Качественный Wodolei
Кэролайн поймала на себе удивленный взгляд Люси Бренкомб.
– Ты хорошо себя чувствуешь, Кэролайн? – спросила она. – Ты так побледнела, как это бывало во время твоих приступов.
– Нет, нет, уверяю тебя, все нормально. Но в Лондоне в такую жаркую погоду, на мой взгляд, слишком тяжело.
– Тебе не очень-то нравится находиться вдали от своего любимого Трендэрроу, верно? Хотя я не могу себе представить, как вы там развлекаетесь. Ничего удивительного, что Тимоти желает проводить в городе как можно больше времени. Тебе стоит разрешать ему это.
– Ты полагаешь, это действительно было бы разумно?
– Ты имеешь в виду игру в карты? – Люси беспечно пожала плечами. – Нужно быть терпимой к слабостям мужа. В конце концов, во многих отношениях Тимоти еще мальчик. Лорд Бренкомб не раз признавался мне, как он рад, что Тимоти будет находиться под твоим руководством и влиянием. Уверена, без тебя он совершенно пропал бы.
Кэролайн показалось, что в голосе Люси присутствует едва уловимая насмешка. Девушка извинилась и распрощалась, несмотря на мягкие возражения Тимоти.
В экипаже она забилась в уголок и, невидящим взглядом уставившись в окно, вновь думала о брачной ночи.
Тимоти сказал:
– Брат намерен уехать в Девон, как только Люси оправится, чтобы перенести путешествие. Они хотят показать сына моему отцу. Хорошо, что перед смертью он увидит внука.
Кэролайн не смогла скрыть удивления.
– Разве твоему отцу настолько плохо?
– Мама написала Люси, что вряд ли он доживет до конца года. Наверное, мне придется побыть теперь с ним. – Вдруг лицо его прояснилось. – Хотя, по правде, чем я могу ему помочь? Лучше насладиться веселой жизнью в Лондоне, пока есть время до того, когда мы начнем носить траур.
– Но может, твоей маме будет приятно, если ты будешь рядом?
– Она не просила меня приехать.
Кэролайн снова отвернулась к окну.
– Тимоти, я хотела поговорить о нашей помолвке…
Он покраснел и быстро проговорил:
– Ах, ты об этом… Послушай, может быть, лучше немного отложить ее? Будет очень досадно, если мы назначим день свадьбы, а отец вдруг умрет и разрушит все наши планы. Кроме того…
– Да? – подтолкнула она его, когда он умолк, избегая смотреть ей в глаза.
– Дело в том, что мне очень нравится жить в Лондоне. Развлечения, которые я обожаю, не подходят для женатого мужчины. Я знаю, ты сможешь мне простить некоторые… гм… неблагоразумные поступки, но приходится думать об отце и брате. Как младший сын, я завишу от них в смысле денег. Думаю, твой отец вряд ли простит мне, если я поставлю твое приданое на проигрышную карту.
– Естественно! Да и я тоже не прощу этого. Значит, мой дорогой, ты предпочитаешь мне общество своих друзей, беспечных и разбитных?
– Господи, Кэролайн, я вовсе не увлекаюсь женщинами! Говорю тебе, они относятся ко мне как к забавному и глупому ребенку.
Она задумалась.
– Иногда мне тоже начинает казаться, что так и есть на самом деле.
Он удивленно посмотрел на нее:
– Вот ты, Кэролайн, понимаешь меня. Я ведь совершенно не хочу стать знаменитым, отличиться чем-нибудь грандиозным… Я предпочел бы оставаться простым и веселым парнем, который способен развеселить компанию. Меня нисколько не соблазняет мысль заседать в парламенте, отправиться в кругосветное путешествие или командовать войсками на поле боя. Моя шпага может спокойно пребывать в ножнах, если только мне не придется защищаться от воров. Все это больше подходит таким мужчинам, как твой кузен Майлс…
– А что мой кузен? – резко спросила она.
– Ну, он сделан из другого теста. Майлс рожден, чтобы командовать, как твой отец, только он не такой громогласный. Да, он умеет сказать речь, но слишком серьезно, на мой взгляд, относится к жизни; Очень великодушный, как я имел случай убедиться. Но в его присутствии я чувствую себя чертовски неловко, потому что никогда не знаю, что он думает.
– Это верно, – пробормотала она, вспомнив приподнятую бровь и легкую улыбку Майлса. Она опять глубоко задумалась и не слышала, что говорил Тимоти.
