– И вор его похитил?
– Да. Вместе с письмом Пирса, которое, будь оно написано взрослым человеком, могло бы быть сочтено в высшей степени подстрекательским. Как вы понимаете, мальчики не склонны подбирать выражения.
– И кто, по-вашему, виновен в ограблении и убийстве вашего слуги? – спросила Амелия.
– Думаю, мэм, это происки моих врагов.
Кэролайн удивленно распахнула глаза:
– Вы хотите сказать, что украли ваши личные бумаги, чтобы продать их? Какая низость!
– Если это так, то нет никаких шансов их найти, – размышлял Майлс. – Я думаю, ни один магистрат не мог бы более страстно желать схватить убийцу и взломщика, чем сэр Джон Филдинг. Но мы мало чем смогли ему помочь. Никто вчера вечером не слышал и не видел ничего подозрительного, у полиции нет зацепки, чтобы найти преступника. Но если этот преступник действует по заданию правительства… – Он пожал плечами, не закончив предложение.
Амелия с сожалением сказала:
– Вы поставили себя в трудное, чтобы не сказать, опасное положение, мистер Куртни. Мало того что вы небрежно обошлись с вашей корреспонденцией, вы появились в этом доме в то же самое время, что и моя кузина с мужем. Я никогда не слышала, чтобы Юстас Хардэйкр произносил угрозы и оставлял их неосуществленными. А он обладает очень большим влиянием в Сити.
Она медленно направилась к двери, на минутку остановилась, взявшись за ручку.
– Если Пирса исключат из школы, в чем я нисколько не сомневаюсь, не тревожьтесь на его счет. Я питаю мало сочувствия к тем, кто издевается над властью, мистер Куртни. Но вы правильно заметили, что Пирс еще ребенок. Мы с удовольствием примем его в Трендэрроу.
На мгновение растерявшись, Майлс подошел к Амелии, поцеловал ей руку и растроганно произнес:
– От всего сердца благодарю вас за доброту. В Англии я встретил так мало доброжелательства. Но радушие и сочувствие, выказанные мне вашей семьей, все это перевешивают.
Выражение его глаз смягчилось, плечи поникли. Амелия слегка пожала его руку и стала подниматься по лестнице, держась, как всегда, безукоризненно прямо.
Обернувшись к Кэролайн, Майлс покачал головой:
– Ничего не понимаю! Мне казалось, что тетя не одобряет ни меня, ни Пирса; что она была бы рада избавиться от нас, выставить из Трендэрроу.
– Был такой момент, когда мы с ней думали, что вы появились с целью отнять у меня Трендэрроу. Мама считает своим врагом любого, кого заподозрит в намерении лишить меня счастья.
– Но разве она не видит сейчас, что я действительно ставлю под угрозу ваше счастье, что я могу накликать на всех вас большую беду?
– В этом отношении она будет прислушиваться к мнению папы. Она выступает против него только из-за меня. У них странные отношения, Майлс. Мне кажется, когда-то папа глубоко оскорбил ее, хотя по своей гордости она этого не признает. Если бы я не родилась в этом доме и не стала бы сразу сиротой, он признал бы своего незаконнорожденного сына своим наследником.
– Разве у него, есть сын?
– Он родился от дочери хозяина трактира на пристани Трендэрроу. Мальчик умер совсем маленьким.
Майлс помолчал.
– Как же глубоко любит вас отец, Кэролайн. Понятно, что он жаждал иметь сына. И тем не менее, принял вас вместо него.
Ее глаза затуманились воспоминаниями.
– Он обычно поддразнивал меня и говорил, что я была настолько крошечной, что могла лежать у него на ладони. И всегда привозил мне чудесные игрушки из своих путешествий. В течение восемнадцати лет он выказывал мне привязанность, которую испытывал бы к собственной дочери.
– А вы тоже сильно его любите?
– Конечно, люблю.
– Больше, чем Тимоти?
