Гляди-ка, сейчас взорвется, подумала Рената сразу после своего, честно говоря, довольно дерзкого замечания.Но Вейен был устроен иначе. Он был педагогом. Умение владеть собой было главной его заповедью. Угрожающий взрыв эмоций не состоялся. Вместо этого его карие глаза окружила сеточка морщин, призванных изобразить печальную, всепрощающую улыбку.– Не кажется ли вам, дражайшая коллега, что это высказывание было несколько ниже вашего уровня? – прошелестел он. Потом грустно поник головой. Достав из темно-коричневой дорожной сумки узкую книгу, он раскрыл ее и без дальнейших комментариев углубился в стихи Стефана Георге, всегда дарящие ему отраду и утешение. Практикантку он не удостоил больше ни взгляда.Рената притушила сигарету. Педагогически мотивированное лишение любви, подумала она, вслед за ним обычно следует порка.– Посмотрю, как чувствуют себя дети! – сказала она и поднялась.«Дети» чувствовали себя великолепно – за исключением расстроенного Бруно. Олаф вновь погрузился в дальние миры дешевого чтива, Карстен запихивал в себя третью плитку шоколада, Беатрикс и Биргит увлеченно изучали новые прически в дамском журнале.Перед ними трое парней играли в скат, за ними Сандра и Беата, хихикая, вспоминали приключения по дороге домой в воскресенье. Из-за недостатка партнерш они в третий раз бесплатно закончили курс хаттингенской школы танцев и отбою не имели от кавалеров, готовых в целости и сохранности доставить их домой. Злые языки утверждали, что дело не столько в их танцевальных способностях, сколько в пышно сформировавшемся бюсте.Три парочки на заднем сиденье сидели, тесно прижавшись друг к другу. Как куры на насесте, подумалось Ренате. В центре Стефания, словно напоказ, крепко прижимала к себе руки Илмаза, их пальцы сплелись в нерасторжимый узел.Взгляд Ренаты вновь упал на Олафа, рядом с которым она стояла. Светлые пряди волос падали на книгу, зачитавшись, он бессознательно теребил родинку возле безымянного пальца на тыльной стороне левой руки. Полувоенную куртку с нашитыми символами «вражеских» футбольных команд и огромным значком Шальке он накинул, как одеяло, на колени.Она коротко окликнула его:– Олаф!Тот недовольно поднял глаза.– Послушай, – улыбнулась Рената, – ты где-то совсем-совсем далеко. Интересно?Олаф молча показал ей обложку, ожидая реакции.– Карл И. Штим. Мы стояли уже под Москвой, – прочитала она.Крупные буквы названия были словно напечатаны на машинке и окрашены в красно-бурый цвет, сильно напоминавший кровь.– Ты любишь такие книги?– Конечно.– А почему?Олаф с удивлением взглянул на нее:– Да ведь это здорово, можно кое-чему научиться.Брови Ренаты удивленно взметнулись.– Он хочет в бундесвер, – объяснила Стефания, усаживаясь позади Олафа.– Это правда?Олаф кивнул.– Как только мне исполнится восемнадцать. Хотя бы на восемь лет.– И ты гордишься этим?– Конечно. Пройти военную выучку в лучшей армии мира – это уже кое-что.– Не понимаю.На лбу Ренаты появилось несколько вертикальных морщинок, призванных изобразить напряженную работу мысли.– Ведь германские армии вот уже сто лет не выигрывали ни одной войны.Поклонник команды Шальке поглядел на нее, не зная, что ответить.Рената присела на ручку Карстенова сиденья, достала сигарету и закурила.– Подумай сам! Первая мировая война проиграна, вторая тоже. Каждый раз миллионы убитых. Ни за что, и снова ни за что кому-то пришлось платить жизнью. Так ли уж нужно этим гордиться?– Измена! – протрубил Олаф. – Кругом была измена!Рената покачала головой.– Сомневаюсь. Ты сам подумай. Успешно воевали германские войска только в колониях – в Юго-Западной Африке против народа гереро и против горстки крестьян в Китае. Да еще после первой мировой войны подавили пару восстаний у себя. Но какой же это был противник?Олаф ничего этого не знал.– Плохо вооруженные люди, без пушек, самолетов, танков. А как только появился противник, вооруженный не хуже, в восемнадцатом и сорок пятом – тогда твои храбрые воины обратились в бегство. И этим ты гордишься?Практикантка покачала головой, дружески улыбнулась Олафу и легонько потрепала его непослушные светлые волосы.– Раскинь мозгами над словами доброго старого Брехта: «После первой войны Карфаген был еще могуч, после второй еще существовал, после третьей был стерт с лица земли». Не может ли так случиться и с нами?Раскрыв рот, Олаф смотрел вслед практикантке, направлявшейся к своему месту.– Черт побери! – воскликнула Стефи. – Здорово она тебя приложила!