Когда Доминик подошел к бухте, внезапно с моря ему в лицо подул сильный порыв ветра. Луну начали закрывать густой пеленой неизвестно откуда взявшиеся облака. Атмосфера сгустилась, стало тяжело дышать, несмотря на сильный ветер. Казалось, сам воздух пропитался какой-то смутной тревогой. Новый ледяной порыв!
Доминик всмотрелся сквозь сумрачную мглу в силуэт «Дракона», стоявшего на якоре. Шхуна повернулась против ветра. Ее гладкий фальшборт на несколько мгновений блеснул в лунном свете, затем снова вокруг затянуло густой пеленой.
Налетел новый порыв ледяного ветра. Ветер крепчал, яростно рвал полы куртки. Подхваченная его порывом, шляпа Доминика взлетела вверх и исчезла где-то в темноте. Издалека, почти заглушаемый воем разбушевавшейся стихии, донесся лай собак. Гончие Этьена! Те самые гончие, которые вообще никогда не подавали голоса.
Посылая страшные проклятья, Доминик взбежал на пристань, подбежал к дому, в котором жили его матросы, и забарабанил в дверь.
– Тайфун идет, быстро отводите корабль на подветренную сторону острова!
Подгоняемый порывами ветра, Доминик пробежал милю к дому Этьена Шартье меньше чем за пять минут. Остановившись только затем, чтобы побарабанить в дверь, он уже на ходу крикнул об опасности и, перепрыгнув через перила веранды, бросился к конюшне. Там, нервно перебирая ногами, бились в стойлах лошади Шартье, чувствуя приближение шторма. Доминик вывел черного мерина, на котором сегодня уже ездил и, не теряя времени, вскочил на спину неоседланной лошади. Уже вылетая галопом со двора, он увидел, как прислуга Этьена поспешно прячется в укрытие под верандой.
Крупные капли дождя упали ему на лицо и часто застучали по земле. Дорога сразу стала похожа на жидкую черную смолу, такую же вязкую и плотную. Небосвод прочеркнули вспышки молнии и в их отсветах, на мгновение мелькнули стебли табака, поваленные порывами ветра. Ветер свистел в ушах Доминика, и оглушительные удары грома напоминали яростную канонаду каких-то могучих гигантских орудий. Словно огромные стрелы по воздуху летели пальмовые ветви и даже небольшие, вырванные с корнем деревья. Доминик понимал, что ураган еще только набирает силу и не достиг всей своей мощи. Изо всех сил, пытаясь удержаться на дороге, он молил господа помочь ему вовремя успеть туда, где осталась Лаура. Ее коттедж стоял в самой низкой части острова и вода могла залить его в считанные минуты. От сильного порыва ветра мерин стал на дыбы и, не устояв, соскочил с дороги в поле. Доминик попытался заставить лошадь двигаться дальше. Казалось, в этом сражении со стихией прошли часы, а может быть дни, во всяком случае, он уже потерял счет времени, когда, наконец, заметил еле видный за серой пеленой дождя силуэт коттеджа. Мужчина соскочил с лошади и бросился к веранде. По пути его два раза бросало на землю, и он откатывался назад, словно тюк хлопка.
– Лаура! Лаура! Ида! Лаура! – звал Доминик. Судя по тому, как заболело горло, он понял, что кричит их имена, однако, ничего не услышал. Ветер заглушал его голос, яростно рвал пуговицы на его рубашке, трепал клочья порвавшейся одежды.
– Лаура! Ида!
С трудом, забравшись по ступеням, мужчина обнаружил, что передней двери коттеджа нет на месте, ему с трудом удалось заползти внутрь. То, что он заметил в частом сверкании молнии, ужаснуло его. Задней стены дома не было совсем, будто ее снесло чьей-то чудовищно сильной рукой. В этот пролом ветер с грохотом выдувал остатки мебели, которая исчезала в зияющей бреши, словно ее втягивал гигантский насос. Стены дома вибрировали, словно были из бумаги, и было ясно, что они в любой момент могут рухнуть. Доминик бросился наружу.
– Лаура!
Высокие морские волны, ломая деревья, яростным приступом заливали двор. Один из валов чуть не утащил мужчину в море, однако, ему удалось где ползком, а где вплавь, вновь выбраться на относительно твердое место и вновь добраться до здания кухни.
– Лаура! Ида!
– Доминик! Домини-и-ик!
Он услышал ее голос, но не смог увидеть ее. Тогда собрав все силы, он рванулся вперед и вдруг налетел на стол, лежавший кверху ножками. Лаура и Ида прятались там, цепляясь за ножки.
– Держись! Держись! – донесся до него истошный женский крик.
Ему было ясно, что кухня вскоре тоже обрушится. Захваченной заранее веревкой Доминик обмотал Иду, затем другой конец завязал вокруг талии Лауры, оставшимся концом веревки он привязал себя к ним.
– Пойдемте! – истошно завопил он. – Быстро наружу!
– Нет! О, боже! Нет! – закричала в страхе Ида.
– Пойдем, крыша скоро рухнет, – крикнула в ответ Лаура.