Она озадаченно поморщилась:
– Это нельзя сравнивать. Чувства, которые я испытываю к Тимоти…
– Привязанность сестры к брату?
Она залилась румянцем и поспешно отвернулась. Голос ее чуть дрожал, когда она вновь заговорила:
– И вы тоже? Сначала мама, потом отец и даже сам Тимоти. А теперь еще и вы. Сеете во мне семена сомнения, делая меня неуверенной в себе, а ведь раньше я ни в чем не сомневалась.
– Семена не прорастают, если земля не готова их принять. – Он шагнул к ней и понизил голос. – То была юная девушка Кэролайн, искавшая надежности в знакомых вещах, которая убедила себя, что никогда и ни в чем не стоит сомневаться. Но женщина Кэролайн, которая появилась передо мной вчера вечером…
Сердце Кэролайн сжалось от боли, чувства ее были в смятении. Теперь, когда наступил момент, которого она так ждала, она вдруг оказалась к нему не готова. Девушка прижала руки к пылающим щекам.
– Нет, Майлс, пожалуйста! Я… Я растеряна. Вчера вечером я чувствовала… Мне показалось… что я нужна вам.
– Вы и сейчас нужны мне. И всегда будете нужны.
Он мягко и бережно обнял ее за плечи. Ее страх улегся. Через мгновение она стала такой же спокойной и сильной, какой была вчера вечером.
Во дворе послышались голоса. Это вернулись капитан и Тимоти.
– Не сейчас, – прошептала Кэролайн. – Позвольте мне уйти, пожалуйста.
Майлс отстранился и проводил ее до двери. Приподняв юбки, Кэролайн взбежала наверх.
Тяжело опустившись в кресло, капитан сдвинул парик и вытер вспотевшую лысину.
– Прошло целых три дня, и чего же мы достигли? – спросил он у Майлса, стоявшего рядом. – Ничего! Мы ровно ничего не знаем об убийце вашего слуги. Понятия не имеем о том, что стало с вашими бумагами. Юстас Хардэйкр упрямо молчит относительно своих намерений. Я разговаривал с высшими должностными лицами, а сегодня утром потратил целый час на беседу с сэром Джоном Филдингом и двумя констеблями с Боу–стрит. И судя по всему, совершенно без толку.
Майлс нервно мерил шагами библиотеку в доме лорда Бренкомба.
Капитан откинулся назад, вытянув вперед ноги, и вытащил из кармана курительную трубку. Майлс поспешил предложить ему свой табак.
– Вы измучились из-за меня, дядя Николас, и я вам так благодарен. Это не ваша борьба…
– Точнее, не мой способ драться. Дайте мне военное судно, хорошую команду, я наведу пушки на военный корабль противника – на противника, которого вижу, которого знаю. У меня нет ни умения, ни желания вести борьбу под ковром, победить путем интриг, политических маневров, шпионажа и кражи секретных бумаг.
– Абсолютно согласен с вами, – кивнул Майлс. – В моих действиях тоже нет никакой секретности, все мои тайны известны губернатору Виргинии и самому лорду Норду.
Капитан затянулся табаком.
– Я догадываюсь, что ваши бумаги у лорда Норда! И подозреваю, что человек, который их взял и который убил Бенджамена, состоит у него на службе и получает деньги.
– Тогда почему он не предпринимает никаких действий?
– А ему некуда спешить. Скорее всего, он отлично знает, что вы заказали место на корабле, который отправляется из Плимута через полтора месяца. Что в течение еще двух недель не будет ни одного судна в Америку. Вы не пытаетесь покинуть Лондон. Он может думать, что если еще подождет, вы еще больше скомпрометируете себя, поддадитесь на провокацию и совершите какой-нибудь опрометчивый проступок, которого будет достаточно для того, чтобы если не повесить, то сделать из вас козла отпущения.
