https://wodolei.ru/catalog/mebel/podvesnaya/
Вот если бы так же легко можно было расслабить разум и погрузиться в безмятежный сон… ее последнее убежище.
12
Не открывая глаз, Джейд заворочалась. Она чувствовала, что замерзает и вдобавок покрыта чем-то липким. На часах мигало 4.23. Она, должно быть, задремала, что было совершенно не похоже на нее. Обычно после короткой эскапады в постели Джейд одевалась и быстренько сматывалась, не утруждая себя объятиями и слюнявыми прощальными поцелуями. Получила кайф – и хватит.
Джейд окинула себя взглядом. Ах да, это ощущение чего-то липкого появилось после оргии со взбитыми сливками, которыми Чак покрыл ее бедра, а потом долго слизывал, прокладывая себе путь к центру удовольствий. В этом был весь Чак – остроумный, изобретательный в постели, абсолютно свободный и ненавязчивый. К тому же он жил рядом, в том же доме, что и она.
Джейд села на кровати и попыталась нащупать в темноте свою одежду. Блузка оказалась на руле велосипеда Чака. Юбка валялась на полу, туфельки от Прады так и остались на пороге комнаты. Джейд никогда не ощущала вины или неловкости из-за своих периодических сексуальных приключений с Чаком или с кем-либо еще. Но почему-то сегодня, пока она одевалась, ее охватило пронзительное чувство опустошенности, которое граничило с физической болью. С чего бы это?
Ночь великолепна. Бизнес идет успешно, удалось сдать еще одну квартиру. Вечер она провела с самыми близкими добрыми друзьями. Секс принес ей два оргазма и сливки на десерт. Что же не так?
Тоска усиливалась по мере того, как Джейд спускалась на лифте к себе. Когда двери лифта открылись на шестом этаже, по ее щекам уже лились слезы. К тому моменту, когда ей удалось справиться с замком, она едва сдерживала рыдания. Захлопнув дверь, Джейд рухнула на пол в коридоре, обхватила колени, и боль захлестнула ее. Жесткое ковровое покрытие слегка царапало щеку, в полумраке проступала неровная линия плинтуса. Квартира была совершенно убогой. Как один из лучших в Нью-Йорке агентов по недвижимости, Джейд заслуживала лучшего и вполне могла подыскать себе жилье поприличнее. Почему она никогда не заботится о себе так же, как о других?
Джейд было холодно и одиноко, а еще… Еще она должна была признаться себе, что скучает по мистеру Такияме. Нет, не по нему самому, но по сексу, который у них был и, похоже, затронул нечто важное в самой глубине души Джейд. Она ведь никогда не думала о том, что ей необходимо нечто большее, и вдруг получила ответ на незаданный вопрос.
«В этом-то все и дело», – подумала она, судорожно вздохнув. Истинного удовлетворения, которое обретаешь лишь в глубоком внутреннем единении, с Чаком, Джейд так и не получила.
Она поднялась на колени, утерла слезы. Кажется, мистер Такияма женат, но прежде это никогда не останавливало ее. Тем более что сейчас Джейд была охвачена глубоким, страстным желанием.
Желанием космического, вселенского секса.
Жужжащий звук ворвался в сон Зои, как бормашина в больной зуб. Она раскрыла глаза, так до конца и не осознав, в каком измерении находится.
Солнце едва озарило спальню – спальню Скай. На часах – 7.42.
Снова этот гадкий звук. Зоя обреченно села в постели. Опять рабочие?
Она отбросила одеяло и потащилась в холл. Карлос, взгромоздившись на стремянку, сверлил потолок.
– Доброе утро, – приветливо кивнул он.
– Не уверена. По крайней мере, не в такую рань, Карлос… – Она постучала пальцем по запястью, как бы указывая на часы. – Сейчас слишком рано. Вы ведь сказали, что начнете работу в девять, помните?