Доминик вытолкнул женщин из домика и как только вышел сам, увидел, как коттеджа уже нет на прежнем месте. Лаура и Ида упали в воду, но ему удалось вытащить их и потянуть в сторону. Не прошли они и десяти шагов, как перед их расширившимися от ужаса глазами, легкий домик кухни приподнялся вверх и, сложившись словно карточный, рухнул прямо в море.
Собрав остатки сил, уворачиваясь от летящих со всех сторон обломков, Доминику удалось добраться до кипарисовой рощи в пятидесяти футах от того места, где когда-то стоял дом Лауры. Он привязал веревку к стволу дерева, плотнее подтянулся к женщинам, стараясь не думать о том, что может случиться, если ураган вывернет кипарис из земли.
Сколько времени пришлось им пробыть под ледяным ветром, прижимаясь, друг к другу, почти захлебываясь под ливнем, никто из них не мог бы сказать. Но, наконец, вой ветра пошел на убыль и стал слышен шум дождя. Теперь капли дождя падали на землю вертикально.
Всем троим, стало почти больно от наступившей вдруг тишины.
– Все кончено, – сказал Доминик, – но сейчас будет большой прилив. Нам надо выбираться с этой оконечности острова.
Он развязал веревку и повел женщин почти по пояс в воде мимо почерневших стволов упавших деревьев туда, где, как он надеялся, находилась дорога. Несколько раз Лаура падала, и ему приходилось почти нести ее на руках.
Почти два часа, если не больше, блуждали они среди воды и грязи, пока, наконец, небо не стало светлеть. Раскаты грома звучали в отдалении. Везде, куда ни посмотришь, на земле лежали стебли табака, многие поля были залиты водой, тут и там копошились люди из разрушенной деревни, находящейся впереди.
– Пошли, посмотрим, чем мы им можем помочь, – сказал Доминик.
Белый надсмотрщик и пять рабов погибли, многие пропали, возможно, их смыло в море. Ида заметила двух ребятишек, по всей видимости, оставшихся без родителей, и направилась к ним, а Лаура и Доминик принялись оказывать помощь раненым женщинам и другим обитателям деревни.
Спустя некоторое время Доминик произнес:
– Больше мы здесь ничего не сможем сделать, пока не получим помощь. Пойдем, Лаура, я отведу тебя к отцу.
– Может там и дома-то никакого нет. Лучше я останусь здесь с Идой и буду делать то, что смогу.
Он взял ее за плечи. Волосы девушки висели, словно мокрые сосульки, ее лицо стало трудно узнаваемым от покрывшего кожу слоя грязи, однако, глаза Лауры горели решительно и страстно. Доминик, удивляясь силе духа этой хрупкой на вид девушки, произнес:
– Мы должны отыскать твоего отца. Когда мы узнаем о его судьбе, то вернемся сюда с помощью.
Затем Доминик взял ее за локоть, и они медленно пошли по размытой дороге. За три мили до главного дома Доминик заметил в отдалении фигуру какого-то человека и сказал:
– Вон, похоже, твой отец.
– Где?
– Смотри вон туда, он только что скрылся за домом, вон видишь?
– Милосердный боже, правда, он. – Лаура попыталась побежать к отцу, однако, ее ноги разъезжались в грязи, и ей казалось, что она едва движется. Заметив их, Этьен пришпорил лошадь навстречу.
– Дети мои! – закричал он, спрыгивая на землю и обнимая сразу их обоих.
– Как я счастлив, что вас спас господь! Пойдемте скорее, пойдемте домой.
– А что, он уцелел? – спросила Лаура.
– Да. Ураган был сильнее, как мне показалось, на южной оконечности острова. Нас едва затронуло и урожай на этой части острова тоже пострадал не так сильно.
– А вы не знаете, что с моим кораблем? – спросил Доминик.
– Ваша шхуна в порядке, чего не скажешь о моих кораблях. «Попрыгунья» и один из моих бригов оказались выброшенными на берег. Боюсь, что я понес большие убытки.
– В южной деревне пострадало много рабов, – Доминик принялся рассказывать о том, что они увидели.
Впервые за все время Лаура увидела боль в глазах отца. Немного помолчав, Этьен с горечью произнес:
– Я все-таки надеялся, что все не так плохо. До чего печальный день!
– Он будет еще печальнее, если мы не окажем им помощь. – Лаура схватила поводья лошади, на которой приехал отец, и вскочила в седло. – Я скачу в бухту и организую помощь.
Девушка галопом помчалась по дороге, а Шартье хлопнул в ладоши, указал Доминику на дочь и воскликнул:
– Ну, я же знал, что она умеет ездить верхом! Нет, я все-таки заставлю ее взять ту белую кобылу.
– Вы все-таки на удивление жизнерадостно выглядите для человека, который понес такие убытки, – устало, улыбнувшись, сказал Доминик.
Глаза Этьена заблестели.
– Убытки? Да наоборот, я думаю, что сегодня я приобрел себе сына или зятя, уж как хотите. Разве вы не видели, какими глазами смотрела на вас моя дочь? Вы все-таки одолели ее и могу сказать, что теперь она ваша.
