Если пропадем, искать будут?
Ложкин прижал губы к его ухо и прошептал.
- Климов - "баран-провокатор", дурила ты.
- Какой баран?
- Такой. Когда стадо баранов на бойню запускают, первым идет тренированный. Он обучен, что его не зарежут, а других за собой тянет. Думай, как нам убежать, у меня в башке завихрения.
Гриша вернулся на свое место, а в следующую вахту едва не отказался от заманчивой идеи побега: пришло письмо от Аллы и оно вселило в него такую радость, что он остервенело кинулся копать тоннель, будто до окончания всей работы оставалась одна смена, которую к вечеру можно было завершить.
"Здраствуй, мой любимый! Я понимаю, как тебе сейчас тяжело, как ты сейчас мучаешся. Но все это тебе приходится делать ради меня и Петьки. Мы тебя очень ждем и обещаем, что очень скоро у нас будет прекрасная жизнь. Я тебя сразу полюбила и по твоим письмам вижу,что ты так же не можешь жить без меня, как и я. Мы уедем отсюда, из Степановска. Я уже присмотрела одно хорошее место на Дону, в одной станице, где от конного завода нам дадут ферму......"
Гриша повторял про себя эти слова бессчетное количество раз, пока Ложкин не толкнул его в плечо, спросил хрипло.
- Ну, есть у тебя план, как убежать?
- Что? - Гриша посмотрел на напарника.
Оба мокрые от пота, грязные, заросшие волосами - стояли перегнувшись в трубе пробиваемого тонеля, дышать было тяжело, где-то позади них возились, отваливая назад грунт, Рогожин и Климов.
- Ты что, забыл о чем говорили? - сатанея, оскалил зубы Ложкин. Туфту гнал? Фуфлом оказался?
- Нет... Не забыл... Можно бежать, но подумать надо. Где мы хоть примерно обитаем? В городе, в поле, в деревне?
- Не знаю.
- Надо остальных подговорить.
- Не надо. - просипел Ложкин. - Остальные нам без надобности. Маслаков политический псих в натуре. Климов сука, его придавим. А на глухаря этого, немого, начхать, наркоман конченный.
- Без них не получится. - вздохнул Гриша.
Из темнонты тоннеля появился Климов с пустым корытом на проволоке и сказал бодро.
- А вот, пипл, какая у меня добрая мысль! Надо сказать Бригадиру, чтоб мы здесь какой-нибудь "карман" выкопали и туда парашу поставили! А то от вонищи здесь уже невпродых у нас! Добрая мысль, пипл?
- Дурак. - сказал Ложкин. - Ты в своей жизни хоть раз чего доброго сделал?
- А то?! - возмутился Климов. - Я человека спас!
- Ты?
- А то? Лет десять назад поехал на Рижское взморье отдыхать и там девченка латышка утонула в десяти шагах от берега. Ну, её вытащили, покачали пару раз и бросили на песке! Лытыши , лабздоны эти, им бы только пиво пить! А я, тоже конечно, керной, взялся её новым тогда методом откачивать - "рот в рот". И лизался с ней, качал минут сорок! Она вздохнула, а тут и "скорая помощь". Сказали, что без меня лабздонка бы померела! Папаша её мне деньги совал, мамаша плакала обнимала, сыном называла. Только я теперь думаю, зря я так сделал. Вредно водку пить, вечно глупость сморозишь.
- Почему это зря? - удивился Гриша.
- А они, лабздоны, теперь в своем государстве живут и всех русских оккупантами называют! Ты вот сьезди туда, увидишь как они нас ненавидят! Живьем бы сожрали! Полиция ихняя, чуть ты вякнешь - тут же дубиной по горбу! Раньше лабздоны нам жопу лизали до блеска. А теперь мы там теперь люди второго сорта!
Ложкин сказал брезгливо.
- А ты и здесь харя третьего сорта.
Климов сплюнул и принялся нагружать землю в корыто. Наполнил его и уволок в начало тоннеля.
Ложкин вонзил лопату в грунт и упрямо сказал.
- Получится вырваться и без них! В толковом деле, Гришка, больше двух человек - крышка. Третий всегда продаст. Не спи сегодня после вахты. Суку проверим. Он, кажись, затосковал. Знак подал, чтоб его сегодня наружу подняли.
Гриша не стал расспрашивать, какой такой "знак" уловил Ложкин, а тот пояснил сам.
- Он там свежим воздухом подышит, помоется, прогулку сделает и отчет даст, что мы, мол, - послушные скоты. Не спи сегодня.
Сказанное Ложкиным было не очень понятно. Но плотно поужинав, Гриша улегся на койку и принялся "писать".
"Любимая моя! Я не знаю, кто нас и почему обманывает. Я никому не делал зла в этом мире. Совсем никому, и я тебе это обьясню, когда мы встретимся. Но теперь и не знаю, придет ли этот долгожданный час. Если я никогда не вернусь,то ты должна знать, что в этом пустом и безлюдном для меня мире, ты была для меня...."
