Пуш шумно швырнул трубку на рычаг, ударил кулаком по столу:– Проклятье!Альке внес огромный поднос: кофе и бутерброды.– Вы, наверное, проголодались…Пуш действительно проголодался. После завтрака в Висбадене у него маковой росинки во рту не было. Но охотничий азарт до настоящего момента подавлял голод.– Смешно, однако, – завел разговор Альке, – двое наших патрульных оставили днем для другой смены записку.– Ну?– Они ведь видели человека, оставившего «форд» на стоянке.У Пуша застрял кусок в горле. Широко раскрытыми глазами он уставился на Альке.– Один даже с ним разговаривал…– И где же эти друзья сейчас?– Дома…– Вы ошиблись, господин Альке, – сказал Пуш. – Они уже направляются сюда. Или я не нрав?Обоим полицейским и в самом деле понадобилось не больше времени, чем длилась сводка новостей в 18.00. «Федеральный канцлер сделал заявление, в котором подчеркнул, что глубоко возмущен жестокостью террористов, убивших сегодня утром двух пограничников и тяжело ранивших третьего. В телеграммах, направленных родственникам погибших, выражены глубокие соболезнования и обещана немедленная помощь любого характера без соблюдения обычных формальностей. Относительно имевших место разногласий между министром внутренних дел и представителем правления СДПГ канцлер заявил, что перед лицом столь жестокого террора сведение мелких межпартийных счетов неуместно. Буквально он сказал следующее: «Наша страна в опасности. В подобной ситуации все демократы обязаны выступить единым фронтом. В стране не должна повториться итальянская ситуация».
Сдвинув каблуки и выдвинув вперед подбородки, Лузебринк и Хаггеней вот уже пять минут стояли навытяжку перед письменным столом заместителя начальника отделения. За хорошо знакомым столом расположился на сей раз не добрый их приятель по картам Эмиль Вестеркотте, а незнакомый чиновник в штатском, устроивший им разнос по всем правилам искусства.– Скажите, – осведомился неизвестный, – сколько времени вы уже осчастливливаете своим присутствием здешнее учреждение?– Э-э-э… – Лузебринк запнулся, осторожно проглотил сладкий леденец и быстро подсчитал в уме, – девятнадцать лет и четыре месяца…Холодные серые глаза незнакомца обратились теперь на Карла-Хайнца Хаггенея, которого доставили в тренировочном костюме прямо из его кроличьего загона.– А вы?– Девять лет, господин, господин… – ответил обервахмистр полиции Хаггеней, беспомощно замолкнув в конце.– Черт подери! – С наигранным удивлением незнакомец грохнул кулаком по столу. – Выходит, за общих тридцать лет службы на вас двоих приходится всего три повышения в звании. Примите мое восхищение. Камен, неограниченные возможности сделать карьеру – так?Георг Лузебринк мрачно смотрел на чиновника с серыми глазами.– Скажите, Лузебринк, – начал тот снова и впервые изобразил подобие улыбки, – тому, что необходимо застегивать ширинку, покидая клозет, вы научились, так ведь?Лузебринк непроизвольно кивнул.– Ну вот, – с удовлетворением констатировал незнакомец и вдруг резко повысил голос: – А что неизвестный водитель в любых обстоятельствах обязан предъявить документы – это в ваши дурьи головы за двадцать девять лег и четыре месяца службы так и не вбили?Карл-Хайнц Хаггеней попытался выгородить старшего.– Знаете, – попробовал возразить он, – тот парень выглядел совсем безобидно, у меня-то уж глаз наметан…– Безобидно? Этот безобидный малый стрелял утром в трех ваших товарищей. А вы, кретины, упустили его.При слове «кретины» Альке, стоявший у окна, болезненно вздрогнул. Почему он не поможет им, мучительно задавался вопросом Лузебринк.– Ослы деревенские!Усталым взмахом руки Пуш подвел черту, со свистом выдохнул из легких с полкубометра воздуха и тихо, так, что чувствовалось, что гнев его начал спадать, произнес:– А теперь проверим, есть у вас хотя бы глаза?Он нажал клавишу записи портативного магнитофона и жестом подозвал Лузебринка:– Как выглядел этот ваш безобидный малый?Запинаясь, Лузебринк стал давать показания. Затем подошла очередь Хаггенея. Оба отвечали из лучших побуждений, действительно стараясь помочь следствию.Альке в начале допроса достал блокнот и принялся быстро записывать ответы. Теперь он подал Пушу аккуратно исписанный лист бумаги. Описание преступника:


