Оливия понимала, что перед каждым уроком ее ждет нешуточное сражение, но поклялась не сдаваться.В этом ее поддерживала и преподавательница. Сэнди Адельди возглавляла специальную обучающую программу в Бреймонте – в той самой школе Провиденса, куда Оливия мечтала определить Тесс. И это большой плюс – разумеется, в глазах Оливии, которая собиралась подыскать там осенью работу.Дочь одной из подруг Натали, Сэнди жила в десяти минутах езды от Асконсета. Ее свободолюбивый дух находил выражение в одежде и прическе: густые длинные седые волосы расчесаны на прямой пробор, связанные вручную блузки, джинсы, украшенные вышивкой. Меньше всего напоминая специалиста по проблемному обучению, она, тем не менее, являлась одним из самых увлеченных и преданных своему делу преподавателей. Перед первой встречей с Тесс Сэнди внимательно изучила ее досье.Встреча произошла во внутреннем дворике Большого дома за столиком под навесом. Оливия, по просьбе Сэнди, тоже пришла. Вот и первое отличие от предыдущих репетиторов.Не прошло и пяти минут, как новая учительница снова удивила Оливию.– Мне кажется, – сказала она, обращаясь к Тесс, – нам с тобой надо попробовать новую методику. Я с успехом применяла ее с учениками, у которых, как и у тебя, проблемы с визуальным восприятием.– У меня дислексия, – поправила ее Тесс.– Да, но дислексия тоже бывает разных типов. У одних проблемы со слуховым восприятием, а у тебя – с визуальным. Ты не можешь видеть буквы и слова так, как надо. И пока ты не научишься их воспринимать, ты не сможешь читать и понимать их.– С очками у меня все в порядке. И я хорошо вижу.«Перестань, Тесс, – мысленно увещевала ее Оливия. – Ты же прекрасно понимаешь, о чем речь». Но Сэнди невозмутимо продолжала:– Физически – да. Твои глаза видят написанное на бумаге, но не способны интерпретировать увиденное. И мы это поправим.– Как?– Дадим тебе инструменты, с помощью которых ты научишься правильно видеть текст.– Инструменты – это винтики и болтики? Или специальные очки? – вяло поинтересовалась Тесс скучающим тоном.Оливия еле сдержалась, чтобы не одернуть дочь. И снова Сэнди спокойно пояснила:– Твой инструмент – это новый способ видеть слова, читать книги, готовиться к тестам и выполнять их.– Но разве можно сделать это за одно лето?– Мы постараемся с тобой подойти к нашей цели как можно ближе. – Повернувшись к Оливии, Сэнди добавила: – Для таких детей разработаны специальные программы. Ее обучали по методу SQ3R?Оливия растерянно заморгала и покачала головой.– А по методу визуального отображения?– Нет. Репетиторы повторяли с ней то, что было пройдено в классе.– И все зря, – вставила Тесс.Сэнди с улыбкой повернулась к девочке:– Что ж, может быть, в этом причина твоих неудач. Нам надо не повторять, а опережать. Мы с тобой будем готовиться к успеху, а не к работе над ошибками.На это Тесс не нашлась, что сказать.– Итак, первое, что нам предстоит, – это заранее прочесть те книги, которые ты будешь читать осенью.– Прочесть заранее? – испуганно воскликнула Тесс. – Сейчас, а потом еще и в учебном году? Наверное, это не поможет. Я плохо читаю.– А будешь читать быстро и хорошо, как только научишься делать это правильно.– Но я и один-то раз читаю ужас как долго, – сопротивлялась Тесс.– Все пойдет гораздо быстрее, когда ты увидишь, что тебе так удобнее.– Но как я узнаю, какие книги мне придется читать осенью? Еще не известно, в какую школу я пойду учиться.Оливия сочла своим долгом вмешаться и все объяснила Сэнди.Но у той на все был готов ответ.