Чист и безупречен.
Идеальная партия и приятный человек.
Увы, я не почувствовала к нему ни искорки интереса.
Когда миссис Ротштейн отошла к другому столику, чтобы поздороваться со старой подругой, мы с Барри немного поболтали, после чего он вручил мне визитку, не менее чем с тремя телефонными номерами, один из которых был номером сотового. Еще там был адрес электронной почты, номер факса, абонентского ящика и обычный почтовый адрес.
– Через несколько недель я собираюсь в Бостон и хотел бы пригласить вас на ужин, – сообщил он.
– Обязательно позвоните, – учтиво ответила я и, извинившись, продолжала обходить гостей.
Я пойду ужинать с Барри. Может, искра и загорится, если мы отправимся в один из моих любимых ресторанов. Хорошая еда и оживленная атмосфера способны творить чудеса, особенно если речь идет о романтике.
Я остановилась у оркестровой эстрады и продолжала наблюдать, как смеются, разговаривают, едят и пьют мои гости. Весело. Можно сказать, самозабвенно.
Могла ли я пригласить Криса приехать на праздник? Здесь он чувствовал бы себя как вытащенная из воды рыба.
Верно ведь?
Он очутился бы лицом к лицу с толпой людей чуждого ему круга. Людей с высшим образованием. В галстуках от Хуго Босс, костюмах от Армани и платьях от Каспара. Нет, это было бы нечестно. Все равно что бросить в морские волны человека, не умеющего плавать.
Верно ведь?
Говоря по правде, я никогда не видела Криса в официальной обстановке. Ну, не совсем официальной, но, скажем, в большой компании. Кто знает, а вдруг он прекрасно чувствовал бы себя в костюме и как ни в чем не бывало подносил бы к губам бокал с шампанским и угощался крохотными бараньими отбивными?
Но я не дала Крису возможности показать себя вне привычной среды.
Почему?
Может – и это предположение меня пугало – может, меня больше всего тревожила перспектива представить Криса родным. Я опасалась, что мои родители – и Дэвид? – осудят мой выбор партнера для эпохального события.
«Согласись, Даниэлла, – сказала я себе, рассеянно глядя на рыжеволосую, оглушительно хохочущую шестидесятилетнюю тетушку Мирру, – в твоей семейке каждое событие становится эпохальным. Семейка Лирзов может устроить настоящий спектакль даже из твоей новой прически».
Может, мне было бы спокойнее оказаться вне семейного круга? Без своих «корней»? По крайней мере время от времени?
Я выскользнула на террасу и, достав из сумочки мобильный, позвонила Крису. Он ответил после первого звонка.
– Привет, Даниэлла! – жизнерадостно воскликнул он. – Так и знал, что это ты! Я забил твой номер в память сотового. Ну, как дела? Рада повидаться с родителями?
Господи, как мне не хватало его в эту минуту!
– Еще бы! Знаешь, Крис, я тут подумала… э… то есть… хотела узнать, как ты насчет того, чтобы тебе приехать в Бостон, когда я вернусь? Мы могли бы отпраздновать мой день рождения.
– В Бостоне? Не на Вайнярде? – переспросил он с легким недоумением.
Или это всего лишь мое воображение?
– Э… ну да. Согласен?
– Даниэлла, я бы с удовольствием, – ответил он на этот раз, похоже, с искренним энтузиазмом. – Но я почти не бываю в Бостоне. Времени нет. Летом обычно работы полно, но если ты хочешь, попробую что-то придумать. Только выбери день, договорились?
В этот момент дверь на террасу открылась и оттуда вырвался громкий взрыв смеха.
– Ты где? – спросил Крис с улыбкой в голосе.
– Дома, конечно, – солгала я. – Просто у нас в семье молчунов нет. Вечно все стараются перекричать друг друга. Веселятся вовсю.
– Звучит неплохо. Спасибо, что позвонила. Для меня это много значит. Прости, но мне пора. Мы с Джонни как раз собирались грузить…
– Понимаю, – перебила я. – Я… я скучаю по тебе, Крис.