Он осторожно тронул ее за руку.
– Я тебя обидел, Кэролайн?
Она недоумевающе посмотрела на него:
– Чем?
– Ну, тем, что предложил отложить нашу помолвку.
– Ах, этим, – равнодушно пожала плечами она. Неверно истолковав ее тон, Тимоти начал поспешно извиняться:
– Если ты помнишь, то это была не моя идея. Перед отъездом в Лондон твоя мама сама мне это предложила. Она сказала, что ты еще слишком молода, совершенно не знаешь жизнь и неопытна… в отношении мужчин. По правде говоря, признался он, наморщив лоб, – я никогда не думал о тебе в этом смысле. Ты не казалась мне моложе меня. Напротив, я всегда считал тебя более умной, более знающей. Поэтому-то мои родные считают, что для меня наш брак был бы очень подходящим.
– А ты сам, Тимоти? – спросила она, следя за выражением его лица. – Ты сам уверен в том, что мы нужны друг другу? Ты действительно хочешь на мне жениться или просто идешь на поводу у своей семьи?
Его голубые глаза с удивлением воззрились на нее.
– Кэролайн, как ты можешь так говорить? Я всегда считал, что однажды ты станешь моей женой, и наши товарищеские отношения продолжатся в браке.
– Товарищеские отношения. Так ты этого ждешь от брака?
– Так спокойнее и надежнее. Я знаю, случается, что человека губит слишком сильная страсть.
– Как это, Тимоти? Раз уж я так мало знаю о жизни, просвети меня.
Он попытался сосредоточиться.
– Влюбленного охватывает ревность, терзают подозрения. Да вот только вчера один молодой джентльмен, с которым я встречался в Олмаке, был убит на дуэли, защищая честь своей жены!
– А ты пошел бы на это? Разве ты не стал бы защищать мою честь?
Кажется, Тимоти был шокирован.
– Кэролайн, но в этом не будет необходимости! Ты никогда не заведешь себе любовника, так же как и я любовницу. Если кто-нибудь после того, как мы станем мужем и женой, только предположит, что ты сможешь отвернуться от своего мужа… и от детей, я ему просто не поверю.
Руки ее похолодели, в горле пересохло. Она с трудом заставила себя задать следующий вопрос:
– Ты настолько мне веришь?
И снова он не скрыл своего удивления.
– Я поставил бы свою жизнь, что ты будешь мне верна! – убежденно заявил он.
Она ничего не ответила, только стиснула руки и отвернулась к окну кареты. Закрыв глаза, она попыталась мысленно стать той девушкой, какой по-прежнему считал ее Тимоти. Той, которая в день своего восемнадцатилетия с радостной уверенностью встретила утро, беспечно и весело бежала по лесной тропинке на встречу с женихом. Но вместо него…
Карета резко свернула за угол, и ее отбросило к дверце. Вернувшись к действительности, она открыла глаза и тут же возмущенно закричала:
– Тимоти! Останови карету!
Он сразу же высунулся в окошко и приказал кучеру остановиться.
– Случилось что-нибудь? – подчеркнуто смиренным голосом спросил он. – Ты увидела еще одно убийство?
– Прошу тебя, не шути. У витрины стоял мальчик и смотрел на вывеску, никому не причиняя зла. И какой-то человек, судя по одежде, джентльмен, грубо столкнул его с дороги!
– Ничего странного, – невозмутимо заметил Тимоти. – Ты же не думаешь, что джентльмен должен уступить дорогу какому-то пострелу?
– Но мальчик что-то сказал, видимо, возмущенный, и джентльмен ударил ему по лицу своей тростью! Теперь ребенок лежит в канаве и, кажется, не в состоянии пошевелиться.
– Не будешь же ты спасать каждого оборванца, Кэролайн. Наверняка парень вел себя нахально и получил урок. Это часто случается, и лучше на это просто не обращать внимания. – Он замолчал, увидев выражение ее лица.
– Я не настолько невежественна, чтобы не знать, что происходит на улицах Лондона. Тем не менее я не одобряю такое жестокое поведение и не намерена проехать мимо, когда человек в беде. Скажи кучеру, чтобы он осмотрел мальчика.
Тимоти изобразил ужас:
– Но я не могу этого сделать, Кэролайн! Еще не хватало, чтобы я обращал внимание на каждого беспризорника!
