– Туалетной бумаги? – ухмыльнулся Мерлин. – Его стихи настолько паршивые? А чем он будет в случае чего подтираться?
Зоя вернулась мыслями в то утро, когда увидела Змея, нагишом распростершегося на полу. Тогда она впервые рассмотрела его тело при свете; он оказался стройным и подтянутым. Змей тогда напомнил ей статуи Микеланджело.
– У меня есть бумага, – пробормотала она, наблюдая за ним с кушетки.
– Этот рулон – то, что надо, – ответил Змей. – Знаешь, что Керуак написал «В дороге» на длиннющем листе, забытом какими-то архитекторами на чердаке дома в Виллидже, где он жил.
– Ага, – зевнула Зоя. – Я где-то читала, что оригиналы рукописей продают с аукциона за большие деньги.
– Так будет и с моими текстами, – гордо заявил он. Затем взял рулон и сел на кровать к Зое. – Что ты об этом думаешь?
Почерк у Змея был ужасный, но она разобрала написанное.
Солнечный блик, Зоины волосы,
Скрытая страсть в Зонном голосе,
Цвета индиго пожар.
И в городе большом ты никогда не знаешь,
Кого встретишь здесь, кого потеряешь.
Солнечный блик, Зоины волосы,
В темных глазах мудрости всполохи,
Свет ее слов, ее снов.
И в городе большом ты никогда не знаешь,
Кого встретишь здесь, кого потеряешь.
Слова эхом отозвались в ее душе.
– Это прекрасно, – сказала Зоя. – И ты упомянул мое имя – как мило.
Она чмокнула его в щеку.
– Ты вдохновляешь меня, моя муза! – Змей развернул рулон бумаги и заплясал по комнате, размахивая им, как флагом. Гениталии при этом весело подпрыгивали.
Зоя вновь зевнула. Нет, пожар их сексуальной революции никак не разгорался, но в интеллектуальном смысле их многое связывало.
Вернувшись к реальности, Зоя сказала друзьям:
– В этом есть свое очарование.
– И вы, ребята, похоже, все-таки неплохо проводите время вместе, – подвела итог старая сводня Мышка.
– Именно так. Змей заставляет меня смеяться и задумываться. Это что-то вроде свиданий с корифеем рок-н-ролла. Нам классно вместе, по крайней мере, пока дело не доходит до постели.
– Упс. – Кто-то махнул Мышке из фойе, и она встрепенулась. – Пожалуй, я побегу, пока Элли не усадила на лучшие места каких-нибудь бродяг. Сейчас пришлю вам по «Маргарите» и закуски.
Зоя почесала нос, припомнив старую поговорку: «Нос чешется к поцелуям с дураком». В данном случае примета работала.
– Итак, у меня в жизни рутинный, пустой секс, Джейд все еще на стадии петтинга. – Она взглянула на Мерлина. – А как твоя личная жизнь?
– Слыша этот вопрос, я почему-то сразу начинаю защищаться. Порой мне кажется, вы, женщины, устанавливаете планку непомерно высоко.
– Ты не ответил на вопрос, – заметила Зоя.
– Все нормально, я полагаю.
– Это невнятно. – Джейд раскрыла меню.
– Секс замечательный. Но на этой неделе Джош немного напугал меня.
Зоя и Джейд внимательно выслушали историю о внезапном появлении матери Джоша.
– Он утверждает, будто никогда не встречался с ней и не имеет ни малейшего желания делать это, – рассказывал Мерлин. – Говорит, что она вышла замуж за совершенно несносного, отвратительного типа, но эта женщина называла его отцом Джоша. И если Джош никогда с ней не встречался, откуда ему известно, что этот человек действительно несносный и отвратительный? – Мерлин на миг прикрыл глаза, испытывая неподдельную боль. – Не знаю, чему верить и должен ли я пренебрегать его семьей. Понимаете… мы ведь собираемся пожениться в июле. Считайте меня сумасшедшим, но я раздумываю, не пригласить ли его мать на свадьбу.