– Девять часов, – кивнул он и горячо начал что-то объяснять. По-португальски.
Зоя взъерошила волосы, внезапно осознав, что, наверное, выглядит чудовищно.
– Прошу прощения, но я не понимаю ни слова.
Он нахмурился и отчетливо проговорил:
– Нас наняла мисс Скай Блеквелл.
– Да, я знаю. Но не могли бы вы начинать работу немного позже?
– Мы работаем с потолком.
– Отлично.
Зоя повернулась, устало потерла глаза и вернулась в спальню. Она залезла под одеяло и сунула голову под подушку – свою глупую, пустую голову. Этой ночью блестящий сюжет так и не явился ей, но чего можно ожидать от четырехчасового сна?
Зоя печально уткнулась носом в подушку. Если ей повезет, к тому моменту, когда у работяг начнется перерыв, она уже задохнется.
13
«О Господи Иисусе, – молилась Мышка, стоя перед светофором на перекрестке Сорок девятой улицы и Бродвея. – Господи, я знаю, настал тот самый миг, к которому ты вел меня долгие годы. Святый Боже, осени меня своим светом на этом прослушивании. Яви свое величие, Господи!»
Эффектным жестом Мышка откинула черную бархатную пелерину, поправляя пряжку на ремне. Пряжка сложной извилистой формы, украшенная сверкающими бирюзовыми стразами, идеально подходила к ее бирюзовому джемперу и бирюзовым же бусинам в прическе. Если у вас есть всего несколько минут, чтобы произвести впечатление, вы должны на всю катушку использовать возможности ярких цветов. И короткая черная юбочка, обтягивавшая ее идеальной формы попку, тоже ничуть не портила эффект. К счастью, она была стройна, и Господь не обошел ее вниманием при раздаче пышных сисек. Мышка прекрасно знала, как подать получше свои достоинства.
Толпа провинциальных туристов окружила ее, народ сгрудился на тротуаре в ожиданий зеленого сигнала светофора. Кто-то прижался сзади, но Мышка не обращала внимания на такие мелочи. Она должна оставаться сосредоточенной, чтобы блеснуть на прослушивании.
«Господи, это может стать одной из самых важных ролей в моей жизни, и я благодарю тебя, Боже, за то, что до сих пор ты был так добр ко мне…»
Кто-то потерся сзади о ее ягодицы – она почувствовала нечто твердое и упругое.
– Какого хрена ты делаешь? – рявкнула Мышка, оборачиваясь, чтобы взглянуть прямо в лицо извращенцу.
Крупная дама в клетчатом пальто испуганно смотрела на нее.
– Простите, мисс, – пролепетала она, нервно теребя огромную застежку своего пальто, которая, должно быть, и взбесила Мышку. – Я не хотела задеть вас.
– О! – Мышка глубоко вздохнула, радуясь, что ее все-таки не пытаются лапать по дороге на важную встречу. – Ничего страшного, дорогуша.
Она ступила на мостовую, стараясь не выходить за пределы «зебры» – так, на всякий случай. Утром Мышка позавтракала овсянкой с яблоком и корицей – это всегда приносило ей удачу. И надела свои клеевые черные трусики, те, что были на ней в тот день, когда она получила роль в «Звуках музыки». Нет, Мышка не была суеверна, но следовать приметам все же неплохо.
Перед студией дым стоял коромыслом – актеры, нервничающие перед прослушиванием, курили одну сигарету задругой; у Мышки даже перехватило дыхание. Не встретив ни одного знакомого, она толкнула тяжелую дверь, и яркий солнечный день за спиной тут же угас. Она оказалась в темном пыльном коридоре. В отдалении слышались звуки неумелой чечетки. Мышка нахмурилась. Она не захватила специальные туфли, но танец не был ее сильным местом, и потом, кто мог ожидать, что придется танцевать в мюзикле, повествующем о жизни метро?
