.. - ответил Поуп, и среди при - сутствующих поднялся негромкий ропот: это обстоятельство увеличивало риск.
- Удалось установить, кто он такой? - спросил посол.
- Пока нет, - покачал головой Кэдиш, единственный, кроме Шеннона, кто видел убийцу.
- Мы пытались допросить его, сэр, но он молчит, - сказал Шеннон. Документы при нем - на имя полковника Э.Дж.Роджер - са, но это явная липа. В кармане обнаружили клочок бумаги со словом "Кестен". Когда я спросил, его ли это имя, он отве - тил: "Угадай".
- Он - американец? Имеет какое-либо право носить эту форму?
- Говорит, что не американец. Большего от него пока не добились.
- Что же, он - русский? Француз?
- Ничего нельзя сказать. По крайней мере, сейчас, - ответил Кэдиш. - В бытность мою в Мехико некий Мор... Мерк... - не помню точно - убил Троцкого. Он мог быть кем - угодно - разве что на скандинава был не похож, и имен у него было Бог знает сколько
- Значит, русский?
- Да как узнаешь? На лбу у него не написано, - сказал советник.
Шеннон подумал, что советник сегодня особенно желчен. Интересно, много ли ему рассказал посол о сведениях, обе - щанных Горенко? В Вашингтон о них ещё не сообщали, но разве покушение - не лучшее доказательство того, что русский располагает исключительно ценной информацией?
- Кто оказывает помощь раненым? - спросил посол.
- Сейчас там мисс Хильярд, - это была медицинская сестра из посольства.
- Так надо же немедленно вызвать хирургов!
- Уже вызвали, - ответил Кэдиш.
Посол прикурил и глубоко затянулся. Потом встал, подошел к окну, повернулся и - Шеннон видел - глаза его с таким зна - комым ему пытливым интересом заскользили по лицам сидевших - советника, вальяжная поза которого не вязалась с насторожен - ным выражением покрасневшего лица; Кэдиша, со значительной миной возвышавшегося в зеленом кожаном кресле и только ждавшего, казалось, когда ему прикажут действовать и распоряжаться; Патерсона, бесстрасно-непроницаемого как судья. Поуп, человек с желтоватым цветом лица и в очках без оправы, сидел чуть поодаль, всем видом своим показывая готовность исполнять распоряжения.
- Итак, что же мы будем делать? - спросил Кэдиш.
- Вызвать полицию, передать ей обоих, рассказав все как есть, - сказал советник.
- По инструкции госдепа я обязан отправить Горенко в Ва-шингтон, сказал посол.
- Я полагаю, инструкция не предусматривала такого поворота событий, улыбнулся советник. - Так или иначе, это дело полиции.
- Только в том случае, если мы ей его поручим. Нами за - держан человек, совершивший убийство на американской тер - ритории.
- Ну, задержан... А дальше что с ним делать? Сколько его тут держать? Что, судить его будем? А в присяжные позовем наших машинисток? А вы думаете, французы возьмут под ко - зырек, когда мы повезем его в Орли, чтобы в Америке привести приговор в исполнение?! - Советник передернул плечами, и Шеннон заметил, что Кэдиш одобрительно кивает. - Кроме того, если кто-нибудь из раненых умрет, французы будут весьма и весьма настаивать на вскрытии тела.
- Один покойник у нас уже есть, - добавил Кэдиш, - так и так придется давать объяснения.
- Тем более, что он гражданин Франции, - сказал Патерсон.
- Ну и что? - воскликнул Шеннон. - Разве нельзя заявить, что он погиб в результате несчастного случая, пьяной драки, самопроизвольного выстрела?.. В любом случае, опровергнуть это нельзя, а проводить следствие в посольстве им никто не позволит, - его удивляло, что Патерсон и Кэдиш, не жаловав-_ шие советника, сейчас дружно стали на его сторону.
- Какая может быть пьяная драка в подобных обстоятель - ствах? - тихим голосом осведомился советник. - Кто поверит в несчастный случай, когда известно, что русский - здесь?
- Известно? - спросил посол. - Откуда это известно?
- Если они до сих пор не догадались, во что я не верю, то теперь, когда они увидят, как из посольства выносят двух тяжелораненых...
- Не вижу связи, - сказал посол.
- Как бы то ни было, - продолжал советник, словно не слыша, - убийца не наш. Откуда он? Кто он такой? Наверно, кому-то это известно. То, что мотивы убийства - не личного свойства, очевидно. Если он француз, наверняка зафиксиро - вано, что из посольства он не вышел. Следовательно, он у нас. Значит, он задержан.
- Очень сомневаюсь, что они потребуют его выдачи, - сказал Шеннон.
Советник взглянул на него с почти нескрываемым презре - ием. Шеннон давно уже понял, что людей менее толстокожих, чем он сам, советник считает ниже себя.