Она взялась за ручку дверцы:
– Очень хорошо. Тогда я пойду сама. – В голосе ее явно читалось раздражение.
Он схватил ее за руку:
– Умоляю тебе, не будь такой капризной! Если ты так хочешь вмешаться в это дело, лучше уж я пойду взглянуть на мальчишку.
Она молча смотрела, как по его приказу лакей опустил лесенку. Нужно было признать, что лакей Тимоти действительно выглядел очень внушительно. Расшитая золотом ливрея, напудренный парик, важное лицо и достоинство в манерах. Но при всем этом он ведь был только лакеем. Стоило ей сказать: «Роберт, не могли бы вы…» – и он немедленно выполнил бы ее приказание. Но Тимоти побоялся отдать столь неприличное приказание слуге, которому платят за то, чтобы он подчинялся ему.
Пока он неохотно шел к мальчику по дороге, она мысленно вернулась в прошлое. Один за другим неприятные инциденты всплывали у нее в памяти, моменты, которым в то время она придавала не больше значения, чем облачку на небе. Сейчас, дополненные друг другом, они складывались в картинку-головоломку и помогли понять новый образ Тимоти, изменившийся у нее на глазах. Это был человек, которого ей не хотелось бы видеть, не хотелось сравнивать с тем, другим, который занимал ее мысли. Разве в душе она не знала, что Тимоти был слабовольным? Разве ей самой не доставляло удовольствие командовать им? Почему же теперь она винит его за изменения, которые на самом деле произошли в ней самой? Тимоти вовсе не менялся. Он оставался таким же, каким она описывала его отцу в день своего рождения: милым, веселым, учтивым. Он всегда был таким, и она хотела, чтобы он таким и оставался. Поэтому с ее стороны было совершенно неразумно испытывать такое раздражение от тех черт его характера, которые прежде она одобряла или не замечала.
Кэролайн высунулась из кареты, чтобы посмотреть, почему Тимоти так задерживается. Он медленно шел по настилу, за ним прихрамывал оборванный мальчуган. Лицо жениха было сосредоточенным, как всегда, когда он сталкивался с проблемой, требующей серьезного обдумывания.
Вздохнув, она крикнула:
– Дай ему гинею, Тимоти! Это хоть отчасти компенсирует ему… – Она вдруг замолчала, недоуменно всматриваясь в испачканное грязью лицо мальчика, разглядывая спутанные волосы, оборванную одежду и разбитые башмаки.
Она так поспешно спустилась из кареты, что не упала только потому, что ее поддержал испуганный лакей. Схватив мальчика за руку, Кэролайн удивленно воскликнула:
– Пирс! Что ты здесь делаешь? Что с тобой случилось?
Глава 7
Несмотря на протесты Пирса, его уложили в кровать, но предварительно Полли выкупала его в горячей воде, а Кэролайн расчесала ему волосы. Пирс ел овсяную кашу и бросал сердитые взгляды на Кэролайн. Каша была единственной едой, на которую он согласился. Девушка не могла удержаться от смеха, глядя, как он пытается высвободить руки из длинных рукавов ночной рубашки Тимоти.
– Ну а теперь расскажи мне подробно, – сказала она, когда он положил ложку, – как и почему ты оказался в Лондоне. Ведь когда мы тебя нашли, ты был не в состоянии это объяснить.
Он взбрыкнул ногами и нахмурился:
– Я шел, устал и спрятался в фермерском фургоне. У меня не было денег на почтовую карету. Кроме того, я не знал, как на нее взбираться, потому что у нас, в Виргинии, таких экипажей нет. А ту мелочь, которая у меня была, я оставил себе, чтобы покупать еду.
Она неосторожно воскликнула:
– Бедный ребенок!
– Я вам не ребенок! Эти… неприятности чепуха по сравнению с тем, что меня ждет в ополчении.
– Но, Пирс, ты же не собираешься быть солдатом?
– Нет, собираюсь. Если уж Поль Хардэйкр может ослушаться отца, то я тем более. – Мальчик на минуту задумался. – Вообще-то странно получается. Отец Поля мечтал, чтобы сын стал военным, а он этого не хотел, и в то же время я, который не имел других желаний…
– Продолжай же свой рассказ. Ты приехал в Лондон, чтобы найти Майлса?
– А зачем же еще? – насмешливо сказал он. – А теперь вы не даете мне с ним увидеться.
