– Он направился к двери, захватив с собой еще один сандвич. – Очень вкусно. По правде сказать, с луком мне не нравилось. Спасибо за ленч. * * * – «Решение, которое оказалось прозорливым», – прочитала вслух Оливия, чтобы напомнить Натали, на чем они остановились. Она сидела в кресле с блокнотом на коленях. К этому времени она уже успела покормить Тесс и отправить ее в яхт-клуб, а Саймона выкинуть из головы. Теперь она готова работать. – Вы правда думали о самоубийстве?Натали нахмурилась:– Всего мгновение. Мной овладело отчаяние. Я все потеряла, и мне стало страшно.– Страшно?– Страшно за свое будущее. Пока Александр воевал, я представляла себе, как мы заживем, когда он вернется. Картины, которые я себе рисовала, не были безоблачными и идеальными, но только так я могла себя убедить, что поступила правильно, отказавшись от Карла. Спасение Асконсета – превыше всего. Однако моя жертва оказалась напрасной. И картины будущего… рассыпались в прах.Ее руки беспомощно упали на колени, лицо исказилось болью.Жизнь Оливии тоже трудно было назвать безоблачной. Ее не обошли потери и разочарования. Но Натали, должно быть, переживала все это гораздо сильнее, если готова была покончить с собой.Благодаря Карлу Натали успела изведать настоящее счастье. И от его утраты боль разочарования стала еще острее.– Как бы то ни было, – продолжала она, – это длилось не дольше минуты. Возвращаясь домой с детьми, я пересмотрела свои взгляды на жизнь. До этого дня я всегда надеялась на других. Сначала на отца, потом на Карла, затем на Александра. Я послушалась маму и приняла решение, которое не должна была принимать. Но это было мое решение. И пожалуйста, подчеркните эту фразу. Меня не заставляли выходить замуж за Александра. Я сама согласилась стать его женой. – Натали умолкла.– А дальше? – осторожно спросила Оливия.– Настоящее прозрение пришло в тот роковой день. Сидя на скале и глядя вниз на бушующие волны, я выбрала жизнь. Но не просто жизнь, а жизнь богатую и счастливую. Я поклялась сделать для этого все, что в моих силах.Оливия поняла, что открывается новая глава истории Натали, но ее волновал один вопрос.– Вы задумывались о разводе?– Нет. Я вышла замуж за Александра по собственной воле.– Но вы поверили его ложным обещаниям.– Когда я выходила за него замуж, его обещания имели под собой твердую почву. Он и в самом деле надеялся возродить виноградник с помощью денег, полученных от доходов своих обувных фабрик. Он не лгал.– Но он же вас подвел, – возразила Оливия. – Вы не рассердились на него?– Рассердилась? Да, я была зла, но не на него, а на обстоятельства. Как можно злиться на того, кто действовал из лучших побуждений и сам пострадал от своей доверчивости? Я была разочарована. Мне-то казалось, что он прирожденный бизнесмен, а он таким не был. Но у него было доброе сердце.– Вы говорили, он слишком задержался в Европе.– Нет, – возразила Натали. – Я сказала, что все могло бы быть по-другому, вернись он пораньше. Но он выполнял там важную миссию.– А как же ваш отец? Ведь ваша мать сказала, что он умрет, если не сможет возродить Асконсет. Разве вы не обвиняли Александра в его смерти?Натали печально улыбнулась:– Александр не был виноват, что отец потерял все свои сбережения во время Депрессии. Это было начало конца, но виноват в этом был только отец. Как президент банка, он сам принимал решения. Александр не имел никакого отношения к тем ошибкам, которые совершил отец, уже будучи фермером. Александр покупал в Европе те сорта винограда, какие его просили. Не его вина, что сорта не годились для нашего климата. Он никогда не советовал отцу вкладывать в это деньги. Кроме того, отец выдержал этот последний удар и протянул еще несколько лет – может быть, благодаря именно Александру.– Так он не умер?! – воскликнула Оливия.– Нет. Александр был к нему очень внимателен. Он подолгу сидел у постели и разговаривал с ним. А когда Александр рассказывал, все слушали его затаив дыхание и верили ему. Он мог сказать, к примеру, что Асконсет возрождается и вскоре его вина будут соперничать на мировом рынке с французскими. Конечно, все это была пустая болтовня, – улыбнулась Натали, – но отец давно не выходил на плантацию. После таких бесед силы возвращались к нему. Александр даже как-то свозил его в город, на что у меня и Карла никогда не хватало времени. А Эл всегда был рад развлечь старика – он нашел в нем благодарного слушателя. С трогательной заботой помогал ему выбраться из машины и усаживал в кресло в какой-нибудь закусочной. Александр давал ему возможность снова ощутить жизнь.– Рада это слышать.– Но вы все еще не можете мне простить, что я не развелась с ним ради Карла.