– Ты сумасшедший, – сказала Джейд.
– А как по-твоему? – обратился Мерлин к Зое. – Ведь это бывает раз в жизни, и я бы не хотел, чтобы Джош потом жалел, что на свадьбе не было матери из-за его глупого упрямства. Стоит пригласить ее?
– Ты меня спрашиваешь? – поморщилась Зоя. – По мне, так это просто кошмар, но я всегда недолюбливала свою свекровь.
Взгляд Мерлина померк.
– Бог мой, неужели ты действительно хочешь, чтобы я поддержала тебя? – Она задумчиво закрыла меню. – Это сложный вопрос, я понимаю, но ты сам должен принять решение. Проблема, намой взгляд, в другом: ты действительно хочешь открыть этот ящик Пандоры для Джоша? Еще есть надежда, что Джош никогда не встретится с этой женщиной, но, пригласив ее на свадьбу, ты рискуешь унизить его, выставив напоказ ту часть жизни, которая ему крайне неприятна.
– Об этом я не подумал, – покачал головой Мерлин. – О Господи, почему я не понял этого? Я теряю способность логически мыслить. Тупею на глазах. Предсвадебная суета слишком пагубно действует на мой разум.
– Не волнуйся, дорогуша, – подбодрила его Джейд. – С такими друзьями, как мы, не пропадешь. Мы за тобой присмотрим.
49
Мышка поняла, что это очень важные типы, еще до того, как мужчина в темно-сером костюме и рубашке того же тона и женщина в черном платье и льняном блейзере подошли близко.
– Денни Эдвардс, – спокойно проговорил мужчина, протягивая визитку. – А это Шерил Вилланова. Мы из «Метрополис рекордс».
Мышка посмотрела ему в глаза, старясь запечатлеть в них свой облик. На самом деле ей хотелось подпрыгнуть, схватить их за руки и завопить: «"Метрополис рекордс"? Это же лучшая звукозаписывающая компания, я отдала бы все на свете, чтобы подписать контракт с вами, ребята, а через тридцать минут вы увидите меня на сцене – да, меня! – и хотите, я дам вам послушать свой диск?»
Но она лишь любезно произнесла:
– Добрый вечер, Денни. Вы с Шерил хотели бы столик на балконе или поближе к сцене?
– Там, откуда лучше всего слышно музыку, – ответил он.
– У нас есть замечательный столик, где вам никто не помешает. – Мышка церемонно протянула руку в направлении зала, приглашая их. – Сюда, пожалуйста.
Усаживая гостей, Мышка успела сказать несколько добрых слов в адрес «Осколков», упомянула о том, как успешно идут дела клуба, заверила, что таких дорогих гостей всегда рады видеть в «Тропическом лесу».
– Меня зовут Мариэль Гриффин. Обращайтесь, пожалуйста, если вам что-нибудь понадобится. – А мысленно она взмолилась: «Запомните мое имя, Бога ради».
Поручив Элли рассадить гостей, Мышка нырнула в маленькую гардеробную позади кабинета Кенни, чтобы переодеться в сценический костюм. «Осколки» сделали перерыв, но Мышка заметила неподалеку ударника, тот о чем-то болтал с Кенни. Она сообщила ему о ребятах из «Метрополис рекорде», и ударник тут же поспешил к музыкантам со словами: «Ну мы их сегодня сразим наповал!»
Кенни вошел в гардеробную и улыбнулся:
– Волнуешься?
– Как всегда, – призналась Мышка. – Я должна нервничать перед выступлением.
Она провела рукой по лацкану его пиджака, втайне надеясь, что он продемонстрирует свое отношение к ней перед всеми, и окружающие поймут, как они на самом деле близки.
Но Кенни только похлопал ее по руке и вышел, сказав:
– Все будет хорошо, Мариэль. Очень хорошо.