– Но я же объяснила, что Майлс с моим отцом занимаются важным делом, разыскивают нужных людей в правительстве.
– Он собирается с ними драться?
– Драться? Что это пришло тебе в голову? Майлс стоит за мирное разрешение разногласий между твоей и моей странами.
– И ничего не добьется! – с удовлетворением заявил Пирс. – Поль говорит, что купцы решили применить рил… репрессалии, послать британские войска, чтобы преподать урок проклятым колонистам. Это слова его отца, – поспешно добавил он, увидев ее возмущенное лицо.
– Охотно верю. Я знаю отца твоего друга. Это родственник моей мамы, он пользуется в деловых кругах большим влиянием.
– Отвратительный человек! – Мальчик искоса посмотрел на Кэролайн. – Он настаивал, чтобы меня исключили из школы.
Она ни о чем его не спросила, только встревоженно посмотрела на мальчика, а тот смело продолжил:
– Я не стал этого дожидаться и сбежал, потому что ненавижу школу, а вовсе не потому, что стыдился того, что сделал.
– А что ты сделал? Или ты не хочешь сказать это мне?
Он насупился и опустил глаза. Она взяла его за руку.
– Пирс, со времени нашей последней встречи я многое узнала и поняла. Майлс не мятежник и не предатель, чего я так боялась поначалу, и, знаешь, многие его претензии совершенно обоснованны. Если политику нашего правительства определяют такие люди, как Юстас Хардэйкр…
Мальчик раскрыл рот от удивления.
– Так вы на нашей стороне?
– Я никогда не буду на вашей стороне. Я родилась в Англии и воспитана в традициях беспрекословной преданности короне. Мой отец – офицер флота его величества. И мой настоящий отец тоже был офицер. – Видя его удивленные глаза, она торопливо добавила: – Но теперь я многое поняла. Майлс объяснил мне смысл закона о гербовом сборе и других, таких же несправедливых законов, которые британский парламент навязывает колонистам. Он рассказал мне о Бостонской бойне, когда британские солдаты стреляли по толпе, и о том, как в декабре прошлого года, после того, как бостонцы утопили чай в море в знак протеста против Ост-Индской компании, которая продавала чай по заниженным ценам, британское правительство отплатило им закрытием порта, причинив огромные убытки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
– Ты хорошо себя чувствуешь, Кэролайн? – спросила она. – Ты так побледнела, как это бывало во время твоих приступов.
– Нет, нет, уверяю тебя, все нормально. Но в Лондоне в такую жаркую погоду, на мой взгляд, слишком тяжело.
– Тебе не очень-то нравится находиться вдали от своего любимого Трендэрроу, верно? Хотя я не могу себе представить, как вы там развлекаетесь. Ничего удивительного, что Тимоти желает проводить в городе как можно больше времени. Тебе стоит разрешать ему это.
– Ты полагаешь, это действительно было бы разумно?
– Ты имеешь в виду игру в карты? – Люси беспечно пожала плечами. – Нужно быть терпимой к слабостям мужа. В конце концов, во многих отношениях Тимоти еще мальчик. Лорд Бренкомб не раз признавался мне, как он рад, что Тимоти будет находиться под твоим руководством и влиянием. Уверена, без тебя он совершенно пропал бы.
Кэролайн показалось, что в голосе Люси присутствует едва уловимая насмешка. Девушка извинилась и распрощалась, несмотря на мягкие возражения Тимоти.
В экипаже она забилась в уголок и, невидящим взглядом уставившись в окно, вновь думала о брачной ночи.
Тимоти сказал:
– Брат намерен уехать в Девон, как только Люси оправится, чтобы перенести путешествие. Они хотят показать сына моему отцу. Хорошо, что перед смертью он увидит внука.
Кэролайн не смогла скрыть удивления.
– Разве твоему отцу настолько плохо?
– Мама написала Люси, что вряд ли он доживет до конца года. Наверное, мне придется побыть теперь с ним. – Вдруг лицо его прояснилось. – Хотя, по правде, чем я могу ему помочь? Лучше насладиться веселой жизнью в Лондоне, пока есть время до того, когда мы начнем носить траур.
– Но может, твоей маме будет приятно, если ты будешь рядом?
– Она не просила меня приехать.
Кэролайн снова отвернулась к окну.