– Во всяком случае, дело выйдет на свет, – с горечью сказал Майлс.
– У меня нет ни малейшего желания видеть вас в роли мученика и тем более вовлекать мою семью в скандал, связанный с судом над предателем.
– Разумеется, сэр. Вот почему для вас было бы лучше немедленно вернуться в Трендэрроу, забыть о моем существовании и обо всех бедах, которые я навлек на ваше семейство.
Капитан сел прямо и стал размахивать трубкой.
– Как вы смеете отдавать мне приказания, сэр? Я вернусь домой, когда мне это понадобится, а не тогда, когда это вздумается вам. – Он яростно глянул на Майлса здоровым глазом. – Черт, кажется, вам и дела нет, что я в гневе? Неужели вы ни чуточки меня не боитесь?
– Нет, сэр, я лишь сожалею, что обидел вас.
Капитан хмыкнул и несколько минут молча попыхивал трубкой, поглядывая на Майлса из-под кустистых бровей.
– Бот что я вам скажу. Мы вернемся в Трендэрроу. И вы поедете с нами.
Майлс ухмыльнулся:
– Думаю, вряд ли такое предложение обрадует вашу жену.
– Я много раз доставлял ей огорчения, но сейчас она не станет возражать.
Майлс сдвинул брови:
– Сэр, вы серьезно это предлагаете?
– Разумеется, серьезно! А шутить я предоставляю молодому Бренкомбу.
Майлс вдруг стал очень серьезным:
– В таком случае я должен поблагодарить вас и отклонить приглашение. Я не стану скрываться.
Капитан нахмурился, пряча глаза от Майлса.
– А кто сказал, что я предлагаю вам укрытие?
– Разве не это было у вас на уме? В Трендэрроу есть туннель, хорошо вам известный. Я не хочу, чтобы меня загнали в него, как лису, и подстерегали с обоих концов. Я лучше встречу врагов на открытом пространстве, лицом к лицу.
Капитан Пенуорден пристально посмотрел на решительное лицо молодого человека, встал и одобрительно хлопнул его по плечу:
– Это говорит настоящий Пенуорден! Если бы вы изменили свои взгляды, приняли присягу королю и парламенту и предоставили своим проклятым мятежникам заниматься безнадежным делом – что ж, тогда бы я выдал за вас замуж Кэролайн и вы могли бы жить в Трендэрроу.
– Но, сэр, – заметил улыбаясь Майлс, – если бы я сменил шкуру, я не был бы истинным Пенуорденом.
Мужчины расхохотались. В этот момент в гостиную вошла Кэролайн и весело сказала:
– Не могу понять, зачем вообще вести разговоры о войне, когда вы, джентльмены, имеющие столь различные взгляды, можете вести себя друг с другом так дружелюбно.
– Войны затевают не такие, как мы, – заметил капитан. – Во всем виноваты горячие головы и тупицы, засевшие на высоких постах. Такие, например, как неистовый оратор Патрик Генри в Виргинии и фанатичный политикан лорд Норд в Англии. Но только не повторяй моих слов про лорда Норта, – поспешил он добавить, – а то меня, как Майлса, могут арестовать за измену.
Кэролайн в ужасе взметнула руки к шее, глаза ее расширились.
– Я думала, опасность миновала, что теперь уже нечего бояться…
Отец успокаивающе похлопал ее по плечу:
– Ну, ну, дорогая. Я ведь только пошутил.
– Как можно так шутить, папа!
Майлс мягко вмешался:
– Не волнуйтесь из-за меня, кузина. Мне не причинят вреда.
– Тогда почему вы всегда носите шпагу? Почему папа тоже сменил трость на шпагу? И в кобуре на вашем седле есть пистолет, я сама видела.
Майлс оставался невозмутимым.
– Лондон – опасное место, это всем известно. Джентльмен должен защитить себя от грабителей, разбойников…
– Не обманывайте, пожалуйста, – запальчиво ответила Кэролайн. – Я не ребенок, чтобы успокаивать меня такими ответами. Вас же могут арестовать?