– Нет, вовсе нет, – запротестовала Оливия. – У вас были на то свои причины. Просто на вашем месте я бы поступила иначе.– Сейчас другие времена. Ваше поколение относится к разводу гораздо легче. О разводах пишут газеты, говорят в теле– и радиопрограммах. Развод стал обычным делом. При первых же трудностях супруги расстаются. В наше время развестись было гораздо сложнее, но я осталась с Александром не поэтому. И не ради детей. Я осталась с ним потому, что он мой муж. Мы уважали институт брака. Это из-за войны – ведь наши мужья сражались за свободу, рисковали жизнью. И мы, жены, должны быть преданны им. Развод – трусливое бегство от трудностей.– Даже если муж оскорбляет и унижает жену?– Только не Эл. Он не пил, не играл в азартные игры. Он был хорошим, добрым человеком без практической жилки.– Но вы хотя бы думали о возможности развода?– Я не считала его выходом из положения, – ответила Натали. – Я любила Карла. Если бы можно было время повернуть вспять, я бы вышла замуж только за него. Но изменить ничего уже было нельзя. Я жена Александра и должна попытаться построить свое семейное счастье с тем, что у меня есть. Разве вы сами делаете не то же самое?Оливия оторопела:– Я?– Вы хотели, чтобы мать вас любила, но она вас бросила. Вы хотели, чтобы вас любил отец Тесс, но он сделал то же самое. У вас нет опоры в лице родственников и семьи – есть только ребенок, который полностью от вас зависит. Вы ничего не могли изменить и пошли работать, чтобы самой заботиться о Тесс. И я уважаю вас за это.– Правда? – улыбнулась Оливия.– Конечно. Именно поэтому я вас и выбрала среди других. У вас независимый, сильный характер.Оливия помрачнела.– Быть свободной и независимой не очень-то приятно. Всю жизнь я ищу человека, на которого могла бы опереться в трудную минуту.– Но вы справитесь и без него.– Да. У меня есть Тесс. Я ей нужна.– Вот и у меня был Асконсет. Я тоже была ему нужна. Это и удержало меня от рокового шага. Я любила детей, но понимала, что они смогут вырасти и без меня. Дети становятся взрослыми и самостоятельными, хотят того их родители или нет. Асконсет – другое дело. Он не мог выжить сам по себе. Без нашей заботы ферма погибла бы.Кто же займется возрождением Асконсета? Отец болен и слаб, Джереми ухаживает за больной Бридой. Александр ничего не сможет сделать без денег, а Карл не станет ему помогать.Оставалась только я. Во время войны я работала на полях и знала фермерское дело. У меня были знания и цель – выращивать не картофель и кукурузу, а виноград. Ради этого я и выходила замуж за Александра. Что же еще мне оставалось делать?Но купить новые сорта мы пока не могли. Не было денег.Однако у нас была недвижимость. Фабрики Сибрингов закрыты, а это оборудованные здания, готовые для работы. Кто-нибудь наверняка захочет их купить.Александр поначалу встретил мою идею в штыки. Эти заводы – фамильное наследие Сибрингов. Он мечтал, что случится чудо, и они снова заработают, как раньше. Понятия не имею, как он это себе представлял, но Александр всегда отличался богатым воображением и отсутствием трезвого взгляда на вещи. Он мечтал о возрождении фабрик – предмета своей гордости.Я убедила его, что владеть Асконсетом гораздо выгоднее. Я нарисовала перед ним радужные перспективы развития фермы и говорила, что он будет ездить в Европу и закупать новые сорта, только теперь мы будем более осторожны в их выборе. Я показала ему план фермы с размеченными будущими плантациями и объяснила, как мы будем сажать виноград.Откуда я все это знала? У отца было много книг по виноградарству.Беда в том, что сам он был и остался банкиром. Как всякий математик, он прекрасно управлялся с цифрами, но не смог извлечь из этих руководств рекомендаций, полезных для нашей фермы. Карл их прочел и все понял. Он передал книги мне, и я тоже все поняла, Вполне объяснимо, что средиземноморские сорта не будут расти в нашем климате. В Италии к южной Франции устойчивый климат с длинным, жарким, сухим летом и дождливой зимой. Наш климат больше похож на континентальный, как в европейских винодельческих регионах – Бургундии, Шампани и Рейне, где воздух прохладнее, а теплый сезон короче. Значит, мы должны сажать сорта, которые плодоносят именно там.Мне удалось убедить в этом Александра. Он понял, что у нас есть хорошие перспективы. А главное, согласился с ролью, которую я ему отвела в общем деле.Одним словом, он сдался. Мы встретились с местными банкирами, и Эл расписал им достоинства своих предприятий. Он уверял, что фабрики – просто находка для того, кто захочет воспользоваться экономическим подъемом мирного времени. Александр мог уговорить кого угодно – это был его конек. Он ведь неплохо играл в покер и умел блефовать.