Олаф пошел красными пятнами, губы у него задрожали. По прежде чем он успел что-то возразить, водитель прибавил громкость радио. «Точное время: девять часов, ноль минут. Вы слушаете вторую программу западногерманского радио. Передаем последние известия. Официально только что подтверждено, что на пограничном контрольном пункте Ахен-Лихтенбуш имел место кровавый инцидент, в результате которого один человек убит и двое тяжело ранены. По предварительной версии, несколько молодых людей, желая уклониться от паспортного контроля со стороны пограничной охраны, развязали перестрелку. Личности преступников и их мотивы пока не установлены. Однако по сообщениям из центра управления и общей оперативной обстановки федерального министерства внутренних дел, особенности преступления недвусмысленно указывают на то, что его совершили члены «Роте-Армее-Фращион» или одной из родственных террористических организаций. Официальные сведения пока не представлялись. Силами полиции в настоящее время ведется розыск…»
Олаф внимательно слушал.– Ну что? – подколола Стефи, когда радио снова сделали тише. – Придумал теперь, что ответить?– Заткнись, турецкая шлюха! – прошипел Олаф и бросил на нее злобный взгляд. 15 У дорожного ресторана «Лихтендорф» в районе Шверте красный «транзит» съехал с шоссе. Бросив внимательный взгляд на датчик бензобака, Пахман проехал мимо колонки и остановился у телефонных автоматов.– Что случилось? – испуганно спросил Грау, вырванный из полудремы внезапной остановкой.– Нужно позвонить! Дай-ка несколько монет по марке.Пахман вылез из автомобиля, сделал три-четыре приседания, вращая руками – от долгого сиденья за рулем он устал. Заодно он внимательно огляделся по сторонам. Похоже, никому, кроме него, в данный момент автомат не нужен.В будке он постарался встать так, чтобы диск не был виден из-за его спины. Услышав свободные гудки, он развернулся, чтоб держать в поле зрения соседнюю кабину и ведущую к ней дорожку.– Это я. Срочно. В двенадцать в ресторане «Эльх», Пригони чистую машину, ни в коем случае не «БМВ». Что? Чушь! Даже заяц справится с твоей телегой. Должен быть на стоянке перед порнолавкой. Все!Пахман не стал вешать трубку, только быстро нажал на рычаг и тут же бросил следующую монету.Уже после второго гудка ему ответил знакомый женский голос:– Контора адвоката доктора Шустера. Здравствуйте.– Добрый день. Экспедиционная контора Мюллера. Соедините меня, пожалуйста, с доктором Шустером!– Минутку, пожалуйста…Небольшая пауза, и вот уже Шустер на проводе.– Экспедиционная контора Мюллера, господин доктор.– Здравствуйте…– Только что со мной связался водитель, который перевозит вашу мебель. К сожалению, он попал в аварию.– Надеюсь, он здоров, – тон был ледяным.– Почти. Но маленькая ваша витрина разбита, большая повреждена. Необходим срочный ремонт.Секунду царило молчание.Затем мужчина на другом конце провода вежливо, но подчеркнуто холодно спросил:– Не могли бы вы сегодня вечером заглянуть ко мне в контору? Скажем, в половине седьмого? Вас устраивает?Вопрос был чисто риторическим – Пахман все равно не посмел бы сказать «нет».– Прекрасно. И подготовьте товар к транспортировке. До свидания.Человек со шрамом вытер лоб, покрывшийся бусинками холодного пота, еще раз подозрительно огляделся по сторонам. Потом извлек из внутреннего кармана кожаной куртки маленькую записную книжку, открыл ее на букву «Б» и набрал четырехзначный номер в Кеттвиге.– Рурский филиал редакции «Бильд», добрый день.– Главного редактора, пожалуйста.– К сожалению, господин Беккер сейчас в…– Слушай, куколка! – оборвал Пахман секретаршу. В его голосе вновь появились резкие, металлические нотки. – Если не хочешь, чтоб тебя вышвырнули, переключай. И поживее!Это подействовало. Через три-четыре секунды в трубке раздался многоголосый шум. Должно быть, и в самом деле сейчас заседала редколлегия. Фамилию человека на другом конце провода он не разобрал. Но это было уже неважно.– Слушайте внимательно, – провозгласил он. – Повторять не буду.– Кто говорит?…– Слушайте, не задавая вопросов. Пароль Лихтенбуш. И чтоб вы не сомневались, что это были мы – двое убито в караульной будке, один с тремя пулями в груди остался лежать перед нею.Шум голосов в трубке смолк. Должно быть, редактор подключил говорящее устройство, чтоб все коллеги могли услышать сенсацию.– Говорит отряд «Ротер штерн». Лихтенбуш был только началом. Мы отомстим за наших убитых товарищей! Вы еще вспомните тюрьму в Штаммгейме! Вспомните Андреаса и Ульрику! За нами победа в войне народа! Все. 16 «Зост, Арнсберг, Мёнезее – 500 м».Огромный пассажирский автобус сбавил скорость. Вспыхнули тормозные фары, водитель направил четырнадцатитонную махину из стали, жести и стекла в узкий правый поворот, выводивший на федеральное шоссе номер 229.– А, черт!