Свадьба Мартина и Алисы состоялась в середине месяца, в небывало знойный день. В столовой замка накрыли праздничный стол, а потом пятеро музыкантов из соседних деревень взяли в руки инструменты: лютню, волынки и барабан – и заиграли если не слишком мелодично, то громко и весело.
Хью, несколько перебравший вина, восседал во главе стола и руководил весельем с видом снисходительного отца семейства. По заведенному порядку начинали танцы господин и госпожа. Хью взял Санчу за руку и, морщась от визгливого дуэта волынок, прошелся с ней по залу в неистовой жиге. Они кружились и кружились, пока она, ослабев от смеха, не запросила пощады.
Одного такого танца было вполне достаточно, и Санча с удовольствием устроилась за столом, глядя, как отплясывают другие, самозабвенно кружась по залу с раскрасневшимися лицами и растрепавшимися волосами.
Русая Гасти отплясывала с видом победительницы, цепко держа Донела. Рыжая Дженн, ее оставшаяся без пары кузина, стояла в сторонке, сгорая от зависти. Но тут Румолд сжалился над ней и пригласил танцевать. Даже старая Мора не устояла и, схватив пастуха Юана, как терьер крысу, потащила на середину зала.
Из конца в конец длинного стола летели крепкие шуточки, ответом на которые был неудержимый смех, что ничуть не смущало Алису. С ее лица не сходила счастливая улыбка, но Мартин весь вечер беспрестанно краснел и глупо ухмылялся.
Наконец музыканты выбились из сил и взмолились о пощаде. Устали и гости. Кое-кто уже спал, свалившись прямо на пол, другие с трудом держались на ногах, хотя продолжали смеяться и шуметь.
Только перед рассветом Хью и Санча добрались до постели. Хью хотелось лишь одного – поскорее уронить голову на подушку. Санча жаждала поговорить. Она перебирала события дня, уверяла Хью, что у Алисы непременно будет мальчик, и вновь смеялась, вспоминая, как Мора отплясывала с пастухом. Наконец она с сожалением сказала:
– Никогда не забуду сегодняшней вечеринки, – обернулась к Хью, чтобы пожелать спокойной ночи, но тот уже крепко спал.
Деревня Эвистоун, если, конечно, ее можно было назвать деревней, находилась в трех лигах от аббатства. Санча лишь однажды проезжала через нее. Селение представляло собой единственную улицу и горстку домов, и по меньшей мере четверть его обитателей составляли приехавшие с Хью.
Второй раз Санча оказалась в деревне на праздник святого Бартоломью. Стоял жаркий августовский день. Санча ехала вместе с Хью, Мартином и Алисой и с любопытством глядела по сторонам. Она увидела шесть новых домов с бревенчатым верхним и каменным нижним этажом, предназначавшимся для лавок. Самый большой и внушительный дом был отведен под таверну.
Санча думала, что таверна станет излюбленным местом сборищ местных жителей. Поблизости находился небольшой рынок, и в этот день вокруг прилавков и палаток на лужайке толпилось множество народу – обитатели ближайших ферм, жители деревни, люди из поместья и аббатства. Санча заметила в толпе Мору и ее многочисленных дочерей и внучек, брата Малкома, нескольких монахов и молодых конюхов из поместья. Возле таверны стоял Румолд, а у палатки, торговавшей изделиями из кожи, Санча увидела Донела, державшего за руку Гасти и о чем-то оживленно разговаривающего с ней.
Хью обращал внимание Санчи на каждый новый дом, явно довольный тем, что многое успел сделать в деревне. Было расчищено еще несколько площадок; над выкорчеванными и сожженными пнями еще курился тонкой струйкой дымок. В нескольких местах на вытоптанной земле громоздились кучи столбов и балок. Они слезли с лошадей возле рыночной площади, и тут же толпа закружила и завертела Хью и Мартина, и они пропали, оставив жен одних.
Санча и Алиса бродили по рынку, рассматривая выставленные товары. В одних палатках торговали яркими шалями, в других предлагали чугунные и глиняные горшки, деревянные ведра. Шорник развесил кожаную утварь и седла, а за таверной кузнец, приехавший на Север с Хью, подковывал лошадей.
На пылавших кострах, нанизанная на вертелы, жарилась баранина и дичь, наполняя воздух дразнящим ароматом. Алиса, которая теперь была постоянно голодна, жадно поглядывала в ту сторону, откуда неслись аппетитные запахи, и вздыхала:
– Надеюсь, мы скоро поедим?
Отойдя от очередной палатки, Санча привстала на цыпочки и посмотрела поверх голов в сторону таверны. Там на траву выносили уже последний стол.
– Пойдем-ка займем место, – предложила она Алисе. Санча тоже проголодалась. К тому же в плотном льняном платье ей было жарко и хотелось отдохнуть в тени.