Глаза у него смыкались, он чувствовал, что уже спит, когда люк на потолке бесшумно открылся, вниз спустился охранник в маске, растолкал Климова и оба тихо поднялись наверх. Люк за ними тихо закрылся.
Ложкин приподнял голову с подушки и тихо прошептал.
- Я ж тебе сказал, что это "баран-провокатор"! Не бойся, этот нам завтра уже мешать не будет.
... В своей характеристике Валентину Климову Ложкин был категорически прав, но все же - недостаточно. Строго говоря, даже с позиций нашего либерального в оценках нравственности времени, Климов все одно был законченным мерзавцем. Мерзавцем и негодяем по рождению, по генетическому коду. Он был доносчиком и провокатором едва ли не с пеленок. А в юном возрасте превзошел своей подлостью даже знаменитого Павлика Морозова предал не только родного батюшку, но "сдал" его правоохране вместе с матушкой! Двойной, смертный грех, определяемый ещё Библией, - но и сие не смутило юного Валюшу! Пошел в милицию поселка и заявил, что дрожайшие родители гонят на продажу самогонку в подпольных условиях. А если учитывать, что сообщение это было сделано в годы лютой компании по борьбе с пьнством, алкоголизмом, в годы когда в винных магазиных учинялись битвы уровня Бородинской - не удивительно, что за свои наивные занятия батюшка Вали и матушка схлопотали пару лет отсидки в местах не столь отдаленных, однако при суровом климате. А сознательному сыну Валентину остался дом с приусадебным участком в полное владение!
В школе его били одноклассники с регулярностью раз в две недели. Били люто, смертным боем. Но он все одно наушничал директору и учителям кто из приятелей покуривает анашу, кто из девочек забеременел, чьи родители однокласников рыбачат на озере при помощи динамита. Доносы и подлости доставляли Климову наслаждение сравнимое разве что с возвышенным восторгом истинно верующего при Пасхальной молитве. Он весь трепетал изнутри, когда видел, как с его подачи очередной бедолага получает свирепое наказание. Если бы он был поумней и пообразованей, то наверняка организовал бы Церковь Иуды Искариота. А вместо икон в своем Храме - увесил бы алтарь изображениями Азефа, Малиновского, попа Гапона, князя Курбского и прочей швали рода российского.
Если все остальные члены бригады попали в тоненнель через обман и принуждение, то Климов, практически, напросился туда сам, когда задружился с Заваровым. И, следует отметить, что с должностью "барана провокатора" он справлялся отменно. Но и здесь его подлая натура до конца не находила удовлетоворения. Он не знал - куда и зачем бьют тоннель. Ему не сказали о задаче всей этой сложной операции, чем крайне оскорбили всю его изуродованную душу. Он снова оказался в ролях "на подхвате" и не более того. Климов уже люто возненавидел Заварова, понимая, что тот использовал его, Климова, на подлых ролях. И это унижение - заслуживало мести. Нужно было "продать" Заварова и всю его компанию, "продать" так, чтоб они надолго, на всю жизнь его, Валентина Климова, запомнили.
Но беда заключалась в том, что и Климов не знал с какой целью затеяно строительство тоннеля. Понимал, что деяние сие - противозаконно, а потому появлялась очередная возможность кого-то шантажировать. Но - чем? На каком материале? Куда пробивают тоннель?
Именно это решил узнать Климов, когда подал условный сигнал, что "хочет передохнуть" и его тайно подняли на встречу с Бригадиром - а вовсе не желание погулять, подышать свежим воздухом и помыться. На этот раз он решил, что, во что бы то ни стало, нащупает исходные данные для предательства.
Как всегда, поднявшись из подвала, он оказался на просторной и чистой кухне, где его уже поджидала изысканная трапеза: икорочка, коньячок - кроме небольшой сауны на подворье. Он наскоро попарился, но не брился. И пар принял сухой - чтоб на теле не оставалось предательского запаха бани. Потом надел чистый халат и вернулся на кухню, где за столом сидел Бригадир, задавший обычный вопрос.
- Ну, господин Азеф, как настроение в стройных рядах бригады? Не готовится ли мятеж, или, упаси Бог, побег?
- Некому готовить. - небрежно бросил Климов. - Пипл там - все покорные скоты.
- А Григорий?
- Что Григорий? - хмыкнул Климов. - Он живет этими письмами от своей девки! Витает в других мирах. Он таким макаром может тут хоть год вкалывать, лишь бы письма приходили.
- Сказали, что письма приходить будут. - кивнул Бригадир. - Но Григорий опасней остальных. Такие, как он, медленно накапливают потенциал к сопротивлению. Но когда накопят - взрыв неминуем.
- Ложкин опасней. - не согласился Климов. - Он, меня, по-моему, подозревает.
- Ложкин - просто зверь. И не более того. Сильный и опасный зверь, но на этом его достоинства заканчиваются. К тому же наркоман... Еще держит себя в руках, но наркоман.
Разомлевший от сауны и стаканьчика коньячка Климов решил, что пора ему провести зондаж по тематике основной задачи, а потому сменил тему.
