Лаура понимала, что Ида над ней издевается, однако, до отцовского дома было целых восемь миль, а у нее из всего транспорта были только ее ноги. Вот когда она пожалела, что отказалась от отцовского подарка.
Ладно, может быть завтра, когда отец пришлет продукты, она отправится к нему на повозке. Они с Идой были уже на полпути к своему коттеджу, когда Лаура услышала позади стук копыт. Оглянувшись назад, девушка ойкнула и произнесла:
– Ой, нет, это он!
Во всем белом и в черной шляпе к ним галопом приближался Доминик Юкс.
– Чтоб я провалиться, если он не красивый миста.
– Ида! Не смей глядеть на него. Мы идем и его не видим.
Доминик подскакал к женщинам, спешился и снял шляпу.
– Как поживает ваше плечо, миста Юкс?
– Очень хорошо, мадам, мерси. В тропиках раны быстро затягиваются. Вот смотрите, – в доказательство своих слов он помахал рукой. – А вы?
– Не жаловаться, хотя немножко жарко. Пойдем в дом я сделать вам что-нибудь попить. – Ида увернулась от локтя Лауры и добавила, – у нас кофе, и я сделать немного лимонада.
– Я буду очень рад, – Доминик улыбнулся, увидев, что Лаура нахмурилась и быстро пошла по дороге вперед.
– Не обращайте ей внимания. Она просто горячий и глупый.
– Я понимаю, а теперь извините меня мадам, но мне все же надо с нею поговорить.
С этими словами Доминик передал поводья Иде, а сам догнал Лауру. Она, вздернув нос, пошла быстрее. Доминик тоже прибавил шаг. Его длинные ноги без труда успевали за девушкой.
– С какой целью вы меня преследуете, месье, – наконец спросила она, после того, как почти полмили прошла, не обращая на него внимания. Она остановилась под кипарисом, чтобы перевести дыхание и прижала ладони к пылающим щекам. – Неужели вы не понимаете, что я не желаю вас видеть?
Доминик остановился рядом с ней и, положив руку на ствол дерева, тихо сказал:
– Твой язык говорит одно, но твои глаза говорят совсем другое, и они не лгут.
Лаура посмотрела в сторону.
– Джентльмен никогда бы не стал так разговаривать с девушкой.
– Джентльмен? Значит я для тебя уже не пират?
– Ты всегда пират. Кто однажды украл, навсегда останется вором. Ты не изменишься.
– А-а, вот тут ты ошибаешься. Я решил предложить свои услуги губернатору Клейборну.
– В каком качестве?
– В качестве капера. Лаура всплеснула руками и пошла дальше.
– Ну конечно.
– Быть капером совсем не одно и тоже, что быть пиратом.
– Ты играешь словами.
– Нет. Я буду ходить под звездно-полосатым флагом. Корабли, которые я захвачу, я буду отдавать государству, как это делает Ренато Белуши.
– Ну конечно, конечно. И будешь получать огромную долю призовых денег.
– Но ведь эти проценты необходимы, чтобы возместить расходы и заплатить экипажу.
– И сделать тебя богаче!
Доминик улыбнулся.
– Ты, владелица магазина, не оправдываешь приобретения богатства?
– Нет, не оправдываю, когда речь идет о богатстве, принадлежащем другим людям.
– Понимаю. Ну, а если то, что я буду отбирать у британцев, пополнит казну правительства Соединенных штатов, тогда ты это одобришь?
Лаура задумалась, хотя ей и не нравился Клейборн, она никогда ничего не имела против президента Мэдисона. В отличие от многих раздраженных жителей Нового Орлеана, она не верила, что Англия вернет город Испании, если американцы потерпят поражение.
– Ходят слухи, что американское правительство совсем обанкротилось, – сказала Лаура.
– Да, – кивнул мужчина, – генерал Эндрю Джексон множество, раз просил у конгресса денег для армии, но у них ничего нет, и дать нечего.
