Это тоже сообщил мне мистер Франклин. Ему нельзя сразу пускаться в путешествие.
– Ты хочешь, чтобы он приехал сюда? – послушно спросила Амелия и посмотрела на дочь, отметив ее раскрасневшееся лицо и радостный блеск серых глаз. Она понимающе вздохнула. – Хорошо. Я с радостью встречу его, хотя, мне кажется, со временем ты пожалеешь о своем приглашении.
Он озадаченно поинтересовался:
– Почему это я пожалею?
Амелия встала и подошла к окну раскрыть ставни.
– Когда-то я думала, что он приехал, чтобы забрать себе Трендэрроу. Но он хочет гораздо большего, поверь мне. – Она помолчала, нервно сжав руки. Выражение ее глаз было строгим, голос резким. – Да, привези его сюда, Николас, если ты хочешь счастья нашей дочери. Николас, привези Майлса в Трендэрроу, прошу тебя.
– Не надоело тебе целыми часами простаивать у окна? – в отчаянии в который раз повторила Амелия. – Ничего удивительного, дитя мое, что ты стала такой бледной, ведь ты уже две недели не выходишь из дому. Отец сказал, уезжая в Лондон, что привезет Майлса не раньше чем через несколько недель. А может, тот и вовсе не приедет… – В этот момент Кэролайн с таким ужасом посмотрела на мать, что та сдалась: – Да нет, конечно, приедет. Только надо подготовиться к тому, что он сильно изменился. Надо принять во внимание, что он только что перенес серьезную болезнь и еще очень слаб. Можно подумать, что мы готовимся принять коронованную особу, а не мятежника.
– Мама, ты говоришь так горько. Я думала, что Майлс стал тебе нравиться.
– Нравиться? Что ты имеешь в виду? Разве можно относиться дружелюбно к вору, который крадет у тебя счастье? И я должна открыть объятия этому иностранцу, который отнимет тебя у нас, увезет так далеко, что мы никогда больше не увидимся?
Кэролайн была поражена болью, звучавшей в голосе матери.
– Мама, но этого может не случиться. Я сама даже не осмеливаюсь об этом мечтать. Майлс был непреклонен в отказе взять меня с собой в Виргинию.
– Но месяцы, проведенные в тюрьме, должны были дать ему время передумать.
– Не думаю, мама, что это возможно. Ты же знаешь, он ни разу не ответил мне на мои письма.
– А тебе не приходило в голову, что он подвергал тебя испытанию? – Видя удивление Кэролайн, Амелия взяла дочь за руку. – О, так легко вообразить себя влюбленной в красивого мужчину, который умеет вскружить голову молодой девушке. Я подозреваю, что этого-то Майлс и опасается – что ты вообразила себе любовь, и только. Он наверняка решил, что, столкнувшись с трудностями, ты обнаружишь, что твоя так называемая любовь не что иное, как девичья фантазия. Его молчание дало тебе шанс подумать…
– Что я его действительно люблю, мама? Да, это правда, я люблю его по-настоящему.
– Я знаю, дитя мое. Думаю, Майлсу достаточно только взглянуть на тебя…
Кэролайн во все глаза смотрела на мать.
– Ты хочешь, чтобы я вышла за него замуж и покинула тебя и папу?
Амелия отвернулась, крепко сцепив пальцы.
– Я хочу, чтобы ты была счастлива. И твой отец, полагаю, поддержит меня…
– Мама, знаешь, что я вспомнила? В доме лорда Бренкомба я как-то раз доверила папе свои мечты, а он сказал: «Больше всего я хочу, чтобы ты вышла замуж по любви». Возможно, он уже тогда предвидел, что Майлс…
– Нет, не строй заранее воздушных замков, дитя мое, – предостерегла она Кэролайн, когда та попыталась обнять ее в восторге. – Могу обещать только одно – я помогу всем, чем смогу.
Плечи Кэролайн поникли.
– Мама, если Майлс попросит моей руки, как я перенесу расставание с тобой?