Пуш задумчиво глядел на лист бумаги. Затем жестом подозвал обоих и перевернул так, чтобы они могли прочесть. Хаггеней при чтении шевелил губами и водил пальцем по строчкам.– И которого же из двоих мы должны теперь искать? – спросил Пуш.Унылое молчание.В конце концов советник указал на дверь:– А теперь вы сможете очень мило провести вечер.Там сидит дядя, который будет показывать вам книжки с картинками.Мрачное выражение на лице Лузебринка растаяло – он почуял избавление.– Да, пока не забыл! Это не останется без последствий. Не удивляйтесь, если в ближайшее время вам придется нести патрульную службу в Краутхаузене. Убирайтесь!Лузебринк с облегчением затворил за собой дверь.Краутхаузен, подумал он. Неужели действительно есть такой город? 34 Контора адвоката Шустера помещалась в четырехэтажном доме в центре Дортмунда. До церкви Райнольди, символа пивной столицы и обиталища ее ангела-хранителя, было отсюда не более двухсот шагов.Дом был последним справа в ряду похожих друг на друга однотипных строений. Над занимавшими первые этажи пивными и крошечными магазинчиками возвышались однообразные серые фасады, скрывавшие внутри фотостудии, кабинеты частных врачей и всевозможные конторы. Разместись внизу китайский ресторан, и то он не так уж бросался бы здесь в глаза.Контора Шустера находилась на втором этаже, адвокат занимал ту его половину, что выходила окнами во двор. Шум главной улицы доносился сюда разве что в виде глухого, однообразного гула, не прекращавшегося и ночью. Только в двух дальних комнатах – одна выходила окнами на узкую боковую улочку, другая на главную – шум ощущался много сильнее.Удобно расположенное в транспортном отношении, здание обладало еще одним преимуществом, которое особенно ценил Шустер. Через небольшой квадратный дворик можно было сразу попасть в другой квартал, на одну из старых улочек, что когда-то, до бомбежек второй мировой войны, составляли исторический центр города.Пахман оставил серебристо-серый «пассат», на котором прибыл, в начале Борнштрассе, возле здания высшего реального училища. Потом надел кожаную куртку, одолженную у Тигра. Белый малярный халат он сунул в мусорный ящик еще возле магазина «ИКЕА». Перейдя улицу Шваненваль, он зашагал вдоль уродливого многоярусного гаража, в нижнем этаже которого помещались бензоколонка, несколько магазинов и небольшая закусочная.У витрины книжного магазина он остановился, с деланным интересом разглядывая выставленные новые поступления. С южной стороны показался трамвай; лавируя в шумной вечерней толпе, Пахман смешался с людьми, ожидавшими на остановке.Трамвай подошел.Вместе со всеми Пахман кинулся к подножке. Но в трамвай он не сел, незаметно отделился от толпы, пересек трамвайные пути и вошел в подъезд напротив. Сразу после звонка раздался громкий звук зуммера. И входная дверь распахнулась.Шустер встретил Пахмана на лестнице. Адвокату было под пятьдесят, но выглядел он, несмотря на свою болезненную худобу, намного моложе. То ли благодаря короткой стрижке ежиком и густым, темным, совсем без седины волосам, а может, из-за одежды самой последней моды – трудно сказать.– Прошу!В прихожую выходили три двери. Одна вела в ванную и туалет, другая – в комнату, где дожидались посетители, за ней помещалась еще комнатушка секретаря, через которую Пахман прежде всегда проходил в кабинет. Но теперь Шустер отворил третью дверь. Длинный узкий коридор привел их, в обход названных помещений, прямо в кабинет Шустера. Этим путем исчезали посетители, не желавшие быть замеченными в приемной.Адвокат отворил следующую дверь. Она вела в самую дальнюю комнату, окнами выходившую на главную улицу, здесь стоял круглый дубовый стол с шестью удобными креслами. Над столом висела тяжелая деревянная люстра.Матовые цилиндрические плафоны давали мягкий, рассеянный, но достаточно яркий свет. Левая наружная стена комнаты отделана была дубовыми панелями, всю противоположную стену занимала изготовленная на заказ мебельная секция с плотно закрытыми дверками. Мягкий зеленый ковер покрывал пол целиком, поглощая шаги. Тяжелые коричневые портьеры с висящими золотыми шнурками были плотно задвинуты.Пахман секунду помедлил, прежде чем войти вслед за адвокатом в комнату. Взгляд его зафиксировал четырех мужчин, расположившихся в ожидании за столом. На подобный прием он не рассчитывал.Только с двумя из них он сталкивался прежде. Младший из собравшихся, широкоплечий тридцатипятилетний громила двухметрового роста, привлек Пахмана три с половиной года назад. С тех пор пути их пересекались не раз – на тренировках, учениях, в деле. Железный парень, у него было чему поучиться.Сердце у Пахмана заколотилось, когда он узнал соседа громилы: невысокого роста, сухощавый пятидесятилетний человек, часто подвергавшийся в последнее время нападкам мерзавцев с телевидения. Пахман слушал многие его выступления. Бухнер никогда не говорил по бумажке, но фразы его были ясны и отточены, голос резкий, язвительный. Речи майора производили впечатление.