– Тимоти, я хотела поговорить о нашей помолвке…
Он покраснел и быстро проговорил:
– Ах, ты об этом… Послушай, может быть, лучше немного отложить ее? Будет очень досадно, если мы назначим день свадьбы, а отец вдруг умрет и разрушит все наши планы. Кроме того…
– Да? – подтолкнула она его, когда он умолк, избегая смотреть ей в глаза.
– Дело в том, что мне очень нравится жить в Лондоне. Развлечения, которые я обожаю, не подходят для женатого мужчины. Я знаю, ты сможешь мне простить некоторые… гм… неблагоразумные поступки, но приходится думать об отце и брате. Как младший сын, я завишу от них в смысле денег. Думаю, твой отец вряд ли простит мне, если я поставлю твое приданое на проигрышную карту.
– Естественно! Да и я тоже не прощу этого. Значит, мой дорогой, ты предпочитаешь мне общество своих друзей, беспечных и разбитных?
– Господи, Кэролайн, я вовсе не увлекаюсь женщинами! Говорю тебе, они относятся ко мне как к забавному и глупому ребенку.
Она задумалась.
– Иногда мне тоже начинает казаться, что так и есть на самом деле.
Он удивленно посмотрел на нее:
– Вот ты, Кэролайн, понимаешь меня. Я ведь совершенно не хочу стать знаменитым, отличиться чем-нибудь грандиозным… Я предпочел бы оставаться простым и веселым парнем, который способен развеселить компанию. Меня нисколько не соблазняет мысль заседать в парламенте, отправиться в кругосветное путешествие или командовать войсками на поле боя. Моя шпага может спокойно пребывать в ножнах, если только мне не придется защищаться от воров. Все это больше подходит таким мужчинам, как твой кузен Майлс…
– А что мой кузен? – резко спросила она.
– Ну, он сделан из другого теста. Майлс рожден, чтобы командовать, как твой отец, только он не такой громогласный. Да, он умеет сказать речь, но слишком серьезно, на мой взгляд, относится к жизни; Очень великодушный, как я имел случай убедиться. Но в его присутствии я чувствую себя чертовски неловко, потому что никогда не знаю, что он думает.
– Это верно, – пробормотала она, вспомнив приподнятую бровь и легкую улыбку Майлса. Она опять глубоко задумалась и не слышала, что говорил Тимоти.
Он осторожно тронул ее за руку.
– Я тебя обидел, Кэролайн?
Она недоумевающе посмотрела на него:
– Чем?
– Ну, тем, что предложил отложить нашу помолвку.
– Ах, этим, – равнодушно пожала плечами она. Неверно истолковав ее тон, Тимоти начал поспешно извиняться:
– Если ты помнишь, то это была не моя идея. Перед отъездом в Лондон твоя мама сама мне это предложила. Она сказала, что ты еще слишком молода, совершенно не знаешь жизнь и неопытна… в отношении мужчин. По правде говоря, признался он, наморщив лоб, – я никогда не думал о тебе в этом смысле. Ты не казалась мне моложе меня. Напротив, я всегда считал тебя более умной, более знающей. Поэтому-то мои родные считают, что для меня наш брак был бы очень подходящим.
– А ты сам, Тимоти? – спросила она, следя за выражением его лица. – Ты сам уверен в том, что мы нужны друг другу? Ты действительно хочешь на мне жениться или просто идешь на поводу у своей семьи?
Его голубые глаза с удивлением воззрились на нее.
– Кэролайн, как ты можешь так говорить? Я всегда считал, что однажды ты станешь моей женой, и наши товарищеские отношения продолжатся в браке.
– Товарищеские отношения. Так ты этого ждешь от брака?
– Так спокойнее и надежнее. Я знаю, случается, что человека губит слишком сильная страсть.
– Как это, Тимоти? Раз уж я так мало знаю о жизни, просвети меня.
Он попытался сосредоточиться.
– Влюбленного охватывает ревность, терзают подозрения. Да вот только вчера один молодой джентльмен, с которым я встречался в Олмаке, был убит на дуэли, защищая честь своей жены!
– А ты пошел бы на это? Разве ты не стал бы защищать мою честь?
Кажется, Тимоти был шокирован.
– Кэролайн, но в этом не будет необходимости! Ты никогда не заведешь себе любовника, так же как и я любовницу. Если кто-нибудь после того, как мы станем мужем и женой, только предположит, что ты сможешь отвернуться от своего мужа… и от детей, я ему просто не поверю.