– После нашего расставания ты повернешься к прошлому спиной, а лицом к новой жизни, как когда-то Мэри Пенуорден. Она понимала, что ее ждет трудная жизнь. Но это не заставило ее свернуть с избранного пути, и ты знаешь, какое счастье нашла она в семейной жизни. И хотя мне предстоят бессонные ночи в тревоге за тебя, все равно я считаю, что лучше встретить опасность вместе с мужчиной, которого ты любишь, чем прожить всю жизнь здесь, в Трендэрроу, в одиночестве.
Кэролайн обняла мать и прижалась к ней щекой.
– Мама, как хорошо ты меня понимаешь. Может, это прозвучит грешно, но я никогда не грустила о смерти моей родной матери. Мне никогда не хотелось иметь другую мать, кроме тебя.
Амелия крепко прижала к себе дочь и поцеловала ее. Затем отвернулась, чтобы скрыть подступившие слезы, это так редко с ней случалось. Она высвободилась из объятий девушки и строго сказала:
– Полно, дитя мое. Мне нужно идти, меня ждут дела. Завтра, если будет хорошая погода, ты с Полли поезжай в Плимут, я тебе дам список вещей, которые понадобятся к приезду Майлса. Пора тебе уже выйти за стены дома.
На следующее утро небо было светло-голубым, погода обещала быть чудесной. Плавно скользя вниз по течению реки в лодке, Кэролайн почувствовала, что к ней возвращается способность быстро восстанавливать силы, радость при виде красоты долины, которую она не замечала со времени своего возвращения домой, и жажда приключений, которую она столько времени подавляла в себе. Вода, сверкающая под солнцем, не таила в себе угрозы. Военные корабли и крупные парусные суда, зимующие в гавани, выглядели надежными защитниками. Может быть, весной она взойдет по сходням на палубу одного из них, рука об руку с Майлсом…
Накупив всякой всячины, Кэролайн пообедала у друзей Амелии и направилась домой, пребывая в необычайно приподнятом настроении. У нее была давняя привычка: когда судно приближалось к берегу Трендэрроу, бросить взгляд на часовню, прилепившуюся на самом краю утеса. Для нее было своего рода хорошим предзнаменованием – увидеть сквозь деревья старинные каменные стены и крест на крыше.
Солнце уже спряталось за вершинами деревьев, но его последние косые лучи еще падали на маленькое строение. Кэролайн с любовью бросила взгляд на часовню, и в то же мгновение сердце ее забилось так сильно, словно хотело вырваться из груди. Она невольно вскрикнула. Полли схватила девушку за руку.
– Господь с вами, мисс, о чем вы только думаете? Вы же перевернете лодку!
– Неужели ты не видишь? – вскричала Кэролайн. – Там мистер Куртни, вон он, на тропинке около часовни!
Полли пристально посмотрела вдаль.
– Да, верно. Наберитесь терпения, мисс Кэролайн. Он непременно подождет вас.
Майлс приветственно снял шляпу, а девушка махала ему рукой, пока он не скрылся из вида.
Никогда еще лодочник не греб так медленно. Наконец Кэролайн покинула лодку, предоставив Полли позаботиться о покупках. Она словно ветер полетела по тропинке, которая шла вдоль берега реки. Как хорошо, подумалось вдруг Кэролайн, что она приближается к часовне со стороны реки, а не от дома, как в тот день, когда она ждала Тимоти, а повстречала Майлса.
Да, сейчас был декабрь, а не май. Солнце уже зашло, и лес вдруг почернел и негостеприимно закачал ветвями. На землю опустились сумерки.
Кэролайн остановилась в том месте, где тропинка начинала круто подниматься, ее возбуждение внезапно угасло, радость ожидания сменилась горькой болью. И все же, все же… Тимоти, который так любил радость и веселье, стал бы порицать ее за эту надежду на будущее? Она беспомощно прошептала:
– Я никогда не хотела тебя обидеть. Я позвала тебя, но не для того, чтобы ты погиб…
Девушка ясно вспомнила выражение его глаз, когда он лежал у нее на коленях. В них не было тоски, только любовь и всепрощение. Она сама возложила на себя вину за его смерть. С высокого каштана сорвался последний желтый лист и, вращаясь в воздухе, упал на ее плечо. Как будто Тимоти коснулся на мгновение ее плеча, а из молчаливого леса до нее донесся тихий голос: «Кэролайн, я сделаю все, чтобы ты была счастлива…»
Душа ее исполнилась величайшего спокойствия, и она двинулась дальше навстречу человеку, который ждал ее около часовни.