– Это то, что тебе нужно! Как будто написано специально для тебя и о тебе! – уверял Мел Лански, ее агент. – Разбитые сердца, социальная несправедливость и освобождение – некий синтез мюзикла в исполнении бродячей труппы и «Волос».
Интересно, что это значит?
– Класс! – ответила она тогда, напомнив, что играла Эйба Линкольна в европейских гастролях мюзикла «Волосы». Видимо, Мышка была самым маленьким и самым темнокожим Линкольном в истории театра, но таков был замысел режиссера шоу, выступавшего против стереотипов.
Продолжая размышлять о проблемах театра, Мышка ослепительно улыбнулась одному из администраторов и зарегистрировалась.
– У вас есть рекомендации? – спросил парень.
Мышка вытащила из сумочки голубой конверт.
– Две рекомендации и моя репутация. А как идут сегодня дела?
– Как обычно. Присаживайтесь. Вас вызовут через несколько минут.
Стараясь не встречаться взглядом с еще двумя кандидатами, Мышка уселась в кресло и вынула ноты песен, которые подготовила для прослушивания, – одна из «Регтайма» и еще одна из «Порги и Бесс». Краем глаза она заметила, как в носу у темнокожей девушки неподалеку блеснула бусина. Пирсинг. Может нарушить движение потока воздуха и стать причиной инфекций. Другая девица все время сучила ногами, задевая при этом Мышку. Она это назло или просто от природы такая?
– Извините, – выдавила девица, и Мышка широко улыбнулась ей. – Не волнуйтесь, я вам не соперница.
Актеры. Самые эгоистичные существа на планете. «Слава Богу, я не такая», – подумала Мышка.
Дверь распахнулась, и на пороге появилась девица в пятнистом облегающем костюме. Ее пышные груди выпирали из-под ткани. «Может, тебе лучше податься в стриптизерши, крошка?»
«О Господи Иисусе, пожалуйста, не одаривай ее милостями за это бездарное представление, – взмолилась Мышка, старясь не обращать ни на что внимания. – Боже, ты же знаешь, сколько я пахала ради этого, ты ведь не позволишь мне провалиться. Я так верю в тебя».
В ожидании вызова Мышка то молилась, то повторяла свой репертуар. Наконец ее пригласили. Она попыталась разглядеть в зале Эли Грея, но его там не было. В действие вступал «план Б» – определить, кто здесь главный. За столом сидели трое: седой чернокожий мужчина, дама в очках, похожая на учительницу, и мужик с явно скандинавской внешностью.
«Училка» уставилась прямо на нее, и Мышка торопливо улыбнулась, вообразив, что от ее улыбки распускаются цветы и раскрываются сердца. Этот нехитрый прием должен был очаровать продюсеров.
– Как вас зовут? – спросил «скандинав», когда Мышка подавала аккомпаниатору свои ноты.
– Мариэль Гриффин, и я хотела бы поздравить вас – шоу уже так популярно, – быстро проговорила она, стремясь оставить о себе самое лучшее впечатление. Кроме того, люди падки на лесть, даже знаменитые продюсеры. – Все только о нем и говорят.
«Седовласый» улыбнулся. «Училка» заглянула в свои записи. «Скандинав» склонил голову набок.
– И что именно говорят? – спросил он.
«О черт, думай скорее!» Мышка вовсе не рассчитывала на то, что ее будут расспрашивать.
– Что это… это глубокое исследование городской культуры и проблем свободы. – Сердце у нее бешено колотилось, она судорожно пыталась припомнить, что там еще говорил этот чертов Мел. – Что это некий синтез представлений бродячей труппы и «Волос»… Знаете, я была на гастролях в Европе как раз с этим мюзиклом. Это потрясающее шоу.
– «Волосы»? – «Скандинав» почесал в затылке и вопросительно взглянул на «Седого». Тот недоуменно пожал плечами.
