Мариус Габриэль: «Первородный грех. Книга первая»

Мариус Габриэль
Первородный грех. Книга первая



OCR & SpellCheck: Larisa_F
«Первородный грех. Книга первая»: АО "Издательство «Новости»"; Москва; 1995

ISBN 5-7020-0886-3 Аннотация Много испытаний выпало на долю главной героини романа Мерседес Эдуард, внебрачной дочери каталонского землевладельца, чья судьба оказывается неразрывно связанной с трагическими событиями гражданской войны в Испании. Она постоянно вынуждена выбирать между добром и злом, и выбор этот не всегда оказывается безупречным. Однако расплата за грехи все же настигает Мерседес. Габриэль МариусПервородный грехКнига первая Посвящаю жене и сыну ПРОЛОГ Июнь, 1973 Коста-Брава, Испания
Стоял изумительный летний вечер. Часов около восьми прямо из барселонского аэропорта прибыл на мотоцикле специальный посыльный, доставивший пакет, который он, однако, отказался передать сидевшему в сторожевой будке охраннику, настаивая на том, что должен вручить его лично в руки адресату: сеньоре Мерседес Эдуард.Это означало, что охраннику придется загонять в вольер четырех ротвейлеров. Если бы посыльный приехал на автомобиле, все было бы гораздо проще, а то совсем недавно псы набросились на мотоциклиста и, стащив его на землю, жестоко искусали. Тот вызвал полицию, после чего сеньора Эдуард строго-настрого наказала, чтобы подобное больше не повторялось.Охранник снял трубку телефона и связался с Майей Дюран, личным секретарем сеньоры Эдуард.– Сеньорита Майя, здесь посыльный из Барселоны. Привез какой-то пакет, но отдавать его мне отказывается: говорит, что имеет инструкцию вручить его только сеньоре Эдуард.– Я сейчас сообщу ей об этом. Она перезвонит тебе через несколько минут.Майя Дюран поднялась в кабинет, где Мерседес Эдуард разбирала корреспонденцию.– Прибыл посыльный, querida. Любимая (исп.). – Здесь и далее прим. перевод.

У него какой-то загадочный пакет, который он соглашается отдать только лично тебе.Мерседес позвонила охраннику.– Какой величины пакет? – спросила она.– Как большое письмо, сеньора.– Не больше?– Нет, сеньора.– А документы у этого парня есть?– Я держу его удостоверение личности. Похоже, оно подлинное.– Отлично. Пусть проезжает. Только смотри, сначала загони собак в вольер.– Слушаюсь, сеньора.Она положила трубку.Майя, чуть заметно улыбаясь, изучающе смотрела на свою госпожу. Мерседес Эдуард исполнилось пятьдесят семь лет. У нее было красивое лицо, в котором, однако, отсутствовала мягкость. Те, кто восторгались этим лицом, видели в нем красоту силы, магнетизм духа, знающего, что такое дисциплина и целеустремленность.Женщина, обладающая богатством и властью, и в то же время женщина, в полной мере познавшая страдание. Непростая судьба всегда оставляет след на внешности человека, и тот, кто умеет читать по лицам, с первого взгляда замечал это.У нее были темные, проницательно-умные глаза. В юности ее красиво очерченный рот, должно быть, привлекал внимание своей чувственностью, но она давно уже научилась скрывать эмоции, и теперь ее губы постоянно сжаты в тонкую неподвижную линию. Волосы она никогда не красила, и черные пряди посеребрила седина.Тело Мерседес все еще оставалось гибким, со стройными бедрами и небольшой, сохранившей форму, грудью.Кое-кто находил ее соблазнительной. Другим же она просто внушала уважение и, возможно, даже страх.– Слава Богу, уик-энд позади, – проговорила Майя.– А разве тебе не нравится общество нашего высшего света? – с мягкой иронией спросила Мерседес.– Меня от них тошнит. Особенно от герцогини.– О да, – улыбнулась Мерседес. – Ее Светлость! Весь прошлый уик-энд герцогиня только и делала, что, не зная меры, ела и пила. А ее третий или четвертый юный муж налево и направо предлагал сигареты с марихуаной из золотого портсигара. Без сомнения, эта парочка умела получать удовольствие от жизни.Принимая подобных людей в своем доме, Мерседес испытывала какое-то странное удовольствие. Жирные коты, слизывающие сливки благ франкистской Испании, которым даже не приходится выпускать когти или получать царапины в драке! Иногда она спрашивала себя, а знают ли они, кем она когда-то была. И как бы они себя вели, если бы знали.– Они воображают себя такими культурными и изысканными, – с презрением сказала Майя. – И говорят только о своих деньгах. Да еще жрут да лакают, как свиньи. А о чем это весь вечер шептался с тобой jefe de policнa! Начальник полиции (исп.).