– Мы возьмем список необходимых книг в той школе, где она училась раньше, в Кеймбридж-Хит и еще в нескольких частных школах. Будем работать с теми, которые включены во все программы, и оттачивать на них наш новый метод, и потом составим словарь.– Я не умею составлять словарь! – в отчаянии выпалила Тесс. – И правописание у меня хромает.– Неужели? – Сэнди открыла сумочку и вынула книгу. – В нашей школе это проходят в пятом классе.– Я не могу делать то, что делают в пятом классе. Занятия еще не начались.Сэнди открыла книгу наугад и положила перед Тесс.– Знаешь, что означает это слово?– «Knee», – прочитала Тесс.– Ага, ты узнала начальные буквы «к» и «n» и догадалась. Но это другое слово.– Видите? У меня не получается.Сэнди ободряюще похлопала ее по руке и вынула из сумки блокнот. Открыв чистую страницу, она крупными буквами написала слово «knight» и показала его Тесс.– Вот то слово, которое было в книге. Сравни, то же самое?Тесс сравнила и кивнула.– «Knight» – «рыцарь». – Сэнди еще раз написала слово. – Произносится так же, как «ночь», но значение другое.– Это солдат, – сказала Тесс.– Правильно. – Сэнди кончиком авторучки указала на крайние буквы. – Посмотри на эти буквы – они как мечи и копья по бокам. Я обведу их – следи за мной. Вот так – вверх и вниз, каждую буковку. Готово – слово в рамочке. Погляди, что получилось.Тесс наклонилась над столом, внимательно рассматривая слово.– Проведи пальчиком по линиям, – сказала Сэнди.Тесс обвела рамку.– Чувствуешь форму? – спросила Сэнди. – Копья и мечи охраняют королеву.Тесс кивнула.Сэнди вырвала листок из блокнота.– Твоя учительница написала, что ты умеешь рисовать. Это правда?Тесс заметно приободрилась и снова кивнула.Сэнди протянула ей блокнот и карандаш:– Нарисуй мне рыцаря.– Рыцаря? Любого?– Какого хочешь, только чтобы он был солдатом с мечом и копьем.Пока Тесс рисовала, Сэнди отдыхала, наслаждаясь окружающим пейзажем. С таким оптимизмом, подумала Оливия, можно многого добиться.Тесс отложила карандаш, и Сэнди восхищенно ахнула:– Да ты и в самом деле неплохо рисуешь, так что нам скучать не придется. А теперь напиши слово под картинкой.Тесс старательно вывела буквы, срисовывая их с предыдущего листочка.– Обведи их в рамочку, как я. Не торопись, – продолжала Сэнди.Тесс нарисовала рамочку – у нее получилось чуть хуже, чем у Сэнди, но, в общем неплохо.Сэнди взяла оба листочка, перевернула их лицом вниз и протянула Тесс чистый лист.– А теперь снова напиши слово.Тесс хотела было закапризничать, но, раздумав, взяла карандаш и безошибочно вывела буквы.– Вот и молодчина! – радостно воскликнула Сэнди. – Завтра мы будем с тобой заниматься целый час вон под тем большим раскидистым деревом.– Целый час? – переспросила Тесс. – В школе я занимались всего полчаса.– А мне бы хотелось заниматься с тобой два часа, – возразила неумолимая Сэнди.– Два часа! – Тесс с мольбой взглянула на мать. – У меня же летние каникулы!– Хорошо, тогда час, – согласилась Сэнди. – Не бойся, тебе понравится.У Тесс вырвался вздох облегчения.На следующее утро, сидя на подоконнике и вспоминая первое знакомство с репетитором, Оливия невольно улыбнулись. Наконец-то к Тесс найден правильный подход. Сэнди знает свое дело и умеет обращаться с детьми. Теперь Оливия была спокойна – Тесс в надежных руках. Борьба с дислексией перестала быть односторонней, в лице Сэнди они обрели союзника.Оливия уткнулась подбородком в колени. Асконсет творил чудеса. Книга Натали продвигается медленно – и пусть! Хорошо бы побыть здесь подольше.