Они подошли к столам в тот момент, когда из первого бочонка эля выбили дно. Наконец-то Санча увидела Хью. Муж был окружен людьми, рядом стояли Мартин и хозяин первой в деревне таверны. Санча припомнила этого человека: он был в отряде, который сопровождал их в переселении на Север. Множество людей, старых и молодых, собрались посмотреть, как их господин опрокинет добрую кружку эля и похвалит напиток. Хью выпил и объявил, что эль хорош. Раздались веселые голоса – настал черед всех остальных, которым не терпелось утолить жажду.
После торжественной молитвы, произнесенной братом Малкомом, благословившим еду, приступили к трапезе. Весь день на рынке не смолкали нестройные, режущие слух звуки волынок, лютен и барабанов. В воздухе разносились радостные крики, висели облака пыли, поднимаемой ногами пляшущих. И пусть этим пляскам не хватало грации, зато искреннего веселья было в них с избытком.
Сидя в тени за столом, Санча и Алиса смотрели на пляшущих, веселились, болтали и маленькими глотками отпивали эль из кружек. Мимо нескончаемым потоком шли люди. С воплями по рыночной площади носилась детвора. Досаждали черные кусачие мухи, которых все время приходилось отгонять. Вдобавок налетели пчелы. Они ползали по столу, набрасывались на остатки пищи и лезли в кружки, словно задались целью утонуть в недопитом эле. Санча могла поклясться, что видела, как Донел и Гасти скользнули за таверну. Когда Санча шепнула об этом Алисе, та засмеялась и похлопала себя по слегка округлившемуся животику.
Перед закатом веселье начало затихать. Толпа понемногу редела. Санча увидела мужа, стоявшего у опустевших бочонков эля и оживленно разговаривавшего с какими-то людьми. Весь день она почти не видела Хью. Он мельком улыбнулся ей и мимоходом погладил по плечу. Мартин и Румолд отделились от группы, и Мартин крикнул Алисе, что они пошли седлать лошадей.
Санча поднялась из-за стола и отряхнула юбки. Алиса выплеснула остатки эля на землю и тоже встала.
Внимание Санчи привлек громкий сердитый голос, перекрывавший остальной шум. Санча, любопытная как всегда, оглянулась и увидела возмущенную Гасти и рядом с ней внушительную фигуру Моры, ее бабки. Спор разгорелся, по-видимому, из-за Донела, весь день не отходившего от девушки. Похоже, Донел был пьян, и его слегка пошатывало, когда он подводил к Гасти свою лошадь.
Алиса вопросительно посмотрела на Санчу.
– Донел хочет, чтобы Гасти ехала с ним, – объяснила Санча.
– Что, опять у них мир да любовь?! – шутливо воскликнула Алиса, делая круглые глаза и смеясь вместе с Санчей.
Перепалка между тем продолжалась. Мора не терпела, когда ей возражали.
– Поедешь с нами в повозке! – крикнула старая матрона. Санча не слышала, что ответила Гасти, но увидела, как Мора ухватила девушку за ухо и потащила к повозке. – Ну-ка, полезай, да поживей! – завопила она на весь рынок. – Ах ты, маленькая мерзавка!
Донел, держась на почтительном расстоянии, что-то бубнил, пытаясь успокоить разъяренную Мору. В эту минуту из-за палатки показалась группа молодых людей, тоже порядком навеселе, среди которых выделялся Джерем, широкоплечий парень с квадратным лицом, ровесник Донела.
– Не миновать потасовки, – предположила Алиса. – Джерем тоже ухлестывает за Гасти, проходу ей не дает.
Алиса, похоже, не ошиблась. Джерем и его дружки двинулись прямо на Донела, тесня и толкая его.
– Привет, Гасти! Моя лошадь получше этой клячи! – хвастливо сказал Джерем.
– Еще бы, – поддакнул один из его приятелей, – и сравнивать нечего. Не такая облезлая, как у Донела! – Последнее замечание вызвало взрыв смеха других парней и собравшихся любопытных. Слово за слово, и вот уже драка казалась неминуемой. Санча обратила внимание на то, как Джерем обошел сзади лошадь Донела, но не заметила, что он украдкой подложил что-то под седло.
Когда перепалка, казалось бы, должна была непременно перейти в драку, Джерем с друзьями, бросив напоследок несколько оскорбительных фраз, отошли в сторонку и остановились, пересмеиваясь и подталкивая друг друга.
Гасти скрепя сердце забралась в повозку и уселась возле своей кузины к явному ее удовлетворению.
Донел взялся за поводья, вдел ногу в стремя. В тот миг, когда он коснулся седла, лошадь заржала, взвилась на дыбы и галопом помчалась по рыночной площади. Люди с криками бросились врассыпную, а Джерем с дружками схватились за животы от смеха.
– О Господи! Придурки! – крикнула Алиса и принялась отчаянно звать: – Мартин! Мартин!
Санча, опешившая от неожиданности, спохватилась и бросилась на поиски Хью, уверенная, что Донел разобьется насмерть. Она была в полном смятении, когда наконец нашла Хью. Тот с хозяином таверны и кузнецом пили по последней кружке эля.
Шум и крики заставили их прервать разговор. Санча подбежала как раз в тот момент, когда на другой стороне рыночной площади Донел вылетел из седла и упал в кусты медвежьих ягод. Хью и остальные мужчины уже бежали к нему.