– Этот полицейский-то? Хочет, чтобы я достала ему килограмм кокаина, – ответила Мерседес, складывая в стопку несколько документов.– О Господи! – воскликнула Майя, вытаращив на нее глаза. – И он просил об этом тебя?– Да. И особенно напирал на то, что порошок должен быть самого высшего качества. Рассчитывает, якобы, таким образом выгодно вложить деньги.– Мерседес, это меня пугает, – тревожно проговорила Майя. * * * – Пусть подобные вещи тебя не волнуют, – улыбнулась Мерседес. – Он думал, что сможет укусить меня. Но я отбивалась от крокодилов и покрупнее.– Что же ты ему сказала?– Правду – что у меня нет доступа к такого рода товару. Я посоветовала ему обратиться к его непосредственному начальнику, который ввозит кокаин прямо из Перу. Внутри гипсовых мадонн.– И?– И он заткнулся.Майя медленно покачала головой.– Подобные люди не перестают поражать меня. Их жадность, грубость, их полное…– Думаю, jefe решил немного пощекотать себе нервы. Ему очень нравится считать себя этаким дьяволом в мундире.Вдалеке послышался лай собак. Майя направилась к двери.– Это посыльный. Пойду его встречу.Посыльный подъехал по кипарисовой аллее к белому особняку. Лучи заходящего солнца играли на черном лаке и никеле его мотоцикла и экипировки.Оставив мотоцикл на дорожке, он стоял и с восхищением разглядывал величественное здание с высоким стеклянным куполом и рядами белых мраморных колонн. Ему часто приходилось доставлять всевозможные посылки в дома богатых людей, но этот дом был особенным. Размер территории, уровень обеспечения безопасности, грандиозная архитектура – все дышало богатством, которое стерегли и которое лелеяли.Молодая женщина, вышедшая встретить его, оказалась настоящей красавицей. Она явно была уроженкой юга – высокая и тонкая, как восковая свеча, с огромными темными глазами и аппетитными полными губками. Пока они поднимались вверх по лестнице, глаза посыльного неотрывно следили за ее изящной попкой. Его шаги эхом разносились под беломраморными сводами.Мерседес Эдуард ожидала его в кабинете. Посыльный увидел перед собой неподвижно сидевшую ладную женщину средних лет. На привезенном им пакете чернели почтовый штемпель Лос-Анджелеса и штамп коммерческой компании по доставке. Мерседес расписалась в квитанции, и Майя пошла проводить мужчину к выходу.С чувством тревоги Мерседес вскрыла пакет и вынула из него крафтовый конверт.Внутри конверта оказалась лишь черно-белая крупнозернистая фотография, сделанная при слабом освещении. На ней была изображена обнаженная девушка лет двадцати, сидящая на металлическом стуле: руки крепко связаны за спиной, на худом теле отчетливо проступают ребра, маленькие груди заострились, на плече свежий кровоподтек. Голова девушки склонилась, волнистые черные волосы частично скрыли лицо. Отсутствующий взгляд устремлен в объектив.Девушка была одета в слегка потертые на коленях джинсы. Расплывшееся на внутренних сторонах бедер темное пятно давало основание предположить, что она обмочилась. Ее лодыжки сковывала цепь; между тонкими грязными ступнями свисал замок. Фон снимка получился расплывчатым.Сердце Мерседес отчаяно забилось. Она перевернула фотографию. На обратной стороне заглавными буквами было напечатано:ИДЕШЬ В ПОЛИЦИЮ – И ОНА УМИРАЕТ.Как бывало с ней уже не раз, Мерседес почувствовала какое-то леденящее спокойствие, немое оцепенение от сознания того, что земля уходит у нее из-под ног, что случилось что-то непоправимое.Протянув руку к телефону, она увидела, как ее пальцы механически набирают лос-анджелесский номер дочери. Минуты две слушала слабые гудки. Ответа не было. Она положила трубку.– Ну? – улыбаясь, спросила вернувшаяся в кабинет Майя Дюран. – Что за важный пакет? – Ее улыбка растаяла, как только она увидела выражение лица Мерседес. Подойдя к столу, Майя взглянула на лежащую там фотографию. – Это же Иден, – прошептала она. – Иден… Что все это значит?Не в силах выдавить из себя ни слова, Мерседес лишь медленно покачала головой. Затем, почувствовав внезапный приступ тошноты, бросилась в ванную и склонилась над раковиной. Ее вырвало.Слишком ошарашенная, чтобы сразу прийти на помощь, Майя некоторое время стояла, озадаченно глядя на фото. Наконец к ней вернулось самообладание; она кинулась в ванную и подала Мерседес полотенце.Та вытерла лицо и, едва держась на ногах, прислонилась к облицованной кафелем стене. Откуда-то из глубины сознания нахлынули воспоминания. То далекое время, когда она, охваченная горем и болью, вот так же стояла, привалившись к кафельной стене ванной комнаты. Как давно это было… С полным безразличием она почувствовала, как Майя бережно обнимает ее.– Извини, – сухо проговорила она наконец. – Я устроила сцену.– Как же это понимать? – дрожа всем телом, допытывалась Майя. – Ее что, похитили? Что им надо? Денег?– Не знаю. – Мерседес подошла к столу и уставилась на фотографию.Мышцы голого живота девушки были напряжены; Очевидно, она испытывала неудобства и слегка приподняла правую ногу. Значит, по крайней мере, жива – это не труп, привязанный к железному стулу.– Разве там нет никакой записки? – спросила Майя. – Или письма?– Только то, что написано на обороте.Майя перевернула фотографию. Ее рука непроизвольно прижалась к губам.– О Боже! Ты звонила на ранчо?– Да. Там никого нет.Мерседес сделала глубокий вдох и снова взялась за телефон.