Рычаг ручного тормоза дернулся так сильно, что все невольно вскочили с мест. Перед автобусом виднелся хвост колонны, шесть-восемь автомашин, дальше, уже на самом шоссе, дорогу перекрывали полицейские автомобили. Кругом суетились люди в форме.– Смотри-ка, целое полицейское стадо! – крикнул Оливер Клокке на весь автобус, вызвав общий смех.Но улыбка застыла на лице у Ренаты, когда она присмотрелась внимательнее.Шестеро полицейских в мокрой от дождя полевой форме стояли у выезда на шоссе и проверяли транспорт, идущий из Дортмунда, шестеро других перекрыли расположенный рядом выезд на Липпштадт и Падерборн. На боковых полосах с каждой стороны расположились еще по два полицейских с висевшими на шее в полной боевой готовности автоматами – огневое прикрытие для тех, на проезжей части.Против выезда на автостраду, на западной стороне шоссе стояли еще десять-двенадцать вооруженных полицейских, внимательно наблюдая за ходом проверки. И по всем направлениям движения на боковых полосах разместились бело-зеленые патрульные «форды», в каждом по два человека. Небольшой дымок из глушителей свидетельствовал, что машины готовы немедленно сорваться с места.Проверка, как оказалось, шла быстро, почти что небрежно, машины двигались безостановочно. Микроавтобус «фольксваген», старый драндулет в две лошадиные силы, получил разрешение двигаться дальше, стоило полицейским бросить быстрый взгляд на пассажиров. Зато ехавшим в темно-зеленом «БМВ» пришлось выйти. Трое проверяли документы, трое других обошли автомобиль и особенно внимательно осмотрели правое крыло. Затем пассажирам – двум женщинам и мужчине – разрешено было сесть в автомашину. Им всем было по меньшей мере за шестьдесят.– Все наверняка из-за тех красных свиней, что стреляли на границе! – высказал предположение Карстен Кайзер.Олаф тоже подал голос.– А посмотри на стрелков! Добротная немецкая работа. Автоматы «Хеклер и Кох». За десять секунд могли бы сделать сто выстрелов, если б существовали такие обоймы.Илмаз сказал вполголоса, но так, чтобы все могли слышать:– Ему по ночам снится, будто он марширует с такой игрушкой на плацу!Раздался смех, но тут же оборвался, когда Олаф язвительно крикнул:– Нет, лучше я прикончу из этой игрушки дюжину пришлых азиатов!Воцарилась мертвая тишина.Рената вздрогнула, сильно побледнела. Взгляд ее заметался между Олафом и Вейеном. Господин учитель обязан был сейчас вмешаться!Но прежде чем у роскошного Траугота завертелись в мозгу шестеренки, в спор включилась Стефания. Ее голос звучал скорее удивленно и совсем не высокомерно, когда она громко и ясно произнесла:– Ты и сам наполовину пришлый!– Что? – Олаф подскочил к ней, сжав кулаки. – Я?С большим трудом Карстену удалось удержать обуреваемого гневом поклонника Шальке. Драки ему совсем не хотелось, для него это было бы слишком уж по-пролетарски.– Конечно ты!Испугать Стефанию было не так просто.– Ведь в прошлом месяце твои старики отмечали серебряную свадьбу. Извещение в газете читал чуть не весь Хаттинген. И там была девичья фамилия твоей матери. Орщиковская! Эдельтраут Мария Грау, урожденная Орщиковская!Стефи нарочно сделала паузу, голос ее продолжал звенеть в воздухе, она выпрямилась как свечка и только потом нанесла окончательный удар, еще раз со вкусом произнеся по слогам:– Ор-щи-ков-ская! Древний польский род! Восемьдесят лет назад переселились в Германию, так же, как сегодня турки. «Нет читать, нет писать, нет по-немецки». Так что если ты собрался уничтожить всех пришлых, начни со своей матери! 17 Грау был на пределе.Все чаще посматривал он на часы или затравленно выглядывал в окошко. Страх постепенно переходил у него в панику.На полпути между Унной и Зостом он сорвался. «Форд» сильно тряхнуло на колдобине. В тот же миг белая стрелка, показывающая наличие бензина, пришла в движение. Рывком соскочила она далеко влево, на квадратное красное поле.Бензобак был почти пуст.– Смотри! Вот! – крикнул Грау.Пахман непроизвольно дал газ. И пока он спешно изучал в зеркале обстановку сзади, красный «форд» рванул вперед. Прямо перед носом у него вырос задний борт грузовика. С проклятием Пахман нажал на тормоз, «форд» занесло.– Что там случилось? – спросил он.– Бензин! – выдавил Грау, показывая на стрелку.Пахман перевел дух. Затем широко размахнулся и обратной стороной ладони ударил Грау по лицу.– Возьми себя в руки, Буби! Еще одна такая глупость, и я сверну тебе шею!Грау всхлипнул.Чуть позже показался указатель, бензоколонка была совсем близко.– Объясни дедушке, что ему лучше вести себя смирно! – приказал Пахман.Светловолосый достал из углубления для перчаток пистолет, отчетливо щелкнул затвором и ткнул маляру в зубы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23