Руки ее похолодели, в горле пересохло. Она с трудом заставила себя задать следующий вопрос:
– Ты настолько мне веришь?
И снова он не скрыл своего удивления.
– Я поставил бы свою жизнь, что ты будешь мне верна! – убежденно заявил он.
Она ничего не ответила, только стиснула руки и отвернулась к окну кареты. Закрыв глаза, она попыталась мысленно стать той девушкой, какой по-прежнему считал ее Тимоти. Той, которая в день своего восемнадцатилетия с радостной уверенностью встретила утро, беспечно и весело бежала по лесной тропинке на встречу с женихом. Но вместо него…
Карета резко свернула за угол, и ее отбросило к дверце. Вернувшись к действительности, она открыла глаза и тут же возмущенно закричала:
– Тимоти! Останови карету!
Он сразу же высунулся в окошко и приказал кучеру остановиться.
– Случилось что-нибудь? – подчеркнуто смиренным голосом спросил он. – Ты увидела еще одно убийство?
– Прошу тебя, не шути. У витрины стоял мальчик и смотрел на вывеску, никому не причиняя зла. И какой-то человек, судя по одежде, джентльмен, грубо столкнул его с дороги!
– Ничего странного, – невозмутимо заметил Тимоти. – Ты же не думаешь, что джентльмен должен уступить дорогу какому-то пострелу?
– Но мальчик что-то сказал, видимо, возмущенный, и джентльмен ударил ему по лицу своей тростью! Теперь ребенок лежит в канаве и, кажется, не в состоянии пошевелиться.
– Не будешь же ты спасать каждого оборванца, Кэролайн. Наверняка парень вел себя нахально и получил урок. Это часто случается, и лучше на это просто не обращать внимания. – Он замолчал, увидев выражение ее лица.
– Я не настолько невежественна, чтобы не знать, что происходит на улицах Лондона. Тем не менее я не одобряю такое жестокое поведение и не намерена проехать мимо, когда человек в беде. Скажи кучеру, чтобы он осмотрел мальчика.
Тимоти изобразил ужас:
– Но я не могу этого сделать, Кэролайн! Еще не хватало, чтобы я обращал внимание на каждого беспризорника!
Она взялась за ручку дверцы:
– Очень хорошо. Тогда я пойду сама. – В голосе ее явно читалось раздражение.
Он схватил ее за руку:
– Умоляю тебе, не будь такой капризной! Если ты так хочешь вмешаться в это дело, лучше уж я пойду взглянуть на мальчишку.
Она молча смотрела, как по его приказу лакей опустил лесенку. Нужно было признать, что лакей Тимоти действительно выглядел очень внушительно. Расшитая золотом ливрея, напудренный парик, важное лицо и достоинство в манерах. Но при всем этом он ведь был только лакеем. Стоило ей сказать: «Роберт, не могли бы вы…» – и он немедленно выполнил бы ее приказание. Но Тимоти побоялся отдать столь неприличное приказание слуге, которому платят за то, чтобы он подчинялся ему.
Пока он неохотно шел к мальчику по дороге, она мысленно вернулась в прошлое. Один за другим неприятные инциденты всплывали у нее в памяти, моменты, которым в то время она придавала не больше значения, чем облачку на небе. Сейчас, дополненные друг другом, они складывались в картинку-головоломку и помогли понять новый образ Тимоти, изменившийся у нее на глазах. Это был человек, которого ей не хотелось бы видеть, не хотелось сравнивать с тем, другим, который занимал ее мысли. Разве в душе она не знала, что Тимоти был слабовольным? Разве ей самой не доставляло удовольствие командовать им? Почему же теперь она винит его за изменения, которые на самом деле произошли в ней самой? Тимоти вовсе не менялся. Он оставался таким же, каким она описывала его отцу в день своего рождения: милым, веселым, учтивым. Он всегда был таким, и она хотела, чтобы он таким и оставался. Поэтому с ее стороны было совершенно неразумно испытывать такое раздражение от тех черт его характера, которые прежде она одобряла или не замечала.
Кэролайн высунулась из кареты, чтобы посмотреть, почему Тимоти так задерживается. Он медленно шел по настилу, за ним прихрамывал оборванный мальчуган. Лицо жениха было сосредоточенным, как всегда, когда он сталкивался с проблемой, требующей серьезного обдумывания.