– Если то, что ты говоришь, правда, и ты отдашь все захваченное у англичан Америке, пожалуй я не буду осуждать тебя за каперство, – наконец неохотно согласилась девушка.
Доминик Юкс улыбнулся. Он уже передал многие тысячи британских фунтов и испанских дублонов правительству Объединенных Штатов, но теперь, когда британцы находились у самых ворот страны, давшей ему приют, он считал, что должен посвятить всего себя войне с англичанами.
Если он с братьями направит корабли против англичан, блокада американского побережья будет прорвана. Как только они возвратятся на Гранд Терра, надо будет познакомить Жана с этой идеей.
– Я думаю, ты говоришь мне все это только для того, чтобы вернуть мою благосклонность, – сказала Лаура.
– Ты несколько цинична, моя дорогая.
– А это, месье, мой недостаток, особенно он стал у меня проявляться после того, как моего жениха арестовали прямо возле алтаря за пиратство.
– Так уж получилось, к несчастью.
– И это все, что ты можешь мне сказать? У тебя просто каменное сердце.
Доминик заметил, как на ее глазах заблестели слезы, и тихо произнес:
– Лаура, давай спустимся к морю и поговорим обо всем этом. Нам еще много надо друг другу сказать.
– Я все сказала, что хотела сказать, вопрос закрыт.
– Ну, так позволь мне его снова открыть.
– Нет. Ты и так нанес мне слишком много ран, спасибо.
– Я допустил много ошибок.
– О, да! Но со мной ты их дальше допускать не будешь, уходи! – девушка бросилась бежать, собираясь вновь забаррикадироваться в доме.
Доминик догнал ее раньше, чем ей удалось добежать до крыльца. Он резко развернул ее и прижал к груди. Лаура отчаянно сопротивлялась, пытаясь освободиться, однако, он держал ее в железных тисках своих объятий и она, наконец, затихла.
– Ты не сможешь сражаться все время, – произнес он и прильнул к ее губам.
Возмущенные движения Лауры, казалось, только усиливали его страсть. Она почувствовала тяжелое биение сердца в груди мужчины, его горячее дыхание опалило ее лицо.
Она постаралась собрать остатки своих сил, чтобы сдержаться и не ответить на его поцелуй.
Наконец он разжал объятия и отступил назад. Девушка с вызовом посмотрела на него, понимая, что все-таки победила и в то же время проиграла сражение с ним.
– Если вы, наконец, закончили меня штурмовать, – сказала она, стараясь изо всех сил, чтобы ее голос не дрожал, – то я бы хотела теперь пойти к себе и немного вздремнуть.
Глава 18
Оставшись на крыльце Доминик стал дергать дверь и громко, яростно звать Лауру.
– Вы похожи на старого волка возле трех поросят, – добродушно ухмыльнулась Ида, подходя сзади и передавая ему поводья его лошади. – Я бы не удивляться, если бы видеть, как вы дуете на дверь.
Впервые за все время Доминик не улыбнулся. Он бросил на женщину разъяренный взгляд, снял притороченную к седлу корзину с едой, отдал ее Иде и вскочил на лошадь. Кровь его бурлила. В бухте найдется множество хорошеньких смугленьких красоток, которые с охотой успокоят его.
Солнце уже почти спряталось за горизонт, когда он достиг дома Шартье. Над двором витали ароматы французской кухни. Доминик поставил лошадь в конюшню и вышел во двор. Как всегда, собаки лениво залаяли, но так и не дали себе труда вылезти из-под веранды.
Фабиан, пропалывающая клумбу, выпрямилась и, бросив несколько цветков в свою плетеную корзину, махнула ему рукой.
– Капитан Юкс, я так надеялась, что вы присоединитесь к нам за ужином.
Доминик снял шляпу и поклонился.
– Мне не хотелось бы быть слишком, навязчивым, мадам.