Санта-Барбара, Калифорния
Ничто не нарушало покоя на вилле Доминика ван Бюрена.Она располагалась на пяти акрах роскошного участка земли с ухоженными лужайками и живописными купами старых пальм. Вдалеке аквамариновой полоской поблескивал на солнце Тихий океан.Строилась эта вилла в спокойные пятидесятые годы, еще до того как начался бум недвижимости, и представляла собой внушительное сооружение в испанском стиле, многие детали декоративной отделки для которого привозились непосредственно из Испании, причем самые красивые вещи были взяты из заброшенного женского монастыря, как, например, массивная дубовая дверь с причудливо выкованными петлями, прибитыми громадными железными гвоздями, отполированные ногами глиняные плитки на полу и терракотовая балюстрада, окружавшая террасу.Ровно в шесть тридцать утра из невидимых в траве разбрызгивателей ударили фонтаны бриллиантовых струй, чтобы изумрудная зелень сохранила свою свежесть в течение еще одного знойного летнего дня.Однако в хозяйской спальне отдаленное шипение воды оказалось достаточно громким, чтобы вывести Доминика ван Бюрена из кошмарного сна, в котором тот пребывал последние несколько минут.Он со стоном перевернулся на спину, сглотнул. После событий прошедшей ночи во рту остался отвратительный вкус, голова раскалывалась, а кожа горела огнем, несмотря на то, что он давно уже сбросил с себя простыни.Омерзительное жужжание – словно муха в банке – так и скребло по нервам. Доминик пошарил в скомканных простынях и нащупал электровибратор. Все еще включенный, он был горячим – проработал, забытый, несколько часов. Оргазм за оргазмом. Выключив прибор, Доминик швырнул его на пол.Мочевой пузырь, казалось, вот-вот лопнет. Ван Бюрен сполз с кровати и пошлепал в туалет. В глаза ударил свет, отраженный от сияющих золотых кранов раковины и унитаза. Облегчившись, он спустил воду и вернулся в спальню.Затуманенным взором Доминик уставился на следы вчерашней вечеринки. На полу валялась пустая бутылка из-под «Арманьяка», а стеклянный столик выглядел так, словно кто-то посыпал его тальком, однако это был не тальк.Девчонка спала на животе – голова повернута на бок, видны розовая щечка и раскрытый ангельский ротик. У нее загорелая и гладкая спина. Она была более чем в два раза моложе него, но Доминик тешил себя надеждой, что эта юная особа находилась здесь не только ради кокаина, которым он ее снабжал.В конце концов, ван Бюрен был все еще красивым мужчиной. Годы пощадили его. Правда, местами его тело стало обрюзгшим, а волосы, которые он стриг на молодежный фасон, как сенатор Эдвард Кеннеди, признанный тогдашней модой секс-символом Америки, были теперь, увы, слишком седы, чтобы их красить. Но хирург-косметолог недавно убрал ему двойной подбородок, и в общем и целом ван Бюрен чувствовал, что для своих шестидесяти восьми лет выглядит просто замечательно.Несколько приободренный этой мыслью, он включил кондиционер на полную мощность и забрался обратно в кровать. Он уже почти снова заснул, когда зазвонил телефон.– Проклятье!Доминик прижал трубку к уху и прорычал нечто нечленораздельное.– Доминик! – едва расслышал он далекий голос, но сразу узнал его.– Ради Бога, Мерседес! Ты знаешь, который здесь час?– Это очень срочно, – взволнованно сказала она. – Иден похитили.– Похитили? – недоверчиво спросил он. – Чушь!– Только что специальный курьер доставил мне фотографию из Лос-Анджелеса. На ней – Иден, полуголая, прикованная к стулу.Ван Бюрен в замешательстве потер ладонью лицо.– Какая-нибудь дурацкая шутка.– Это не шутка! Я звонила на ранчо. Там никого нет. Он попытался сесть.– О Господи. – Лежащая рядом с ним девица заворочалась во сне. Он шлепнул ее по заднице. – Сколько они хотят?– Об этом ни слова. Только фотография.– Только фотография? Это ее штучки.– Иден? Ты думаешь, Иден сама все это подстроила?– Конечно. Ее почерк.– Ты сумасшедший.– Не называй меня сумасшедшим! – рявкнул он. Девчонка наконец проснулась, скатилась с кровати и в чем мать родила поплелась в туалет, при этом не потрудившись даже закрыть за собой дверь, так что ван Бюрен принялся разглядывать ее голое тело, устроившееся на унитазе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50