Зоя захватила ключи, подумав, что брелок – сердечко из зеленого стекла – такой же броский, почти вульгарный, но вместе с тем романтичный, как сама Скай.
«Боже, благослови Скай!» Лифт остановился на семнадцатом этаже. «Что бы я делала без нее? Не знаю. Уехала бы к маме? Готовила бы вместе с ней и Харви фирменные блюда? Вязала бесконечные свитера?» Вздрогнув от этой мысли, Зоя вышла из лифта в просторный холл.
Дверь квартиры гостеприимно распахнулась. Прямо напротив входа располагалась маленькая, прекрасно оборудованная кухня, Зоя с облегчением скинула с плеча сумку, сняла пальто, туфли и направилась в гостиную, по меркам Манхэттена огромную, разделенную диваном на две зоны – собственно гостиную и столовую. Противоположная стена представляла собой одно сплошное окно – Манхэттен за стеклом. «Bay!»
Комната, светлая и просторная, казалась висящей в воздухе. Интересно, сможет ли она здесь писать? Зоя уже соскучилась по своему кабинету с уютным деревянным полом и роскошным восточным ковром. Помнится, она любила разглядывать этот сложный многоцветный узор, словно карту, по которой блуждали ее мысли в поисках вдохновения и новых сюжетных линий.
Зоя припомнила тот день, когда был куплен ковер. Тогда в армянской церкви в Куинсе, прихожанами которой были родители Ника, устроили распродажу. И Зоя выразила желание непременно пойти туда не ради покупок, но в надежде, что будущие родственники оценят ее открытость и толерантность по отношению к другой культуре. Исключительно любезные продавцы очень плохо говорили по-английски, а Зоя знала лишь несколько армянских слов. Пока родители Ника оживленно беседовали о чем-то с торговцами, Зоя отошла в сторонку, где были выставлены на продажу ковры небольшого размера. Тогда она и заметила этот пушистый ковер в очаровательной цветовой гамме: ярко-красной, вишневой, бордовой, черной и розовой. На ковре сидела и что-то лопотала милая темноволосая девчушка. Зоя тронула Ника за рукав.
– Что она говорит?
– Считает по-армянски, – нетерпеливо ответил Ник, порывавшийся уйти.
Зоя улыбнулась малышке и вдруг подумала, что, может быть, это картинка их с Ником общего будущего. А что, если это своего рода предсказание – их общая дочь, темноволосая, как Ник, и шустрая, как сама Зоя, играет на ковре?
– Давай купим его, – попросила она Ника.
– Ты с ума сошла? Мы не можем покупать ковры. Ты хоть представляешь, сколько стоят подобные вещи?
– Пожалуйста… – Зоя, помощник страхового агента, в то время зарабатывала совсем мало – и ненавидела свою работу. Но уже был готов черновой вариант ее первого романа, хотя она не питала надежды когда-нибудь продать рукопись. Так что она рассматривала покупку ковра как инвестиции, как жест доброй воли по отношению к родителям Ника, вложение в их совместное с Ником будущее. Словно, если у них появится этот ковер и до тех пор, пока он будет в доме, они не расстанутся – ковер казался чем-то вроде талисмана.
– Ну пожалуйста, – повторила она. – Ник, он такой красивый, и вообще в нем есть что-то особенное. Какая-то мистическая сила. Может, он принесет удачу.
– Я не верю в удачу, – отрезал Ник. – Люди сами отвечают за свои успехи и провалы.
– Ой, брось, Ник. Ну пожалуйста. Я сама заплачу за него. Ты просто скажи, что это хорошая мысль, и позволь мне сделать то, что я хочу.
Ник еще раз окинул взглядом ковер.
– Это напрасная трата денег. Совершенно напрасная.
Его слова все еще звучали в ушах Зои, когда подошли его родители, помогли сторговаться и погрузить ковер в «БМВ» Ника. Этот ковер создавал уют в комнате Зои в Гринвич-Виллидже, а затем переехал в кабинет их дома в Коннектикуте, милый и теплый вплоть до последнего времени. Зоя всегда заботливо ухаживала за ковром и, похоже, не совсем верно оценивала отношение Ника к подобным вещам. Этот ковер был первый пример того, что она предпочитала не замечать. Но всякий раз, когда приходила пора выбирать обручальные кольца, дом, машину, Ник всегда находил способ отвергнуть предложение Зои и вынудить ее принять его решение.
Возможно, инцидент с ковром действительно стал своего рода сигналом, предсказанием, а она не услышала его…
«Ну хватит! Возьми себя в руки. Ты в Нью-Йорке, это истинный рай для писателя, и у тебя замечательная квартира. Все вместе – великолепная возможность начать жизнь заново, хотя и остаются некоторые вопросы по поводу того, как именно начать».