– Это возможно, – ровным голосом сказал Майлс. – И все же не думаю, чтобы я окончил свою жизнь на виселице.
Она прижала ладони к щекам, в страхе глядя на мужчин. Но вдруг ее глаза просветлели. Она положила руку на руку капитана и посмотрела ему в лицо:
– Папа, Лондон уже не так меня привлекает. Он очень шумный и грязный, и в нем много нищих и трущоб. Мы не можем вернуться в Трендэрроу? И чтобы с нами поехал Майлс?
Отец ласково похлопал ее по руке.
– Именно это я ему и предложил. Но он не поедет, дитя мое. Он хочет, чтобы мы забыли о его существовании.
Устремив взгляд на Майлса, она медленно проговорила:
– Он знает, что это невозможно.
Майлс намеренно помедлил некоторое время, а затем спросил:
– А как же насчет Тимоти? Он тоже хочет покинуть Лондон? Или вы с ним не советовались?
– Она никогда этого не делает, – заметил Николас. – Кэролайн всегда сама принимает решения, а Тимоти только с радостью их поддерживает.
Покраснев, она отстранилась от отца и холодно спросила:
– Если его это устраивает, кому это мешает?
– Я не возражаю, дитя мое. Знаешь, хорошо, что я твой отец, а не муж. – Он незаметно подмигнул племяннику. – Даже если бы вы предали свои идеалы, предложение стать мужем Кэролайн было бы для вас не таким уж подарком.
– Что это еще за разговоры о женитьбе? – спросила пораженная Кэролайн.
– Это так, дорогая, просто шутка, – густо покраснев, сказал отец. – Наверное, я неудачно пошутил.
Она перевела недоверчивый взгляд с отца на Майлса. Тот слегка улыбнулся, приподняв одну бровь, отчего у него стал несколько высокомерный вид.
Это возмутило ее.
– Я не считаю эту тему подходящей для шуток. Хотя ко мне быстро приходит понимание, что я слишком мало знаю о людях… О самых близких мне людях.
Она быстро отвернулась, чувствуя, что может расплакаться, и выбежала из гостиной.
Кэролайн отправилась вместе с Тимоти к его брату, чтобы поздравить того с рождением сына. Она много раз в своей жизни навещала новорожденных, сопровождая Амелию. Девушка несла шаль, игрушки или продукты, если родители новорожденного были бедными. В простых, выбеленных известкой комнатах фермеров она восхищалась крошечными созданиями, сумевшими пережить трудный момент появления на свет.
Но этот визит с целью познакомиться с будущим наследником лорда Бренкомба был совершенно иным. На огромной кровати под балдахином возлежала на кружевных подушках мать новорожденного, на ее черных кудрях красовался чепец с лентами, изнеженные пальцы были унизаны кольцами, а в вырезе роскошной розовой рубашки сверкало бриллиантовое колье.
Кормилица принесла ребенка, и Кэролайн, как все и ожидали, подтвердила, что он настоящий Бренкомб, вылитый отец. Интересно, когда ей придет время родить, у нее тоже будет так? И Тимоти будет гордиться тем, что миниатюрное создание столь похоже на него? Она посмотрела на жениха, который у окна оживленно и весело разговаривал с братом.
В первый раз ей пришла в голову мысль, которая раньше никогда не приходила, – в брачную ночь она ляжет рядом с Тимоти на дубовую кровать и займется с ним любовью. Интересно, любит ли ее Тимоти как женщину или относится как к сестре?
Несмотря на то что в комнате было жарко, ее пробрала невольная дрожь. Бессознательно она крепко стиснула крохотную ручонку младенца, так что тот запищал от боли. Смутившись, она попыталась его успокоить, но он продолжал плакать, и она отдала малютку кормилице, которая поднесла младенца к груди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19