– А я – по тебе. Надеюсь, скоро увидимся.
– Да, – прошептала я, едва не плача.
Мы попрощались, и я долго стояла, глядя на воду, пока не пришла в себя. Вернувшись в зал, заметила стоявшего у стойки бара Дэвида. От одного присутствия брата у меня всегда становилось легче на душе.
– Привет, – окликнула я, подходя, – а где же Роберта?
– Откровенно говоря, мне абсолютно все равно. Она становится полным геморроем! Вернее, чирьем в заднице!!
– Дэвид! – охнула я, опасливо оглядываясь.
Слава Богу, поблизости не оказалось никого, кроме бармена, и, как всякий приличный бармен, этот и глазом не моргнул, услышав столь невежливое заявление клиента.
– Ты говоришь о своей невесте! – свирепо прошептала я. – Будущей матери твоих детей. Что стряслось?
– Прости, Даниэлла, только…
Дэвид шумно вздохнул: привычка, унаследованная нами обоими от дедушки.
– Что «только»? Мне-то ты можешь сказать.
Но прежде чем ответить, Дэвид потребовал еще один джин с тоником. Потом мы отошли, чтобы дать другим подойти к бару.
– Понимаешь, мы ищем дом, – начал он, когда мы остановились у большого окна с видом на воду. – А она вбила себе в голову, что желает жить в усадьбе вроде поместья Скарлетт О’Хара и уже нашла нечто подобное…
– Ты имеешь в виду Тару из «Унесенных ветром»?
– Наверное, не помню точно. Важно другое: сейчас нам такое не по карману. Мне не по карману. Может, лет через пять, если мои планы осуществятся и практика увеличится… Надеюсь, что тогда я смог бы себе это позволить. Но не сейчас.
– И в чем проблема? – удивилась я. – Скажи ей.
– А вот здесь, сестричка, вся загвоздка. Я сказал. И не один раз, а три, пять, десять. Но она не желает слышать. Представляешь, уже объявила своей мамаше, что мы якобы поговорили с агентом и решили купить дом! А когда я припер ее к стенке, заявила: «О, Дэвид, ты непременно что-нибудь придумаешь, и все будет в порядке». Как тебе?
Я не совсем понимала, что именно хочет Дэвид услышать от меня. Ответ Роберты казался мне позитивным. Неприятно другое: зачем она солгала матери?
– Ну, – нерешительно промямлила я, – по крайней мере она верит в тебя.
Дэвид прикончил джин одним долгим глотком.
– А вот веры я и не вижу, – резко бросил он. – Зато вижу попытку надавить. Беда в том, что она вконец избалована и вместо того, чтобы помогать мне, стремится разорить. Мы должны быть одной командой. Семьей. А она думает только о себе.
Убежденность и горечь в голосе Дэвида ошеломили меня.
– Для тебя это открытие? – осмелилась спросить я. – То есть ты считаешь, что Роберта изменилась с тех пор, как ты впервые ее встретил? Со времени вашей помолвки?
Дэвид покачал головой:
– Нет. Сказать по справедливости, нет. Изменился я. Но что сейчас об этом говорить! Я порчу день рождения своей любимой сестрички нытьем и жалобами. Прости, милая.
Я обняла его и прижала к себе.
– Я беспокоюсь за тебя, Дэвид. Хочу, чтобы ты был счастлив.
– Не волнуйся, – заверил он, чмокнув меня в макушку. – Я смогу о себе позаботиться. Честно. Даю слово. И буду счастлив. О’кей? А ты веселись и забудь о плохом.
И направился к родителям. Я смотрела ему вслед.
Как можно веселиться после того, что я услышала?
Неужели никто из нас не может быть счастлив?
Клер собирается выйти за невыносимо узколобого, эгоцентричного сноба.
Дэвид наконец осознал то, что я поняла еще в начале лета: его невеста – испорченная эгоистичная дрянь.