«Вот дерьмо! Я ляпнула что-то не то». Мышка уже хотела поправиться, но тут «училка» сделала знак пианисту, и тот заиграл вступление к «Летней поре».
Она должна петь! «О Господи Иисусе, осени меня своим светом!» Вскинув голову, расправив плечи и вытянувшись в струнку, Мышка глубоко вдохнула, и чарующая мелодия полилась из ее уст.
«Училка» отметила что-то в своих бумагах. Что ж, по крайней мере, голос Мышку не подвел. Чистый, звонкий, сильный голос бережно озвучивал ноту за нотой, а тело мягко покачивалось в ритме мелодии. Как только Мышка «кончила, ей тут же предложили спеть песню из «Регтайма», и она сумела приковать к себе внимание и на этот раз. Уж в этом-то Мышка была абсолютно уверена.
– Благодарю вас за то, что уделили мне время, – сказала она по окончании прослушивания, подходя к столу и по очереди пожимая руку продюсерам. Взглянув в глаза каждому, Мышка попыталась произвести нужное впечатление: показать, как хрупок баланс между уверенностью и скромностью. Именно такое сочетание – редкость в бизнесе больших эгоистов и еще больших идиотов.
– Я понимаю, вам предстоит прослушать немало актеров, но должна сказать, что чувствую я создана для этой роли и страстно желаю поработать с продюсерами вашего класса, поучиться у вас, припасть к источнику вашего таланта. Благодарю вас за все.
Голос звучал так проникновенно, так искренне. Мышка попрощалась и уверенно вышла за дверь.
«Я – лучшая, Господи, и ты знаешь это. Ну пожалуйста, сделай так, чтобы они тоже все поняли».
«Лучше всех, лучше всех, лучше всех…» – повторяла Мышка, шагая в ритме этих слов через Таймс-сквер. И уже стоя на платформе метро, она продолжала повторять эти слова, как мантру.
«Лучше всех, я лучше всех, лучше всех. О Боже, умоляю, сделай так, чтобы они выбрали меня».
14
– Мне не дали роль, – без предисловий заявила Мышка, как только Зоя взяла телефонную трубку.
Сама Зоя в этот момент сидела в центре огромной кровати Скай. Мысли ее были в иной реальности: она сострадала парню, который потерял свой саксофон во время страшной метели, на чем и закончилась его карьера музыканта, а ни на что другое он был не годен.
– Кто это? – растерянно заморгала Зоя. – И который сейчас час?
– Это я, – еще раз мрачно сказала Мышка. – И меня не взяли в мюзикл «Метро».
– Не говори так. – Зоя слишком часто повторяла эти слова за последние несколько дней. – Может, пока не принято окончательное решение. Если они еще не позвонили, это вовсе не значит…
– Они взяли одну девицу, которую представлял мой агент. Он как-то ухитрился добыть полный список, меня в нем вообще нет. Он попросил своего ассистента позвонить мне, представляешь? Он даже не нашел времени, чтобы поговорить со мной.
Зоя вытерла о джинсы внезапно вспотевшие ладони.
– Мышка, мне очень жаль. Черт, это так несправедливо! Не представляю, как ты вообще сумела уцелеть в этом чудовищном бизнесе. Ты такая сильная.
– Сейчас я такая злобная! Эти люди совершили ошибку, и они за это поплатятся, впрочем, как и я. Ты знаешь много ролей для худенькой, субтильной афроамериканки?
– Мышка… – Они уже миллион раз обсуждали эту Тему. – Ты где сейчас?
– В клубе. Сможешь сегодня прийти?
– Сегодня? – Закусив губу, Зоя окинула взглядом свой университетский пуловер и синие джинсы – нищенский писательский наряд. Она терпеть не могла прерывать начатую работу.
