николетт зажгла свечу и вышла из комнаты, закрыв за собой дверь. Спустившись до конца винтовой лестницы, увидела, что дверь в зал открыта. Вчера вечером она была заперта, Николетт это помнила твердо.
«Он вернулся», – подумала она с облегчением. С порога было хорошо видно, что в камине горит огонь, и у решетки наслаждается теплом белая собака. Ее прозвали Колючкой за то, что морду собаки обрамляли жесткие бакенбарды. Колючка посмотрела на Николетт, приветственно стукнув хвостом об пол, затем вновь уронила голову на лапы. У стены, обитой ветхой материей, лежали плащ, меч и пояс Лэра де Фонтена. Увидев его вещи, Николетт остановилась. Застыв на месте, она какое-то время всматривалась в огонь камина. Но неожиданно поняла – до тех пор, пока не увидит Лэра живым и здоровым, не успокоится. Она бесшумно вошла в комнату, и только сейчас ей стала видна огромная старинная кровать и обнаженный торс Лэра, ничком лежащего среди одеял.
Комнату освещал только неяркий огонь камина и желтый мотылек свечи в руке Николетт. Она подошла ближе. Неожиданно кто-то уткнулся в ее колени, едва не сбив с ног. Это Колючка, виляя хвостом, решила все же лично поприветствовать девушку.
– Тише, Колючка, – прошептала Николетт, погладив голову собаки. Но обрадованное животное продолжало вертеться у ее ног, лапы стучали по деревянному полу, словно барабанные палочки.
Лэр де Фонтен вздрогнул, пошевелил плечами. Перевернулся на спину, но так и не проснулся окончательно.
Хвост собаки довольно громко застучал по полу, Николетт попыталась оттащить животное от кровати Лэра, но собака умудрилась лизнуть руку де Фонтена. Тот вздрогнул, прошептал:
– Ложись, Колючка, ложись.
Но, невзирая на все усилия Николетт, собака рванулась к Лэру и ткнулась холодным носом в его грудь.
Де Фонтен открыл глаза, улыбка заиграла на его губах.
– Мне снится ангел…
Николетт покраснела, сетуя на собственную глупость, и оттащила собаку от кровати.
– Нет, – она не могла не улыбнуться. – Вы еще больший льстец, чем монсеньор Шарль, сын короля. Наверное, это вы продали ему перо Архангела?
Лэр рассмеялся.
– Кто рассказал вам эту историю?
– Вы. А еще рассказали, что мадам Кашо – очаровательная женщина.
– Я? – он закашлялся, думая о том, во что же еще он посвятил Николетт в ту ночь.
Она улыбнулась многозначительной улыбкой.
– В любом случае, я рада, что вы вернулись. Пролилась ли в Андлу кровь?
– Немного, – он приподнялся на локте, ладонью пригладил взъерошенные волосы. – Вы уже знаете?
– Нет. Я только что спустилась. Еще очень рано, – смущенная видом его обнаженной груди, Николетт погладила собаку. – Есть убитые?
– Среди наших – нет. Ранен старший сын Риго, но он поправится.
– А префект?
– Он здесь, – Лэр потянулся. – В том подвале, где были вы. Наслаждается жизнью.
Николетт подошла к маленькому столику и поставила на него свечу. Когда она повернулась, то увидела, что собака начала чесаться – видимо, укусила блоха.
– И что вы будете делать? Повесите его?
– Именно это он и заслужил. Но тогда я вряд ли смогу получить за него выкуп.
– А кто готов заплатить? Карл? Зачем ему платить за префекта?
– Понс Верне – его шурин.
– Да? – глаза Николетт округлились. – А его жена был в доме? В Андлу?
– Да, она и трое детей.
– Вы не причинили им вреда?
– Нет. Я отослал их к Карлу с бумагой о выкупе.
– А люди Верне?
– Убиты, за исключением двоих. Я отослал их вместе с женщиной и детьми.
– Вы поступили благородно.
– Сомневаюсь, что Симон Карл оценит это.
– А кто будет префектом? Жюдо? Лэр улыбнулся:
– А вы не согласны? Николетт рассмеялась.
– Я ему не нравлюсь.
– Только потому, что вы женщина. Подбросьте в камин полено побольше, здесь холодно.
Николетт бросила дрова в огонь, взвился маленький фонтан искр. Она взяла железную кочергу и поправила поленья.
– А вам я тоже не нравлюсь только потому, что я женщина?
Собака неожиданно вскочила и прыгнула на кровать.
– Мне это как раз очень нравится, – Лэр начал в шутку бороться с собакой. Резко откинул одеяло и, уклоняясь от атаки, взял бриджи с табурета рядом с кроватью.
– Я хочу кое-что показать вам, – сказал он с энтузиазмом.
Николетт прислонила кочергу к стене и повернулась, отряхивая юбку. Подняв глаза девушка увидела только розовую кожу – широкие плечи, узкие бедра, упругие ягодицы. Лэр как раз надевал штаны. Николетт резко повернулась и уставилась на огонь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35