Учась в Нью-Йоркском университете, Зоя жила в крошечном полуподвальчике вместе с Мышкой и Джейд. Помещение было ужасно старым и запущенным, но они втроем наскребли денег на косметический ремонт: отодрали вонючее ковровое покрытие и настелили новое, уговорили хозяина заменить окна. И уже ко второму курсу, покатываясь со смеху, рассказывали, что живут с пещерным комфортом. Но апартаменты Скай даже отдаленно не напоминали то общее детище полунищих студенток. Это было поистине «потрясающее место», как говорила Джейд своим клиентам. Хотя здесь и была всего одна спальня, размеры квартиры завораживали, а с того места, где стояла сейчас Зоя, она видела одновременно Эмпайр-Стейт-билдинг, здание корпорации «Крайслер» и тот небоскреб на Тридцать четвертой улице, где раньше находился офис ее издателя. А далеко внизу маленькие разноцветные машинки ползли по тонким черным полоскам асфальта. Дивная иллюзия порядка с высоты семнадцатого этажа.
Тогда почему она не чувствует себя счастливой? Зоя отвернулась от окна. Стены, выкрашенные в нежный персиковый цвет, кое-где были обезображены дырами. Сейчас, присмотревшись, Зоя обнаружила такие же на потолке, словно целое семейство кротов пыталось прорыть ходы в бетонной плите. Что там писала Скай?
«Один из кабелей, кажется, перегорел, так что мне пришлось менять всю проводку. Но не беспокойся – электричество уже подключили, осталось только заделать дыры, и я наняла для этого рабочих».
Похоже, работяги не надорвались.
Зоя взяла с журнального столика какой-то художественный альбом и, заметив зеркало, остановилась. Подтянув розовый кашемировый свитер, она повернулась к зеркалу в профиль и втянула живот, так что джинсы сползли почти на бедра. Слава Богу, она не напрасно проводила по несколько часов в спортзале. По крайней мере, это внушало уверенность: Ник оставил ее не из-за того, что она растолстела и расплылась.
Вообще-то Зоя не слишком любила зеркала, но здесь они действовали магическим образом, увеличивая пространство комнаты и придавая стенам небесный оттенок. Пожалуй, она могла бы некоторое время пожить здесь. Не так уж невероятно. При страсти Скай ко всему необычному и экзотическому, здесь еще было вполне уютно и удобно.
Тогда почему на душе так гадко?
Рухнув на диван, Зоя уронила книгу на пол, зарылась лицом в ладони и разрыдалась. Она ненавидела слезы. В семье Макгвайр не принято было открыто проявлять чувства. И Зоя с детства привыкла контролировать себя. Но сейчас она как будто превратилась в пятилетнюю девчушку, ревущую над разбитой коленкой, и не было никаких сил, а главное – желания с этим бороться.
Какого черта она здесь делает?
Ах да! Это убежище. Место, где можно вздохнуть свободно. И может быть (правда, едва ли), немного прийти в себя.
4
Было уже почти восемь, а Джейд все еще торчала в офисе с клиентом. Впрочем, она ничуть не огорчалась. Еще немного, и она ощутит эйфорию от заключенной сделки. Громадный пентхаус с сияющим паркетным полом и панорамным видом на город словно излучал ощущение власти, обещание прибылей, от него веяло ароматом будущего. Джейд Коэн любила свою работу. Только секс мог бы сравниться с этим удовольствием. Но в сексе не было такого вызова. Даже самый роскошный мужчина не приводил ее в то состояние восторга и волнения, которое охватывает, когда поднимаешься с клиентом в лифте, распахиваешь дверь – и перед тобой возникают три сотни квадратных футов дорогостоящей недвижимости.
– Ну что же, мистер Такияма, еще пара подписей – и вы становитесь владельцем пентхауса на Пятой авеню. Вот здесь, пожалуйста.
Джейд наклонилась над столом довольно низко, показывая клиенту, где он должен расписаться.
– Это двухэтажная квартира с большой столовой и тремя спальнями.
Его тонкие губы изогнулись в улыбке, но Джейд не была уверена, что это означает радость по поводу покупки пентхауса на Пятой авеню. Скорее удовольствие исходило от зрелища более конкретного – того, что демонстрировал приоткрывшийся вырез ее блузки.
– Мистер Такияма, я упустила какие-то детали?
Он с трудом отвел взгляд от ее груди и слегка склонил голову.
– Нет-нет, Джейд. – Аккуратно подписав контракт в нужном месте, Такияма продолжил: – Я просто заметил, что ваша энергия… как бы это сказать, несколько стеснена. Она не имеет выхода, если вы понимаете, что я имею в виду. Я немного знаком с искусством акупрессуры и с учением об энергетических меридианах, поэтому обратил внимание на эти особенности.
– В самом деле? – Джейд потянулась в кресле, и груди ее словно нацелились на собеседника. Худенькая и стройная от природы, Джейд считала своим основным достоинством грудь, вполне оправдавшую деньги, которые она выложила в свое время за силиконовые имплантаты. Ей будет уже далеко за тридцать пять, но грудь останется все такой же твердой, высокой и упругой, как у девочки-подростка. Джейд заложила за ухо прядь темных волос жестом «ну-давай-красавчик».