– Быстрей! Надо что-то делать! – крикнула Санча им вдогонку.
Мартин помчался к месту падения Донела. Побежали и другие, и с ними Гасти, визжавшая что есть мочи, и хохочущие Джерем с дружками.
Санча смотрела, как Хью и Мартин вытаскивают Донела из кустов. Румолд послал человека изловить убежавшую лошадь. Все говорили, что Донел не иначе как родился в рубашке, раз уж при таком падении не разбился насмерть. Все лицо и ухо были у него в кровоточащих ссадинах, рубаха порвана и тоже в пятнах крови.
Подошел нагло ухмыляющийся Джерем, окруженный приятелями, желая напоследок еще раз поддеть соперника. Но не успел он рта раскрыть, как Донел оттолкнул Мартина и бросился на обидчика. Они катались по земле, яростно молотя друг друга кулаками и осыпая бранью. Друзья Джерема сунулись было помочь ему, но, встретив каменный взгляд Хью, попятились назад.
– Останови их сейчас же! – почти в истерике крикнула Санча Хью.
Вокруг дерущихся теснились зрители, криками подбадривая соперников, которые били друг друга кулаками, пинали ногами, выдавливали глаза и рычали от ярости. Не в силах выносить ужасную сцену, Санча, чтобы положить конец драке, дергала Хью за рукав, пронзительно крича:
– Прикажи им перестать!
– Он заслужил хорошую взбучку, – холодно улыбнулся Хью.
Санча опешила, не ожидая от мужа такого ответа, и не сразу нашлась что сказать, но тут же завопила:
– Они убьют друг друга! Останови их! Останови их немедленно!
Но Хью только рассмеялся.
– Ничего страшного не случится, – сказал он и повернулся к дерущимся, которые уже поднялись на ноги. Слышались только хриплое дыхание и глухие удары кулаков по телу.
Отказ Хью остановить драку привел Санчу в неописуемую ярость. Щеки ее запылали, словно от пощечины. Она уже собралась обрушиться на мужа с бранью и, несомненно, сделала бы это, но в это мгновение кулак Донела угодил прямо в нос противнику. Фонтаном брызнула кровь. Санча содрогнулась от жуткого зрелища и бросилась прочь.
Ее кобылка была привязана с остальными лошадьми у таверны. Санча перешла на шаг, чтобы не напугать животных, подошла к своей лошади и отвязала поводья. За ее спиной послышались шаги, и рука Хью легла ей на локоть.
– Куда ты собралась? – спросил он смеющимся голосом. – Ты ведешь себя как ребенок.
Санча зло смотрела на него, не произнося ни слова, и пыталась выдернуть руку.
– Да что с тобой? – Он крепко держал ее за локоть, продолжая улыбаться и не желая понимать ее состояние.
Глаза ее гневно вспыхнули.
– Я не хочу смотреть, как они убивают друг друга! А ты – ты еще хуже их! Ты просто зверь!
Он ласково засмеялся, привлек ее к себе и сказал:
– Пойдем обратно.
– Нет! – отказалась Санча и снова стала вырываться.
В этот момент появился Мартин.
– Все кончено, – бросил он, подходя к лошадям. Алиса, подошедшая вместе с ним, сказала скучным тоном, словно иного исхода и быть не могло:
– Донел как следует отделал его. Больше Джерему не захочется подкладывать под седло колючку.
Санчу от злости била дрожь. Сидя в седле, она оглянулась на рыночную площадь и увидела, как друзья волокут окровавленного Джерема. Почти все уже разошлись. Донел ковылял к своей лошади, опираясь на Румолда. Слышались пронзительные, сердитые голоса женщин. Хотя видно их не было, можно было узнать Мору и ее внучек, продолжающих перебранку.
В аббатство вернулись в сумерках. Всю дорогу Санча не разжимала губ и смотрела прямо перед собой.
18
Позже вечером Санча, Алиса и еще несколько девушек сидели за вышиванием в гостиной на втором этаже. Снизу доносились голоса мужчин, собравшихся в столовой и обсуждавших события минувшего дня. Драка описывалась неоднократно под аккомпанемент веселого смеха, стука кулаков о стол и грубых словечек.
С каждым новым стежком Санча все отчетливее понимала, что плохо знала Хью Кенби, его интересы. Она была ослеплена любовью, и он казался ей идеальным человеком без малейших недостатков, добрым и честным, внимательным и нежным. Теперь она увидела его таким, каков он был на самом деле – упрямым, жестоким и самодовольным, как все мужчины. Он не послушал ее и теперь лишился в ее глазах своего обаяния. Чем больше она вспоминала его слова, тон, каким они были произнесены, тем в большее раздражение приходила.
Снизу донесся раскатистый мужской смех. Санча с досадой оторвалась от рукоделья:
– Дженн, захлопни дверь.
Дженн, которая мыслями была внизу с веселящимися мужчинами, услышав приказание госпожи, медленно и с явной неохотой отложила вышивание и закрыла дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41