Внизу, под окном, шевельнулась чья-то тень. Это Саймон – как раз вовремя. Жить не может без своего виноградника. В руке у него неизменная чашка с горячим кофе – впрочем, в предрассветном тумане виден только его силуэт.Оливия рассматривала его издалека, не боясь, что ее заметят. Встретив его впервые во дворе неделю назад, она решила больше не попадаться ему на глаза в такой ранний час – он неправильно ее поймет. К тому же отсюда, со своего насеста можно было разглядывать его сколько угодно.Еще пять минут – именно столько он будет стоять под деревом, любуясь своими владениями. Потом направится к ангару через виноградник и исчезнет в тумане. Должно быть, этот ритуал вошел у него в привычку.Так и есть: прошло пять минут, он сделал движение, чтобы уйти, и неожиданно повернул голову, словно прислушиваясь. Был виден его суровый профиль, прядь, упавшая на лоб. Внезапно он обернулся и посмотрел на нее в упор.«Он меня не видит», – сказала она себе, застыв как изваяние и почти не дыша. Сердце ее колотилось в груди, как у пойманной птицы. «Вот и попалась», – подумала она, тяжело дыша.«Он меня не заметил», – мысленно твердила она. Нет, заметил! Но Саймон уже зашагал прочь, следуя своему ежедневному ритуалу. Глава 10 Дождь барабанил по крыше чердака, где Натали раскладывала старые фотографии. Оливия их сразу узнала, они были в первой посылке, которую Отис получил из Асконсета несколько месяцев назад. Среди них не оказалось снимка той неизвестной женщины. Эти фотографии были сделаны гораздо раньше – простенькие черно-белые снимки, запечатлевшие поля и серые невзрачные постройки, среди которых Оливия признала Большой дом в самом начале строительства.– А вы наблюдательны, – похвалила ее Натали, продолжая рассматривать снимки. Их поблекший черно-белый мир переносил Оливию назад, во времена Великой депрессии. Мгновение – и она снова вернулась вместе с Натали в холодный дождливый день 1930 года.Натали взяла со столика фотокарточку Карла – свое первое отчетливое воспоминание детства.– Он был одет почти так же, как на этом снимке, только в тот дождливый день на нем была шерстяная куртка и коричневая кепка. Он показался мне высоким, рослым, и я не на шутку испугалась. До сих пор не понимаю, почему я не бросилась прочь, едва его увидев. Карл не улыбнулся, но что-то подсказывало, что он… добрый. А в тот день мне так хотелось, чтобы меня кто-нибудь пожалел.– Ты потерялась? – спросил он.Я покачала головой.– Тебя кто-то напугал?Я снова покачала головой и убрала мокрые пряди с лица.– Ты чуть не плачешь. Тебе плохо?Да, я замерзла, промокла, мне было страшно и одиноко.– Я хочу домой.Карл бросил взгляд в сторону фермы:– Да вот же дом.Но я не считала домом это мрачное каменное здание.– Мой дом в Нью-Йорке.– Я был в Нью-Йорке – мне там не понравилось. Здесь лучше.– Почему?– Воздух чище, деревья, вода.– У вас тут только дождь и грязь, – заявила я.– А ты знаешь, что такое грязь?– Знаю – мокрая земля! – обиженно выкрикнула я, решив, что он нарочно разговаривает со мной, как с маленькой.Карл спокойно возразил:– Только снаружи. А внутри – почва, из которой все растет. Нигде больше нет такой земли. – Он присел на корточки и провел ладонью по мокрой грязи. – Видишь? Она мягкая, рыхлая, хорошо впитывает воду. На ней можно столько всего вырастить.– А я не хочу ничего выращивать!Он встал и подставил грязную ладонь под дождь.– Это потому, что ты хочешь обратно в Нью-Йорк. Но теперь ты живешь здесь, у нас.– Все мои друзья в Нью-Йорке.