Мистер Такияма вскочил, вытянувшись во весь рост.
– Я обидел вас?
– Нет, нет, пожалуйста, продолжайте.
Он протянул руку и коснулся кончиками пальцев центра ее грудной клетки.
– Здесь проходит один из энергетических меридианов – меридиан стресса. Именно тут у вас напряжение.
– Неужели? – Джейд провела рукой меж грудей, подумав, что явно недооценила мистера Такияму. Некоторые клиенты были воплощением идеала деловитости, и она полагала, что японец относится именно к таким. Но похоже, Джейд ошиблась. Страсть! Этот аромат она улавливала за милю.
Кивнув еще раз, мистер Такияма обошел стол и встал позади кресла Джейд.
– Да, – произнес он, мягко отодвигая ее ладонь и помещая свою на освободившееся место. – Именно здесь меридиан стресса и зона напряжения.
Пока Такияма говорил, рука его скользнула еще ниже.
– И сильное напряжение? – Джейд едва не расхохоталась, откинувшись в кресле и запрокинув голову. Многие мужчины и прежде говорили ей, что она чересчур напряжена, но вовсе не в этом контексте. И он называет это акупрессурой? Объяснение звучало солидно и убедительно, а прикосновения были мягкими и теплыми. Это был либо бесплатный урок восточной медицины, либо лучший из известных Джейд способов подкатиться к девушке.
– Пожалуйста, поднимитесь, – неожиданно попросил он, помогая ей встать с кресла.
Чувствуя себя марионеткой, Джейд прислонилась к нему, а его нежные руки переместились к ее животу.
– Здесь, внизу живота, расположен энергетический центр вашего организма. Чувствуете его?
– Да, – прошептала Джейд, страстно желая, чтобы руки Такиямы на несколько дюймов опустились. Обычно ее нелегко завести, но японец до сих пор был просто великолепен.
Он слегка надавил ей на живот.
– Чувствуете? Вы ощущаете здесь тепло?
– О, разумеется. Даже, пожалуй, жар.
«Прямо в трусиках», – хотела добавить она. Может, самой подвинуть его руку? Засунуть прямо под юбку? Или так можно его испугать?
– Великолепно.
И он отступил назад, убрав руки. Что такое? Джейд повернулась, не в силах скрыть огорчение.
– Если хотите, мы могли бы отправиться ко мне в отель и поработать над вашими энергетическими потоками.
Мистер Такияма изящно поклонился, ни дать ни взять дипломат на приеме.
– Конечно, с удовольствием, – поклонилась в ответ Джейд, пытаясь спрятать улыбку. – Я буду вашей… старательной ученицей.
Она надеялась, что это все-таки не прозвучало как фраза из дешевой мелодрамы. Да ладно, Джейд уже не раз выступала в роли соблазнительницы, и, если мистер Такияма хочет быть учителем, она согласна вести себя как покорная малышка.
Собирая бумаги, Джейд заметила в ежедневнике имя Мышки в планах на сегодняшний вечер. Сегодня она собиралась в клуб «Вермилион», но клуб вполне может подождать. И вообще при такой активной, насыщенной жизни необходимо порой находить время для медленного, спокойного, размеренного секса.
5
«Это рай! – верещал рок-певец. – Просто рай! Просто рай!» Толпа подростков вопила вместе с ним, подпрыгивая и дико трясясь, словно в первобытном танце. Красные огни дискотеки клуба «Вермилион» напоминали трассирующие автоматные очереди, то и дело рассекавшие скопище народа. Мышка поглядывала на танцующих, чтобы не пропустить момент, когда следующий тинейджер рухнет на пол как подкошенный. Передозировки становились, похоже, обычным делом в «Вермилионе», где банальные кокаин и марихуана уступили место экстази, стимулятору с выраженным галлюциногенным эффектом, и ГГБ – гамма-гидроксибутирату, сильному депрессанту.
Мариэль Гриффин, которая стояла за стойкой бара, открылось нечто вроде откровения, навеянного вовсе не музыкой, не экстази и не тем, что уже почти полночь, а никто из ее друзей так и не появился. Все просто. Проблема: нет чистых стаканов. Решение: бросить эту работу.
Она актриса. Певица, играющая роль официантки. И Мышка доиграла эту роль до конца.
– Что случилось? – спросила она Элвиса, второго бармена, который носил длинные бачки, дабы подчеркнуть свое сходство с Великим. – Посудомоечная машина сломалась?
Элвис возмущенно вытаращил глаза:
– Слушай, что ты от меня хочешь? Когда я последний раз пожаловался, Вине сказал, что у него есть гораздо более важные дела, чем какая-то посуда.
– Интересно, где бы я оказалась, будь я чистым Стаканом? – пробормотала Мышка и, аккуратно отбросив назад свои бусы, в поисках стаканов заглянула под барную стойку, где хранились всяческие запасы. Она добралась уже до самого конца стойки, там лениво развалился, пожевывая зубочистку, Вине Гамбегти, менеджер клуба.
– Эй, Вине! Нам нужны стаканы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43