Майлс стоял в той же позе, в которой она впервые его увидела, – одной ногой опершись на изогнутый корень дуба. Он обернулся и поклонился ей с такой же серьезной почтительностью. Но губы его не улыбались, глаза таили печаль. Тяжелый плащ для верховой езды был забрызган грязью, лицо осунулось, волосы потеряли блеск, щеки запали, а под глазами темнели круги. Она заметила, что он с трудом выпрямился и в его внешности не было и следа самоуверенности, которая так задевала ее поначалу.
– Майлс, дорогой мой! – вскрикнула она, протянув навстречу ему руки.
Он не тронулся с места, лицо его оставалось бесстрастным. Он словно превратился в статую, темное, неподвижное изваяние.
Она неуверенно приблизилась к нему.
– Вы были тяжело больны?
– У меня была горячка, после которой я еще не оправился. Но это ничего.
– Мы позаботимся о том, чтобы вы окончательно выздоровели. Я и мама, мы сделаем все возможное.
– Здоровье мое вернется довольно быстро. Меня мучают мысли, терзают сомнения.
Голос его прозвучал так безутешно, что у нее больно сжалось сердце.
– Из-за Тимоти?
– Да, из-за него тоже. А еще из-за Бенджамена, дяди Николаса, Пирса. Но больше всего из-за вас. – Он отвернулся, сжав руки. – Что принес я тем, кого люблю, кроме смерти, бессонных ночей и горя?
– Полно, стоит ли себя так изводить? Прошлого не вернуть. У каждого своя судьба, на все милость Божья. А что касается меня…
Майлс поднял голову. Кэролайн увидела в его глазах отчаянную надежду и чуть не заплакала от счастья.
– Я люблю вас, Майлс, – нежно сказала она. – У меня было достаточно времени, чтобы все хорошенько обдумать и навсегда отказаться от своих детских фантазий. Я уже говорила вам, и это правда, что я ничего не боюсь. То, с чем пришлось в жизни столкнуться вашей маме, я тоже смогу преодолеть, если вы все еще любите меня.
– Кэролайн! – Он широко развел руками. – Да только мысль о вас и освещала мою жизнь в тюрьме. Вы дали мне надежду своим письмом. Вы писали о том, что ждете меня, и три года моего заключения казались вам всего тремя неделями.
– Но вы мне ничего не ответили. Я не получила ответа, Майлс!
– Потому что я сомневался в вас, да простит меня Бог. Вы ведь еще совсем ребенок и не знаете жизни, моя дорогая. Кэролайн, я слишком сильно вас люблю!
Пряча нетерпение, с которым она ждала этих слов, она спокойно спросила:
– И вы все еще хотите, чтобы я отправилась с вами в Америку?
Он взял ее лицо в свои руки и заглянул в глаза:
– Вы так сильно изменились, маленькая кузина. Я вижу это по вашему лицу, угадываю по вашему голосу. Неужели вы действительно готовы ехать со мной? – Неожиданно Майлс замолчал и, покачнувшись, приложил руку ко лбу. – Простите, но, кажется, я слабее, чем думал. Кэролайн заботливо сказала:
– Пойдемте-ка домой. Солнце село, и стало холодно и сыро. Впереди у нас долгая зима и целая жизнь, чтобы рассказать о том, что мы чувствуем друг к другу.
– Душа не замечает времени, – улыбнувшись, ответил Майлс. – Она хватается за мгновение. И есть иные способы прогнать холод, чем просто разжечь в камине огонь.
Он заключил ее в объятия. И на этот раз она оказалась в них без малейшего колебания.
Долина погрузилась в зимние сумерки. Шумели тростниковые заросли у реки. На толстый сук дуба опустились две вороны, громко каркая. Кэролайн счастливо улыбнулась. Вокруг них был Трендэрроу. Но теперь она понимала, что он был надежной гаванью, откуда можно отправиться навстречу новым горизонтам, и, возможно, однажды, если не зазвучат барабаны войны, она вновь вернется сюда.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19