- Я думаю, что в этой бригаде все в порядке. Дорубают штольню без неприятностей. А как с той бригадой, которая вывозит отсюда всю породу куда подальше? Может мне там поработать? Проверить чем там пипл дышит?
- Выполняй свою задачу, Валя. - заметил Бригадир. - Там коллектив иного порядка. Охрана вывозит грунт. И шофера, которые ничего не знают. считают, что возят удобрение.
- Как угодно. Только передай начальству, я хочу, чтоб со мной долларами расплатились. Только долларами!
- Твои проблемы. Зачем тебе баксы вдруг?
- Я ни разу за границей не был. В Париж хочу.
- Почему это именно в Париж? - с интересом глянул на него Бригадир.
- Не знаю. Говорят там девки забавные. Каждый приличный мужик должен потрахаться в Париже. Так что мне доллары нужны.
- Для Парижа тебе нужны франки, а не доллары. - поправил Бригадир. Так что если работа закончится успешно, то мы тебе оплатим все услуги настощими французскими франками. Или настоящими долларами. Обменяешь без труда.
Климову показалось, что он получил нужную информацию. Он уловил слово НАСТОЯЩИЕ франки и хитрый мозг его тут же провел нужные вычисления. Но будучи при своей примерной хитрости все же человеком ограниченным, он решил рискнуть и уточнить.
- А кому это не положено, тем вы заплатите фальшивыми франками?
Брови Бригадира чуть дернулись вверх от легкого удивления, он внимательно глянул в глаза Климова, помолчал и произнес замедленно.
- Умный ты мужик, Климов. И, пожалуй, прав. Кому то не положено получат оплату трудов своих в другой форме.
Климов самодовольно засмеялся.
- Значит, подкоп делаем под эту фабрику, где фальшивые доллары, франки делают? Чтоб прибрать к своим рукам производство? Снаружи-то его, понятно, с автоматами охраняют!
- Да... Надеюсь, ты этими своими догадками ни с кем не делишся? настороженно спросил Бригадир.
- Да что я - дурак?! - обиделся провокатор. - Я про то для себя так уточнил. Для Парижа.
Они выпили ещё немножко, приятельски болтая уже на отвлеченные темы, после чего Климов попросился на крыльцо, чтоб с полчасика, как всегда, подышать свежим воздухом.
Он - дышал. Но вовсе этим не наслаждался. Смотрел в темное небо, оглядывался окрест, пытаясь хотя бы приблизительно определить, где находится. Ясно было, что не в Москве, не в городе, но больших уточнений Климов сделать не мог. Вроде бы невдалеке в темноте ночи виднелись дома, где-то в стороне, кажется, темнел лес. А для очередного подлого дела нужно было знать точно - где находится фабрика фальшивомонетчиков. Судя по всему - серьезное производство, если под них копают такой тоннель, несут такие большие затраты.
Почему поганый провокатор и доносчик не допускал мысли, что неминуемая кара постигнет его так же, как обрущивалась она на головы почти всех его предшественников - остается вечной загадкой Бытия. Мозгов ли им, провокаторам, не хватает, или они считают себя за самых умных и ловких Бог весть. Но он был уверене, что ЕМУ обязательно выплатят настоящие франки и, с этими сребренниками в карманах, он устроить секс-фестиваль в борделях Парижа. Но ведь и то истина: как невозможно нам, скромным людям, понять логику Гения, столь же безнадежно вычислить и движение мысли профессионального Мерзавца.
Так или иначе, но в положенное время Климов с отвращением залез в грязный комбинезон и его вернули в подвал, где он улегся на свою койку. Минут пять помечтал, как заложит своих работодателей, припомнил силуэт Эйфелевой башни, которая ему, естественно, напоминала раскорячившую ноги шлюху - с чем и заснул.
Так что ещё через десяток минут Ложкин встал со своего ложа, подкрался к доносчику и принюхался. Опытный нос алкоголика тут же уловил выхлоп коньячных паров из чрева Климова. Этого Ложкину было достаточно, чтоб убедиться в своей правоте. А так же и в том, что его, Ложкина, решение "действовать без промедления" - умное и святое. С чем он и вернулся на свою койку.
...А утром, когда дали общую побудку, Климов поднялся вместе со всеми, как ни в чем не бывало и попросил бумаги, чтоб написать очередное письмо жене.
За завтраком и Гриша пришел к выводу, что общая картина происходящего ему ясна. Какие-то люди решили сделать подкоп под неведомую пещеру "Монте Кристо", в которой таились несметные сокровища. Ушлые люди собрали команду рабов, которых никому не нужны - наркоманы, бомжи, сумасшедшие. ООС - в рабочем варианте. Для того, чтоб бригаду было проще обмануть, в неё ввели Климова - "баран-провокатор". Этот, быть может, действительно, получал письма от своей жены.
Но тогда письма Аллы - сплошная ложь! И она - тоже в этой банде.
Значит - бежать. Бежать любыми путями, потому что благополучного исхода отсюда не будет. Каковы бы не были цели тех, кто заточил его сюда, но ясно одно: живым он не выберется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59