Мы получили от продажи фабрик на пятьдесят процентов больше, чем предполагали. Недостающую сумму заняли в банке.Мы? Нет, Александр эту часть дела взял полностью в свои руки. Он ведь мужчина, а я женщина. Кому, как не ему, иметь дело с деньгами?Обиделась ли я? Нет. Мы получили деньги, и это главное. Я все это затеяла не из пустого тщеславия. Я хотела спасти Асконсет.И мне еще повезло. Большинство моих знакомых женщин остались без работы. Во время войны они заняли места своих мужей, а когда те вернулись, снова были вынуждены сидеть дома. Это было несправедливо. А я всего лишь немного досадовала на то, что Александр отстраняет меня от решения денежных проблем.Но Александру было необходимо почувствовать себя главным. Теперь закрытие фабрик называлось его дальновидной стратегией. Оказывается, он все это придумал ради того, чтобы заняться виноградником. Да, гордыня его не знала границ.Оливия, прошу вас, не пишите всего, что я вам сейчас говорю. Это выглядит как критика, а я никого не хочу критиковать. Сюзанна и Грег очень уважают отца, и он заслужил их уважение и любовь. Он делал свое дело хорошо. Он был мощным орудием рекламы Асконсета. Я бы никогда не стала заниматься рекламой. Это неинтересно. Я была счастлива дома.«Почему? Потому что рядом был Карл?» – спросите вы.Нет. Потому что рядом был виноградник. Дети подросли, и виноград занимал все большее место в моих каждодневных заботах.Но вернемся к Александру. Его гордыня не является чем-то из ряда вон выходящим. Многие мужчины любят лесть и поклонение. Главное, чтобы мы, женщины, умели использовать это себе во благо.Вы смотрите на меня с укоризной. Почему? Наверное, считаете, что я манипулировала близким человеком?Нет, Оливия. Это всего лишь трезвый расчет. У Александра кое-что получалось лучше других. Он думал, что у него получается абсолютно все. Я не стала его разубеждать, и он преисполнился сознания собственной значимости. Поверив в себя, он стал выполнять свою часть работы еще лучше, чем прежде, и жить с ним стало гораздо проще.Моя жизнь стала легче. Как только его самолюбие было удовлетворено, он позволил мне делать то, что я хотела. Мы поддерживали друг друга.– Но это же игра, – заметила Оливия. – Зачем нам, женщинам, играть в такие игры?– Мы не обязаны этого делать. Но если мы начинаем игру, то у нас есть шанс выиграть. Иначе все останется как есть.– Значит, женское движение – пустая трата времени?– Вовсе нет. Оно научило женщин бороться за свои права и открыло им глаза на те возможности, которые предоставляет им жизнь. Но надо быть реалистами. В идеальном мире женщины имели бы одинаковые права с мужчинами. Но наш мир далек от идеального. А быть реалистом – значит работать с тем, что есть, изучать человеческие типы и характеры и учиться использовать их в своих целях. Возьмем, к примеру, Саймона.Оливия недоуменно улыбнулась:– А при чем здесь Саймон?– Он сложный человек. Женщины хотят от него искренности и открытости, но он не может им этого дать. И на то есть свои причины. Если мы поймем причины, то сможем отыскать в его характере эти качества.– Вы имеете в виду то, что случилось с его женой и дочерью?– Да, отчасти. Он был вне себя от горя, когда они погибли. Саймон не хочет больше испытывать боль утрат и поэтому воздвиг вокруг себя непроницаемую стену.Оливия сама видела эту стену. Он воздвиг ее у нее перед носом в первый же день их встречи.– В чем же кроется другая причина?– В его детстве. Мать Саймона была милая, тихая провинциальная женщина. Ана поздно вышла замуж, но точно знала, чего хочет. Она хотела иметь семью, мужа, ребенка. Думаю, она догадывалась о том, что Карл меня любит, но, тем не менее, стала его женой. Муж и ребенок любили ее, но мне кажется, она до конца так в это и не поверила. Такое впечатление, что она всегда что-то скрывала.– Значит, это от нее Саймон унаследовал скрытный характер?– Возможно.– И с Лорой он вел себя так же?– Да, наверное. Она была такая спокойная, покладистая, – Натали улыбнулась Оливии.– А меня нельзя назвать покладистой?– Конечно, нет, – сказала Натали. – Вы все время спорите со мной и подталкиваете меня.– Я не об этом. Если вы пытаетесь нас сосватать…– И в мыслях не было! Я просто делюсь своими размышлениями о мужчинах.– А что вы скажете про женщин?– Женщины смогут гораздо лучше управлять мужчинами, если найдут к ним подход. Александра, например, надо было хвалить и всячески ублажать. Саймон – другой. Его надо подталкивать.– Я не собираюсь этим заниматься, – сказала Оливия и взяла карандаш. – Продолжим или мне перепечатать это на компьютере? Глава 21 Вот и середина лета. Оливия думала об этом весь вечер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42