Мерцали разноцветные огоньки, и луч прожектора скользил по столикам. Наконец луч замер, и Мышка оказалась в круге ослепительного света. Господи, как она нервничает! «Святый Боже, – молилась Мышка, – пожалуйста, сделай так, чтобы все было хорошо. По-настоящему хорошо. Пусть это будет сногсшибательное представление». Она направилась к сцене, и лиловые блестки на блузке замерцали в лучах света. Микрофон был спрятан в сверкающей диадеме среди мишуры, перьев и бижутерии. В костюме, состоящем из крошечного топа и малиновых брючек, приспущенных на бедра, просто не нашлось бы места для микрофона. Но Тедди, учитель танцев Мышки, сказал, что диадема делает ее похожей на Клеопатру и леди Эдну.
Кенни хотел официально объявить ее выход, но Мышка подумала, что если она неожиданно появится из публики, это будет гораздо эффектнее. Людям нравятся импровизации, и она наверняка завоюет их симпатии, если ее примут за неопытную дебютантку.
Змей заиграл вступление, и Мышка склонилась к посетителям за ближайшим столиком.
– Вам здесь нравится? – Мужчина кивнул, она продолжила: – Отлично. Знаете, я люблю свою работу, но порой, когда слышу такую музыку, хочется петь и танцевать.
Отбросив за спину боа из перьев, Мышка, пританцовывая, поднялась на сцену и изображала испуг, благодаря зрителей за вежливые аплодисменты.
– Не понимаю, что я здесь делаю!
– Эй, леди, – обратился к ней Змей. – Если уж вы оказались на сцене, так лучше прекратите трепаться и пойте.
– Он прав, – заметила Мышка. – Больше музыки, меньше разговоров. – И, прижав ладошку ко рту, громким шепотом добавила: – Вот если бы мой психоаналитик следовал этому совету…
Переждав взрыв смеха в аудитории, Мышка сделала несколько вальсирующих движений, раскинула руки и запела.
Волнение, бурлившее в ее груди, выплеснулось в песню. Пение было стихией Мышки, ее способом самовыражения; здесь она чувствовала себя абсолютно свободно. И это придавало новые оттенки ее голосу, позволяло брать самые высокие ноты, держать их, а затем неожиданно ускорять ритм, где этого требовала мелодия.
Во втором куплете Мышка начала пританцовывать, как учил ее Тедди, – ничего лишнего, но вполне достаточно, чтобы приковать внимание публики. Сцена была почти пустой – лишь трое музыкантов «Осколков» да зеркальная звезда, свисавшая с потолка. В какой-то момент Мышка пела, будто специально для Змея, и тот кивал, словно одобряя текст песни.
С последними звуками мелодии грянули аплодисменты. Мышка поклонилась, а Змей уже заиграл вступление ко второй песне. И тут Мышка весело подпрыгнула и направилась прямо в зал, к публике. Она прошла мимо представителей «Метрополис рекордс» и остановилась рядом с пожилым мужчиной, который расцвел от удовольствия. Потом вернулась на сцену. Змей подал ей руку, помог встать на лучик звезды и подтолкнул. Мышка поплыла над головами зрителей. Легкая ткань костюма колыхалась, подчеркивая линии тела – на редкость волнующее зрелище. Сама Мышка чувствовала, что еще чуть-чуть – и она взмоет вверх, дотянется до балкона.
Паря над залом, она ощущала себя настоящей звездой сцены. Это был театр в своем наивысшем воплощении, где музыка, зрелище и духовное начало слились воедино.
Поток разнообразных эмоций захлестнул Мышку – ощущение своей силы и слабости, чувство гордости и надежды, а самое главное – любви к зрителям. Мышка любила свою профессию именно за эти моменты, за такие чувства… Вот если бы сохранить их навсегда!