– Ну что вы, – молодая женщина, поставив корзину на плечо и расправив свои красные юбки на бедрах, улыбнулась мужчине мимолетной соблазнительной улыбкой, от которой у нее на подбородке появилась очаровательная ямочка.
– Ведь согласитесь, что вы бы сюда не заехали, если бы не почуяли запах еды.
– Признаюсь, не смог удержаться.
– Ну, вот и хорошо. – Она взяла гостя под руку и пошла с ним вверх по ступеням. – Этьен у себя в кабинете, а я должна закончить приготовление к ужину.
Доминик горячим взором следил за тем, как женщина пошла в дом, окутанная густым ароматом дорогих духов. Ее бедра слегка покачивались при ходьбе, и он сжал кулаки, представив на ее месте Лауру, вспомнив тонкую гибкую талию девушки. Черт возьми, ему следовало бы вырвать ту проклятую дверь.
Этьен как раз заканчивал разбирать свои бумаги, когда Доминик вошел к нему. В пепельнице из слоновой кости, стоявшей у локтя хозяина дома, дотлевал окурок сигары. Вторая сигара была у Шартье между зубов.
– Да здравствует Император! – произнес хозяин вместо приветствия.
– Здоровья ему и скорого возвращения в Париж, – механически ответил Доминик.
Он осмотрелся вокруг. Все стены были увешаны головами всевозможных хищников из семейства кошачьих. Среди них находились трофеи в виде голов гиппопотамов, носорогов и даже одна слоновая. Огромная шкура белого медведя распростерлась на полу. Морда животного навечно оскалилась в зловещей ухмылке.
– Они вам нравятся, мой друг? Всех я застрелил своими руками. – Этьен довольно обвел богатство рукой с зажатой в ней сигарой. – Сегодня вечером за ужином я расскажу вам о своих подвигах.
– С огромным интересом послушаю, – сказал Доминик, все еще кипя от гнева на Лауру, он отодвинул стул, сел и, закурив сигару, посмотрел сквозь дым на головы животных.
– Ну и как у вас дела с моей дочерью?
Сигара, которую Доминик держал между пальцев, вздрогнула и вдруг сломалась. Выругавшись, он положил ее в пепельницу и ответил:
– Так как и ожидалось, черт побери!
– Звучит не очень хорошо.
– Она из-за чего-то очень зла.
Этьен виновато посмотрел на гостя, уселся в кресле поудобнее, затем перевел взгляд в окно.
– Моя дочь все эти дни, все время почему-то злится. Это пройдет.
– Возможно.
Хозяин дома сложил свои бумаги в аккуратную стопку и встал из-за стола.
– Пойдемте, поужинаем на застекленной веранде. – Они прошли по освещенной факелами дорожке мимо пруда на задний двор. Указав на прыгавших в ветвях деревьев попугаев, Шартье произнес: – Обычно в комнате Лауры, когда она сюда приезжает, живут четыре-пять этих бездельников. Надо сказать, что она не очень любит содержать дом в порядке.
Доминик удержался от комментариев по этому поводу, и спорить не стал. Комната Лауры над магазином в Новом Орлеане была наоборот очень опрятной и аккуратной. По крайней мере, до той ночи, когда они предавались там бурным ласкам. Даже сейчас у него зашумело в ушах, и кровь застучала в висках, когда он вспомнил их одежды, беспорядочно разбросанные по полу, смятые, сбившиеся в ком простыни и ее горящее от возбуждения лицо на фоне белоснежных подушек.
– Ну, вот мы и пришли, капитан.
Увитые цветами и яркой свежей зеленью, колонны поддерживали крышу белой веранды, стоявшей на расчищенном от леса участке. На перилах стояли восковые свечи и вазы с цветами, а на столе лежала огромная пальмовая ветвь и несколько роз. Корзина с цветами, которую набрала Фабиан, стояла на одной из ступеней. Сама молодая женщина стояла возле стола, сложив руки перед собой. Доминик поклонился, Этьен приподнялся на носках, чмокнул ее в щеку, и все сели за стол.