– Я научился никогда не быть уверенным, когда дело касается вашей дочери, – ответил Доминик, однако, восторг и волнение в голосе не оставляли сомнения в его подлинных чувствах.
– А теперь пойдемте назад и организуем рабов. Самое время начинать ремонт, а потом, мой друг, я объясню вам, как я на моих ранчо применяю систему сдачи в наем земельных наделов.
– А? Что это еще такое?
– Это та система, которую вы у себя будете применять после того, как отпустите своих рабов на свободу.
– Похоже, вы, мой друг, получили деревом по голове во время урагана, если всерьез предлагаете мне такие проекты.
– Я предлагаю вам все это для того, чтобы спасти вашу черную душонку от ада, месье, и помочь вам вернуть расположение вашей дочери, да и, кроме того, моя система поможет вам изрядно обогатиться.
Глаза Этьена Шартье засмеялись, сам он весело заулыбался и, взяв, Доминика под руку, сказал:
– В таком случае, капитан Юкс, мои уши в вашем распоряжении.
Глава 19
С помощью Иды и Фабиан Лаура переоборудовала конюшню Шартье в госпиталь для раненых. Экипаж Доминика разобрал поломанные корабли, и дерево с них было отправлено в деревню на Юг острова для восстановления домов, разрушенных во время тайфуна. Всем приходилось работать в день по пятнадцать часов, а иногда и больше.
Постепенно жизнь налаживалась. Этьен оплакал судьбу своего урожая, жалуясь на то, что в следующем году его ждет неминуемое банкротство, так как от продажи табака он получит только треть своих ожидаемых доходов. Тем больше ему хотелось выдать Лауру за Доминика.
– Ну, как же я могу выйти за него, папа? – раздраженно спросила она однажды вечером за ужином. – Он же все свое время проводит на своем корабле, или с топором на строительстве домов.
– Ах, а какой он красивый! – воскликнула Фабиан. Она подмигнула Лауре и, положив ладонь на руку Этьена, продолжила. – Если бы только у тебя были такие могучие мускулы и темная загорелая кожа, клянусь, он заставляет женщин падать в обморок, как только снимает рубашку и забирается на крышу.
– Лично я заставляю женщин падать в обморок совсем по другой причине, – ответил добродушно Шартье, – совсем неважно быть Самсоном, когда ты француз.
– Ах, ну гораздо лучше, когда в человеке и то, и другое вместе! – Фабиан стала энергично обмахивать себя веером из перьев фламинго и восторженно закатила глаза.
Лаура опустила вниз глаза. Не проходило и ночи, чтобы она не думала о Доминике, его сильном теле, его резком волнующем голосе. Он был нужен ей.
Извинившись, девушка вышла в сад. На деревьях, словно драгоценные украшения, расселись длиннохвостые попугаи. Птицы прятали свои головы под крылья, закрываясь от последних лучей заходящего солнца. Когда Лаура спустилась на дорожку, закат стремительно догорал над морем и на землю бережно опустилось покрывало ночи.
На застекленной веранде зажглась спичка. Лаура сразу отступила за дерево, заметив профиль Доминика. Она видела, как мужчина поднес огонек к сигаре, затем бросил спичку в темноту и яркий светлячок сигары, медленно покачиваясь в такт шагам, двинулся по веранде. Внезапно девушка услышала:
– Зайди и посиди со мной, Лаура!
Казалось, его глубокий голос проник сквозь ее поры и нежно коснулся самых чувствительных струн ее сердца. «Как он сумел заметить ее в такой темноте?»
– Хочешь, я зажгу спичку, чтобы тебе было виднее?
Ей не нужна была спичка. Девушка направилась к нему словно загипнотизированная звуком его голоса, поднялась наверх и остановилась прямо возле яркого светлячка его сигары.
– Я очень скучал без тебя, Огонек!
Она облокотилась о перила и постаралась унять дрожь во всем теле. Почему все время в его присутствии она ведет себя как школьница.
– Люди твоего отца теперь сами уже справятся. Мне больше нет смысла тут оставаться.
Она знала это, знала уже несколько дней. Она и сама не хотела уже здесь жить. Ее место в Новом Орлеане… с Домиником.
Лаура снова услышала его голос.
– Я обещал Сент Джону привезти назад домой Иду.
Она поняла, что он хочет уехать… без нее. Это он так прощается с ней.
– Он будет рад увидеть ее, – наконец, сумела сказать девушка, из последних сил стараясь не заплакать.
– Тебя он тоже будет рад видеть.
– Меня?
– Я не уеду с этого острова без тебя.
– Но я думала… я тебя оскорбила, обидела…
Доминик выбросил в темноту свою сигару и повернулся к ней.
– Меня обижали испанцы, меня оскорбляли англичане, мой Огонек этого никогда не сделает.
Лаура почувствовала, как он подошел к ней совсем близко, затем, обняв девушку, он положил ее ладони к себе на грудь. На секунду его дыхание коснулось ее лица, но уже в следующее мгновение она почувствовала, как к ее губам прильнули мужские губы в поцелуе, полном любви и желания.
Девушка едва не потеряла сознание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42