Когда закончилась вторая песня, зал взорвался. Мышка вернулась на сцену, спрыгнула со звезды, несколько удивленная тем, что все так быстро кончилось. Она поклонилась, воодушевленная улыбками, приветственными возгласами, а шум аплодисментов все нарастал. Мышка понравилась публике. Это были не просто вежливые хлопки: люди действительно полюбили ее. Послав в зал несколько воздушных поцелуев, Мышка поспешила в гардеробную через главный зал.
– Замечательное выступление! Здорово! – слышалось со всех сторон.
Кенни стоял в узком коридоре у гардеробной. Скрестив руки на груди, он привалился к двери своего кабинета.
– Зайдите ко мне на минутку, мисс Гриффин, – сурово проговорил он.
– О'кей, милый. Только переоденусь, – сказала Мышка.
– Немедленно! – прорычал он.
– О, хорошо. – Она никогда еще не видела Кенни в таком состоянии. Что его так расстроило?
Смахнув пот со лба, Мышка вошла в маленький кабинет без окон. Дверь за спиной с громким стуком захлопнулась. «О Боже, не разрушай мой сегодняшний успех дурными новостями», – взмолилась она.
– Я хочу тебя прямо сейчас.
Мышка почувствовала, как его пальцы впились ей в бедра, жадно сжали ягодицы.
Она застонала, когда его руки скользнули вниз, лаская ее.
– Я боялась, что тебе не понравилось выступление, – прошептала Мышка.
– Еще как понравилось. Каждый миг. И у меня теперь так стоит, что сил нет терпеть. Только ты можешь погасить этот огонь, девочка.
Она обняла Кенни, наслаждаясь его невероятной эрекцией. Заниматься любовью с Кенни, все еще находясь в приподнятом настроении от успешного выступления, – лучшего способа отпраздновать победу и не придумаешь.
– Я с удовольствием выступлю еще раз – для тебя, – улыбнулась Мышка. Сделав шаг назад, она повернулась, откинула боа за плечи и игриво повела плечами.
Кенни довольно замычал и привалился к столу, наблюдая за ней.
– Тебе нужно расслабиться, – сказала Мышка, пританцовывая. Она устроила целый спектакль, расстегивая его ремень и брюки, стягивая их и обнажая огромное напряженное орудие. – Сначала небольшая прелюдия. – Мышка опустилась на колени и прижала пенис к груди, нежно лаская его, проводя по своим очаровательным округлостям. Затем тихонько лизнула и глубоко втянула головку в рот, продолжая мягко поглаживать.
Потом поднялась, одним движением сбросила свои легкие брючки, толкнула Кенни спиной на стол и вскарабкалась сверху, устроившись так, что он во всех подробностях мог рассмотреть ее прелести.
– Я так рада, что тебе понравилось, – шепнула Мышка, проводя пенисом по своей промежности. – Ооох! – простонала она, и волнение судорогой прошло по ее бедрам.
– Я хочу помочь. – Кенни перехватил инициативу и повторил движение, вызвав новую волну удовольствия.
– Да, так хорошо. – Мышка была готова принять его. Они занимались этим прямо на столе в кабинете. С Мышкой это было впервые.
– Я хочу войти в тебя, – тихо сказал Кенни, медленно вводя в нее пенис. – Сотни людей смотрели на тебя, желали тебя, жаждали твоего тела. Но я хочу быть единственным, кто его касается. Ты принадлежишь мне.
Он вошел еще глубже и чуть потянул Мышку вниз, приникая к ней все плотнее и плотнее. Она застонала, чувствуя, что кончает, кончает только от ощущения его громадного члена.
Кенни выпрямился, крепко удерживая Мышку. Она прильнула к нему, вцепившись в его плечи. Он встал и бережно опустил ее на ковер. Сам же вытянулся сверху и страстно двигался вверх и вниз, все плотнее вжимая Мышку в пол. Ей ужасно нравилось ощущать себя маленькой беспомощной куколкой, послушным орудием его могучего естества.
Из зала донеслась музыка, и Мышка узнала голос Змея. Он пел «Солнечный блик, Зоины волосы, скрытая страсть в Зоином голосе…».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43