А Крис…
В Крисе нет ничего плохого, кроме того факта, что он таков, каков есть. Как и я.
И хотя я и согласилась поехать с ним на рыбалку, а он пообещал навестить меня в Бостоне, беда в том, что мы совершенно друг другу не подходим.
Хотя с ним я счастлива.
Вернувшийся после перерыва оркестр заиграл быструю мелодию. Парочки потянулись в центр зала.
Парочки, прожившие вместе сорок лет. Партнерам было под семьдесят.
Сорокалетние и тридцатилетние парочки, многие во втором или третьем браке…
«Люди не устают предпринимать все новые попытки. Они стараются быть счастливыми», – подумала я.
Может, у Джинси с Риком тоже получится?
Очень хотелось бы на это надеяться. Хотя Джинси упорно не желала серьезных отношений с вдовцом, имеющим ребенка.
Словно прочитав мои мысли, откуда-то появились Джинси и Клер. Клер выглядела изумительно в бледно-зеленом платье без рукавов, кремовых туфельках на средних каблучках и с сумочкой в тон.
Сегодня утром Джинси исчезла в ванной, захватив мой гель для волос, и каким-то образом умудрилась придать себе вид лукавого эльфа, который очень ей шел.
Я считала ее усилия и соответствующие результаты собственным достижением. Тут не поспоришь, я оказываю на Джинси благотворное влияние, и это очень приятно.
– Мы хотим преподнести тебе подарки! – весело объявила Клер.
– Спятили? Ничего вы мне не должны!
– Ну да, конечно.
Джинси протянула мне тяжелую коробку в блестящей розовой упаковке.
– Если не понравится, у меня остался чек, так что можно вернуть в магазин.
– Честное слово, понравится, – поклялась я, разрывая обертку. Внутри оказалась книга о Кевине Окойне, знаменитом визажисте, который трагически погиб года два назад. – О Господи, это… Я сейчас заплачу. Джинси, спасибо тебе, спасибо…
Джинси неловко погладила меня по плечу.
– Я спросила продавщицу в «Барнс энд Ноубл», что может заинтересовать девушку вроде тебя. Ну, такую, которая любит косметику, украшения и все такое. Пришлось выбирать между этой книгой и той, что написала Элизабет Тейлор…
– «Мой роман с драгоценностями»? Я купила ее в день выхода.
– Я так и думала, – засмеялась Джинси.
Клер, в свою очередь, вручила мне толстый белый конверт:
– Держи. И поздравляю.
Это оказался подарочный сертификат в «Бель-Санте», модный салон красоты на Ньюберри-стрит.
– Ой! – закричала я. – Здесь хватит на массаж и косметичку! О, Клер, тебе не следовало так тратиться!
– Желаю провести время в свое удовольствие, – рассмеялась Клер.
Джинси ткнула меня в бок:
– Знаешь, неплохо бы выпить шампанского! Как называлась та марка, что подавали на вечеринке Уина?
– А мне казалось, ты не любишь шампанское, – поддела я.
– Всегда неплохо мыслить шире.
Мы дружно подняли бокалы.
– За именинницу.
– За вас, подружки! За то, что не поленились приехать на Лонг-Айленд.
– За нас, – заключила Клер.
И мы чокнулись.
О’кей. Может, я зря не верила в Криса?
Зато оказалась права, пригласив на семейный праздник Джинси и Клер.
Своих подруг.
КЛЕР
КОГДА ВЫ МЕНЬШЕ ВСЕГО ЭТОГО ОЖИДАЕТЕ
Проходя через гостиную, я мельком взглянула на Уина, погруженного в чтение «Уолл-стрит джорнал». Рядом стоял стакан с виски. Услышав шаги, он удивленно вскинул глаза:
– Уходишь?
– Да, – коротко бросила я.
У меня своя жизнь. Без тебя. Пусть даже я совсем запуталась.