– Пожалуйста! – взмолилась Мышка. – Я в таком состоянии, что готова перепрыгнуть через стойку бара и поделиться со всеми этими сопляками своими мыслями об их сраных родителях и об их говняном отношении к жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
12
Не открывая глаз, Джейд заворочалась. Она чувствовала, что замерзает и вдобавок покрыта чем-то липким. На часах мигало 4.23. Она, должно быть, задремала, что было совершенно не похоже на нее. Обычно после короткой эскапады в постели Джейд одевалась и быстренько сматывалась, не утруждая себя объятиями и слюнявыми прощальными поцелуями. Получила кайф – и хватит.
Джейд окинула себя взглядом. Ах да, это ощущение чего-то липкого появилось после оргии со взбитыми сливками, которыми Чак покрыл ее бедра, а потом долго слизывал, прокладывая себе путь к центру удовольствий. В этом был весь Чак – остроумный, изобретательный в постели, абсолютно свободный и ненавязчивый. К тому же он жил рядом, в том же доме, что и она.
Джейд села на кровати и попыталась нащупать в темноте свою одежду. Блузка оказалась на руле велосипеда Чака. Юбка валялась на полу, туфельки от Прады так и остались на пороге комнаты. Джейд никогда не ощущала вины или неловкости из-за своих периодических сексуальных приключений с Чаком или с кем-либо еще. Но почему-то сегодня, пока она одевалась, ее охватило пронзительное чувство опустошенности, которое граничило с физической болью. С чего бы это?
Ночь великолепна. Бизнес идет успешно, удалось сдать еще одну квартиру. Вечер она провела с самыми близкими добрыми друзьями. Секс принес ей два оргазма и сливки на десерт. Что же не так?
Тоска усиливалась по мере того, как Джейд спускалась на лифте к себе. Когда двери лифта открылись на шестом этаже, по ее щекам уже лились слезы. К тому моменту, когда ей удалось справиться с замком, она едва сдерживала рыдания. Захлопнув дверь, Джейд рухнула на пол в коридоре, обхватила колени, и боль захлестнула ее. Жесткое ковровое покрытие слегка царапало щеку, в полумраке проступала неровная линия плинтуса. Квартира была совершенно убогой. Как один из лучших в Нью-Йорке агентов по недвижимости, Джейд заслуживала лучшего и вполне могла подыскать себе жилье поприличнее. Почему она никогда не заботится о себе так же, как о других?
Джейд было холодно и одиноко, а еще… Еще она должна была признаться себе, что скучает по мистеру Такияме. Нет, не по нему самому, но по сексу, который у них был и, похоже, затронул нечто важное в самой глубине души Джейд. Она ведь никогда не думала о том, что ей необходимо нечто большее, и вдруг получила ответ на незаданный вопрос.
«В этом-то все и дело», – подумала она, судорожно вздохнув. Истинного удовлетворения, которое обретаешь лишь в глубоком внутреннем единении, с Чаком, Джейд так и не получила.
Она поднялась на колени, утерла слезы. Кажется, мистер Такияма женат, но прежде это никогда не останавливало ее. Тем более что сейчас Джейд была охвачена глубоким, страстным желанием.
Желанием космического, вселенского секса.
Жужжащий звук ворвался в сон Зои, как бормашина в больной зуб. Она раскрыла глаза, так до конца и не осознав, в каком измерении находится.
Солнце едва озарило спальню – спальню Скай. На часах – 7.42.
Снова этот гадкий звук. Зоя обреченно села в постели. Опять рабочие?
Она отбросила одеяло и потащилась в холл. Карлос, взгромоздившись на стремянку, сверлил потолок.
– Доброе утро, – приветливо кивнул он.
– Не уверена. По крайней мере, не в такую рань, Карлос… – Она постучала пальцем по запястью, как бы указывая на часы. – Сейчас слишком рано. Вы ведь сказали, что начнете работу в девять, помните?
– Девять часов, – кивнул он и горячо начал что-то объяснять. По-португальски.