– Заведешь новых.– И школа в Нью-Йорке.– Наша школа не хуже.– Я здесь не останусь! Поеду обратно в Нью-Йорк!– Это тебе родители сказали?Нет, ничего они не говорили. Как только это дошло до моего сознания, мои глаза наполнились слезами. Едва сдерживая слезы, я чувствовала себя самым несчастным человеком на свете.– Такая одежда никуда не годится, – озабоченно нахмурился Карл. – Тебе надо надеть брюки, ботинки потолще и куртку, как у меня. – С этими словами он снял свою куртку и накинул мне на плечи.Контраст между грубой шерстяной курткой и моим голубеньким пальтишком был слишком велик, но его куртка была гораздо чище и теплее, чем моя промокшая и грязная одежда.– Идем, я провожу тебя домой. – Он махнул рукой, приглашая следовать за ним. Дождь уже успел смыть грязь с его ладони.– И вы носили все эти вещи? – спросила Оливия Наталм.– Какие вещи?– Ну, джинсы, ботинки, куртку, как у Карла.Натали взяла со стола фотографию, изображавшую группу подростков на уборке картофеля. Реставрируя снимок, Оливия решила, что здесь только мальчики. Но Натали загадочно улыбнулась, и Оливия внимательнее вгляделась в нечеткие лица детей.– Так это вы и есть? – спросила она, указав на подростка, который, несмотря на джинсы, рубашку и грубые ботинки, выглядел совсем не по-мальчишески.Натали кивнула.– Вот это Карл. Это мой брат Брэд. Карл и Брэд были примерно одного возраста. Эти двое – сыновья наших соседей. Мы давали им картофель и кукурузу в обмен на молоко.Оливия смотрела на девочку в джинсах. Она уже знала, что семья Натали потеряла почти все, прежде чем переехать в Асконсет, но никак не могла в это поверить. В своих фантазиях она рисовала для Натали жизнь роскошную и праздную, И горькая правда поразила ее.– Сколько вам было лет в ту пору?– Около семи.– И вы работали в поле? – недоверчиво спросила Оливия.– Всем приходилось работать.– А как же закон, запрещающий детский труд?Натали улыбнулась:– Эти законы не распространяются на семью, которая выращивает овощи, чтобы хоть как-то прокормиться. Нам еще повезло – мы не закладывали имущество и ферму. В начале тридцатых фермерские доходы так упали, что многим пришлось продать плантации: цены на фермерскую продукцию были такими низкими, что вырученных денег не хватало на выплату закладной. – Она указала на соседских ребятишек: – Они лишились своей фермы.– И что с ними было дальше?– Мой отец выкупил закладные. А мальчишки, когда подросли, работали у нас на маслобойне.– Я думала, ваш отец остался без гроша.– По нью-йоркским меркам – да. Но все относительно. Он скупил соседские фермы за бесценок.– Где же он взял деньги?Натали показала ей фотографию, запечатлевшую Джереми Берка на тележке, нагруженной теми же бочками, что Оливия видела на снимке с Карлом и лошадкой.– Вино? – догадалась она.Натали кивнула.Оливия осторожно спросила:– Во время Депрессии вы существовали на средства от продажи вина?– Мы производили не так уж и много. У нас не было технологии, То, что вы видите на этой фотографии, – весь наш урожай за сезон. Но цены на вино были гораздо выше цен на овощи. Черный рынок и «сухой закон» сделали свое дело.– А вы не боялись, что попадетесь?Натали ответила не сразу.– Мне кажется, отец втайне надеялся, что его поймают. Он так и не смог оправиться от финансового краха. У него была врожденная деловая хватка, но чувство вины и стыд отравляли ему жизнь. Посмотрите на эту фотографию – сколько невысказанной боли в его глазах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42