Двух других мужчин, – им было явно за шестьдесят – Пахман прежде не видел. Но понял: они здесь не для мебели, возможно, голос их весит даже больше, чем голоса Шустера, громилы и Бухнера, вместе взятые.И как бы в подтверждение его догадки старший из них, почти семидесятилетний старик с абсолютно лысым черепом, подал ему знак и указал на последнее свободное кресло:– Садитесь, камрад Пахман!Пахман сделал три быстрых шага вперед и выбросил вверх правую руку:– Хайль Гитлер! 35 Не успели Лузебринк и Хаггеней обратиться в бегство, как Пуш приказал соединить его с Локампом в Ахене.Тот доложил, что «БМВ» только что отправили на техническую экспертизу. За одну ночь его разберут по всем правилам искусства. В Бранде и Краутхаузене десятки полицейских стучатся во все двери, чтоб отыскать возможных свидетелей. Ахенские газеты обещали опубликовать на следующее утро фотографию автомобиля.– Тогда добавьте туда заодно и «форд», – распорядился Пуш. – Фотографии вам уже отправлены. Что с трупом?– Ничего.– То есть как это?– Его отпечатков пальцев нет в компьютере!Пуш чертыхнулся про себя. Они располагают нанесенными на микроленту отпечатками пальцев восемьсот двадцати тысяч человек, а отпечатков этого парня, как назло, нет.– Что говорят в отделе идентификации? – спросил он затем.– Минутку…Локамп, должно быть, немедля схватил трубку, чтобы связаться с экспертами. Система идентификации, святая святых электронного мозга федерального ведомства, содержала те индивидуальные данные, что особенно тщательно подбирались в ходе расследований и процессов, поступали от доверенных лиц ведомства по охране конституции и политической полиции. Картотека одних только террористов содержала фамилии сорока пяти тысяч подозреваемых – большинство из них не было под судом и следствием, они даже не проходили как свидетели.– Вальтер?Локамп снова был на проводе.– Мальчики ввели в компьютер наше описание. Отдел идентификации выдал на настоящий момент пятьдесят фамилий, к которым могли бы подойти эти данные. Тридцать два только из Северного Рейна-Вестфалии. Возможно, будет и больше…– Записывай, Хорст. Список фамилий отправить по телексу шефу ведомства и начальникам земельных управлений. Распорядись, чтобы дополнительно собрали адреса лиц или групп, проявивших в последнее время особую активность: демонстрации с актами насилия, нарушения общественного порядка, блокады казарм, захват пустующих домов. Запросите у военных из контрразведки данные на левых экстремистов, которых трясли по поводу воровства оружия из бундесвера. Все записал?– Минутку. Военная контрразведка, оружие, левые… Записал.– Все сведения в те же адреса. И дайте в газетах фото убитого. Обязательно высокой печатью. Да, еще. Чрезвычайная комиссия переедет сегодня в Дортмунд. Приготовь там для нас помещение. В президиуме достаточно места. У меня предчувствие, что все ниточки сходятся в Руре. Все.Выпив еще две чашки кофе, советник ровно в 19.00 позвонил президенту федерального ведомства уголовной полиции. Президент находился в боннском министерстве внутренних дел, где, судя по всему, готовилось заседание штаба. Это походило на широкомасштабную федеральную акцию.– Наконец-то, дорогой Пуш. Мы уже ждем. Попрошу кратко – факты и объекты, розыск. Начинайте!Пушу потребовалось около десяти минут, чтобы кратко изложить основное.– Отлично, Пуш. Где географически должен размещаться центр дальнейших поисков?– Если рассчитать по времени маршрут Ахен – Камен, нам не хватает двух часов. Должно быть, раненого выгрузили где-то в стороне от автострады. Расчетное расстояние – пятьдесят-шестьдесят километров. В этом радиусе мы и будем вести поиск.– Имеются ли новые данные о возможном круге подозреваемых лиц?На мгновение Пушу вспомнилось замечание Локампа об одежде убитого. Но он отогнал эту мысль.– Нет.– Итак, левые террористы?– По всей видимости, да!– Какие мероприятия вы предлагаете исходя из имеющейся информации?Пуш на секунду задумался.Как бы там ни было, в земле Северный Рейн-Вестфалия предстояли в ближайшее время выборы в местные органы. И кто знает, какие соображения у министра внутренних дел земли.– Господин президент, наиболее важные решения принимаю не я. Что, по-вашему, лучше – ковыряться в мелочах или идти напролом?– Напролом, Пуш, на всю катушку!– Тогда…Советник глубоко втянул воздух и выдал свои предложения. 36 Пахман сел. Его молодцеватое приветствие, судя по всему, понравилось. Майор чуть улыбнулся уголкам i рта, человек с лысиной кивнул.Другой старик, лысина которого окружена была узким, но плотным полукружьем седых волос, взглянул на него очень серьезно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23