Зоя взъерошила волосы, внезапно осознав, что, наверное, выглядит чудовищно.
– Прошу прощения, но я не понимаю ни слова.
Он нахмурился и отчетливо проговорил:
– Нас наняла мисс Скай Блеквелл.
– Да, я знаю. Но не могли бы вы начинать работу немного позже?
– Мы работаем с потолком.
– Отлично.
Зоя повернулась, устало потерла глаза и вернулась в спальню. Она залезла под одеяло и сунула голову под подушку – свою глупую, пустую голову. Этой ночью блестящий сюжет так и не явился ей, но чего можно ожидать от четырехчасового сна?
Зоя печально уткнулась носом в подушку. Если ей повезет, к тому моменту, когда у работяг начнется перерыв, она уже задохнется.
13
«О Господи Иисусе, – молилась Мышка, стоя перед светофором на перекрестке Сорок девятой улицы и Бродвея. – Господи, я знаю, настал тот самый миг, к которому ты вел меня долгие годы. Святый Боже, осени меня своим светом на этом прослушивании. Яви свое величие, Господи!»
Эффектным жестом Мышка откинула черную бархатную пелерину, поправляя пряжку на ремне. Пряжка сложной извилистой формы, украшенная сверкающими бирюзовыми стразами, идеально подходила к ее бирюзовому джемперу и бирюзовым же бусинам в прическе. Если у вас есть всего несколько минут, чтобы произвести впечатление, вы должны на всю катушку использовать возможности ярких цветов. И короткая черная юбочка, обтягивавшая ее идеальной формы попку, тоже ничуть не портила эффект. К счастью, она была стройна, и Господь не обошел ее вниманием при раздаче пышных сисек. Мышка прекрасно знала, как подать получше свои достоинства.
Толпа провинциальных туристов окружила ее, народ сгрудился на тротуаре в ожиданий зеленого сигнала светофора. Кто-то прижался сзади, но Мышка не обращала внимания на такие мелочи. Она должна оставаться сосредоточенной, чтобы блеснуть на прослушивании.
«Господи, это может стать одной из самых важных ролей в моей жизни, и я благодарю тебя, Боже, за то, что до сих пор ты был так добр ко мне…»
Кто-то потерся сзади о ее ягодицы – она почувствовала нечто твердое и упругое.
– Какого хрена ты делаешь? – рявкнула Мышка, оборачиваясь, чтобы взглянуть прямо в лицо извращенцу.
Крупная дама в клетчатом пальто испуганно смотрела на нее.
– Простите, мисс, – пролепетала она, нервно теребя огромную застежку своего пальто, которая, должно быть, и взбесила Мышку. – Я не хотела задеть вас.
– О! – Мышка глубоко вздохнула, радуясь, что ее все-таки не пытаются лапать по дороге на важную встречу. – Ничего страшного, дорогуша.
Она ступила на мостовую, стараясь не выходить за пределы «зебры» – так, на всякий случай. Утром Мышка позавтракала овсянкой с яблоком и корицей – это всегда приносило ей удачу. И надела свои клеевые черные трусики, те, что были на ней в тот день, когда она получила роль в «Звуках музыки». Нет, Мышка не была суеверна, но следовать приметам все же неплохо.
Перед студией дым стоял коромыслом – актеры, нервничающие перед прослушиванием, курили одну сигарету задругой; у Мышки даже перехватило дыхание. Не встретив ни одного знакомого, она толкнула тяжелую дверь, и яркий солнечный день за спиной тут же угас. Она оказалась в темном пыльном коридоре. В отдалении слышались звуки неумелой чечетки. Мышка нахмурилась. Она не захватила специальные туфли, но танец не был ее сильным местом, и потом, кто мог ожидать, что придется танцевать в мюзикле, повествующем о жизни метро?