Держа в руках серебряные блюда, показались рабы, которые, пройдя вокруг стола, сняли крышки с кастрюлек, демонстрируя хозяину и его гостю филе из камбалы, креветок и в особом соусе, запеченные в раковинах устрицы, бобы, рисовый салат и еще с полдюжины других блюд.
Однако, Доминик мало обращал внимания на все это великолепие. Он отсутствующе смотрел на стол, уставленный тарелками с угощением и все еще желал почувствовать в эту минуту руки Лауры у себя на спине, ее нежные груди у своей груди. Ему хотелось прикоснуться губами к тонкой коже на шее девушки и заставить ее порывисто повздыхать под его ласками.
– Капитан, такое ощущение, что вы за тысячу миль отсюда, – сказала Фабиан, окутывая его светом своих темных глаз.
– Прошу прощения, месье, мадам, пожалуй, я отвлекся, – Доминик занялся филе, где-то в подсознании отмечая, что бриз стих, воздух стал густым и душным, как бывает перед дождем.
– Может быть, если бы Фабиан поговорила с Лаурой, так сказать, женщина с женщиной… – начал Этьен.
– Этьен, друг мой, она не одобряет меня, – прервала хозяина дома молодая женщина.
– Ну, так ее нужно заставить! – Шартье вытер салфеткой крупные капли пота на своем лице и добавил. – Я сам ее заставлю.
– Ее нельзя заставить сделать абсолютно ничего, – возразил Доминик.
– Ох уж мне эта ее раздражительность, вот и мать у нее была такой же горячей. Это вина матери. Мне следовало выбить это из дочери еще в юном возрасте.
Внезапно Доминик почувствовал гнев в груди, направленный теперь уже на Шартье, позволившему себе критически высказаться о его любимой.
И тогда он резко произнес:
– Месье, вам следует благодарить судьбу за то, что ваша дочь обладает таким темпераментом, она храбрая и сильная. Да любой мужчина будет просто счастлив, умереть за такую девушку.
Глаза Фабиан пристально взглянули на него.
– И даже вы?
– Да. – Его голос стал тихим, едва слышным. – Она драгоценная жемчужина, за нее я готов отдать свою жизнь.
Этьен задумчиво надул щеки и произнес:
– Послушайте, капитан, те корабли, что гниют в бухте до верху нагружены прошлогодним урожаем табака. Я не смог его доставить в Орлеан, а сейчас уже скоро созреет новый урожай. Я хорошо вам заплачу, если вы погрузите его к себе на шхуну.
– Оплата для меня ничего не значит. Я отсюда без Лауры никуда не уеду.
Губы Этьена растянулись в широкой улыбке.
– Так ведь в этом же и есть вся прелесть моего плана. Везите ее назад в город вместе с табаком.
– Вы так говорите, словно она коробка с сигарами. Неужели вы опять рискнете ее жизнью во время прорыва блокады?
– Не очень-то и велик будет риск, если вы будете с нею.
– Вы не знаете британцев, – мрачно сказал Доминик.
Фабиан долго молча смотрела на него и затем тихо произнесла:
– Он сделает это, Этьен.
Шартье потер руки.
– Лаура никуда не денется и когда окажется на одном корабле с таким славным парнем, непременно влюбится в него, если еще не влюбилась по уши.
Остров уже окутывала ночная тьма, когда Доминик покинул дом Шартье и направился на свой «Дракон». От того, чтобы провести ночь в пустой комнате Лауры, как ему предлагал плантатор, Доминик отказался, прекрасно понимая, что это обеспечило бы ему совершенно бессонную ночь. Если бы он только услышал аромат Лауры, исходящий от подушки, скорее всего он бы сошел с ума.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42