- Напрасно, напрасно вы сомневаетесь. И французы, и русские - если он окажется русским - могут потребовать его выдачи. Нас обвинят в укрывательстве уголовного преступника. Сплетут любую историю и вовсе необязательно - про то, что он - убийца. И что вы будете делать? Если ответите, что он застрелил одного и ранил двоих сотрудников посольства, то признаете тем самым, что он - здесь. Значит, придется его выдать. Если выдадите его,значит, придется выдать и Горенко, на которого он покушался. Ибо он знал, что Горенко - тоже у нас. Иначе вы должны будете отрицать, что он у нас, что мы укрываем его... И чем дальше, тем уязвимей наша позиция.
- Почему это? - спросил посол, который, по мнению Шен - нона, на удивление кротко сносил сегодня тон советника.
- Потому что они будут давить на нас всеми мыслимыми способами. И что вы собираетесь делать с этим убийцей? Навсегда поселить его в посольстве? Назначить ему содер - жание? - и низким голосом добавил: - "Железная маска или узник авеню Габриэль".
- Что? - ледяным голосом переспросил посол.
- Ничего, - дернул ногой советник.
Посол повернулся к Шеннону и спросил, еле разжимая губы:
- Как по-вашему, можно ли скрытно доставить обоих в клинику, а потом переправить в Бельгию? - И, увидев на лице Дика сомнение, продолжал: - А хотя бы поместить убийцу в более надежное место?
- Сэр, посмотрите, сколько полиции нагнали к посольству, мы сидим как в осаде, под очень плотным наблюдением.
- Но, может быть, это отзвуки вчерашней демонстрации? - спросил Поуп.
- Вряд ли, - коротко сказал советник. - А что если вы - гнать этого вольного стрелка наружу?
- То есть как это "выгнать"? - спросил посол. - Соблаго - волите выражаться яснее.
- Французский гражданин совершил убийство в американском посольстве, вот посольство и старается отделаться от него любым способом, девать его куда-нибудь.
- Хотя бы из здания ... - сказал Кэдиш.
- И Горенко, если уж на то пошло. Мы потихоньку вывезем его... продолжал советник.
- Мы вывезем его туда, куда он хочет, - жестко проговорил посол, и Кэдиш, встретив его требовательный взгляд, неуве - ренно кивнул.
- Но подумайте, сэр, - сказал советник, - это может выз - вать очень живую реакцию северовьетнамцев. Они воспользуются этим, начнут играть на похищении, попытаются выкручивать нам руки...Вы готовы к такому обороту событий?
- Вашингтон дал мне четкие инструкции, обсуждать их я не намерен. А теперь вместо того, чтобы нагнетать обстановку, может быть, мы поищем выход? - голос у посла был как лед.
- Прежде всего надо сообщить о гибели француза, - сказал Кэдиш. Откладывать это нельзя.
- Однако ему уже ничем не поможешь, а у нас ещё трое ра-неных. Необходимо привезти сюда врача, и врач этот должен быть американцем.
- Все наши врачи - в "Американском госпитале", - сказал Кэдиш.
- Госпиталь - это понятно. Других вариантов нет?
Кэдиш покачал головой.
- Может быть, англичане или канадцы?
- Нет.
"Мало того, - подумал Шеннон, - нельзя обращаться и к американским военным".
- А француза они непременно подвергнут допросу, - сказал Патерсон.
- Но ведь существует врачебная тайна, - сказал Шеннон.
- Прижмут его - выдаст свою врачебную тайну...
Советник поднялся:
- Простите, я думаю, что все это просто неосуществимо, а потому неправильно. Есть только один выход: выдать обоих закрыть вопрос. А если Горенко умрет? Нас вполне могут обви - нить в том, что подстроили "несчастный случай", чтобы заста-вить его молчать.
- О чем молчать? - спросил посол.
- О том, как мы его похитили, допрашивали, выпотрошили. В таких обстоятельствах человеку обычно помогают выпасть из окна, но поскольку у него три пулевые ранения, нам припишут "неосторожное обращение с оружием", ясно понимая, что это значи на деле.
Шеннон заметил, что посол вдруг замер, глаза его сузи - лись:
- Что значит "в таких обстоятельствах"?..
Советник остался совершенно спокоен:
- В странах Восточного блока это широко распространенная практика.
Посол не стводил с него тяжелого взгляда:
- Мы, кажется, не принадлежим к этому блоку. Для нас это совершенно невозможно, не так ли? - Ответа не последовало. - Я вас спрашиваю: не так ли?
Советник отвел глаза, но ничего не ответил. Наступило недолгое и неловкое молчание. Кэдиш, как всегда, перебирал в кармане связку ключей. Посол потянулся за новой сигаретой Шеннон увидел, что он очень рассержен.
- Мы вызовем хирурга, анестезиолога и сестер из нашего военного госпиталя во Франкфурта. Временно они будут зачислены во вспомогательный состав посольства. Мистер Шеннон, будьте добры, составьте телеграмму, копию - в Вашингтон - текст покажете мне. Мистер Поуп, а вас я попрошу от моего имени обратиться ко всем шестнадцати свидетелям с убедительнейшей просьбой не упоминать о происшествии ни в стенах миссии, ни за её пределами.
- Хорошо, сэр.
- Кроме того, вызовите мистера Уайта, передайте, что он должен немедленно вернуться в Париж.
- Будет сделано, сэр.