– Это то, что тебе нужно! Как будто написано специально для тебя и о тебе! – уверял Мел Лански, ее агент. – Разбитые сердца, социальная несправедливость и освобождение – некий синтез мюзикла в исполнении бродячей труппы и «Волос».
Интересно, что это значит?
– Класс! – ответила она тогда, напомнив, что играла Эйба Линкольна в европейских гастролях мюзикла «Волосы». Видимо, Мышка была самым маленьким и самым темнокожим Линкольном в истории театра, но таков был замысел режиссера шоу, выступавшего против стереотипов.
Продолжая размышлять о проблемах театра, Мышка ослепительно улыбнулась одному из администраторов и зарегистрировалась.
– У вас есть рекомендации? – спросил парень.
Мышка вытащила из сумочки голубой конверт.
– Две рекомендации и моя репутация. А как идут сегодня дела?
– Как обычно. Присаживайтесь. Вас вызовут через несколько минут.
Стараясь не встречаться взглядом с еще двумя кандидатами, Мышка уселась в кресло и вынула ноты песен, которые подготовила для прослушивания, – одна из «Регтайма» и еще одна из «Порги и Бесс». Краем глаза она заметила, как в носу у темнокожей девушки неподалеку блеснула бусина. Пирсинг. Может нарушить движение потока воздуха и стать причиной инфекций. Другая девица все время сучила ногами, задевая при этом Мышку. Она это назло или просто от природы такая?
– Извините, – выдавила девица, и Мышка широко улыбнулась ей. – Не волнуйтесь, я вам не соперница.
Актеры. Самые эгоистичные существа на планете. «Слава Богу, я не такая», – подумала Мышка.
Дверь распахнулась, и на пороге появилась девица в пятнистом облегающем костюме. Ее пышные груди выпирали из-под ткани. «Может, тебе лучше податься в стриптизерши, крошка?»
«О Господи Иисусе, пожалуйста, не одаривай ее милостями за это бездарное представление, – взмолилась Мышка, старясь не обращать ни на что внимания. – Боже, ты же знаешь, сколько я пахала ради этого, ты ведь не позволишь мне провалиться. Я так верю в тебя».
В ожидании вызова Мышка то молилась, то повторяла свой репертуар. Наконец ее пригласили. Она попыталась разглядеть в зале Эли Грея, но его там не было. В действие вступал «план Б» – определить, кто здесь главный. За столом сидели трое: седой чернокожий мужчина, дама в очках, похожая на учительницу, и мужик с явно скандинавской внешностью.
«Училка» уставилась прямо на нее, и Мышка торопливо улыбнулась, вообразив, что от ее улыбки распускаются цветы и раскрываются сердца. Этот нехитрый прием должен был очаровать продюсеров.
– Как вас зовут? – спросил «скандинав», когда Мышка подавала аккомпаниатору свои ноты.
– Мариэль Гриффин, и я хотела бы поздравить вас – шоу уже так популярно, – быстро проговорила она, стремясь оставить о себе самое лучшее впечатление. Кроме того, люди падки на лесть, даже знаменитые продюсеры. – Все только о нем и говорят.
«Седовласый» улыбнулся. «Училка» заглянула в свои записи. «Скандинав» склонил голову набок.
– И что именно говорят? – спросил он.
«О черт, думай скорее!» Мышка вовсе не рассчитывала на то, что ее будут расспрашивать.
– Что это… это глубокое исследование городской культуры и проблем свободы. – Сердце у нее бешено колотилось, она судорожно пыталась припомнить, что там еще говорил этот чертов Мел. – Что это некий синтез представлений бродячей труппы и «Волос»… Знаете, я была на гастролях в Европе как раз с этим мюзиклом. Это потрясающее шоу.
– «Волосы»? – «Скандинав» почесал в затылке и вопросительно взглянул на «Седого». Тот недоуменно пожал плечами.
«Вот дерьмо! Я ляпнула что-то не то». Мышка уже хотела поправиться, но тут «училка» сделала знак пианисту, и тот заиграл вступление к «Летней поре».