– Могу я узнать, куда ты собралась?
– Конечно. На чтения в библиотеку на Копли-сквер. В город приехала одна из моих любимых писательниц.
– Да? – озадаченно переспросил Уин. – И кто же это?
– Вряд ли ты ее знаешь.
– Ты ни разу о ней не упоминала?
– Почему? Упоминала. Барбара Майклз. Пишет под псевдонимом Элизабет Питерс. И я собрала все ее книги. Они стоят прямо здесь, на полках, у тебя за спиной.
– Что-то не помню, – пробормотал Уин, задумавшись.
Я открыла шкаф и вытащила складной зонтик.
– В библиотеках вечная вонь, – неожиданно изрек Уин. – Пристанище для бродяг и бездомных! Не понимаю, как ты можешь выносить этот запах! Почему бы тебе не пойти в «Барнс энд Ноубл»? По крайней мере там чисто. И можно всегда получить чашку приличного кофе.
Я попыталась улыбнуться.
Попытка удалась.
– Потому что Барбара Майклз не читает в «Барнс энд Ноубл». Она читает в библиотеке.
Но Уин уже уткнулся в газету: очевидно, он считал разговор оконченным.
– Ну, – заключил он, переворачивая страницу, – только не позволяй никому к тебе клеиться.
Я едва не упала в обморок. Живот скрутило, во рту пересохло, на лбу выступил пот.
Господи, что известно Уину? Может, кто-то из его коллег видел меня с Финном в тот день, Четвертого июля?
Но, судя по легкой улыбке, Уин понятия не имел об измене.
Я постаралась отбросить назойливые угрызения совести.
Он изволил пошутить! Думает, на дурацкой встрече с писательницей не найдется ни одного приличного мужчины, который попытается «снять» меня. Только жалкие бездомные неудачники и ничтожные гомосексуалисты.
Он в этом уверен.
А может, он считает, что даже если там и найдется нормальный мужчина, никто не заметит меня. Не говоря уже о попытке знакомства.
Но почему?
Потому что я не из тех женщин, которых «снимают». Не сексуальная, не шикарная, ничем не выдающаяся серенькая мышка.
Я просто Клер.
Милочка.
Дорогуша.
Солнышко…
– Ничего со мной не случится, – вяло отозвалась я, хватая сумочку и спеша к выходу.
– Когда ты при… – окликнул Уин, но захлопнувшаяся дверь отсекла остальное, а я не позаботилась ответить.
На чтении и раздаче автографов присутствовало человек пятьдесят, что лично мне показалось огромным успехом. Позже, прижимая к себе подписанный автором экземпляр последней книги из серии об Амалии Пибоди, я стала рассматривать выставку снимков археологических раскопок времен конца девятнадцатого – начала двадцатого века, то есть приблизительно того периода, когда знаменитая героиня мисс Майклз находилась в Египте.
Я так увлеклась, что не сразу увидела еще одного поклонника творчества писательницы, стоявшего справа от меня.
Мужчину. Лет на пять – семь старше меня.
Честно говоря, я заметила его раньше. Да и трудно было не заметить, учитывая, что он был единственным мужчиной в зале, если не считать двух библиотекарей.
Я украдкой оглядела незнакомца. Высокий. Рыжевато-каштановые, коротко стриженные волосы. Модная щетинистая бородка. Четкий профиль. Прямой нос, резко очерченный подбородок. Чем-то он напоминал викинга.
Я поспешно отвернулась, испугавшись, что он поймает меня за подглядыванием.
Но опоздала.
– Привет! – окликнул он, и я повернулась к нему.
– Привет.
«Викинг» взглядом указал на книгу, которую я держала в руках:
– Вы были на чтениях.
– Да, – улыбнулась я. – Люблю ее романы.
Судя по аккуратной чистой одежде, этому типу вряд ли приходилось бродяжить. А если он гей, какая мне разница? Тем более что я помолвлена с Уином.
Больше никаких ошибок. Никаких измен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42