Вздохнув, она крикнула:
– Дай ему гинею, Тимоти! Это хоть отчасти компенсирует ему… – Она вдруг замолчала, недоуменно всматриваясь в испачканное грязью лицо мальчика, разглядывая спутанные волосы, оборванную одежду и разбитые башмаки.
Она так поспешно спустилась из кареты, что не упала только потому, что ее поддержал испуганный лакей. Схватив мальчика за руку, Кэролайн удивленно воскликнула:
– Пирс! Что ты здесь делаешь? Что с тобой случилось?
Глава 7
Несмотря на протесты Пирса, его уложили в кровать, но предварительно Полли выкупала его в горячей воде, а Кэролайн расчесала ему волосы. Пирс ел овсяную кашу и бросал сердитые взгляды на Кэролайн. Каша была единственной едой, на которую он согласился. Девушка не могла удержаться от смеха, глядя, как он пытается высвободить руки из длинных рукавов ночной рубашки Тимоти.
– Ну а теперь расскажи мне подробно, – сказала она, когда он положил ложку, – как и почему ты оказался в Лондоне. Ведь когда мы тебя нашли, ты был не в состоянии это объяснить.
Он взбрыкнул ногами и нахмурился:
– Я шел, устал и спрятался в фермерском фургоне. У меня не было денег на почтовую карету. Кроме того, я не знал, как на нее взбираться, потому что у нас, в Виргинии, таких экипажей нет. А ту мелочь, которая у меня была, я оставил себе, чтобы покупать еду.
Она неосторожно воскликнула:
– Бедный ребенок!
– Я вам не ребенок! Эти… неприятности чепуха по сравнению с тем, что меня ждет в ополчении.
– Но, Пирс, ты же не собираешься быть солдатом?
– Нет, собираюсь. Если уж Поль Хардэйкр может ослушаться отца, то я тем более. – Мальчик на минуту задумался. – Вообще-то странно получается. Отец Поля мечтал, чтобы сын стал военным, а он этого не хотел, и в то же время я, который не имел других желаний…
– Продолжай же свой рассказ. Ты приехал в Лондон, чтобы найти Майлса?
– А зачем же еще? – насмешливо сказал он. – А теперь вы не даете мне с ним увидеться.
– Но я же объяснила, что Майлс с моим отцом занимаются важным делом, разыскивают нужных людей в правительстве.
– Он собирается с ними драться?
– Драться? Что это пришло тебе в голову? Майлс стоит за мирное разрешение разногласий между твоей и моей странами.
– И ничего не добьется! – с удовлетворением заявил Пирс. – Поль говорит, что купцы решили применить рил… репрессалии, послать британские войска, чтобы преподать урок проклятым колонистам. Это слова его отца, – поспешно добавил он, увидев ее возмущенное лицо.
– Охотно верю. Я знаю отца твоего друга. Это родственник моей мамы, он пользуется в деловых кругах большим влиянием.
– Отвратительный человек! – Мальчик искоса посмотрел на Кэролайн. – Он настаивал, чтобы меня исключили из школы.
Она ни о чем его не спросила, только встревоженно посмотрела на мальчика, а тот смело продолжил:
– Я не стал этого дожидаться и сбежал, потому что ненавижу школу, а вовсе не потому, что стыдился того, что сделал.
– А что ты сделал? Или ты не хочешь сказать это мне?
Он насупился и опустил глаза. Она взяла его за руку.
– Пирс, со времени нашей последней встречи я многое узнала и поняла. Майлс не мятежник и не предатель, чего я так боялась поначалу, и, знаешь, многие его претензии совершенно обоснованны. Если политику нашего правительства определяют такие люди, как Юстас Хардэйкр…
Мальчик раскрыл рот от удивления.
– Так вы на нашей стороне?
– Я никогда не буду на вашей стороне. Я родилась в Англии и воспитана в традициях беспрекословной преданности короне. Мой отец – офицер флота его величества. И мой настоящий отец тоже был офицер. – Видя его удивленные глаза, она торопливо добавила: – Но теперь я многое поняла. Майлс объяснил мне смысл закона о гербовом сборе и других, таких же несправедливых законов, которые британский парламент навязывает колонистам. Он рассказал мне о Бостонской бойне, когда британские солдаты стреляли по толпе, и о том, как в декабре прошлого года, после того, как бостонцы утопили чай в море в знак протеста против Ост-Индской компании, которая продавала чай по заниженным ценам, британское правительство отплатило им закрытием порта, причинив огромные убытки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19