Она должна петь! «О Господи Иисусе, осени меня своим светом!» Вскинув голову, расправив плечи и вытянувшись в струнку, Мышка глубоко вдохнула, и чарующая мелодия полилась из ее уст.
«Училка» отметила что-то в своих бумагах. Что ж, по крайней мере, голос Мышку не подвел. Чистый, звонкий, сильный голос бережно озвучивал ноту за нотой, а тело мягко покачивалось в ритме мелодии. Как только Мышка «кончила, ей тут же предложили спеть песню из «Регтайма», и она сумела приковать к себе внимание и на этот раз. Уж в этом-то Мышка была абсолютно уверена.
– Благодарю вас за то, что уделили мне время, – сказала она по окончании прослушивания, подходя к столу и по очереди пожимая руку продюсерам. Взглянув в глаза каждому, Мышка попыталась произвести нужное впечатление: показать, как хрупок баланс между уверенностью и скромностью. Именно такое сочетание – редкость в бизнесе больших эгоистов и еще больших идиотов.
– Я понимаю, вам предстоит прослушать немало актеров, но должна сказать, что чувствую я создана для этой роли и страстно желаю поработать с продюсерами вашего класса, поучиться у вас, припасть к источнику вашего таланта. Благодарю вас за все.
Голос звучал так проникновенно, так искренне. Мышка попрощалась и уверенно вышла за дверь.
«Я – лучшая, Господи, и ты знаешь это. Ну пожалуйста, сделай так, чтобы они тоже все поняли».
«Лучше всех, лучше всех, лучше всех…» – повторяла Мышка, шагая в ритме этих слов через Таймс-сквер. И уже стоя на платформе метро, она продолжала повторять эти слова, как мантру.
«Лучше всех, я лучше всех, лучше всех. О Боже, умоляю, сделай так, чтобы они выбрали меня».
14
– Мне не дали роль, – без предисловий заявила Мышка, как только Зоя взяла телефонную трубку.
Сама Зоя в этот момент сидела в центре огромной кровати Скай. Мысли ее были в иной реальности: она сострадала парню, который потерял свой саксофон во время страшной метели, на чем и закончилась его карьера музыканта, а ни на что другое он был не годен.
– Кто это? – растерянно заморгала Зоя. – И который сейчас час?
– Это я, – еще раз мрачно сказала Мышка. – И меня не взяли в мюзикл «Метро».
– Не говори так. – Зоя слишком часто повторяла эти слова за последние несколько дней. – Может, пока не принято окончательное решение. Если они еще не позвонили, это вовсе не значит…
– Они взяли одну девицу, которую представлял мой агент. Он как-то ухитрился добыть полный список, меня в нем вообще нет. Он попросил своего ассистента позвонить мне, представляешь? Он даже не нашел времени, чтобы поговорить со мной.
Зоя вытерла о джинсы внезапно вспотевшие ладони.
– Мышка, мне очень жаль. Черт, это так несправедливо! Не представляю, как ты вообще сумела уцелеть в этом чудовищном бизнесе. Ты такая сильная.
– Сейчас я такая злобная! Эти люди совершили ошибку, и они за это поплатятся, впрочем, как и я. Ты знаешь много ролей для худенькой, субтильной афроамериканки?
– Мышка… – Они уже миллион раз обсуждали эту Тему. – Ты где сейчас?
– В клубе. Сможешь сегодня прийти?
– Сегодня? – Закусив губу, Зоя окинула взглядом свой университетский пуловер и синие джинсы – нищенский писательский наряд. Она терпеть не могла прерывать начатую работу.
– Пожалуйста! – взмолилась Мышка. – Я в таком состоянии, что готова перепрыгнуть через стойку бара и поделиться со всеми этими сопляками своими мыслями об их сраных родителях и об их говняном отношении к жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43