Кэдиш тоже поднялся, продолжая поигрывать в кармане клю - чами:
- И все же я должен сообщить о гибели Лэне. Не скрою, это будет неприятнейшая процедура. Полиция захочет узнать под - робности, допросить свидетелей и прочая и прочая. Придется много и долго врать.
- Гарольд, я очень сожалею, но прошу вас пока не предпри-нимать никаких шагов.
- Но как же быть с его семьей?.. Может выйти скандал...
- Рискнем.
- Но, сэр, держать здесь его тело - да ещё в таком виде, который оно... гм... скоро примет - это пахнет - простите "сокрытием" и неимоверно затруднит нам наши предстоящие объяснения с властями...
- Прошу вас, Гарольд, сделать так, как я сказал. В нужное время американский свидетель подтвердит, что произошел нес-частный случай. Никакого давления мы не допустим - сошлетесь
на меня: посол не допустит, посол считает инцидент исчерпан
ным. Здесь - территория Соединенных Штатов Америки. Этого достаточно.
- Полагаю, вы совершаете серьезную ошибку, - сказал со - ветник.
- За мою ошибку мне и отвечать, - ответил посол.
Сью-Энн, оставив дверь открытой, прошла из кабинета советника в свой собственный и остановилась у стеллажей с бумагам в руках. Только человек, долго проработавший с советником и отлично знающий его, мог бы заметить перемену в его манере общения, и даже Сью-Энн, как раз и бывшей таким человеком, иногда казалось, что она ошибается.
Он казался озабоченным и, вернувшись с совещания у посла, даже не просмотрел ждавшие его на столе документы, а потом вошедшая Сью-Энн обнаружила, что он курит у окна. Советник выкуривал по сигарете раз в полгода, и если бы не ужасный запа турецкого табака, Сью-Энн не поверила бы своим глазам.
Она открыла ящик и положила бумаги на место. В эту минуту зазвонил телефон. Она сняла трубку:
- Да... Прошу вас минуту подождать, - и, подойдя к двери сказала: Британский посланник...
Не оборачиваясь, советник произнес:
- Потом. Скажите, что я занят.
- Простите, не могли бы вы сообщить посланнику, что советник все ещё на совещании. Я непременно передам, и он позвонит как только освободится.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Сидней Тьюлер, остановивший Рут Паредес, чтобы поболтать с нею накоротке, увидел, как со двора в вестибюль вплывает ярко-шафранное пятно. Было четверть двенадцатого - самый разгар рабочего дня, и в двери Службы Социальной Защиты ломилась цела толпа алчущих этой самой защиты.
- Что такое? - обернулась Рут.
Чьи-то плечи и спины заслонили сизовыбритую голову буддийского монаха, и Рут с Сиднеем передвинулись, чтобы не терять его из виду. Это был бледный юноша лет двадцати, шлепавший по каменному полу своими сандалиями. На него оборачивались. Оказавшись в центре вестибюля, монах стал разбрасывать вокруг себя какие-то листки. В следующее мгновенье он поднял над головой жестянку и облил себя прозрачной жидкостью. Запахло бензином Недоумение сменилось изумлением и ужасом. Монах бросил звякнувшую о плиты жестянку. Вскрикнула женщина.
- Вот черт, - сказал Тьюлер, - он сейчас подожжет себя!
И стал протискиваться сквозь толпу, оттесняя людей от монаха, который тем временем достал из пластикатовой сумки коробок длинных кухонных спичек и шарил в нем. Его хламида потемнела от бензина, а под ногами образовалась небольшая лужица.
- Эй, прекрати! - окликнул его Тьюлер.
- Отвали от меня, - ломким, типично американским голосом ответил монах. - Я протестую. Я протестую против бесчинств, которые моя страна творит во Вьетнаме.
- Кончай! Не дури!
- Сунешься сюда - сгоришь за компанию, понял? - монах уже вытянул спичку из коробка и собирался чиркнуть ею. Вот недо - умок желторотый, подумал Тьюлер и сделал ещё шаг вперед.
- Я же сказал: не подходи! Я протестую против варварского применения силы! Я протестую против затягивания мирных пере - говоров, в то время, как бомбардировки и убийства продолжа - ются!
Куда же, к черту, провалились охранники и "безопасность"? Где Даннинджер? Где Дитц? Ведь он обязан быть на своем пос - ту!
- Послушай, сынок, кончай дурить! Брось ты эти спички. Ты же заявил свой протест - все тебя слышали. Ты сделал, что хотел, ну и успокойся.
Тьюлер ещё немного продвинулся вперед и стоял теперь на самой границе пустого пространства, окружавшего монаха. Он видел Зиглера и Гэмбла, которые раздвигали людей, входивших со двора, оттесняя их в стороны, а потом перед ним мелькнуло красное лицо и белобрысый ежик Филана. Тьюлер затряс голо - вой, показывая, чтобы тот не приближался. Филан понял и ос тановился. Невдалеке послышалось истерическое женское всхлипыванье. Тьюлер боялся, как бы вопли не подтолкнули мальчишку на непоправимый шаг: истерика - штука заразная.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28